Царское ноу-хау

Так выразился через много лет после Первой мировой войны профессор академии Генштаба и царский генерал Николай Головин. Руководство страны основывалось на том, что 80% всего населения России было занято в сельском хозяйстве, и такая рабочая сила не могла не обеспечить хлебом многомиллионную армию. Однако массовый призыв в армию из числа крестьян спровоцировал кризис, когда в 1916 году валовый сбор хлеба, круп и картофеля упал на 28% относительно последнего предвоенного года. Ничего удивительного в этом не было: крестьянский труд в России тогда был преимущественно ручной, и призыв в армию даже одного мужчины из семейства ощутимо снижал урожаи. Масла в огонь подлил еще и товарный дефицит по причине перевода большинства заводов и фабрик на военные рельсы. Следствием стали спекуляция, взлет цен, черный рынок и разгон инфляции. Именно тогда возникла крамольная мысль о введении твердых цен на хлеб, карточной системы и, как апофеоз всего, о изъятии зерна у крестьянства. Заметим, что идея принадлежала Генштабу и родилась она в 1916 году, за три года до ленинского декрета 11 декабря 1919 года о продовольственной разверстке. То есть принудительное изъятие «излишков» у крестьян было не советским, а царским ноу-хау, которое большевики в дальнейшем «творчески» переосмыслили.




Царское правительство оформило продразверстку в документальном формате в декабре 1916 года, и оно предусматривало изъятие крестьянского хлеба по твердым ценам с дальнейшим распределением по нуждающимся. Но хорошо было на бумаге, а на деле сработало все не лучшим образом. Ценообразование не соблюдалось, карточную систему вообще не ввели ввиду технических трудностей, а самые большие трудности были с транспортной системой. Железнодорожный транзит не справлялся с громадным потоком военных перевозок, что серьезно тормозило распределение крестьянского урожая по стране.

1917 год. Призрак голода

Хлебные очереди в Петрограде в феврале 1917 года стали одним из символов и причин революционного настроения в России. Но это не было уникальным столичным явлением. Центральная часть страны также страдала от хронической нехватки продовольствия в городах. А ведь именно в городах были сосредоточены военно-промышленные предприятия, занятые на жизненно важном для страны производстве. Брянский машиностроительный завод, производящий снаряды и железнодорожную технику, в начале 1917 года был обеспечен продовольствием всего на 60%. Издание «Профиль» в тематическом очерке приводит в этой связи телеграмму главы Пензенской губернии:


Из Тамбова архиепископ Кирилл вторил в феврале 1917 года:


Кроме этого, в Петроград стекалась информация о надвигающихся «хлебных бунтах» и скором «смущении православного народа». Стоит отметить, что и Тамбовская, и Пензенская губернии в предвоенное время всегда имели излишки продовольствия и щедро делились ими с другими регионами России.



С приходом к власти Временного правительства появился законодательный акт «О передаче хлеба в распоряжение государства», в соответствие с которым закупки должны быть организованы по твердым ценам. Причиной такого жёсткого шага стал анализ работы царского правительства за предыдущие несколько месяцев. За это время удалось заготовить 46% от необходимого объема продовольствия. На страну все отчетливее надвигался голод, и без насильственного распределения продуктов между нуждающимися избежать его было трудно. Однако в 1917 году критическая ситуация только усугублялась. Летом случился очень неравномерный урожай, а слабая транспортная сеть не позволяла оперативно перебросить продовольствие из «сытых» регионов в нуждающиеся. Разруха в стране не позволила вовремя отремонтировать паровозный парк, и осенью в депо простаивала третья часть локомотивов. Регионы слабо повиновались требованиям Временного правительства – Рада Киева, к примеру, вообще запретила вывоз хлеба за пределы Украины. В Сызрани местные власти кардинально решили проблему и захватили баржу на Волгу со 100 тыс. пудами зерна, которые шли на нужды фронта. Заметим, что Самарская губерния, куда входила Сызрань, в довоенное время была в общероссийских лидерах по накоплению излишков хлеба.

Точкой невозврата стал продовольственный кризис в армии. К сентябрю 1917 года правительство отправило всего 37% хлеба от необходимого объема. И это для 10-миллионной армии, у которой в руках было оружие.

Конвульсиями Временного правительства выглядели указы, запрещающие, к примеру, выпечку белого хлеба и булочек, дабы сохранить драгоценную муку высшего сорта. Города погружались в голодную катастрофу осени-зимы 1917 года…

Голодное наследство Ленина

Думается, что Владимир Ленин до конца не осознавал, в каком состоянии досталась ему страна. Бежавший Керенский в Зимнем дворце оставил пометку на страницах доклада о положении с хлебом в столице: «Хлеба на ½ суток!» На первых порах революционному правительству помог эшелон с зерном из Уфимской губернии, который собрал большевик Александр Цюрупа. Именно он как-то стабилизировал кризис на несколько дней октября. Говорят, за такую инициативность Цюрупу на несколько лет назначили народным комиссаром продовольствия РСФСР. Ленин видел решением сложившейся ситуации в сокращении многомиллионной армии с возвращением мужчин обратно в села. Однако ситуация продолжала усугубляться, и до весны 1918 года большевистское правительство продолжало насильственную закупку хлеба по заведомо заниженным ценам. Собрать при таком хищническом отношении удалось всего 14% от требуемого количества, а апреле 1918 года сборы упали до минимальных 6,97%. К тому времени Украина находилась под оккупацией немцев, хлебом не была обделена, но делилась им совсем не с Россией. Дон с Кубанью накопили такие объемы продовольствия, которого хватило бы на пару лет питания Нечерноземья с Москвой и Петроградом, но здесь не обошлось без политики. «Кубанская республика» и «Всевеликое войско донское» блокировали поставки хлеба и вели рьяную антибольшевистскую деятельность.



В итоге с крестьянами Поволжья и Черноземья Ленину пришлось торговаться, выменивая хлеб на промышленные товары. В ход шли гвозди, нитки, мыло, соль и тому подобные продукты первой необходимости. Для этой цели в марте 1918 года правительство выделило целый миллиард рублей, рассчитывая получить в итоге 120 млн. пудов хлеба. С крестьянами в итоге не удалось договориться – они рассчитывали получить за хлеб гораздо больше, да и состояние железных дорог не позволило оперативно перевозить хлеб в голодающие регионы. Удалось собрать только 40 млн. тонн, которых явно не хватало главным городам России: Петрограду и Москве. В столице с мая 1918 года началось массовое поедание лошадей, а в течение первого полугодия в город поступила всего четверть продовольствия относительно довоенного времени.

Разруливать сложившуюся ситуацию либеральными методами у большевистского правительства не получилось. И тогда на помощь пришел Иосиф Джугашвили. В то тяжелое время он трудился в царицынском Чокпроде (Чрезвычайный областной продовольственный комитет) и отвечал за переброску хлеба из Поволжья и Северного Кавказа.

Когда Джугашвили познакомился с ситуацией на месте, то охарактеризовал её двумя словами: «Вакханалия и спекулянтство», — и принялся железной рукой наводить порядок. Он писал в Москву:


И поначалу все шло хорошо: с юга в крупные города России пошли 2379 вагонов, груженных зерном. Ситуацию испортили казаки атамана Краснова, когда перерезали транспортную артерию, по которой хлеб шел на север. Над городами снова нависла угроза жестокого голода…

Продолжение следует…

По материалам «Профиля» и «Российской газеты»