Во время Первой мировой войны территория Персии превратилась в арену военных действий и подрывной деятельности агентов воюющих держав. Север страны был занят войсками России, а южная часть — Великобритании. На севере, западе, юге Персии поднялось антиимпериалистическое движение, особенно сильное в Гиляне, где действовали партизанские отряды дженгелийцев [1].

В начале марта 1917 г. в Тегеране было получено известие из России о Февральской революции, об отречении императора. Политические перемены в Петрограде громким эхом отозвались в политических кругах Персии. Руководитель русской дипломатической миссии, указывая на эти настроения, писал в Петроград: «Лозунг “Без аннексий и самоопределение народностей” зародил в сердцах персов большие надежды, и главная цель их ныне состоит в стремлении отделаться от англо-русской опеки, убедить нас отказаться от соглашения 1907 г. — от разделения Персии на зоны влияния»[2].


В то же время Временное правительство России в принципе не собиралось отказываться от проводимой царизмом в Персии экспансионистской политики. Русская буржуазия намеревалась не только сохранить завоеванные в Персии позиции, но и расширить их. Надежды персов на кардинальное изменение политики России в отношении их страны не оправдались.[3]

В обращении «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» советское правительство определило принципы своей внешней политики в отношении Персии. «Мы заявляем, что договор о разделе Персии порван и уничтожен. Как только прекратятся военные действия, войска будут выведены из Персии и персам будет обеспечено право свободного определения своей судьбы»[4].







Серьезный удар по британским планам в Персии нанесло заявление Советского правительства об отказе от англо-русского соглашения 1907 г. По сути дела уже первый законодательный акт Советского правительства — Дектрет о мире — означал денонсацию этого соглашения, а в обращении «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» Совет Народных Комиссаров провозгласил, что «договор о разделе Персии порван и уничтожен»[5].

Учитывая, что «в среде персидского народа существуют сомнения относительно дальнейшей судьбы англо-русского соглашения 1907 г.», Народный комиссариат иностранных дел 27 января 1918 г. направил персидскому посланнику ноту, категорически подтверждавшую это решение Советского правительства.[6] Тем самым британцы лишались правовой базы, опираясь на которую они хозяйничали в Южной Персии и рассчитывали прибрать к рукам всю страну. Нота НКИДа объявляла недействительными и все другие соглашения, в какой бы то ни было степени ограничивавшие суверенные права персидского народа.



Несмотря на то, что персидское правительство находилось под сильным влиянием британских колонизаторов, оно в декабре 1917 г. официально признало советское правительство.[8] Этот шаг был вызван несколькими причинами. Без установления официальных отношений между двумя государствами невозможно в короткий срок реализовать соглашение Советского правительства о выводе из Персии русских войск. В этом правящие круги Персии были непосредственно заинтересованы, так как они боялись революционизирующего влияния русских солдат на народные массы своей страны. Необходимо учитывать также внутреннюю борьбу в правящем лагере Персии. Усилившаяся агрессивность британского империализма побуждала наиболее дальновидных представителей персидских правящих кругов искать сближения с Советской Россией.[9]

К концу Первой мировой войны британские либеральные деятели выступали за проведение в Персии более гибкой политики и за отказ от прямого имперского курса. Однако бывший вице-король Индии Керзон, став министром иностранных дел, не желал считаться с велением времени и вынашивал идею установления над Персией британского протектората. Керзон считал, что уход с персидской арены царской России создал реальные предпосылки для осуществления такого плана.

Свою внешнеполитическую концепцию Керзон обосновал в меморандуме, составленном в 1918 г. Керзон был осведомлен о масштабах влияния идей новой русской революции на персов, что вызывало у него тревогу. Он писал: «…если Персия будет оставлена одна, имеется много причин опасаться того, что она подвергнется большевистскому влиянию с севера…» Дальнейшее развитие событий в значительной степени подтвердило прогнозы Керзона. Добиваясь реализации разработанного Керзоном плана, британские дипломаты приложили немало усилий, чтобы у власти в Тегеране вновь оказался Восуг од-Доуле. Еще в мае 1918 г. британский посланник Ч. Марлинг приступил к тайным переговорам с шахским двором, обещая в случае смещения Самсам ос-Салтане и министров его кабинета и назначения на пост премьер-министра Восуга од-Доуле выплачивать ежемесячно Ахмед-шаху Каджару субсидию в размере 15 тыс. туманов.




Для подавления национально-освободительного движения, превращения Персии в колонию и плацдарм для интервенции против Советской России британские империалисты оккупировали в 1918 г. всю страну. Под контролем британцев 6 августа 1918 г. было сформировано правительство Восуг од-Доуле. Великобритания навязала ему в 1919 г. кабальное соглашение, по которому получила право реорганизовать персидскую армию, направлять своих советников в государственные учреждения Персии и др.

Правительство Восуг од-Доуле проводило враждебную в отношении Советской республики политику. При его попустительстве 3 ноября 1918 г. была разгромлена советская миссия в Тегеране, а в августе 1919 г. вблизи персидского порта Бендер-Гез белогвардейцами совершено убийство советского полпреда И.О. Коломийцева.[10]

26 июня 1919 г. правительство РСФСР вновь обратилось к правительству Персии, в котором были изложены основы, на которых Москва хотела бы строить свои отношения с Тегераном.[11]



Стремление Великобритании установить свой протекторат над Персией вызвало недовольство ее союзника — Франции. Заключение соглашения 1919 г. обострило англо-французское соперничество на Ближнем и Среднем Востоке. Открыто враждебной была и позиция правительства США, с которым в этот период Тегеран стремился установить дружеские контакты.

Более радикальную позицию заняло советское руководство. В специальном обращении «К рабочим и крестьянам Персии», опубликованном 30 августа 1919 г., оно охарактеризовало его как кабальный и заявило, что «не признает англо-персидского договора, осуществляющего это порабощение»[13].



Нота была получена советской стороной 20 мая 1920 г. Этот день считается датой установления российско-иранских дипломатических отношений.

С другой стороны, вывод русских войск из Персии создавал британским колонизаторам серьезные политические трудности. С сугубо военной точки зрения оккупация всего страны их войсками становилась теперь сравнительно легким делом, но благородная акция Советского правительства воодушевляла персидских патриотов на борьбу за вывод всех иностранных войск из Персии. Британский дипломат и историк Г. Николсон признал, что после ухода русских войск «англичане одни остались в качестве оккупантов и на них обрушилась вся сила негодования персов»[15].

Не ограничившись выводом войск, Советское правительство приняло ряд других мер для установления дружественных и равноправных отношений с персидским народом. Вначале дипломатические отношения с Персией осуществлялись через временного поверенного в Москве Асад-хана.[16]. Важное значение имело назначение советского дипломатического представителя в Тегеран. Единственным российским дипломатом в Персии, признавшим советскую власть, был бывший вице-консул в г. Хое Н.З. Бравин. Он и стал первым советским представителем в Персии. 26 января 1918 г. Бравин прибыл в Тегеран в качестве советского дипломатического агента.[17]

Персидский историк и дипломат Н.С. Фатеми пишет в своей книге, что Бравин передал персидскому правительству послание за подписью В.И. Ленина, в котором говорилось, что Советское правительство поручает Бравину вступить в переговоры с правительством шаха Персии для заключения дружественных договоров, целью которых является не только укрепление добрососедских отношений в интересах обоих государств, но и совместная с народом Персии борьба с британским правительством.

В письме указывалось также, что Советское правительство готово исправить несправедливости, совершенные царским правительством, путем отказа от всех царских привилегий и договоров, нарушающих суверенитет Персии, и строить будущие отношения между Россией и Персией на свободном соглашении и взаимном уважении народов.[18]

Персидское правительство, ссылаясь на аннулирование Советским правительством англо-русского соглашения 1907 г., обратилось к британскому представителю в Тегеране с просьбой о выводе из страны британских войск. Кроме того, дипломатическому корпусу были сделаны два заявления. В первом говорилось, что Персия считает аннулированными все соглашения, посягающие на его независимость и территориальную неприкосновенность. Во втором предлагалось в связи с предстоящим выводом из Персии русских и турецких войск вывести также и прочие, т.е. британские, войска.[19]

Политика Советского правительства оказала сильное влияние на положение в Персии. «Письмо Ленина, декларация Чичерина о советской политике в отношении Персии и деятельность Бравина в Тегеране значили больше, чем армия и поезда с амуницией»[20].




27 июля 1918 г. правительство Самсама ос-Солтане приняло постановление об официальной отмене всех договоров и концессий, заключенных с царской Россией, «ввиду того, что новое Государство Российское сделало предметом своих желаний свободу и независимость всех наций и в особенности отмену привилегий и договоров, полученных от Персии, о чем и заявляло официально и неофициально». Персидское правительство постановило информировать об этом представителей иностранных держав в Тегеране и дипломатических представителей Персии за границей.

Хотя этот акт представлял собой лишь официальное признание персидской стороной того, что уже было сделано Советским правительством, заявление правительства ос-Солтане было воспринято как общий отказ от неравноправных договоров со всеми иностранными державами.

Такой ход событий встревожил британцев. Керзон сделал в Палате лордов специальное заявление о том, что вопрос об отмене англо-русского соглашения может быть рассмотрен только после окончания мировой войны.[21] Ч. Марлинг заявил шаху, что «проведение в жизнь постановлений Совета министров равносильно объявлению Ираном войны Англии»[22].

Под прямым давлением Ч. Марлинга шах дал отставку кабинету ос-Солтане. В начале августа к власти снова пришел ставленник британцев Восуг од-Доуле.

В целом окончание Первой мировой войны принесло Персии весьма незначительные результаты. Завершение на персидской территории военных действий не привело к миру и спокойствию. Великобритания в новой обстановке, когда ее главная соперница и союзница Россия ушла из Персии, решила распространить свое влияние на всю страну. Она объясняла это желанием сдержать наступление большевизма на ее позиции на Среднем Востоке. С другой стороны, антибританские, продемократические движения в северных провинциях страны и локальные сепаратистские восстания полукочевых обществ явились новой опасностью для правящей династии Каджаров и ее главной опоры — земельной аристократии. Тем не менее, еще недавно находившаяся на грани гибели правившая в Тегеране прослойка предприняла ряд акций, направленных на возрождение авторитета центральной власти и ее позиций в области международных отношений. Наиболее важную часть этих мер составляла попытка установления дипломатических отношений с Советской Россией, а также желание получить приглашение на Парижскую мирную конференцию с правом голоса.[23]

Первоначально в документах держав Антанты, касавшихся мирной конференции, Персия, так же как Афганистан, Турция и Таиланд, рассматривался как «не вполне суверенное государство, добивающееся более независимого статуса» [24]. Но вскоре в одном из проектов основ мирного договора с Германией, составленном государственным департаментом США, уже говорилось: «Независимость Персии признана в договорах, которые центральные державы намеревались заключить с Россией. В мае 1918 г. Персия денонсировала англо-русское соглашение 1907 г., после того как оно было денонсировано большевистским правительством России. Едва ли возможно, чтобы независимый статут Персии не был подтвержден мирным договором и представлением права быть участником его подписания» [25].

В меморандуме, подготовленном персидским правительством для Парижской мирной конференции, фигурировали требования отмены англо-русского соглашения 1907 г., ликвидации иностранных консульских судов и вывода консульской охраны, отмены концессий и т.п. Это была дань настроениям широкой персидской общественности, с энтузиазмом встретившей заявление Советского правительства об отмене всех неравноправных договоров и соглашений с Персией. Игнорировать эти соглашения не в силах было даже реакционное правительство Восуг од-Доуле.[26]

11 мая 1920 г. газета «Рахнема» опубликовала статью «Мы и большевики». Охарактеризовав политику Великобритании, Франции, Германии и США как «макиавеллистскую», газета далее писала: «Большевики, которые с самого начала отказались от всякого желания порабощать и хотят освободить человечество от порабощения, конечно, не могут продолжать подобную дипломатическую линию и распространять свои убеждения среди других народов силою штыков. Мы этого и не думаем. Большевизм — это мир, созидание, а не метод политики. Политика большевиков не может напоминать политику нынешних европейских государств»[27].

В мае 1920 г. на территорию Гиляна для противодействия британцам были введены советские войска. В ходе советско-персидских переговоров была выдвинута и получила одобрение обеих сторон идея создания смешенной комиссии для установления контроля над одновременным выводом из Персии британских и советских войск. В результате 15 декабря 1920 г. Черчилль был вынужден заявить в палате общин о предстоящем выводе из Персии британских войск. Тем самым были предрешены денонсация англо-персидского договора 1919 г. и изгнание британцев из Персии.[28]

Вскоре после прихода к власти правительство Мошира од-Доуле заявило о своем желании начать переговоры с Советской Россией и восстановить с ней отношения. «Только в период кабинета Мошира од-Доуле (4 июля – 27 октября 1920 г.) иранское правительство высказалось за восстановление отношений с Советской Россией и заключение договора с ней. Решением правительства иранский посол в Стамбуле Мошавер оль-Мамалек (тот самый Мошавер, который возглавлял иранскую делегацию на Парижской мирной конференции) был назначен главой чрезвычайной миссии, отправленной в Москву для проведения переговоров и подготовки проекта советско-иранского договора. Он прибыл в Москву в начале ноября 1920 г., когда в Тегеране был сформирован кабинет Сепахдара Азама, продолживший в отношении России курс своего предшественника. Переговоры в Москве проходили достаточно успешно, что усилило позиции противников англо-иранского соглашения. Несомненно, именно успешность переговоров Мошавера в Москве стала одной из причин отказа Верховного Совета, созданного в ноябре в Тегеране, утвердить англо-иранское соглашение. Ход переговоров окрылил иранское общество. Настроение надежды и тревоги, царившее в Иране тех дней, очень образно выразила газета “Рахнема”: “Среди мрака, окутавшего наши политические горизонты, вдруг со стороны Севера и Советской России сверкнули ослепительные молнии, произведшие чрезвычайное впечатление среди густой тьмы персидской политики, и давшие нам возможность увидеть и лучше приглядеться к обступившим нас со всех сторон вопросам, и выбрать для себя твердый и более устойчивый курс. Яркий свет блеснул с Севера, а источником этого света или огня, в зависимости от того, как мы на него взглянем, является Москва… Последние телеграммы Мошавер оль-Мамалека предложения советского правительства, возможность установления другой, новой политики со стороны нашей северной соседки — все это до известной степени проясняет наши политические горизонты и обращает на себя глубокое внимание. Но с другой стороны — все же делает наше положение до такой степени трудным, что малейшая оплошность, один неверный шаг могут повергнуть нас в бездну опасности и навлечь на нас вражду одного из тех двух политических центров, которые в своем постоянном соперничестве стоят, готовые к борьбе друг с другом”» [29]. 

18 августа 1920 г. в Москве была получена переданная через поверенного в делах Персии в Лондоне нота министра иностранных дел персидского правительства Мошира ос-Солтане от 2 августа 1920 г. В ней говорилось, что, «желая установить отношения дружбы и добрососедства» с Советской Россией, персидское правительство назначает своим чрезвычайным послом при Советском правительстве посла в Стамбуле Мошавера оль-Мамалека, которому поручено ведение переговоров. 27 августа Г.В. Чичерин ответил, что Советское правительство будет радо принять Мошавера оль-Мамалека.[30]

Накануне начала московских переговоров британцы заставили уйти в отставку правительство Мошира од-Доуле. 1 ноября премьер-министром был назначен крупный феодал Сепахдар Азем. В Персии это многими воспринималось как капитуляция перед Великобританией. Однако новое правительство не решилось открыто заявить о признании соглашения 1919 г. Оно вынуждено было учитывать антиимпериалистические настроения широких слоев персидской общественности. В стране проходили массовые митинги и демонстрации, участники которых требовали изгнать британских оккупантов и заключить договор с Советской Россией.

Правительство опубликовало обращение к населению, в котором говорилось: «Все мероприятия правительства во внешней и внутренней политики, в особенности в отношении англо-иранского соглашения, не будут изменены. Оно будет продолжать политику предшествующего правительства и до утверждения соглашения в меджлисе никаких шагов по его выполнению не предпримет» [31].

Британское правительство, озлобленное успешным ходом советско-персидских переговоров, 19 декабря 1920 г. потребовало у персидского правительства немедленного созыва Меджлиса для ратификации англо-персидского договора. Созванный в связи с этим Чрезвычайный Верховный Совет Персии, учитывая рост национально-освободительного движения в стране и успешный ход советско-персидских переговоров, не подчинился британским требованиям о ратификации англо-персидского договора и рекомендовал занять выжидательную позицию, а 31 декабря 1920 г. утвердил проект советско-персидского договора. И, несмотря на интриги британских дипломатов, 26 февраля 1921 г. в Москве советско-персидский договор был подписан.[32] Договор, кроме прочего, подтвердил установление дипломатических отношений между советской и персидской сторонами.

«В этом урегулировании (договоре. — П.Г.) были заинтересованы обе стороны. Советская, — потому что ей требовалось обезопасить себя от повторения британской и любой другой интервенции с иранской территории. Иранское правительство, — потому что партнерство с Россией позволяло избавиться от назойливого британского вмешательства в иранские дела и проводить белее самостоятельную внешнюю политику»[33].

Британская оккупация и реакционная политика Восуг од-Доуле вызвали еще более мощную волну национально-освободительного движения. 21 февраля 1921 г. части персидских казаков под командованием Реза-хана совершили государственный переворот. Новое правительство во главе с Сеидом Зия-эд-Дином (в котором Реза-хан стал затем военным министром) стремилось не допустить развития демократического движения. В то же время под давлением общественности оно вынуждено было объявить об аннулировании англо-персидского соглашения 1919 года.

21 февраля (по персидскому календарю — 3 хута) 1921 г. в Тегеране произошел государственный переворот. «Переворот 3 хута» отражал изменения в расстановке классовых сил Персии. Если прежние правительства были по преимуществу правительствами феодальной аристократии, то теперь к власти пришел помещичье буржуазный блок, в котором известным влиянием пользовалась национальная буржуазия.[34]

Во время событий «3 хута» народные массы Персии и общественность требовали установления дружественных отношений с Советской Россией. Председатель Кавказского бюро ЦК РКП(6) Г.К. Орджоникидзе, сообщая Г.В. Чичерину о перевороте в Тегеране, обратил внимание на то, что одна из тегеранских газет поместила на первой странице проект советско-персидского договора и призыв: «Союз с Россией — спасение Персии».[35]

Советское правительство заявило об отказе от всех неравноправных договорах и соглашениях, заключенных во вред Персии царским правительством с третьими странами. Персии возвращались все концессии и имущество, полученные царизмом на его территории. Долги, числившиеся за Персией перед царской Россией, были аннулированы. Обе стороны согласились в равной степени пользоваться правом судоходства по Каспийскому морю. Кроме этого, персидская сторона обязалась заключить соглашение о предоставлении РСФСР права ведения рыбного промысла в южной части Каспия. Особое значение имела ст. 6, предусматривавшая совместные меры в случае вооруженного вмешательства империалистов.[36]

Нет оснований считать политику Реза-хана просоветской. Это была политика рационального национализма, исключавшего чрезмерную зависимость от любой из сильных держав. Но объективно в тот период сближение с Москвой отвечало интересам Персии больше, чем восстановление патронажа Британии.[37] Этим и не преминул воспользовался Кремль, включив Персию в сферу своего влияния.

Примечания

[1] Дженгелийцы (от перс. дженгель — «лес») — участники партизанского антиимпериалистического движения в Гиляне, начавшегося в 1912 г. Подробнее см.: Алиев С.М.История Ирана. ХХ век. М., 2004, с. 114–128.
[2] Хейфец А.Н. Советская Россия и сопредельные страны Востока в годы гражданской войны (1918–1920). М., 1964, с. 88.
[3] Алиев С.М., с. 87–88.
[4] Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 93.
[5] Документы внешней политики СССР. Т. I. М., 1957, с. 35.
[6] Там же, с. 91–92.
[7] Арабаджян З.А. Иран. Власть, реформы, революции (XIX–XX вв.). М., 1991, с. 42–43.
[8] Документы внешней политики СССР. Т. I, с. 714.
[9] Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 173.
[10] См.: Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 197–212.
[11] Очерки истории министерства иностранных дел России. Т. II. М., 2002, с. 55.
[12] Aliev S. Iran: Influence of the October Revolution ideas. — В кн.: The October Socialist Revolution and Middle East. Lahore, 1987, p. 62–63.
[13] Алиев С.М., с. 97–98.
[14] Там же, с. 100.
[15] Nicolson H. Curson: the last phase. 1919–1925. L., 1934, p. 129 (цит. по кн.: Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 179).
[16] Очерки истории министерства иностранных дел России, с. 53
[17] Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 179–180.
[18] Fatemi N.S. Diplomatic History of Persia. N.Y., 1952, p. 138 (содержание письма изложено по кн.: Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 180).
[19] Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 182.
[20] Fatemi N.S. (цит. по кн.: Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 184).
[21] Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 185.
[22] Цит. по кн.: Иванова М.Н. Национально-освободительное движение в Иране в 1918–1920 гг. М., 1961, с. 40.
[23] Из-за своих неоправданных территориальных претензий Иран не был допущен к участию в работе Парижской мирной конференции. Подробнее см.: Алиев С.М., с. 103.
[24] Papers relating to the foreign relations of the United States. 1919. The Paris peace conference. Vol. I. Washington, 1942, p. 73 (цит. по кн.: Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 203)
[25] Papers relating to the foreign relations of the United States. 1919. The Paris peace conference. Vol. I. Washington, 1942, p. 310 (цит. по кн.: Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 203).
[26] Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 203–204.
[27] Цит. по кн.: Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 226.
[28] См.: Хейфец А.Н. Советская Россия…, с. 262–264.
[29] Арабаджян З.А. Иран: противостояние империям (1918–1941). М., 1996, с. 50–51.
[30] Документы внешней политики СССР. Т. III. М., 1959, с. 153.
[31] Цит. по кн.: Иванова М.Н. Национально-освободительное движение в Иране в 1918–1920 гг. М., 1961, с. 110.
[32] Бабаходжаев А.Х. Провал британской политики в Средней Азии и на Среднем Востоке (1918–1924). М., 1962, с. 69–70.
[33] Системная история международных отношений. Т. 1. М., 2007, с. 205.
[34] Подробнее см.: Агаев С.Л. К вопросу о характере переворота 3 хута // Народы Азии и Африки. 1966, № 5.
[35] Хейфец А.Н. Советская дипломатия и народы Востока (1921–1927). М., 1968, с. 58.
[36] История дипломатии. Т. III., с. 221–222. См. также: Советско-иранские отношения в договорах, конвенциях и соглашениях. М., 1946.
[37] Системная история…, с. 206–207. Подробнее см.: Тузмухамедов Р.А. Советско-иранские отношения (1917–1927). М., 1960.