Драматическая история становления России связана с двумя великими противостояниями, в XVI веке — с Казанским ханством, в XVII веке — с Крымским ханством, которые весьма связаны между собой, что практически игнорируется нашей историографией, насколько мы можем судить. Форпостами нарождающейся России в этих противостояниях соответственно были города-крепости Рязань и Белгород.




Сегодня кажется, что два эти города России, столь далёкие по карте, далеки друг от друга и в остальном. Но в XVII веке они были очень близки, причём Белгород наследовал силу, опыт и тактику Рязани в борьбе с Крымским ханством. Я натолкнулся на эти данные, работая над «Моей историей Белгородского полка».

Оказывается, в белгородском фольклоре (песнях и танцах, орнаменте верхней одежды) и даже в фамилиях очень много «рязанских» элементов, а также малых народов Поволжья. Но почему, как это произошло, ведь Рязань находится на другом конце тогдашнего Русского государства? Ответ, в общем, простой: этого требовали обстоятельства войны с Крымским ханством, а эта война продолжалась почти два века. Вся история Юга России в XVII веке – это, можно сказать, история Белой земли и Белгородского полка, который её защищал, они занимают в ней центральное место. Это история бесконечных пограничных войн России с Крымским ханством, а также Польшей и Литвой, в которых Белгород — административно-военный центр Белгородской оборонительной черты.

По иронии истории, схожая военная судьба противостояния татарским ханствам привела города-крепости Рязань и Белгород к практически одинаковой истории дальнейшего развития: они стали провинциалами в кругу более успешных городов России. Хотя именно эти два города, говоря словами историка Льва Гумилёва, проложили путь «от Руси к России».

* * *

В XVI веке за «городовым местом Белогородьем» формально начиналось Крымское ханство, а фактически это было «дикое поле», по которому прямо от крымского Перекопа по Муравскому шляху шли из года в год на Русь конные войска крымских ханов, никаких крупных постоянных поселений в «диком поле» историки не упоминают. На западе за днепровскими порогами укрывалась Запорожская сечь, с одной стороны от крымчаков, а с другой стороны – от поляков. На востоке на Дону обосновались донские казаки. Оказавшиеся волею случая в «диком поле», на Муравском шляху беглые крестьяне из России могли уходить или на Днепр, или на Дон.

«Дикое поле» с его редкими и малыми поселениями местных жителей у рек и на лесных полянах крымские татары считали своим и претендовали даже на Северскую землю, утверждая, что она была подарена русскому царю Ивану III ханом Менгли-Гиреем в знак дружбы. (Северская земля входит в состав Русского государства после войны Ивана III с Литвой, по мирному договору 1503 года.) Татары были отличными наездниками, на всём скаку могли перебрасываться с одного коня на другого и мчаться дальше; на всём скаку могли попасть в неприятеля стрелой из лука на расстоянии до 100 шагов. В походы татары собирались в крупные отряды до 20 тысяч всадников. Основной татарской дорогой (на Русь. – Авт.) в верховьях рек Ворсклы, Северского Донца, Сейма и Оскола был Муравский шлях. Последний набег на окраинные земли, в том числе Харьковского и Изюмского слободских полков, совершил крымский хан Керим-Гирей в 1736 году», — сообщает белгородский краевед Юрий Шмелёв о ситуации, сложившейся на южной границе России.

Москва обращает пристальное внимание на Крымское ханство после того, как в 1552 году Иван Грозный взял Казань, и прекратило своё существование Казанское ханство, то есть в середине XVI века. Ханства Казанское и Крымское поддерживали союзнические отношения, направленные против Москвы, поэтому Крым как бы занял место павшей Казани в политике русского государства. Уже Иван Грозный создаёт сторожевую службу на границе «дикого поля».

Ещё в середине XVI века Москва построила для защиты своих границ Тульскую засечную черту, состоявшую из городов-крепостей, острогов, земляных валов и лесных засек. Она пролегала за рекой Окой и шла от Козельска до Рязани. Но Тульская черта находилась на значительном удалении от южной границы, на краю же «дикого поля» никаких оборонительных сооружений не было. Сообщения конной сторожевой службы о набегах, очевидно, приходят практически одновременно с набегами татарской конницы.

Обычно войска крымских ханов проходили по Муравскому шляху (сакме), который начинался в Крыму, шёл от самого Перекопа через «дикое поле», проходя несколько восточнее современного Белгорода, на Ливны и далее к Туле. Вдоль реки Оскол, по правому её берегу был Изюмский шлях, за Ливнами соединявшийся с Муравским. По левому берегу Оскола был третий, Кальмиусский шлях на Москву.

В 1571 году крымский хан Давлет Гирей, воспользовавшись тем, что Иван Грозный вёл Ливонскую войну, нарушил заключённый ранее мирный договор, прошёл по Муравскому шляху до самой Москвы, сжёг посады столицы и безнаказанно вернулся в свои степи. В 1572 Давлет Гирей совершает повторный набег, однако на этот раз он был встречен и разгромлен русскими войсками. В 1591 году Москву осаждают войска крымского хана Кызыл Гирея. Оборонительная линия по реке Оке с полками дворянской конницы опять не смогла остановить татар.


Наверное, в пламени набегов крымских ханов Гиреев в 1571 и в 1591 годах, когда крымско-татарское конное войско внезапно появлялось под Москвой, сжигало посад, грабило предместья, брало в полон людей для продажи на невольничьих рынках Крыма, русские власти решают строить крепости и засечную черту у самого «дикого поля», чтобы встречать на границе татарские набеги.

Летом 1596 году на южные рубежи государства отправляется отряд, чтобы выбрать место для городов-крепостей. Осенью того же 1596 года у Северского Донца на Белой горе был заложен город-крепость Белгород. В «Разрядной книге 1475 – 1598» (опубликована в Москве в 1966 году и положила конец спорам об основании Белгорода) записано, что «в 1596 году июня в 16 день государь царь и великий князь Фёдор Иванович всея Русии посылал на поле на Донец на Северский Чугуева городища и иных городовых мест по Донцу и по иным рекам смотреть, где государю городы поставить, голов Ивана Лодыженсково, да Третьяка Якушкина, да подъячево Никифора Спиридонова.

И, приехав с поля, головы Иван Лодыженский, да Третьяк Якушкин, да подъячей Микифор Спиридонов сказали государю…что они наехали место на поле на Донце на Северском, соловет Белогородье, и то место крепко, гора велика, и леса пришли великие, и земля добра, мочно быть на том месте городу. А в другом месте нашли на поле на реке на Осколе усть Оскольца место крепко и угодно, мочно на том месте городу быть, а Чугуево городище сказали некрепко и неугодно.

И на Донец на Северский на Белогородье посланы города ставить воеводы князь Михайло Ноздроватой, да князь Ондрей Волконской, да подъячей Микифор Спиридонов. А на Оскол посланы города ставить воевода князь Иван Солнцов, да голова Иван Мясной, да подъячей Михайло Нечаев. На Семь на Курское городище посланы города ставить воевода Иван Полев, да голова Нелюб Огарев, да подъячей Яков Окатьев. И по государству царёву указу те воеводы и головы поставили на поле три городы: на Донце на Северском Белгород, да на Осколе Оскольский городок, да на Семи город Куреск той же осени».

Из Белгородской крепости выезжали «в поле» к Муравскому и другим шляхам, согласно Устава сторожевой службы, караулы-сторожи из 3-4 всадников, «чтоб воинские люди на государевы украины войною безвестно не приходили». Далее в степь на разведку выезжали разъезды-станицы – дозорные отряды до 200 всадников, которые совершали длинные и опасные маршруты вдоль Муравского шляха и вниз по Северскому Донцу. В 1623 году Белгород выставляет до 15 сторож и 40 станиц.

Крымские ханы и польско-литовские войска сразу же пытаются сбить передовые южнорусские крепости. Уже в июне 1600 года крымские татары осаждают Белгород, но взять не могут, а вскоре на помощь приходит орловский отряд, и они вынуждены отступить в «дикое поле». В 1616 году польско-литовское войско внезапно нападает на Оскольскую крепость, берёт её приступом, но, опасаясь контрудара, быстро уходит в степь. Под Болховом белгородский воевода Дмитрий Скуратов настигает нападавших и разбивает. В 1617 году Оскольская крепость уже восстановлена, и под её стенами происходит конный бой с крымскими татарами, они отбрасываются обратно в степь.

Несколько выдвинутая вперёд, ради «крепкого места», от основной Белгородской черты строится Валуйская крепость (1599). С 1614 года Валуйская крепость подвергается почти непрерывным нападениям ногайцев и крымских татар, однако, они так и не могут взять крепость.

В 1623 году казачий отряд под водительством Микулы Маслова встречает под стенами Белгорода татарский набег, и отбрасывает его обратно в степь. У реки Халани он настигает татар и добивает в ожесточённой схватке. В 1624 году станичный голова Сидор Маслов отражает другой татарский набег. В 1625 году казаки Микулы Маслова разбивают крымских татар уже на Изюмском шляхе.

В Смоленскую войну 1632 — 1634 годов Белгородская крепость защищает южную границу от заключивших союз Польско-Литовского государства и Крымского ханства. Весной 1633 года большой литовский отряд наступает на Валуйскую крепость, и на реке Корени его встречают казачьи отряды белгородского головы Данилы Везенина и принуждают к отступлению. Однако 20 июля этого же года к Белгороду подходит уже пятитысячное польско-литовское войско и начинается «приступ». Более суток идут упорные бои у стен города, в результате нападавшие вынуждены отступить.

Осенью 1633 года белгородский и оскольский казачьи отряды под командованием станичного головы Фёдора Митрофанова идут в поход на Литву и дерзким приступом берут Платовский городок. Через несколько месяцев литовское войско опять осаждает Белгород, на этот раз литовцы захватывают и разоряют посад, врываются в острог и штурмуют крепость, но взять её не могут и вынуждены отступить.

В целом, стратегия Москвы ответила на вызовы начала XVII века: основные Белгородская, Оскольская и Валуйская крепости построены в «крепких местах» вблизи Муравского, Изюмского и Кальмиусского шляхов, они перекрыли основные пути набегов крымских татар и ногайцев на Москву. Вокруг Белгорода складывается уезд, который охватывает немалую территорию, включающую земли современной Белгородской, Курской, Липецкой, Воронежской и значительную часть Харьковской области. Далее к югу, вплоть до сегодняшнего города Изюма, простиралась огромная Донецкая волость, которую занимали Белгородские юрты (земли, сдаваемые «на откуп» для рыбной ловли, бортничества и «зверного промысла»).

Однако, Белгородские крепости не обеспечивают полной защиты южной границы. По подсчётам историков, только в первой половине XVII века крымскими татарами было уведено в полон для невольничьих рынков Крыма до 200 тысяч русских людей.

После окончания Смоленской войны, Москва получает, наконец, возможность и приступает к строительству на своих южных рубежах уже сплошной оборонительной линии, или черты. Белгород, в силу стратегически важного положения на Муравском шляху, становится военно-административным центром этой черты, её называют Белгородской. В городе находятся воеводская, пороховые склады, житницы, дворы воеводы, казацкого и стрелецкого голов, боярских детей.

Строительство Белгородской оборонительной черты начинается, по мнению историков, в 1635 году и заканчивается в 1658. Она представляет собой систему военно-инженерных сооружений, протянувшихся почти на 800 километров. Начинаясь от истоков Ворсклы, притока Днепра, у города Ахтырка, она захватывала Дон со многими притоками, и приближалась к бассейну Волги, заканчивалась у реки Челновой, притока Цны, где соединялась с Симбирской оборонительной линией. С 1636 по 1651 год (за пятнадцать лет!) было построено, кроме ранее существовавших, ещё 23 города-крепости. Белгородская черта проходит по территориям современных Сумской, Харьковской, Белгородской, Воронежской и Тамбовской областей.

Собственно, Москва переносит на свои южные рубежи опыт Тульской засечной черты, связывает отдельные города-крепости на южной границе такой же системой земляных валов, острожков и засек между ними. Оборонительные сооружения возводились служилыми людьми со всего государства, для этого был веден особый налог на «тяглое» население центральных районов страны. Это было грандиозное по тем временам строительство, каждая крепость обносится надёжными стенами, снабжается пушками. И очень своевременное, отдадим должное стратегам допетровской Москвы.

В 1644-45 годах татары, при турецкой поддержке, опять предпринимают большие набеги на русское пограничье. В 1646 году Москва выдвигает к Белгородской черте для усиления границы полки дворянской конницы от Тульской черты с берегов Оки. Большой полк под командованием воеводы Н.И. Одоевского размещается в Белгороде, передовой полк – в Карпове, сторожевой – в Яблонове. В 1647 году из Белгорода навстречу наступающему татарскому войску выступает полк под командованием воеводы Воейкова, и в бою у деревни Тюрино отбрасывает татар обратно в "дикое поле".

В 1658 году Москва формирует военно-административный округ, тогда его называли разряд, с центром в Белгороде. Это был наивысший государственный статус, достигнутый Белгородом за всю его историю. Административная, военная и судебная власть белгородского воеводы окольничьего князя Г.Г.Ромодановского, простиралась на все города защитной черты и 17 «украинных городов», в числе которых Белёв, Болхов, Кромы, Орёл, Елец, Курск. Позднее Орёл, Болхов и Кромы вышли из Белгородского разряда, но зато к нему прибавились города «за чертой»: Харьков, Чугуев, Валуйки и другие. По росписи 1677 – 1678 годов Белгородский разряд объединял 61 город. С 1658 года начинается формирование Белгородского разрядного полка. Он делился на «большой полк» белгородского воеводы (более 10 тыс. человек), «полк первого товарыща» воеводы (более 5 тыс.) и полк «второго товарыща» воеводы (более 3 тыс.).

В состав полка входили две тысячи всадников дворянской конницы, 3 рейтарских, 5 драгунских , 8 солдатских полков и приказ московских стрельцов. Со временем дворянская конница исчезла, уступив место рейтарам, добавилось два вновь сформированных полка копейщиков. В Белгородский разряд и в полк были влиты четыре «черкасских» полка: Ахтырский, Сумской, Харьковский и Острогожский, сформированные из украинских переселенцев и имевшие в своём составе до восьми тысяч казаков-черкасов.

Бросается в глаза, что значительное усиление Белгородского полка происходит во время начала восстания на Украине против Польши Богдана Хмельницкого, что наши историки почему-то не отмечают, упоминая только, что солдатские полки белгородского воеводы Шереметева помогают Хмельницкому в его борьбе. Как помогают? – говорится общими фразами, невнятно.

Богдан Хмельницкий, православный шляхтич русского происхождения, служил в пограничных польских войсках, был «реестровым казаком», — пишет об этих событиях историк Лев Гумилёв. У него вышел острый конфликт с местным старостой католиком Чаплицким, который дошёл до того, что Чаплицкий покушался на жизнь Хмельницкого, разорил его хутор, десятилетнего его сына запороли до смерти в назидание отцу. Хмельницкий жаловался польскому королю Владиславу, но безрезультатно.

В 1647 году Богдан Хмельницкий прибывает в Запорожскую сечь и обращается к казакам с речью: «Хватит нам терпеть этих поляков, давайте соберём раду и будем защищать церковь православную и Землю Русскую». Запорожье, располагавшееся на границе Польши и "дикого поля" (Крымского ханства), «представляло из себя своеобразный «рыцарский орден», живший вполне независимо», — сообщает Гумилёв. Запорожские казаки-черкасы выбирают Хмельницкого гетманом, ему удаётся заручиться обещанием помощи от крымского хана, и он выступает против Польши. В 1648 году войско Хмельницкого одерживает подряд крупные победы: при Жёлтых Водах, при Корсуни, под Пилявцами.

«Хмельницкому удалось укрепиться в Киеве, фактически, он стал самостоятельным гетманом Украины или Малой Руси», — подводит итог этим первым успехам гетмана Хмельницкого Лев Гумилёв. Однако, выбрав нового короля Яна-Казимира, польская шляхта перестала соблюдать условия достигнутого с Хмельницким перемирия и война возобновляется.

В 1651 году в сражении под Берестечком татарское войско предало казаков, внезапно покинув поле боя, при этом взяв в плен самого Хмельницкого. Запорожские казаки были разгромлены, большинство погибло под пушечными ядрами поляков. Вскоре Хмельницкий освобождается из плена и возобновляет борьбу, однако, союза с татарами больше нет, войска Хмельницкого оказываются лишёнными тыла, зажатыми между Польшей и Крымским ханством.

Оценив ситуацию, Хмельницкий в том же 1651 году обращается за помощью к естественному союзнику – православной Москве. Переговоры шли медленно, речь шла о вступлении России в войну на Украине с поляками, татарами и турками. «Только в октябре 1653 года было принято решение о присоединении Украины к Московскому государству», — сообщает Лев Гумилёв. 8 января 1654 года в Переяславле опять собирается Рада и поддерживает решение о присоединении к Москве: «Волим под царя московского, православного».

Боярин Бутурлин, представлявший в Переяславле Москву, прибыл, наверное, из Белгорода, и опирался в первую очередь на военную силу Белгородского полка. Об участии нашего полка в боях на Украине в годы до Переяславской рады наши историки не сообщают, но представляется очевидным, что Белгородский полк и стал столь необходимым Хмельницкому тылом, на который он мог опереться, без которого он не мог противостоять Польше.

Не задействовать столь мощную боевую единицу как Белгородский полк в начавшейся русско-польской-татарской конфронтации на Украине было бы глупо. Ещё до Переяславской рады Хмельницкий переносит военные действия на правобережье Днепра и дважды разбивает польские войска при Батоге (1652) и при Жванце (1653). После разгрома(!) под Берестечком (1651). Думается, белгородские казаки поучаствовали в этих схватках. И произвели впечатление на казаков-черкасов, собравшихся потом на Переяславскую раду.

В 1654 году Москва вступает в войну с Польшей, Крымским ханством и турками, русские войска берут Смоленск и доходят до Бреста. В 1657 году умирает Богдан Хмельницкий и в 1658 году возобновляется война между Россией, Польшей, и Турцией за Украину, которую закончил, фактически, только Пётр I битвой со шведами под Полтавой в 1709 году.

В ходе череды войн на Украине в 1674 году Белгородский полк совершает поход на Правобережную Украину, составляя вместе с Севским полком правый фланг русских войск в боях с турками и татарами у Чигирина, закончившихся нашей победой. «Два года, 1672 – 1674, гетман Дорошенко сидел в Чигирине как вассал турецкого султана. Конец этому положила русская армия вместе с полками левобережных казаков, причём сам Дорошенко сдался в плен в 1676 году и был прощён», — пишет об этих событиях Гумилёв. Уточним Гумилёва, это были черкасские казачьи полки Белгородского разрядного полка. Где были в это время белгородские казаки — историческая тайна.

«Когда гетман Мазепа предал Петра I, и встал на сторону шведского короля Карла XII, призвав при этом к созданию независимой Украины, за ним пошли только его «сердюки» (охрана) и запорожцы, настроенные уже против союза с Россией, но слободская Украина выступила в поддержку «царя московского православного», и удержала Полтаву, ключевую крепость, под которой и был разбит Карл XII и Мазепа», — пишет Гумилёв. Когда тридцатитысячная шведская армия короля Карла XII в 1709 году подошла к Полтаве, в Белгород приезжает сам Пётр I. Основные подразделения Белгородского полка выдвигаются под Полтаву и сражаются в Полтавской битве. Очевидно, что Полтаву удержали для Петра I черкасские казачьи полки Белгородского разрядного полка. А где были белгородские казачьи полки? — опять историческая тайна.

В 1677 – 1678 годах Белгородский полк отличается в решающих сражениях с турецко-татарскими войсками, и осенью 1679 года, после окончания крупных военных действий против турецких войск, разрядный приказ направляет Белгородский полк, которым командовал тогда воевода П.В.Шереметев, на строительство новой Изюмской (Украинской) оборонительной черты. Изюмская черта начинается от города Усерда на Белгородской черте и далее идёт на Валуйки, Царёв-Борисов к реке Коломаке. Через год Изюмские укрепления были в основном построены, а весь участок Белгородской черты от Усерда до Ахтырки вместе с Белгородом оказывается в глубоком тылу за Изюмской чертой и становится для передовых войск ближним тылом.

В 1719 году императорская власть переводит «служилых людей» в разряд однодворцев, а в 1724 году они становятся «государственными крестьянами», то есть официально, белгородские станичники-казаки упраздняются. Хотя в действительности они призываются на военную службу на Кавказ ещё столетие спустя.

В 1720 году Санкт-Петербург учреждает в составе Киевской губернии Белгородскую провинцию, в которую входят, в частности, Курск, Старый и Новый Оскол, Валуйки. В 1727 году Белгородская провинция преобразуется в губернию, объединившую Белгородскую, Орловскую и Севскую провинции с общим населением более 700 тысяч человек, а Белгород становится губернским городом. В 1736 году крымские татары совершают последний набег на земли Слободских полков Белгородской губернии, который успешно отражается черкасскими полками.

А потом наступает роковой 1779 год. Белгородская губерния упраздняется, Белгород с ближайшими к нему уездами отходит к Курской губернии, Валуйский уезд – к Воронежской, а часть Белгородской губернии с населением в 20 тысяч человек включается в состав Слободской Украины. О глубинных причинах такого решения императорской власти историки в своих трудах ничего не сообщают, просто в связи с открытием Орловского наместничества Белгородское (1727-1779) упраздняется.

В 1785 году Россия разгромила Крымское ханство и завоевала Крым. Фактически, ханский Крым повторяет судьбу ханской Казани, а Белгород — судьбу Рязани. В 1785 году Белгород исключается из числа городов-крепостей, с его стен убирают пушки. Город Харьков (основан 1654) до 1765 года остаётся центром Слободских полков, а затем учреждается центром малороссийской губернии. Вот такая история Белгородского полка предстаёт из трудов наших историков, и где же здесь «Рязань»?

Упоминается только «Ряжская слобода» под крепостью Белгородом, современный город Ряжск (основан в 1502 г.) находится на юге Рязанской области, на северо-западной окраине Окско-Донской равнины. Неужели маленькому Ряжску мы обязаны обилием рязанских фамилий и фольклору белгородских казаков? Или белгородские казаки и «казачьи головы» произошли от «донецких гулящих казаков», которые тоже упоминаются один раз? Кто они — эти безликие «ратные люди»: пушкари, стрельцы и «сведенцы»? Всё растворилось в «сведенцах».

Некоторые источники скупо сообщают, что государь Фёдор Иоаннович приказывал Белгородскую черту «заселить ратными стрельцами и казаками». Откуда же брали казаков? «Мы ленивы и не любопытны» касательно своей истории, — сказал когда-то об этой черте нашего литературного цеха А.С.Пушкин, имея в виду наследие А.С.Грибоедова, кажется, и сегодня тоже.

К сожалению, наша историческая наука во все времена, и в советские, и сегодня, грешит политическими уклонами, поэтому часто боится осмыслить даже приводимые ею факты, и скатывается к их перечислению и обезличиванию. Формально история Белгородского полка изложена историками как бы правильно, а фактически, говоря словами Ленина, близко к издевательству, поэтому и возникают вдруг «рязанские вопросы».

Взглянем на историческую обстановку XVII века, опираясь на взгляды нашего известного историка-диссидента, доктора исторических и географических наук Льва Николаевича Гумилёва, привлекая и простой здравый смысл. Гумилёв даёт пример, как нужно в таких случаях поступать.

Оттолкнуться здесь можно от Тульской оборонительной черты, это значительное оборонительное сооружение по тем временам, явный прообраз Белгородской черты, и в числе её городов стоит непосредственно Рязань! Но эта «черта» только упоминается нашими историками! Правда, видимо по недосмотру, нам сообщают ключ для разгадки «Рязани»! На напрямую, но косвенно, сообщают.

Когда Белгородская черта потеряла своё военное значение, Белгородский полк «разрядным приказом был переведен на строительство передовой Изюмской линии», то есть дальше в степь. Но тогда и на Белогородье в 1596 году пришёл, наверное, Тульский полк, войска с Тульской линии, когда эта линия потеряла своё оборонительное значение, вместе с «Рязанью»!

Причём сама Тула стоит на Муравском шляху, поэтому она не утратила военного значения, её ослаблять было опасно, а вот рязанские отряды Тульской засечной черты можно было переводить под Белгород. Рязань была ведь крайним восточным форпостом Тульской черты напротив Казани, и потеряла своё военное значение после разгрома Казанского ханства Иваном Грозным в 1522 году. Именно рязанские отряды, в том числе ряжский, могли быть переведены на защиту строящихся на южной границе крепостей.

Наши историки почему-то лишают русские власти допетровского времени стратегического видения, какого-либо гения. Говорят вот, что «со временем стала видна недостаточность постановки на южных рубежах одних городов-крепостей». Хотя Тульская засечная черта уже была построена. План строительства Белгородской засечной черты, конечно же, существовал изначально, и постановка первых опорных крепостей была первой его частью, без которой невозможно было вести дальнейшее строительство засечной черты. Причём всё это строительство нужно было прикрывать от нападений крымско-татарской конницы.

В отличие от современных историков, московские власти в XVII веке понимали, что на южной границе предстоит война в степи с татарами-кочевниками, и вдобавок с литовцами и поляками, поэтому одними крепостями, с пушками и стрелецкой пехотой, и дворянской конницей эту войну не выиграть. Не всякая конница может воевать в степи, ночевать в степи, жить и выжить в степи. Без конных отрядов, имеющих опыт войны в степи, ставить выдвинутые далеко в степь к «дикому полю» русские крепости было бессмысленно и опасно.

Степной татарской коннице в поле не могли противостоять просто собранные по весям государства «служилые» и «ратные люди», как и малочисленные и вряд ли вполне лояльные Москве «донецкие гулящие казаки». На опасную южную границу нужно было посылать слаженные военные кавалерийские коллективы, ведь они могли сходу попасть в бой с конницей крымских татар и ногайцев: всего несколько лет назад по Муравскому шляху прошла конница хана Гирея! И действительно, стычки в степи с татарами под Белгородом начинаются незамедлительно, о чём сухо говорят наши историки, рассказывая о победах «казачьих голов» Митрофанова, Маслова, Везенина.

А вот что мы находим в Окружной грамоте Белгородскому воеводе Григорию Тюфякину (1623): «Тотчас вели быти к съезжей избе Белгородским станичникам, детям боярским и атаманам. Станицы из Бел Города посылать Муравским шляхом и вниз по Донцу, чтоб воинские люди на наши украины безвестно не прошли и дурна какого не учинили и не извоевали». Откуда же прибывали «станичники» и «атаманы» в Белгород?

Заметим, что до осады белгородских крепостей дело доходит далеко не всегда, а в столкновениях в степи русские «казачьи головы» часто наносят татарам поражения. Это значит, что на южную границу под Белгород прибыла «степная» кавалерия. Но была ли у Москвы конница, способная противостоять татарам в степи? Такую конницу могла дать именно Рязань.

Рязань была восточным форпостом Тульской засечной черты и длительное время противостояла Казанскому ханству, вела с казанскими татарами пограничные войны в поволжских степях, привлекая на свою сторону и других кочевников Поволжья и тех же татар. Лев Гумилёв первый сказал, что часть татар-ордынцев отказалась в своё время принимать ислам и, приняв православие, ушла на Русь, став основой её конных подразделений на Куликовом поле. Они остались в истории под именем касимовских татар. Город Касимов легко найти на карте Рязанской области.

«Рязанцы постоянно отражали татарские набеги, отвечая нападениями не менее жестокими, и вообще привыкли к войне настолько, что для них все были тогда врагами», — даёт характеристику рязанцам начала XVII века Лев Гумилёв.

После взятия Казани в 1522 году, часть рязанских «казачьих голов», имеющих опыт войны в степи, вполне можно отправить на южную границу, теперь для отражения крымских татар. Однако среди «ратных людей», перечисляемых историками, мы никогда не находим упоминания о конных отрядах, прибывающих вместе со строителями, пушкарями и стрельцами на Белгородскую черту. А потом вдруг «из ниоткуда» появляются казачьи слободы и «казачьи головы».

Кто вёл разведку, выезжая далеко в степь по Северскому Донцу, пока обустраивались белгородские крепости и острожки? Кто бился в конных боях с татарами и ногайцами? Откуда вообще взялись белгородские казаки? Из безликих «ратных людей»? Логика кавалерийской войны и этнографические данные, фольклор и белгородские-рязанские фамилии указывают, что это были рязанские и другие поволжские степные казаки. Прибывали они станицами, вместе с семьями, поэтому в белгородской деревне сохранились рязанские и поволжские фольклорные традиции. Что не удивительно: кадровые военные и сегодня часто служат вместе с семьями, живущими рядом в «военных городках».

Вот рязанцы могли с ходу, по прибытии противостоять и татарским и ногайским конникам, поэтому в степной войне с крымскими татарами с постановкой первых опорных крепостей Белгород, Оскол и Валуйки происходит резкий перелом в пользу России. Ни о каких крупных набегах татар на Москву нет уже и речи, они встречают отпор в степи у крепостей. Нет больше и серьёзных поражений: в степи завязывается вязкая позиционная война, повторяя собой казанскую историю. Это казачья «Рязань» пришла в начале XVII века на белгородскую землю и стала её неотъемлемой частью, оставив свои следы в фольклоре, танце, песнях и фамилиях.

Поэтому белгородские казаки имеющие рязанские корни отличают казаков-черкасов, для них примечательно не местное «черкасское убранное седло». Не случайно Харьковский, Ахтырский, Сумской и Острогожский казачьи полки называют «черкасскими», или «черкесскими». В XVII веке они ещё «черкасские», а не «украинские», которые появятся позже, потому что они «украинные», или окраинные. «Украинными» городами были в то время и Белгород, и Орёл, а в своё время была и Рязань, «украинный город» на восточной границе Руси напротив Казани.

Почему украинцев называли в XVII веке также «черкасами»-«черкесами»? — вопрос другой, но тоже интересный, который может иметь отношение к кавказским черкесам. Напомним, что вся сегодняшняя Восточная Украина длительное время была «диким полем» на окраине Руси, сначала печенежской-хазарской, потом половецкой, татарской степью, или «черкасской», «черкесской степью».

Отношения России с «черкасской степью» повторяют отношения с татарской степью под Казанью. На Русь выходили отряды татар-ордынцев, принимали православие и выставляли конные отряды для воинской пограничной службы. До 30% дворянских фамилий России имеют тюркское происхождение — это лингвистический факт. Также и с черкасами: часть казаков-черкасов из Запорожского войска воюет с Белгородом, а часть становится на защиту Белгородской черты.

Так, в июне 1633 года Белгород осаждает пятитысячное запорожское войско казаков-черкасов под командованием полковника Острянина, но понесло потери и отступило. Причём понесло потери от внезапных контрударов белгородских казаков по тылам запорожцев.

Другие отряды черкасов переходят на сторону России, из них формируются Слободские полки Белгородского полка для защиты строящейся Изюмской черты. В память о тех временах на Украине остался город Черкассы, а в Ростовской области — город Новочеркасск. В наше время их аналогом в какой-то степени могут быть «афганцы», которые совсем не афганистанцы, но «афганцы», потому что воевали, были в Афганистане.

Запорожские казаки-черкасы, наверное, имели изрядную долю «черкесской» крови, об этом говорит сам украинский язык, очень богатый на тюркизмы, взять хотя бы украинское слово «майдан». Противник гетмана Мазепы украинский казак Кочубей явно ведь степных, черкесских кровей, а он достоверное историческое лицо. Поэтому запорожские казаки-черкасы хорошие наездники, и черкасские Слободские полки на привилегированных условиях, как пограничные полки, вливается в Белгородский полк.

Причины этих «белых пятен» в истории Белгородского полка объясняет научная история доктора исторических наук Лева Гумилёва. Наша европоцентричная историческая наука третировала Гумилёва, и продолжает замалчивать всех, кто пытается говорить о значении Востока в становлении России, даже если это была Рязань, потому что она тянет за собой и восточный вопрос, хотя бы в виде касимовских православных татар.

До сих пор стоит наша европоцентричная история, берущая начало от европейских наших учителей-историков Байера, Шлёцера, Миллера и других, третирует историю допетровской России. Эти «учителя» третировали уже историка Михайло Ломоносова за то, что он «неправильно» читал древние летописи. Потом они сознательно сфальсифицировали "Историю" Ломоносова, овладев после смерти первого русского академика его архивами. И мы до сих пор боится осмыслить допетровскую эпоху, сглаживая исторические углы, и забываем карамзинское предостережение: "История должна быть злопамятной". Кстати, фамилия "Карамзин" тоже тюркского происхождения.

Только в 1954 году Белгород восстанавливается Москвой в своих правах и становится областным центром. Сегодня в Белгороде есть улица Белгородского полка, но далеко не каждый белгородец знает, о каком полке идёт речь.

Литература
1. Белгородская область. Сост. Н.А. Кузнецов, К.М. Новоспасский, глава «Далёкое прошлое»: научные сотрудники Областного краеведческого музея А.Я. Иванчихин, С.Ф. Коваленко, журналист К.М. Новоспасский. 1967, ЦЧКИ, Воронеж.
2. Белгород. Сост. Н.А. Кузнецов, К.М. Новоспасский, глава «Город у Белой горы», Ю.И. Гончаренко. 1978, ЦЧКИ, Воронеж.
3. Гумилёв Л. От Руси к России. Москва: АСТ, 2015.
4. Шмелёв Ю. Тайны белгородского треугольника. Москва, 1995.
5. Белгород в «Википедии».