Революционный дух и горечь изменыС детства Лариса и ее младший брат Игорь жили в атмосфере революционного предчувствия, ожидания социальных перемен в русском обществе. Их отец, преподававший право в разных вузах империи, разделял социал-демократические идеи и взгляды, за что неоднократно подвергался репрессивным мерам, начиная с атмосферы морального отчуждения коллег до задержаний и высылки в Томск. При этом семья Рейснер была достаточно обеспеченной. Лариса, будучи одной из лучших учениц столичной гимназии, с юности стремилась проявить себя в творчестве. Писала стихи, вместе с отцом выпускала журнал «Рудин», общалась в столичных поэтических кругах. Здесь возник ее пылкий роман с женатым поэтом Н. Гумилевым. Случайно она узнала, что ее возлюбленный одновременно встречается с другой барышней, позже ставшей его второй женой.
Измена любимого стала для нее первым ударом судьбы. А сам Гумилев в те военные дни добровольцем ушел на фронт, откуда писал Ларисе письма о своей военной жизни и ожиданиях их встречи. Поэт показал себя храбрым воином. За воинские отличия был награжден двумя Георгиевскими крестами. Позже воевал в русском корпусе за границей на стороне союзников России. Был произведен в чин прапорщика. Служил в аппарате комиссара Временного правительства в Париже. В одном из своих последних писем в 1917 году он просил Ларису не заниматься политикой. Она не вняла его предупреждению и стремительно ринулась в революционную стихию. На календаре был октябрь 1917 года.
Доброволец революции: «Могу умереть, если надо»Писательница Вера Инбер так описывала тот день, когда Лариса впервые переступила порог штаба большевиков: «Вот Смольный начала революции… и вдруг стук в дверь, и входит Лариса Рейснер, розовая от октябрьского воздуха, в меховой шубке. «Что вы умеете, гражданка?» — «Умею ездить верхом, стрелять, могу быть разведчиком, умею писать, могу посылать корреспонденции с фронта, если надо, могу умереть, если надо».
Насколько верно, что она умела хорошо стрелять, разобраться теперь трудно. А вот то, что она на ту пору не умела ездить верхом – это точно. В своих письмах с фронта она писала, что впервые села на коня осенью 1918 года. Позже поездки верхом стали для нее одним из любимых занятий. Она могла часами находиться в седле, не чувствуя усталости.
Легенды и мифы о ее роли в революции, а позже и в гражданской войне, ходили самые разные. Про участие Ларисы в революционных событиях в Петрограде существовало немало всяких небылиц. Ей приписывали разные «подвиги» — от участия в захвате Зимнего дворца вплоть до отдачи приказа о залпе «Авроры». Примечательно, что все эти слухи родились уже после октябрьского переворота, к которому студентка Психоневрологического института прямого отношения не имела. Хотя она всей душой поддерживала революционные перемены, разделяла политические взгляды большевиков и даже ходила на демонстрации и митинги.
На самом деле в те послеоктябрьские дни Лариса Рейснер принимала активное участие в спасении и сохранении культурно-исторических ценностей Зимнего дворца после его захвата большевиками в памятную ночь 25 октября. Она состояла членом художественной комиссии, в связи с чем ей был выдан 8 ноября 1917 года пропуск №536 на право беспрепятственного входа в помещения дворца. Эта пожелтевшая четвертушка листа бумаги сохранилась до сих пор. Описывает она и реальную ситуацию на своем участке работы. «Революция разрушила много ценных произведений искусства и старины.., — писала она в очерке о национализации произведений искусства, — все эти печальные следы разрушения и невежества не скоро забудутся».
Сохранность музейных ценностей и памятников искусства в те дни стали важным направлением партийной работы большевиков. В ноябре 1917 года Ленин предложил Луначарскому создать при наркомпросе коллегию по делам музеев и охране памятников искусства и старины. Надо было наводить порядок и наладить учет, поскольку по распоряжению Керенского дважды ночные эшелоны увозили ценности из Эрмитажа в Москву. Все было упаковано и подготовлено к отправке 29 октября очередного поезда. Однако октябрьские события помешали этому. Лариса Рейснер была в курсе всего этого, поскольку одно время она работала секретарем наркома просвещения Луначарского. Однако тихая музейная и канцелярская работа не увлекала ее. Она рвалась в гущу революционных событий. В начале 1918 года она примкнула к большевикам окончательно, вступив в ряды РСДРП.
Встреча с РаскольниковымСуществуют разные версии знакомства Раскольникова (настоящая фамилия Ильин) и Рейснер. По одной из них их летом 1917 года познакомил кронштадтский большевик С. Рошаль. По другой версии они случайно познакомились в Смольном после октябрьских событий. Есть версия, что она познакомилась с бывшим мичманом уже на фронте гражданской войны и вышла за него замуж. Считается, что они были женаты с 1918 по 1924 годы.
Остается загадкой, как могла аристократически утонченная красавица остановить свой выбор на Раскольникове, который был человеком со сложной судьбой. Случай для тех времен редкий, но Федор с младшим братом Александром были незаконнорожденными сыновьями священника. Их отец — Федор Александрович Петров, служил протодиаконом Сергиевского всей артиллерии собора в Петербурге. Как позже писали, его обвинили в изнасиловании служанки. Из-за этого оговора он покончил с собой. Раскольников в своей автобиографии написал, что отца не стало в 1901 году (по другим сведениям — в 1907 г.). Поэтому братьев «ставила на ноги» их мать — Антонина Васильевна Ильина, которая, между прочим, была дочерью генерал-майора артиллерии.
По понятным причинам, братья носили фамилию матери, хотя отчество им досталось от отца. Она работала продавщицей в винной лавке и не имела возможности растить детей в достатке. Ее ежемесячное жалование практически полностью уходило на текущие расходы. Жили в нужде. Поэтому в 1900 году Федора отдали в приют принца Ольденбургского, обладавшего правами реального училища. Он позже не раз вспоминал о тяжелой приютской доле. Чтобы дать сыновьям образование, постоянно приходилось залезать в долги. Только благодаря стараниям матери братья сумели получить высшее образование. В 1909 году он поступил на экономическое отделение столичного Политехнического института.
В 1910 году Федор примкнул к революционному движению, вступив ячейку студента В. Скрябина, который позже стал известным всем Вячеславом Молотовым. С 1911 года начал печататься в газете социалистического толка "Звезда" под псевдонимом "Раскольников". Именно под такой фамилией он вошел в российскую и советскую историю. В 1912 году он недолго пробыл секретарем редакции газеты "Правда". Впервые арестован в 1913 году и приговорен к 3-м годам административной ссылки, которую хлопотами матери заменили на высылку за границу.
Позже он попал под амнистию в связи с 300-летием Дома Романовых и получил право вернуться в столицу. Начало войны он встретил в Петрограде. Чтобы избежать призыва на фронт, Раскольников в 1915 году поступил на учебу в Отдельные гардемаринские классы. Окончил их в начале 1917 года и в марте получил чин мичмана. При этом все эти годы он продолжал сотрудничать с социал-демократами. Был избран заместителем председателя Кронштадтского совета. В дни июльского выступления против Временного правительства был арестован и водворен в тюремную камеру в Крестах. Вышел на свободу уже в октябре 1917 года.
Учитывая революционный стаж и чин морского офицера военного времени, большевики стали поручать Раскольникову важные участки военно-боевой работы, связанные с флотом. Несмотря на то, что он вовсе не имел боевого и командного опыта. Во главе отряда балтийских моряков он воевал против генерала Каледина на подступах к Петрограду, затем был отправлен на помощь революционной Москве.
В начале 1918 года о нем снова вспомнили. С этого момента начался его стремительный карьерный рост. Начинал он с должности комиссара Морского генштаба, задачи которого в ту пору сводились к надзору и контролю за действиями командного состава. Затем занял пост замнаркома по морским делам. В июне 1918 года по указанию Советского правительства руководил затоплением Черноморского флота. Затем был назначен членом Реввоенсовета Восточного фронта. К этому времени он, судя по всему, уже был женат на Ларисе Рейснер. Удивительным образом, ни он, ни она нигде не вспоминали о своей свадьбе и конкретную дату никогда не называли. Возможно, в каких-то анкетах архивного хранения или письмах кроется ответ на эту загадку.
Вместе с Троцким в СвияжскеВ августе-сентябре 1918 года Лариса вместе с мужем оказалась там, где решалась судьба Советской России. Восточный фронт в ту пору представлял самую большую угрозу для новой власти. Здесь нужнее всего были преданные партии и мужественные бойцы. Рейснер как раз была из них. Она молода и полна решимости совершать подвиги. Понять бы во имя чего или кого?
Там же волею судеб оказался поезд всесильного Троцкого. Судя по его воспоминаниям, председатель РВСР и наркомвоенмор был очарован красотой и аристократическим изяществом Ларисы. Скоро между ними вспыхнул роман. Это подтверждают самые разные источники, правда, с различными формулировками: от категоричного «было» до уклончивого «по-видимому». Скорее всего этот факт действительно имел место. Тому косвенным образом есть подтверждения в воспоминаниях и Троцкого, и Ларисы, связанных со Свияжском. «Похоже, непродолжительная любовная связь возникла у Льва Давидовича, — пишут авторы его новой 3-томной биографии, — в начале Гражданской войны, во время его пребывания в Свияжске, в 1918 г. Именно тогда в его распоряжение прибыл кронштадтский моряк Ф.Ф. Раскольников, назначенный командовать Волжской военной флотилией. Вместе с Раскольниковым приехала Лариса Михайловна Рейснер, которой только исполнилось 23 года и которая происходила из высокоинтеллигентной семьи ученого, перешедшего на сторону революции ..., а после октября 1917 г. стал большевиком».
Лариса уже успела пройти немалую жизненную школу: она побывала любовницей поэта Николая Гумилева, затем ринулась в революцию в качестве хранительницы сокровищ Зимнего дворца, потом с мандатом военного корреспондента газеты «Известия» оказалась на фронтах гражданской войны. Причем теперь ездила обычно вместе со своим новым возлюбленным Раскольниковым, за которого вскоре вышла замуж.
В характере Ларисы были черты, которые после краткой привязанности к ней могли оттолкнуть Троцкого, ибо между ними было немало общего. Как и Льву Давидовичу, ей была свойственна игра на публику, стремление выделиться, абстрактная любовь к «человечеству» при пренебрежении жизнью отдельных конкретных людей. Обладая немалым журналистским и значительно более скромным поэтическим талантом, подкрепленным личной отвагой, Лариса Рейснер не удовлетворялась только ролью военкора и жены военно-морского начальника. Удивительным образом именно в этот момент в ней проснулся дар перевоплощения и маскировки вместе со стремлением показать себя на опасном поприще в нелегальной разведке. «Троцкий вызвал меня к себе, — писала она родителям из Свияжска, — я ему рассказала много интересного. Мы с ним теперь большие друзья, я назначена приказом по армии комиссаром разведывательного отдела при Штабе…». В своих письмах, вплоть до лета 1919 года, она Троцкого называет просто по имени – Лев, что косвенно подтверждает их теплые отношения.
По поручению и в интересах Троцкого она отправляется в разведку в занятую белыми Казань. Рискует жизнью. Попадает в руки белогвардейцев. Чудом спасается и возвращается с важными сведениями. Работая в штабе, она продолжала выполнять разведывательные задания Троцкого, в том числе под видом крестьянки несколько раз отправлялась во вражеский тыл. Все это еще до того, как стала комиссаром разведывательного отдела. При этом во время отсутствия Раскольникова, который участвовал в военных операциях флотилии, «валькирия революции», как называли в ту пору Ларису Рейснер, как считает историк Ю. Фельштинский, «по-видимому, проводила ночи в месте с Троцким в купе его поезда».
В это время она всячески поддерживает все решения и действия Троцкого. Даже расстрел командира, комиссара и каждого 10-го бойца из побежавшего с позиций полка. Военную необходимость и политическую целесообразность столь жестких мер она подтвердила на страницах своего очерка «Свияжск». Лариса всячески подчеркивала выдающуюся роль наркомвоенмора в военных действиях на Восточном фронте и ради него была готова на многое. Такая жертвенность ради близкого ей в данный момент мужчины было как раз в ее духе. Так было с Гумилевым. Это повторилось при встрече с мичманом Раскольниковым. Такое же случилось и с Троцким в их бурном романе в конце лета 1918 года. Однако, как считают некоторые историки, большая занятость Троцкого и стремление Ларисы к новым впечатлениям и ощущениям предопределили краткость их отношений. Но история еще не один раз сведет их военных дорогах.
Продолжение следует…
