В 1858-1860 гг. в Российской империи начались массовые беспорядки, принявшие характер народного восстания. Они охватила огромные территории от Ковенской губернии на западе империи до Саратовской губернии на востоке. Об этих событиях не любили вспоминать даже в советских учебниках, что и немудрено – торговля алкогольной продукцией на протяжении многих столетий остается одним из важнейших источников финансовых поступлений в бюджет государства, вне зависимости от того, как это государство называется – Российская империя, Советский Союз или Российская Федерация. «Трезвеннические бунты» - под таким названием вошли события тех лет в историю нашей страны.

Всем известно, что к алкоголю на Руси всегда было особое отношение. Достаточно вспомнить знаменитые слова, приписываемые князю Владимиру при принятии христианства: «Руси есть веселие пити не можем, без того быти...». Однако очень долгое время, на протяжении многих столетий русской истории, люди пили, но могли, что называется, «держаться». Пили по праздникам, по особым поводам, пьянство сурово порицалось.

Сигизмунд Герберштейн, австрийский посол, побывавший в Москве в 1517 и 1526 годах, вспоминал:




Однако в 1552 году Иван Грозный, взяв пример с Казанского ханства, учредил на Руси кабаки. Причем если в ханстве в кабаках ели и пили, то есть это были трактиры, заведения общественного питания, то в русских кабаках подавали только питье. Одновременно началась борьба с негосударственной торговлей хмельными напитками. Торговля водкой и вином стала одним из главных источников доходов государственной казны, благо населения в Российской империи было много и за счет его спаивания в прямом смысле этого слова можно было извлекать огромную финансовую выгоду. Поэтому было принято решение о том, что каждый государственный крестьянин мужского пола приписывался к определенному кабаку и в течение года должен был оставить там определенную сумму.

Не все крестьяне могли или хотели пить, но если они не выпивали за год установленную норму и, соответственно, не оставляли в кабаке необходимую сумму, то хозяева кабаков в силу своей обязанности собирали недостающие деньги с «трезвенников и язвенников». Получается, что даже если человек по каким-либо причинам не пил или просто не успевал потребить назначенное количество алкоголя, он все равно должен был платить кабатчику.

Насаждаемое государством пьянство стало серьезной проблемой для страны. Вслед за крестьянством пьянство проникло в монастыри, в армию. У служилых людей пьянство достигло таких масштабов, что многие из них пропивали в кабаках свое обмундирование и даже оружие. Те из сановников, кто искренне был обеспокоен сложившейся ситуацией, подавали царям челобитные, докладывали о плачевном положении дел, но верховная власть никаких серьезных мер в борьбе с пьянством не предпринимала. Не помогало даже то, что винному пороку становились подвластны и сами боярские дети, которые все чаще предпочитали кутежи обучению премудростям государственного управления и военной науки.



Так Русь жила столетиями. Крестьяне и служилый люд пили и спивались, пополняя государственную казну. Государство богатело на монополии на торговлю хмельными напитками. Свою выгоду имели кабатчики, которых крестьяне ненавидели, но к которым неизбежно шли относить свои деньги, а если не они не приходили в кабак, то кабак приходил к ним.

Поводом к народному негодованию стал произвол содержателей питейных домов, который был санкционирован государством, заинтересованным в повышении денежных поступлений от торговли водкой и вином. Для сравнения: в 1819 году государство получало доход от питейных сборов в размере 22,3 млн рублей или 16% государственного налога, а в 1859 году, через сорок лет, эти доходы возросли до 106,1 млн рублей и составляли уже 38% государственного налога. Было решено увеличить откупную сумму, что привело к росту цен на водку для населения в два – три раза. Одновременно очень сильно ухудшилось и качество продаваемой водки, что также не могло не вызвать народного недовольства. Откупщики имели колоссальную по меркам других торговцев прибыль – 110%, что в два – три раза превышало размеры прибыли в других отраслях торговли.

Народная реакция на произвол откупщиков не заставила себя долго ждать. Крестьяне были очень недовольны происходящим. В стране начался стихийный бойкот питейных заведений, который постепенно охватил самые разные губернии Российской империи. При этом крестьяне в самых разных регионах действовали фактически по одному сценарию – они отказывались посещать кабаки, покупать спиртное, платить кабатчикам установленные денежные суммы за алкоголь.

Трезвый образ жизни получал все большую популярность среди русского крестьянства. И речь идет о самых обычных крестьянах, а не представителях религиозных общин, среди которых пьянство и так всегда порицалось. Крестьяне стали отказываться от алкоголя целыми селами. За пьянство сходы общин вводили телесные наказания, подчеркивая, что в «нашем селе – не пьют». Трезвость была вынужденной мерой, поскольку крестьяне видели, как пьянство разрушает семьи, привычный образ жизни общин, препятствует полноценному ведению хозяйства. Поэтому сельские общины стали принимать самые решительные меры. Возле кабаков крестьяне выставляли охрану, которая не пропускала внутрь заведений довольно многочисленных желающих выпить. Тех, кто не подчинялся решению общины, пороли.



Борьбу за трезвость крестьян поддержали и более образованные слои населения. В стране стали возникать общества трезвости, на деятельность которых вскоре власть наложила запрет. Уже в марте 1858 года министерства финансов, внутренних дел и государственных имуществ издали предписание местным властям ни в коем случае не допускать создания в губерниях обществ трезвости, призывы к воздержанию от употребления вина категорически пресекать.

Но директивами чиновников разворачивавшуюся народную волну борьбы за трезвость было уже не остановить. В декабре 1858 года в Балашовском уезде Саратовской губернии бойкот кабакам и алкоголю объявили 4752 человека. Это был лишь один из самых мягких эпизодов в борьбе за трезвость. 20 мая 1859 года в г. Наровчате Пензенской губернии толпа, собравшаяся на базаре, начала угрожать погромом питейных домов. Полиция отреагировала оперативно и наиболее активные протестующие тут же были схвачены. Однако беспорядки не прекратились. В течение трех недель разгрому подверглись более 50 питейных домов в семи уездах Пензенской губернии. Пытавшиеся противостоять погромам кабаков сельские старшины и уездные начальники были избиты. В селе Исе протестующие крестьяне ранили офицера, в городе Троице атаковали воинскую команду.

Аналогичные события происходили и во многих других регионах Российской империи. В Николаевске Самарской губернии крестьяне и рабочие-отходники разгромили все питейные заведения, а полиция, поняв, что не сможет противостоять народной стихии, предпочла ретироваться. Были охвачены беспорядками уезды Оренбургской и Симбирской областей, причем среди крестьян ходили слухи, что правительство собирается отменить существующую откупную систему, но помещики этому сопротивляются. Поэтому стихийные лидеры протестующих призывали сначала громить питейные заведения и винные лавки на ярмарках, а затем приниматься за помещиков, которые якобы и стоят за откупной системой.



В Вольске 24 июля 1859 года начались настоящие массовые беспорядки. Толпа из трех тысяч человек устроила погром на ярмарке, разбив винные ларьки. Охранявшие порядок квартальные надзиратели и городовые справиться с толпой не смогли. На помощь полиции прибыли инвалидные команды и подразделения 17-й артиллерийской бригады. Однако восставшие смогли разоружить полицию и солдат и освободили заключенных местной тюрьмы. Беспорядки охватили не только Вольск, но и Вольский и соседний Хвалынский уезды. Народная стихия бушевала несколько дней, прежде чем из Саратова не были присланы войска, которые смогли навести относительный порядок. Были арестованы 27 человек, а по уездам – 132 человека. Тем не менее, ущерб для казны оказался значительным – за два дня в Вольском уезде были разгромлены 37 кабаков. Естественно, что расходы по их восстановлению государство тут же переложило на плечи простых людей, обложив крестьян уезда большими штрафами, которые направлялись на восстановление питейных заведений.

Шеф жандармов князь Василий Долгоруков докладывал императору Александру II:



Как и ожидалось, чиновники предпочли сразу же сослаться на внешние происки, нежели признать пагубность государственной политики для страны и ее населения. Шеф жандармов Долгоруков отчитывался императору, что в Ковенской губернии за появлением братств трезвости стоит римско-католическая церковь, поскольку братство трезвости было учреждено Пием IX и теперь в церквях католические священники призывают народ присоединиться к братству трезвости. Под влиянием этих братств оказалась Ковенская губерния и более половины населения Виленской и Гродненской губерний. Но если в Ковенской, Виленской и Гродненской губерниях католики действительно составляли основную часть населения и поэтому можно было усматривать происки Ватикана и его агентов, то как быть с исконно русскими и православными губерниями? Там тоже «римский папа виноват»?

В докладной записке шеф жандармов сообщал, что движение за трезвость началось в Саратовской губернии, как мы и отметили выше, затем распространилось на Рязанскую, Тульскую и Калужскую губернии, а вскоре к жителям этих губерний присоединилось население уездов Самарской, Орловской, Владимирской, Московской, Костромской, Ярославской, Тверской, Новгородской, Воронежской, Курской, Харьковской губерний.
Трезвеннические бунты охватили 32 губернии Российской империи. Было разгромлено 260 питейных заведений, причем 219 из них находились в губерниях Поволжья, ставших эпицентром волнений. В бунтах участвовали десятки тысяч крестьян.

О масштабах выступлений можно судить по количеству арестованных. Историк В.А. Федоров говорит о 780 арестованных участниках трезвеннических бунтов. Их судили военными судами, которые в качестве наказания назначали битье шпицрутенами и ссылку. Основная часть арестованных приходилась на государственных крестьян, отставных солдат, мещан. Другие источники называют куда большие цифры арестованных и осужденных – вплоть до 11 тысяч человек.
Несмотря на жесткое подавление, трезвеннические бунты все же привели к определенным последствиям. В 1860 году Александр II принял решение о замене с 1863 года откупной системы акцизной системой. Однако отмена откупов не привела к реальному изменению ситуации в сфере пьянства и торговли алкоголем. Количество кабаков в России стремительно росло и уже через несколько лет после перехода с откупной на акцизную систему увеличилось в шесть раз, составив более 500 тыс. питейных заведений во всех губерниях страны.

Деятельность сторонников трезвости продолжала рассматриваться как крамольная, подрывающая экономические устои российской государственности. Идеи трезвости, кстати, действительно активно эксплуатировали в тот период революционные организации социалистического толка.

Лишь к концу XIX века власти Российской империи начали осознавать все пагубные масштабы и последствия алкоголизации населения страны. За пьянством неизбежно следовали снижение производительности, безработица, нищенство, проституция, преступления и самоубийства. Поэтому государство перестало препятствовать деятельности обществ и кружков трезвости, занимавшихся организацией чаепитий, лекциями, благотворительной деятельностью. Но и поддержку этим добровольным народным обществам государство не оказывало, прекрасно понимая зависимость доходов страны от торговли водкой. Скорее на деятельность обществ трезвости просто закрывали глаза, предпочитая их не замечать. Лишь в 1913 году последний русский император Николай II впервые принял делегацию трезвенников в Царском Селе.