Чтобы до войны США с Японией дело не дошло, необходимо было объяснить Токио, какие пути агрессии для неё открыты, а какие закрыты. Поэтому Рузвельт до самого последнего пытался дать понять Токио, что США не видят необходимости вступать в бой с Японией, если она атакует Советский Союз.

Занятие японскими войсками Южного Индокитая сильно встревожило Вашингтон. Необходимо было повернуть Японию на север (на Россию). Но как? Это было необходимо сделать так, чтобы Япония не стала явным врагом Соединенных Штатов. Несколько дней в Вашингтоне обсуждали вопрос о целесообразности введения эмбарго на экспорт нефти в Японскую империю. Командование военно-морского флота сообщило, что введение эмбарго, вероятно, приведёт к тому, что Япония без большой задержки нападёт на Малайю и Голландскую Индию, что может привести к вовлечению в войну США. «Если США решили вести войну на Тихом океане, тогда действия, ведущие к ней, следует отложить, если это возможно, до тех пор, пока Япония не будет связана в Сибири… Сейчас несвоевременно накладывать эмбарго на торговлю с Японией». Таким образом, рекомендации флота полностью совпадали с позицией американского правительства.

Проблема была в том, что если США не примут никаких действий в ответ на продвижение японцев на юг, это укрепляло Токио в мысли, что Япония находится на верном пути. Давление на юге увеличится, а война против СССР будет отложена. В результате Соединенные Штаты решили показать силу. 25 июля 1941 года американское правительство ввело эмбарго на экспорт нефти в Японию и заморозило все японские активы в США на сумму 130 млн. долларов. На следующий день филиппинская армия была включена в вооруженные силы США. Военное министерство учредило новую инстанцию — командование американскими силами на Дальнем Востоке под началом генерала Д. Макартура. В связи с «ремонтом» для японцев закрыли Панамский канал. Англия и власти Голландской Индии последовали за США, объявив о замораживании японских активов и прекращении торговли с ней.


Обе стороны произнесли немало громких слов. Пресса старалась так, как будто война уже началась. Но в реальности США не спешили рвать все связи с Японией. Эмбарго не прекращало, а только ограничивало американо-японскую торговлю. Государственный департамент сообщил органам, ведавшим торговлей с Японией, что они могут выдавать лицензии на экспорт японцем с тем, чтобы вывоз нефти (вывоз авиационного бензина все же запретили) равнялся примерно уровню 1935-1936 гг. Так как японские активы были заморожены, предписали следить за тем, чтобы стоимость вывоза была примерно равна стоимости ввоза. Кроме того, ограничения вводились на три месяца, после истечения этого срока в зависимости от политической ситуации торговлю вновь могли восстановить на основе безналичного расчёта.

Когда в Лондоне узнали о такой «подставе» со стороны США, там в срочном порядке пересмотрели своё решение и также открыли ограниченную торговлю с Японией. В этом же духе действовали и голландские колониальные власти. В противном случае весь риск войны на Тихом океане ложился только на Великобританию, а США могли остаться в стороне. Японское правительство, сначала обеспокоенное «санкциями», быстро успокоилось. Дипломатия «умиротворения» Японской империи с целью повернуть её агрессию на север (Россию) была продолжена.

В начале августа Командующий Тихоокеанским флотом США Киммель попросил у главнокомандующего ВМС США адмирала Г. Старка разъяснений по поводу того, что стоит ждать в регионе и позиции Америки в случае нападения Японии на Россию или Голландскую Индию и британские владения. Будут ли США поддерживать Россию или Англию? Старк не сообщил ничего нового, предложив морякам на Гавайских островах читать газеты (!). Также он выразил мнение, что «первоочередная цель Японии — Советское Приморье». Япония должна была атаковать СССР в августе и не позже осени 1941 года.

Рузвельт же в это время сосредоточил усилия на том, чтобы внушить японскому руководству, как именно Японии следует действовать. Япония должна была, по мнению хозяев США, атаковать Россию-СССР. Соединенные Штаты в таком случае сохраняли возможность уклониться от участия в войне. Соратником и младшим партнером в этом деле Рузвельт имел главу британского правительства Уинстона Черчилля. Хотя их взгляды на вступление в войну в Европе были разными — Рузвельт делал всё, чтобы до конца сохранить свободу рук, а Черчилль делал всё, чтобы вовлечь американцев как можно раньше.

При этом и Рузвельт, и Черчилль были расистами, уверенными в превосходстве англосаксов над остальными народами и расами. В этом отношении Адольф Гитлер был достойным учеником английских и американских расистов, хотя об этом сейчас и не принято вспоминать. Как говорил Черчилль в разгар войны: «Зачем извиняться по поводу превосходства англосаксов над другими (расами)? Конечно, мы высшая раса!» США и Англия по итогам войны планировали построить свой новый мировой порядок, также кастовый (расовый). Только Гитлер это озвучивал прямо, открыто, а хозяева США и Англии предпочитали говорить о «демократических ценностях» и «правах человека», но по умолчанию также строили неорабовладельческий мировой порядок с разделением рас и народов на «избранных» и «недочеловеков», представителей «низших рас».

В войне же Рузвельт и Черчилль строили свою политику так, чтобы добыть победу преимущественно чужими руками и с минимальными издержками для себя. Русские, немцы, японцы, итальянцы, венгры, финны и прочие «недочеловеки» должны были перебить друг друга и освободить планету для «настоящих хозяев» — англосаксов. Важнейшей и секретнейшей частью этой политики (древняя стратегия «разделяй и властвуй») было стремление победить противника делать шаги, пагубные для него. Рузвельт и Черчилль были убеждены, что одержат победу в Большой игре. Немцы, русские, а затем и японцы должны были уничтожить себя во взаимной бойне. Даже «союзники» хозяев игры должны были понести серьёзные потери. В частности, хозяева США продолжали политику, начатую в преддверии и в ходе Первой мировой войны, по превращению Британской империи в «младшего партнера» Америки.

Важнейшим инструментом в проведении этой политики были особые подразделения в уже имеющейся сети спецслужб. Так, в Англии в 1940 году Черчилль учредил Управление специальных операций. В Соединенных Штатах Рузвельт вскоре после нападения Третьего рейха на СССР учредил Управление координатора информации, в дальнейшем — Управление стратегических служб (УСС, будущее ЦРУ). Во главе поставил своего старого друга У. Донована. По замыслу президента, Управление должна было поставить на службу тайной войне лучшие умы страны. Собранная профессура должна была заниматься глубоким анализом самой различной информации и разрабатывать стратегию нанесения врагу поражения чужими, включая его собственные, руками. Стоить отметить, что полковник Донован, был ветераном американской разведки. Он ещё в 1919 году был советником у адмирала и «верховного правителя» России Колчака и люто ненавидел «большевизм» (русских). Он тогда рекомендовал оказать масштабную помощь белым, вооружить и снарядить 600 тыс. армию для ликвидации «большевизма». Тогда же Донован завязал контакты с японскими милитаристами, которые также мечтали об оккупации и расчленении русских земель.

В августе 1941 года состоялось первое американо-английское совещание на высшем уровне (Атлантическая конференция). Рузвельт лично встретился с Черчиллем. Президент и премьер, помимо прочего, обсудили и проблему Японии. Англичане считали, что только твёрдая позиция США, не опасающаяся угрозы войны на Тихом океане, может остановить Японию. Британцы желали защитить свои колониальные владения руками Соединенных Штатов. Рузвельт с трудом согласился с предложением англичан — США и Британия, с её доминионами и Голландией должны были предупредить Японию, что её дальнейшая агрессия заставит эти державы взять в руки оружие. При этом политика США в случае нападение Японии на СССР не изменилась. Вашингтон не собирался действовать, если бы Япония вторглась в Сибирь или русский Дальний Восток.


14 августа 1941 года президент США Франклин Делано Рузвельт и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль встретились на борту британского линкора «Принц Уэльский» неподалеку от острова Ньюфаундленд в Атлантическом океане

17 августа Рузвельт пригласил Номура и сообщил, что если Япония пойдёт на дальнейшие действия для установления господства над соседними странами при помощи силы или угрозы силой, то США предпримут все возможные шаги для охраны своих «законных прав и интересов». При этом хозяева Вашингтона не уточнили, где находятся границы этих «законных прав и интересов». США не видели необходимости вступать в бой с Японией, если она атакует Советский Союз. Но США не могли позволить японцам занять британские, голландские и американские владения в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Чтобы до войны США с Японией дело не дошло, необходимо было объяснить Токио, какие пути агрессии для неё открыты, а какие закрыты. Поэтому Рузвельт предложил Номура возобновить американо-японские переговоры, приостановленные оккупацией Японий Южного Индокитая. Правительство Коноэ дало согласие, но попросило о личной встрече с американским президентом. Президент дал согласие и попросил японцев сообщить более ясно о своей позиции и планах. Правительство Коноэ, которое также не желало войны с американцами, ухватилось за это предложение. Японцы сообщили Вашингтону, что войска из Индокитая выведут после решения китайского вопроса, что Япония не предпримет военных действий в отношении соседних стран. Коноэ особо отметил: «Что касается советско-японских отношений, то японское правительство равным образом заявляет, что оно не примет никаких военных мер до тех пор, пока Советский Союз остаётся верным пакту о нейтралитете». Этого в Вашингтоне не ждали. Американцы надеялись на другую политику Токио в отношении Москвы.

Проблема было в том, что в Токио более трезво оценивали военную мощь Советского Союза (японцы уже испытали её на себе), чем многие американские политики и военные. К тому же японцы быстро заметили, что динамика военных действий на советско-германском фронте складывается не в пользу рейха. Один из виднейших работников японского Главного морского штаба С. Утида 8 августа записал в дневник: «С июля не видно больших изменений в ходе борьбы между Россией и Германией. Русское сопротивление непоколебимо. Поэтому Япония не может начать операции против России в Сибири в 1941 году». Так решили в Главном морском штабе. 9 августа и Генштаб армии принял решение, что в 1941 году никаких операций против России не будет. Коноэ на совещании с военным и военно-морским министрами также отмел, что «в боевых действиях наступает застой», поэтому «нет оснований оптимистически взирать на будущее Германии».

В результате Рузвельт стал уклоняться от встречи с главой японского правительства. Японская военно-политическая верхушка стала готовиться к войне с США. 5 сентября император собрал правительство и военных. Он спросил у военных, сколько времени потребуется на кампанию против Америки на Тихом океане. Генерал Сугияма браво заявил: три месяца. Император резко напомнил генералу, что тот был военным министром в 1937 году, когда началась война с Китаем, и обещал покончить с проблемой за один месяц. В итоге война продолжается до сих пор и ей нет ни конца, ни края. Сугияма начал оправдываться, говорить об огромных просторах Китая, которые мешают проводить операцию по плану. На это император отметил, что если Китай велик, то Тихий океан безбрежен. Генерал смешался и замолчал. Ему на помощь пришёл начальник Главного морского штаба Нагано. Он отметил, что положение Японской империи напоминает состояние тяжелобольного, которому предстоит операция. Без неё больной угаснет, но и операция опасна. По мнению военных, необходимо добиться успеха путем переговоров, если не удастся, тогда пойти на операцию — начать войну.

6 сентября 1941 года состоялось ключевое совещание у императора. На нём договорились, что если Япония к началу октября не осуществит своих минимальных требований в переговорах с США (позиции в Китае), тогда немедленно примут решение о подготовке к войне против США, Великобритании и Голландии. Время было выбрано под давлением военных. Наилучшая погода для десантных операций стояла в ноябре, в декабре действовать было бы труднее, а январь исключался из-за северо-восточных ветров. С этого времени японские военные занимались форсированной подготовкой к войне, включая операцию против Пёрл-Харбор. А дипломаты пытались добиться удовлетворения японских требований путем переговоров с США.

Правительство Коноэ снова предложило провести встречу на высшем уровне. Однако американское руководство уклонялось от встречи и определённых ответов, которые бы дали Токио уверенность, что их требования будут удовлетворены. Многочисленные документы, которыми обменялись в сентябре и в первой половине октября США и Япония, не продвинули переговоры ни на шаг. Американцы предлагали японцам сконцентрироваться на ноте Хэлла от 21 июля, что вело к потере Японией всех ранее завоеванных позиций на Дальнем Востоке (в первую очередь в Китае). На это японцы пойти не могли. По сути, им предлагали отказаться от всех прежних побед, добытых большой кровью. Такая позиция Вашингтона усиливала позиции партии милитаристов, которая стремилась к захватам на юге. Не удивительно, что американский посол Грю в Японии 29 сентября предупредил Вашингтон: если встреча Коноэ и Рузвельта не произойдёт, тогда это правительство падёт и будет заменено военной диктатурой, которая не захочет избежать столкновения с Соединенными Штатами. Однако Рузвельт упорно отказывался от встречи с Коноэ.

Милитаристы усилили давление. 20 сентября на очередном заседании Кординационного комитета военные предъявили Коноэ ультиматум — вынести решение о начале войны на Тихом океане не позднее 15 октября. В противном случае вооруженные силы не успеют должным образом подготовиться к войне. Военные штабисты рассчитали, когда закончится весенняя распутица в Сибири, после чего можно начать операции против России. Исходя из этого, на овладение районом Южных морей отводилось 120 дней. Поэтому войну против США и Англии необходимо было начать не позднее начала декабря 1941 года.

Коноэ попытался склонить военных к уступкам, считая, что война грозит Японии непредсказуемыми последствиями. Он напомнил о войне 1904-1905 гг. Тогда перед окончательным решением о нападении на Россию император вызвал доверенного советника Ито и спросил его, есть ли вероятность полной победы. Ито ответил, что нет, но Япония может закрепить за собой первые успехи быстрым заключение мира при посредничестве США (так и произошло). В настоящее время, отмечал князь Коноэ, такой державы-посредницы нет. А дела Германии на Русском фронте идут неважно. Лучше разрешить китайскую проблему, подождать исхода войны в Европе и сыграть решающую роль на мирной конференции, опираясь на оставшуюся целой военную мощь империи. Однако военные продолжали настаивать на необходимости решительных действий. 16 октября 1941 г. правительство Коноэ ушло в отставку. Новый кабинет возглавил сторонник войны, военный министр, генерал Тодзио. Он сохранил за собой пост военного министра и взял портфель министра внутренних дел. Состав нового правительства был назван японскими либералами «маньчжурской бандой».

Интересно, что тот факт, что правительство в Японии возглавили отъявленные милитаристы, в США сочли обнадеживающим знаком. Американцы верно отметили, что победа японских нацистов «попахивает порохом». Тодзио рвётся в бой. В 1937 году он заявлял: «Япония должна быть готова воевать одновременно с Китаем и Россией». Японская империя уже схватилась с Китаем, а сосредоточение мощной Квантунской армией на севере говорит о том, что Япония вот-вот атакует и Россию. Но японцы оказались мудрее, они не стали американским «пушечным мясом» в войне с Россией, и стали готовить удар по главному врагу — США.