«Жизнь коротка, надо спешить»

Основной причиной ареста Николая Вавилов стало противостояние с агрономом Трофимом Лысенко, который стал распространять свои идеи на все биологические науки.




Нарком Берия в этой связи писал Молотову 16 июля 1939 года:


Можно сказать, что для советской власти заточение за решетку ученого такого масштаба было достаточно серьезной проблемой. Именно поэтому время ареста долго подбиралось и тщательно рассчитывалось. В итоге выбрали август 1940 года – Вторая мировая война шла уже почти год (Франция пала), и европейцам было уже не до отслеживания судьбы советского биолога. К тому же Вавилов именно в это время отправился в экспедицию в Западную Украину в район Черновцов. Надо отдать должное спецслужбам – все сделали достаточно тихо, и ученая общественность долго время вообще не знала местонахождение Николая Вавилова. Многие считают, что и сама экспедиция было во многом ловушкой для академика. В итоге 6 августа 1940 года ученый был арестован. И все в НКВД отлично понимали — мерой наказания станет расстрел.




Собирать компромат и фабриковать уголовное дело на Вавилова начали гораздо раньше 1940 года. Уже в начале тридцатых годов из арестованных агрономов и биологов по всей стране выбивали показания, в которых ученого провозглашали идеологом группы, ответственной за организацию голода в стране. Так, лесовод В. М. Савич из Хабаровска под пытками дал показания против краеведа В. К. Арсеньева, а Вавилова обвинил в передаче информации японцам. О некоторых таких «признаниях» узнавал и сам ученый. Арестовали заведующего отделом кормовых культур Всероссийского института растениеводства П. П. Зворякина, и после изнурительных допросов и пыток он подписал все, что ему предлагали. Обвинения, естественно, ложились на него и на его коллег по институту. Вавилов, узнав об этом, сказал:


Очевидно, с этого момента ученый осознал, что его в любой момент могут оправить за решетку по надуманному обвинению – у спецслужб уже скопилось достаточно показаний, изобличающих его «антисоветскую» деятельность.

Не отказывал себе и Сталин в раздражительных комментариях в адрес Вавилова. Так, в 1934 году биолог на одном из совещаний допустил оплошность и предложил Советскому Союзу использовать передовой опыт США в сельском хозяйстве. По мнению Вавилова, это могло быть оправданным. В ответ Сталин открыто противопоставил исследователя остальным:


К этому времени Сталину из ОГПУ доложили о раскрытии «членов контрреволюционной организации в сельском хозяйстве» в составе Николая Вавилова, Николая Тулайкова и Ефима Лискуна. Из этого списка только последний смог избежать ареста. В предыдущей части материала о Николае Вавилове более подробно описываются отношения Сталина и ученого.




Несмотря на очевидную угрозу, до ареста Вавилов продолжает активно заниматься наукой. В историю вошли несколько его крылатых фраз:


До 1940 года агроном, географ и генетики Николай Вавилов старался собрать по всему миру как можно больший объем растительного материала для дальнейшей акклиматизации на территории страны. Советский Союз отличался большим разнообразием климатических условий, что требовало обширного исходного материала для селекционной работы. Сделать это удалось лишь частично.



Стоит отдельно отметить, что Вавилов имел возможность остаться за рубежом и найти достойное место в научной мировой элите. Так, к примеру, поступил генетик Феодосий Добржанский, когда в 1931 году остался в США, чем, безусловно, спас себе жизнь и стал генетиком с мировым именем. Работал Добржанский в группе член-корреспондента АН СССР цитолога Григория Левитского, который также попал под пресс в связи с делом Вавилова и умер в тюремной больнице в 1942 году. В это же время были репрессированы многие из учеников Левитского. Или взять пример биолога Николая Владимировича Тимофеева-Ресовского, которого академик Николай Кольцов отговорил в 1937 году возвращаться из Германии в Советский Союз. В это время Тимофеев-Ресовский руководил отделом генетики и биофизики в Институте исследований мозга в немецком Бухе (пригород Берлина). При этом Николай Вавилов передал заграничному коллеге записку с предупреждением о неминуемом аресте по приезде на родину. У Тимофеева-Ресовского в Германии за антифашисткую деятельность в лагерь был брошен сын, где он и погиб. После войны за измену родине биолог был осужден на 10 лет лагерей. Николай Кольцов же был затравлен в связи с делом Вавилова и в 1940 году умер от инфаркта.

1700 часов допроса

С осени 1940 года родственники академика сделали все возможное на то время для освобождения. Жена Вавилова Елена Барулина была на приеме у прокурора СССР Бочкова, но тщетно. Семье арестованного ученого несказанно повезло – их пригласили жить в подмосковный поселок Ильинское, где проживала семья еще одного репрессированного генетика — профессора Георгия Карпеченко. Уехали из Ленинграда Вавиловы в мае 1941 года, за несколько месяцев до начала блокады города, в которой инвалид 1-й группы Елена Барулина не выжила бы. А 28 июля 1941 года расстреляли самого Карпеченко – бывшего заведующего отделом генетики Всероссийского института растениеводства и соответствующей кафедры Ленинградского университета. Это был первый в мире геномный инженер, сумевший совместить в одном организме два растения – капусту и редьку. Получился капустно-редечный гибрид, не имеющий аналогов в мире. Причиной ареста и расстрела стал спор с последователями Трофима Лысенко. Карпеченко в обвинении инкриминировали преступную деятельность под руководством Николая Вавилова.

После ареста Вавилова допрашивали 400 раз, при этом общая продолжительность изнурительных допросов достигла 1700 часов. В итоге следователи «выяснили», что академик с 1925 года состоял одним из руководителей организации «Трудовая Крестьянская Партия». Далее в 1930 году вступил в некую организацию правых, которая вела свою подрывную деятельность чуть ли не во всех учреждениях, где состоял Вавилов. Целями работы ученого были подрыв и ликвидация колхозного строя как явления, а также развал земледелия страны. Но таких обвинений, как оказалось, было недостаточно для расстрельного приговора, и прокурор добавил еще связи с белоэмигрантскими кругами за рубежом. Это было сделать достаточно легко, так как Вавилов очень часто выезжал за границу в научные командировки, что автоматически делало его неблагонадежным. Стоит подчеркнуть особое влияние Трофима Лысенко на ход следственного процесса над академиком Вавиловым, о чем очень многие забывают. 5 мая 1941 года печально известный следователь Хват, который на допросах откровенно издевался над академиком, отправил начальнику следственной части НКГБ Влодзимирскому запрос на утверждение состава экспертной комиссии по делу Вавилова. Список утвердили только после визы Трофима Лысенко…







Приговор к высшей мере наказания был оглашен 9 июля 1941 года, а спустя полтора месяца ходатайство о помиловании было отклонено. Вавилов в ходе судебного заседания частично признал свою вину, но позже в заявлении указал, что отказывается от своих показаний. 12 августа 1940 года ученый сказал по поводу разворачивающегося судебного процесса:


Интересно, что среди множества людей, давших против Вавилова заочные показания, оказался и Георгий Карпеченко. В дальнейшем оказалось, что большинство показаний были просто сфабрикованы. Так, в деле Вавилова есть документ от 7 августа 1940 года, в котором приводятся свидетельские показания некого Муралова, который был расстрелян как «враг народа» еще в 1937 году.

Несмотря на, казалось бы, решенную судьбу академика, в мае 1942 года Меркулов пишет письмо к председателю Верховного суда СССР Ульриху с просьбой об отмене смертной казни Николая Вавилова. Идею он объясняет возможностью привлечения ученого к работам, имеющим оборонное значение. Очевидно, речь не шла о специфических биологических или агрономических исследованиях – ученого хотели привлечь к лагерному труду. Меркулов в этом письме ходатайствовал также об отмене расстрела для академика и философа Луппола Ивана Капитоновича, который содержался в камере для смертников Саратовской тюрьмы вместе с Вавиловым. В итоге Луппол получил 20 лет лагерей и скончался в 1943 году.



О Вавилове за рубежом не забыли. 23 апреля 1942 года его избрали членом Лондонского королевского общества, а спустя четыре дня ему в камеру смертников доложили, что казнь заменили 20 годами исправительно-трудовых лагерей. Был ли этот шаг как-то связан с реакцией Запада? Как бы то ни было, 26 января 1943 года академик Николай Вавилов скончался в тюрьме от дистрофии или, по другим данным, от сердечного приступа. Расстрелять не хватило смелости…

До 1945 года о смерти ученого напрямую никто не говорил. Первые некрологи появились за рубежом только после окончания Второй мировой войны. Одной из характерных реакций на такие бесчинства советского режима стал выход двух нобелевских лауреатов, Грегори Мёллера и Генри Дейла, из Академии наук СССР (в 1948 году). Однако в это время самое интересное в жизни «пролетарской науки» только начиналось: на небосводе взошла звезда «истинного гения» — Трофима Денисовича Лысенко.