Кейстут являлся великим князем Литвы всего лишь год. До этого он был фактическим соправителем своего брата — Ольгерда. Жизнь Кейстута – нескончаемая война. Причем как с внешними врагами, так и с внутренними. Свою главную битву с Ягайло Кейстут все-таки проиграл. Его обманом захватили в плен и задушили. Но сын Кейстута, Витовт, спустя некоторое время сумел занять литовский престол.

Благодаря ратным подвигам, благородству и браку с Бирутой Кейтут является одним из главных и любимых героев всего литовского народа. И даже немецкие историки восхищались им, отзываясь о нем как о настоящем рыцаре. Кстати, Кейстута можно увидеть и на памятнике «Тысячелетие России», что в Великом Новгороде. Великий князь изображен на нижнем ярусе (фризе) в разделе «Военные люди и герои» (северо-восточная сторона). 


Сыны Гедимина

Когда родился Кейстут, точно неизвестно. Принято считать, что ориентировочно в 1297 году. Его отцом являлся великий князь литовский Гедимин (его изображение, к слову, тоже есть на памятнике «Тысячелетие России» на нижнем ярусе в разделе «Государственные люди»). Поскольку у Кейстута было несколько братьев, то от отца он получил узкую и длинную полоску территории, примыкающую к землям тевтонцев и Мазовии. Под властью Кейстута оказались: Жемайтия, Троки, Гродно и Берестье. С таким «стартапом» Кейстут и вышел на мировую арену. 

Если Гедимину хватило сил и авторитета, чтобы держать власть в княжестве лишь в своих руках, то после его смерти ситуация в государстве резко изменилась. Система, работавшая при князя просто рухнула из-за большого количества претендентов на престол. В течение первых лет централизованной властью там и не пахло, поскольку наследники великого князя не смогли договориться и превратили свои земли в самостоятельные уделы. Хотя формально великий князь в государстве был, а его столицей являлся город Вильна (великокняжеский удел). Здесь восседал на троне Евнутий — младший сын Гедимина. Но никто из братьев с ним не считался, предпочитая оставаться независимым с самостоятельным политическим курсом (что внутренним, что внешним). Бывало, что братья заключали кратковременные союзы, выгодные друг для друга. Но чаще все же предпочитали обходиться без вмешательства родственников. Это относилось и к взаимодействиям с государствами-соседями. Даже военные походы никто не согласовывал с Евнутием. В общем, Великое княжество Литовское оказалось раздробленным с весьма туманными перспективами. 

Кейстут понимал, что по одиночке все они — лакомый куски для многочисленных противников. Поэтому он старался держать курс пусть не на объединение, а хотя бы на союзнические отношения с родственниками. Поэтому когда Монвид (еще один из братьев) ввязался в противостояние с рыцарями, он его поддержал. Но не живой силой, а дипломатически. После нескольких побед (немцы были не только выбиты из Жмуди, но и потерпели ряд поражений на своей территории) Монвид сел за стол переговоров с магистром Людольфом Кенигом фон Ванзау (двадцатый великий магистр ордена). И в этом его поддерживали Кейстут и Ольгерд (еще один брат). Вообще, дипломатия являлась одной из сильнейших сторон Кейстута. Он сумел договориться с поляками о том, чтобы те отпустили из плена еще одного его брата – Люборта, а также сумел заключить с Англией торговый договор. Но и про войну Кестут не забывал. Он периодически составлял компанию своим родственникам во время набегов на Мазовию, принял участие в обороне Пскова от ливонских рыцарей (вместе с Ольгердом).




Поскольку ситуация с натиском рыцарей становилась все более опасной, литовские князья встали перед выбором: либо объединять усилия для борьбы, либо становиться их жертвами по одиночке. Правда, далеко не все сыновья Гедимина сумели усмирить свои амбиции и договориться с остальными. Над литовским государством возникла угроза быстрого поглощения немецкими рыцарями. Но этого не произошло, поскольку два самых умных и влиятельных сына Гедимина – Ольгерд и Кейстут – поняли, что для победы необходимо единство. И они начали действовать. В 1345 году Кейстут занял Вильну, которая принадлежала Евнутию. Младший брат никак не смог этому воспрепятствовать, да и население города встретило новую власть лояльно. Добившись успеха, Кейстут отдал столицу Ольгерду, то есть, пригласив его на великое княжение. Братья четко распределили свои обязанности. Ольгерд взял на себя восточные рубежи. Он налаживал отношения с Русью и старался собрать под своей властью раздробленные русские княжества. Кейстут же «пахал» на западе, отстаивая интересы Литвы и Жемантии. В противниках у него ходили крестоносцы – враги хитрые и безжалостные, но Кейстут знал и умел вскрывать немецкие «консервные банки». Диархия, которая воцарилась в Литве, была на тот момент идеальной для государства (эту же политику двойного правления переняли впоследствии и Витовт с Ягайло). 

Литва вновь обрела силы. И в 1350 году после успешных военных действий, она сумела вернуть утраченные Брест и Волынь. А на короткий срок даже захватила Львов. Но палки в колеса неожиданно решили вставить польско-венгерские войска. Они атаковали Брест, Владимир-Волынский и Белз. Кейстут, конечно, был на передовой. Он прекрасно понимал, что у него не хватит сил, чтобы противостоять мощному и хорошо оснащенному противнику. Поэтому пошел на дипломатическую хитрость. Он в одиночку отправился в лагерь венгерских солдат, расположенный близ города Мельника. Здесь Кейстут встретился с королем Венгрии Людовиком. Естественно, тот, увидев литовского князя, сильно удивился. Но убивать его не стал, вместо кровопролития – пригласил за стол переговоров. Кейстут заявил Людовику, что обязательно примет христианску веру, если тот отзовет войска. Венгерский король, прекрасно зная о красноречии своего оппонента, усомнился в искренности слов литовского князя. И тогда Кейстут дал клятву по обычаю язычников. Князь отрубил волу голову, а затем обмыл лицо и руки его кровью. Поклясться по языческому обряду в том, что он примет христианство – на такое мог пойти только Кейстут. Людовик оценил поступок своего литовского «коллеги». Они заключили мир, а венгерский король пригласил Кейстута к себе, чтобы провести крещение. Князь согласился. Но при первой же возможности сбежал и остался верен предкам. Скорее всего, Людовик понимал, что именно так и закончится их вояж. Поэтому для него это не стало сюрпризом. 

Но не всегда Кейстуту удавалось выйти сухим из воды. В 1360 году во время очередной битвы с крестоносцами он угодил в плен. Убивать его не стали, немцы знали, что противника можно будет выгодно обменять. Поэтому Кейстуту ничего не оставалось, как просто сидеть и ждать. Спустя некоторое время после освобождения, литовский князь вновь угодил в стальные перчатки тевтонских рыцарей. Его, как особо ценного пленника, отправили в тюрьму при замке Мариенбург. По легенде, Кейстут предлагал рыцарю, который его победил и деньги, и власть, но тот отказался от «взятки». В заточении литовский князь пробыл недолго. Оказалось (опять же, если верить легенде), что один из его охранников являлся представителем литовских племен, перешедшим на сторону рыцарей. Неизвестно, чем и как именно Кейстут сумел убедить «блудного сына» пересмотреть взгляды на жизнь, но тот согласился помочь пленнику. Вскоре литовский князь оказался на свободе и сумел добраться до Мазовии.

Борьба за власть

Совместное правление Ольгерда и Кейстута завершилось в 1377 году. Ольгерд умер, а своим приемником он выбрал Ягайло – сына от второго брака с Иулианией Тверской. Естественно, сын от первого брака – Андрей Полоцкий – решил оспорить решение своего покойного отца. Но поддержки не нашел, поскольку Кейстут и его сын Витовт поддержали Ягайло. 


Зима 1378 года началась для Литвы с очередного вторжения крестоносцев. Причем поначалу успех был на стороне ливонцев. Они сумели дойти до Берестя и открыли себе путь на Вильну. Ситуация требовала срочного урегулирования. Роль первой скрипки решил взять на себя еще один Гедиминович — Скиргало, являвшийся родным братом Ягайло. Он встретился с магистром Ливонского ордена, обсудил ситуацию текущего военного конфликта, возможные пути христианизации языческого населения литовских земель, а заодно попросил прекратить оказывать содействие в борьбе за трон Андрей Полоцкому. Каким именно успехов удалось добиться Скиргало — точно неизвестно. Кстати, есть версия, что от ливонцев, он направился на аудиенцию к императору Священной Римской империи. Если этот вояж и имел место быть, то достоверных сведений о нем не сохранилось. Правда, многие историки считают, что поездка Скиргало по европейским «партнерам» — это первая интрига молодых Ольгердовичей за спиной Кейстута. Сам старый князь ничего об этом не знал, поэтому шел своим путем. В конце сентября 1379 года Кейстут сумел договориться с рыцарями о прекращении войны. И в Троках было подписано мирное соглашение. Причем в той процедуре присутствовал и Ягайло. По факту, это был последний договор, который подписали совместно и Кейстут, и Ягайло. После этого их, скажем так, политические дороги разошлись. Любопытно, что почти сразу после того договора, Ягайло начал плести свою собственную паутину интриг. Причем переговоры с представителями крестоносцев он провел на своей территории — в Вильне. В итоге они заключили соглашение, по которому немцы обязались не трогать южные и восточные земли Великого княжества, поскольку они являлись христианскими. А вот безопасность остальной (языческой) территории немцы не могли гарантировать. То есть, Ягайло, по сути, защитил свои вотчины, подставив под удар земли Кейстута и других родственников. 


Затем сын Ольгерда совершил еще один весьма противоречивый поступок. Если о договоре с крестоносцами Кейстут не знал, то новость о том, что его овдовевшая племянница Мария была выдана замуж за советника Ягайло Войдило, никак не могла пройти мимо него. И Кейстут, что называется, взорвался. Дело в том, что Войдило являлся простолюдином. Некогда он трудился пекарем, а потом удачно «влился в струю». Неизвестно, чем и как Войдило сумел впечатлить сначала Ольгерда, а потом и Ягайло, но последний вместе со своей племянницей передал ему в правление и город Лиду. Кейстут всячески демонстрировал свое пренебрежительное отношение к «холопу», однако, на Ягайло это не действовало. Поэтом, когда старый князь узнал о браке, сильно оскорбился, посчитав, что сын Ольгерда решил бросить ему вызов этим поступком.

Пока Кейстут был занят насущными делами в своих землях и всячески сокрушался по поводу упавшего на голову Войдило могущества, Ягайло провернул еще одну хитрую сделку с крестоносцами. Не поставив в известность старого князя, он сначала силой забрал Полоцк у своего брата Андрея, который постоянно, если можно так выразиться, путался под ногами. Затем Ягайло заключил с Ливонским орденом очередное перемирие (февраль 1380 года), а после, начал добиваться встречи с великим магистром Тевтонского ордена Винрихом фон Книпроде. Аудиенция у главы «головного офиса» крестоносцев состоялась в конце мая того же года. Ягайло и фон Книпроде заключили тайный Довидишковский договор. Подробности того соглашения доподлинно неизвестны. Сохранившиеся сведения гласят, что Ягайло, как обычно, обезопасил себя и свои земли от иностранного вторжения. При этом договор о ненападении не действовал на территории Кейстута. То есть, фон Книподе мог с ним воевать. Любопытен такой нюанс: если старый князь в случае необходимости обращался за помощью к Ягайло, то тот не мог отказать, дабы избежать подозрений в сговоре с немцами. В общем, сын Ольгерда крутился как мог на сковороде политической арены. Есть версия, что Ягайло прекрасно понимал всю сложность обстановки у границ его страны. Европа активно развивалась, ни у кого и мысли бы не возникло усомниться в силе христианской веры. И поэтому язычникам с каждым годом все труднее и труднее удавалось отстаивать свой привычный уклад жизни. Изменений требовало и Великое княжество Литовское. В том виде, в котором оно досталась Ягайло сохранить суверенитет было не реально. А Кейстут, при всей своей доблести, выглядел в глазах молодого князя архаичным богатырем, который не хотел (или не мог) меняться вместе со всей Европой. Поэтому, Ягайло и плел сети интриг, стараясь оставить не удел старого князя, застрявшего в прошлом.




В новом 1381 году немецкие рыцари появились на территории старого князя. Они уверенно продвигались к Трокам, применяя бомбарды. Несмотря на активное сопротивление, литовцы отступали. Особенно сильно пострадали от вторжения жители Жемантии. Интересно вот что: пока шла война с Кейстутом встретился Гюнтер Гоенштайн, являвшийся комтуром Остероде. Рыцарь сообщил князю об интригах за его спиной: «Ты того не знаешь, что князь великий Ягайло часто посылает к нам Войдила, и уже сговорился с нами, как тебя свести с твоих княжений». Есть две версии, почему комтур решил рассказать об этом Кейстуту. Первая заключается в том, что рыцарям, конечно, была выгодна полноценная гражданская война в Великом княжестве. Поскольку они бы точно смогли воспользоваться междоусобицей с максимальной для себя выгодой. Вторая же версия более, скажем так, человечная. Поскольку Гоенштайна и Кейстута связывала дружба (немец был крестным отцом Дануты — дочери старого князя), немец решил оказать оказать услугу и предостеречь. Естественно, Кейстут засомневался. С одной стороны он не хотел верить в предательство племянника, с другой — игнорировать слова комтура тоже было нельзя. Поэтому князь обо всем рассказал сыну Витовту. Однако тот принял сторону Ягайло и сказал: «Не верь тому, не думаю, чтобы это так было, потому что он со мной живёт в дружбе, и сказал бы мне».

Ягайло же тем временем помогал своему главному союзнику Скиргало в подавлении восстания в Полоцке. Причем непосредственное участие в этом деле приняли крестоносцы. Это возмутило Кейстута и он сказал Витовту о недовольстве политикой Ягайло: «Он прежде нанес мне большой урон, отдал мою племянницу, а свою сестру за холопа, я хорошо знаю, что теперь он вступил в сговор с немцами против нас; а третье: мы третий раз воюем с немцами, а он с ними Полоцк добывает, который принадлежит моему сыну, а твоему брату, Андрею Горбатому. Это уже второй знак его неприязни к нам. Уже этим совершенно ясно показано, что они вместе с немцами стали против нас». Но Витовт остался при своем мнении. Он не хотел верить в том, что Ягайло способен на предательство. 

Поскольку поддержкой сына заручиться не удалось, Кейстут решил действовать самостоятельно. И пока Ягайло подавлял мятеж в Полоцке, он нанес удар. Причем сначала старый князь пошел на хитрость. Он повел войска в Пруссию, но затем резко повернул их на Вильну. Витовт был против конфликта с Ягайло, поэтому в том маневре участия не принимал. Вильна, которая не ждала войны, оказалась беззащитна перед войском старого князя. И город оказался в его руках, также, кстати, как и сам Ягайло, которого удалось захватить в плен. В Вильне Кейстут нашел и подтверждение слов комтура (и своих подозрений) в виде Довидишковского договора. Вскоре в город прибыл и Витовт. Несмотря на доказательства предательства Ягайло, именно он способствовал тому, чтобы старый князь не казнил своего племянника. Вообще, за интриги Ягайло удалось отделаться, по большому счету, лишь легким испугом. Единственное, чем по-настоящему серьезным пришлось расплатиться Ягайло, так это собственной властью. Кейстут потребовал от него в письменном виде признать себя великим князем Литвы. Поскольку выбора у пленника не было, он это сделал. 

Вскоре Ягайло оказался на свободе. Благородный и великодушный князь (понятно, что под влиянием Витовта) отдал племяннику Крево и Витебск, то есть, его изначальную локацию. Оставшись один, власть Кейстута признал и Скиргало, после чего снял осаду с Полоцка. И Андрей вернулся в свою вотчину. Правда, предварительно и он признал власть старого князя. Этому же примеру последовали и все остальные родственники. Утвердившись на литовском троне, Кейстут наладил отношения с Московским княжеством, пойдя на территориальные уступки. 

Обезопасив себя, великий князь взялся за крестоносцев. Совершив несколько успешных операций, литовцы добрались до берегов Алле и Прегеля. Немцы, конечно, попытались нанести ответный удар, разорив земли Кейстута. Но их натиск был отбит войсками Витовта. И если ситуация на внешней арене складывалась для великого князя удачно, то на внутренней намечался серьезный кризис. Подавляющее большинство родственников Кейстута, хотя и признало его великим князем, сложившейся ситуацией в стране было недовольно. Каждый из них хотел «особых» к себе отношений. Первым на «тропу войны» вышел князь Корибут, сидящий в Новгороде-Северском. Войдило, который находился у истоков бунта, планировал вывернуть все с максимальной выгодой для себя и еще сильнее укрепить свое влияние на великокняжеский престол. Но планам не суждено было осуществиться. Его взяли в плен и вскоре казнили. На этом, собственно, успехи Кейстута и закончились. Сначала его войско было разбито армией Корибута, а затем новый мятеж вспыхнул уже в Вильне. Восстание возглавил местный купец Гануля, который сумел объединить не только сторонников Ягайло, но и изначально нейтральных торговцев. Дело в том, что Кейстут ввел ряд серьезных ограничений на торговлю с немцами, чем вызвал гнев у обширной немецкой общины города. Правда, есть версия, что мятеж был спланирован и организован непосредственно самим Ягайло, а Гануля, как и община стали лишь орудием в его руках. Поскольку в Вильне позиции Кейстута оставались слабыми, то мятежники быстро сумели его захватить и перебили весь гарнизон. В дело попытался вмешаться Витовт, но его попытка завершилась провалом. Он был разбит под Вильной и вернулся в Троки. А Ягайло беспрепятственно занял столицу. Вскоре на помощь молодому князю пришли тевтонские крестоносцы, которыми командовал маршал Конрад Гаттенштайн.Они направились к Трокам с севера, а Ягайло (вместе со Скиргало) выдвинулись к главному городу Кейстута из Вильны. Витовт понимал, что в одиночку справиться с такими грозными противниками ему никак не удастся. Поэтому вместе с матерью покинул город. И вскоре Троки были взяты, и Ягайло отдал город Скиргало. После этого крестоносцы, достигнув поставленной цели, вернулись восвояси. 

Кейстут прибыл в Гродно, где и встретился с Витовтом. Первым делом он отправил свою жену в Берестень, а затем начал продумывать план действий. Выход у него был только один — отправиться в Жемантию и набрать там новое войско. А помощь в военной кампании ему должны были оказать Витовт с армией из Гродно и единственный союзник Любарт из Волыни. Язычники не горели желанием ввязываться в междоусобную войну и принимать чью-либо сторону. Но Кейстут надавил на самую болевую точку жемайтов — их веру. Он предрек им христианизацию в случае победы Ягайло.



В начале августа 1381 года армии встретились у Трок. Несмотря на все усилия Кейстута, ему не удалось собрать войско равноценное силам Ягайло и его союзников. Поэтому исход битвы был заранее всем известен (в первую очередь из-за жемайтов, которые хоть и встали под знамена Кейстута, но погибать за него не собирались). До полноценного сражения дело не дошло. В лагерь к старому князю прибыл Скиргало. Сначала он встретился с Витовтом и убедил его начать переговоры, мол, зачем зря проливать кровь, если все можно уладить дипломатическим путем. И тот согласился повлиять на отца. Выслушав их, Кейстут принял, по факту, единственное неправильное решение в своей жизни — начать переговоры с Ягайло в лагере племянника. При этом, Скиргало от лица Ягайло дал старому князю гарантии безопасности. Но переговоров, конечно же, не было. Как только Кейстут и Витовт оказались в лагере противника, их взяли в плен. А спустя несколько дней старый князь погиб. По официальной версии, которую продвигал Ягайло, Кейстут собственноручно покончил с собой. Но в эту легенду мало кто поверил. Вся княжеская верхушка Литвы была уверена, что кровь Кейстута на руках Ягайло. 

Старого князя похоронили в Вильне, причем по языческому обряду. Вместе с телом Кейстута на погребальном костре были сожжены его кони, орудие и драгоценности. Вот так не стало одного из самых сильных и влиятельных литовских князей. О котором хорошо отзывались даже его противники. Например, в хрониках Тевтонского ордена сохранилась такая запись:«Кейстут был муж воинственный и правдивый. Когда он задумывал набег на Пруссию, то всегда извещал об этом предварительно маршала Ордена и обязательно потом являлся. Если он заключал мир с магистром, то соблюдал его крепко. Если он считал кого-либо из братии нашей человеком храбрым и мужественным, то оказывал ему много любви и чести». А вот что писал поляк Ян Длугош: «Кейстут, хотя язычник, был муж доблестный: среди всех сыновей Гедимина он отличался благоразумием и находчивостью, и, что более всего делает ему чести, он был образован, человеколюбив и правдив в словах».

В отличие от отца, Витовту удалось избежать печальной участи. Ему удалось сбежать. Правда, за это своей жизнью пришлось расплатиться его матери — Бируте. Виганд Марбургского писал о том, что после побега Витовта была убита Бирута и два ее брата. Сын Кейстута обратился за помощью к Янушу Мазовецкому — мужу Дануты. Но Януш ответил отказом. Такой же ответ Витовт услышал и от Земовита Плоцкого. И тогда, оказавшись в безвыходном положении, он обратился за помощью к Тевтонскому ордену. 

После этих событий в Великом княжестве Литовском вновь началась междоусобная война. Она продолжалась вплоть до 1389 года. И непосредственное участие во всех тех событиях принимали участие немецкие рыцари. В конце-концов, в последней гражданской войне сильнее оказался Витовт. Между ним и Ягайло было заключено соглашение на выгодных для обоих условиях. Так Витовт стал великим князем, а Ягайло — верховным. Диархия просуществовала вплоть до 1430 года, когда Витовт умер. 

***

Теперь — несколько слов о Бируте. Обойти стороной жену Кейстута нельзя. Дело в том, что после смерти, ее стали почитать как богиня (аналог христианской святой). Точно неизвестно, из какого племени происходила Бирута. По одним данным из жемайтов, по другой — из куронов. Зато известно, что она являлась жрицей (вайделоткой) и хранительницей священного огня литовских языческих богов.

По легенде, Бирута, как служительница культа, не могла выйти замуж. Однако Кейстут был иного мнения. Он похитил девушку, наплевав на ее обет безбрачия. Они поселились в Троках и сыграли пышную свадьбу. А Витовт являлся четвертым сыном Кейстута.




Как было сказано выше, после побега Витовта, Ягайло отыгрался на Бируте. Правда, есть версия, что женщина тогда не погибла, а вернулась в свое святилище, где и прожила еще несколько лет, поклоняясь языческим богам. Так или иначе, после смерти Бируты среди язычников ее культ обрел большую силу. Интересно вот что: в 1989 году на вершине холма в Паланге, названном в честь жены Кейстута, археологи обнаружили остатки святилища, датируемого четырнадцатым—пятнадцатым веками. После христианизации Литвы святилище Бируты было разрушено, а на его месте появилась часовня святого Георгия. Она, кстати, сохранилась до наших дней.