«Пальбой отбитые дружины, мешаясь, падают во прах. Уходит Розен сквозь теснины; сдается пылкий Шлиппенбах», — так великий классик русской литературы запечатлел несколько эпизодов славной Полтавской баталии и судьбу одного из самых известных полководцев Карла XII. Петр I не раз называл грозных скандинавских противников своими учителями, подчеркивая то обстоятельство, что именно в сражениях против шведов — и не всегда победоносных — русская армия получила опыт современного на тот момент ведения войны. Долгий и тернистый путь пришлось пройти вооруженным силам обновленной России, чтобы стать той отлаженной военной машиной, которая заставила высокомерный Стокгольм унять свою гордость и подписать Ништадтский мир. Извилистая дорога к Полтавской виктории началась у стен Нарвы. И только преодолев весь этот путь, царь мог великодушно пригласить к себе в шатер пленных шведских генералов и прочих важных господ из свиты поспешно удалившегося короля, чтобы поднять заздравный кубок за своих учителей. Среди приглашенных и присутствующих не по своей воле был там и не кто иной, как генерал-майор Вольмар Антон фон Шлиппенбах, человек, безусловно, лично храбрый, который по злой иронии судьбы первым из шведских генералов имел честь угодить в плен к русскому государю. Судьба этого полководца оказалась удивительной: пробыв три года в русском плену, он в итоге поступил на службу к своему недавнему противнику и стал русским генерал-поручиком.

Потомок рыцарского рода


Корни рода Шлиппенбахов уходят в далекую и от России, и от Швеции Вестфалию, где он впервые документально зафиксирован в конце XVI столетия. Позже на волне широкой немецкой колонизации Прибалтики семейство перебралось в этот регион. Вскоре Шлиппенбахи разделились на две ветви: курляндскую и лифляндскую. Известно, что предки будущего шведского полководца состояли в рядах уже клонившихся к закату, хотя и не отличавшихся избытком пацифизма, Тевтонского и Ливонского орденов. Больших званий в орденской иерархии они не достигли, зато сумели несколько улучшить свое материальное положение, обзаведясь земельными владениями.

Военное ремесло было в чести у Шлиппенбахов. Отец первого из полтавских высокопоставленных пленников, Иоганн фон Шлиппенбах, служил в чине майора в рижском гарнизоне. Рига на тот момент вовсе не считалась провинциальным захолустьем, а была вторым по величине и численности населения городом в шведском королевстве. Еще в начале XVII столетия она находилась под властью польско-литовской короны, но в 1622 г. была завоевана королем Густавом-Адольфом II, который вывел свою доселе региональную страну в число великих держав. Кроме того, Рига имела важнейшее стратегическое значение в системе защиты обширных шведских владений на Балтике. Майор Иоганн фон Шлиппенбах был исправным служакой, получившим обширный боевой опыт и находившимся на хорошем счету у начальства.

Будучи владельцем поместий в Лифляндии и Эстляндии и человеком не бедным, он решил приумножить свои активы, выгодно женившись, что считалось отличной затеей. В 1652 г. майор в результате грамотно выполненного маневра взял в жены некую Марию фон Рейх из богатой семьи. Обе стороны были довольны сделанным выбором и вскоре обзавелись потомством. 23 февраля 1653 г. в семействе Шлиппенбахов случилось пополнение — родился мальчик, которого назвали Вольмаром Антоном.

Первые годы жизни наследника рода были омрачены разразившейся русско-шведской войной. В августе 1656 г. войска под командованием царя Алексея Михайловича осадили Ригу. Впрочем, через три месяца русские войска были вынуждены свернуть осадные работы и отойти от стен города. После того, как боевые действия были в 1658 г. прекращены, и в Прибалтике воцарилось относительное спокойствие, пятилетний Вольмар Антон был отправлен на учебу в Ревель, слывший в местных шведских владениях сосредоточением науки и достойным местом, где можно было получить подобающее образование. Отец с малых лет ориентировал своего сына на традиционную карьеру военного, а полученные во время учебы знания только благоприятствовали бы таковой.

И действительно, Вольмар Антон Шлиппенбах стал толковым и начитанным для своего возраста юношей, благо в родном доме была весьма обширная библиотека. Он изъяснялся на нескольких иностранных языках и увлекался различными науками. В нужное время молодому человеку подобрали невесту из хорошей семьи. Ею стала баронесса Мария Хелена фон Ливен, приятным дополнением к титулу которой являлось служебное положение тестя. Барон фон Ливен был генерал-губернатором Эзеля и располагал обширными связями в среде лифляндского дворянства и шведской администрации.

Как и планировалось загодя, Вольмар Антон Шлиппенбах поступил на военную службу, которую не спеша проходил в том же рижском гарнизоне, что и его отец. Связи и положение отца позволили относительно быстро получить чин капитана. В эти годы (1675—1679) Швеция воевала с Данией (война за провинцию Сконе), однако сражения на суше и на море гремели далеко от стен Риги. В 1678 г. Шлиппенбах получает звание майора и застревает в нем на целых 10 лет. Связи связями, но и они имеют предел своей эффективности: для майора, чей послужной список был безупречен, начал срабатывать принцип «нет войны — нет карьеры».

В 1688 г. ему удалось дослужиться до подполковника. Возможно, одной из причин медленного продвижения по службе являлось не очень благоприятное отношение к семье Шлиппенбахов со стороны короля Карла XI. Нуждаясь в средствах, тот издал указ о пересмотре земельных жалований дворянству и возможном отборе их части в собственность короны. Шлиппенбаху было отчего переживать: от отца он унаследовал довольно внушительные поместья в Эстляндии и Лифляндии. Вольмар Антон был одним из первых, подписавших петицию королю с просьбой не трогать нажитое добро, за что и попал в немилость. И возможно, быть бы опальному барону безвылазным гарнизонным подполковником, если бы в Стокгольме не произошли значительные перемены.

В 1697 г. королевский трон занял 15-летний юноша, отличающийся твердостью характера и невероятным, даже легендарным упрямством. Мало кто мог разглядеть в худощавом остролицем молодом человеке талантливого полководца, вознесшего своими победами Швецию к вершинам могущества и славы, и авантюрного и недальновидного государственного деятеля, доведшего свою страну почти до краха. Карл XII жаждал побед и воинской славы и в отличие от многих монархов, желавших того же самого, имел талант и силы всего этого добиться. Новому королю в избытке требовались солдаты, и они у него появились. А военная карьера Вольмара Антона Шлиппенбаха, которая сидела в стенах Риги, будто джин, запертый в бутылке, вскоре будет выпущена наружу.

Прибалтийские дороги Северной войны

Весь XVII век Швеция вела довольно активную политику, участвуя в больших и малых войнах. Ее соседи, разумеется, не могли с полным равнодушием признать тот факт, что Балтийское море является фактически шведским озером. Дания, Речь Посполитая и Россия, каждая в отдельности, имели свои территориальные и политические претензии к могущественному скандинавскому королевству. Потому, когда в 1697 г. в Москву прибыла датская делегация с предложением заключить военный союз против Швеции, ее выслушали с чрезвычайным вниманием, несмотря на то, что Петр I в этот момент находился в Европе в составе Великого посольства.

Желание молодого царя отобрать у шведов утраченные ранее русские земли и получить выход к Балтийскому морю как никогда совпало с надеждами и мечтами датчан поквитаться со Стокгольмом за богатый набор старых ран и незабытых обид. В 1699 г. был подписан русско-датский союз, имевший ярко выраженную антишведскую направленность, к которому в скором времени с величайшей охотой присоединился польский король и по совместительству саксонский курфюрст Август II. Все еще многочисленную и не утратившую избытка энергии шляхту терзали приступы ледяного озноба при упоминании о Потопе 1655—1660 гг., быстро, впрочем, сменяющиеся волнами традиционной ярости.

К концу 1699 г. коалиция окончательно оформилась — молодому шведскому королю в скором времени придется иметь дело с тремя сильными противниками. Довольно быстро от скрипа перьев и изощренной дипломатической риторики высокие договаривающиеся стороны перешли к делу. В начале весны 1700 г. войска Августа II Сильного (беспощадные придворные языки, правда, утверждали, что сила Его Величества проявлялась успешнее в будуарах, чем на поле брани) перешли границу и вторглись в шведскую Лифляндию, с ходу овладев крепостью Динамюнде. Началась Северная война, которая уже постучалась в двери дома Шлиппенбахов почти в прямом смысле.

В здешних местах эта семья располагала солидным недвижимым и прочим имуществом, а саксонские и польские солдаты Августа II, впрочем, как и солдаты любой европейской армии, имели особое отношение к сохранности и целостности чужих активов. Надо отдать должное Вольмару Антону: в сложной ситуации он не растерялся, а обратился на самый верх с инициативой создания кавалерийского полка за собственный счет. Его Величество Карл XII, ценивший инициативных людей, подмечал их и не оставлял их впоследствии без внимания. Желание Шлиппенбаха защищать Лифляндию было с орлиной меткостью замечено с высот замка Тре-Крунур. «Вот прекрасно, ты и защитишь!» — примерно такой ответ получил он на свое предложение. Барону дали давно желанный чин полковника и поставили командовать Лифляндским драгунским полком, снаряженным по большей части на средства самого Вольмара Антона.

Карл XII вовсе не желал дать своим многочисленным, но слабо скоординированным врагам вздохнуть полной грудью. Первым под ударом его шпаги склонился Копенгаген — в результате молниеносной и успешной датской компании один из участников антишведской коалиции был выведен из игры. Оптимизм и бодрость Августа II стали неукоснительно улетучиваться. Его войска безуспешно осаждали Ригу, но без должного энтузиазма — осуществлять экспроприацию было гораздо более занимательно, чем осаждать какие-то там города. В сентябре польско-саксонская армия сняла осаду города и отступила.

Петр I медлил с вступлением в войну, ожидая вестей из Константинополя, где шли переговоры о заключении мира. Едва стало точно известно о заключении соглашения с Османской империей, Россия в августе 1700 г. объявила войну Швеции. Русские полки двинулись к Нарве.

Шведы в целом довольно ощутимо уступали своему противнику. Кроме войск, прибывших вместе с Карлом XII и набранных из числа местного населения (Ревель в обмен на дарованные привилегии предоставил королю около 5 тыс. ополченцев), против русских действовали только небольшие мобильные отряды. Одним из таких отрядов и командовал полковник Шлиппенбах. Связываться с крупными силами неприятеля им было не с руки, зато имелся широкий спектр возможностей в организации различного рода диверсий.

26 октября (6 ноября) более 500 драгун полка Шлиппенбаха атаковали гораздо более многочисленный (1,5 тысячи), но плохо вооруженный отряд псковского ополчения на берегу Ильменского озера. Ополченцев застали врасплох, и они понесли значительные потери: около тысячи человек были убиты и ранены. Драгунам Шлиппенбаха достались к тому же значительные трофеи. Это была небольшая тактическая победа, которая просто растворялась в ослепительном сиянии Нарвской победы Карла XII. Русская армия была разбита и потеряла всю артиллерию. Лишь несколько полков, отступивших от Нарвы, сохранили свою боеспособность, остальные еще требовалось приводить в порядок. Победоносный, но опасно самоуверенный король увел свою армию на зимние квартиры в район Дерпта, чтобы на следующий год вплотную заняться Августом II.

Россию, как и Данию, восемнадцатилетний монарх уже считал списанной со счетов. В самой Швеции радовались славной победе и отливали юбилейные медали, где Петр I изображался то плачущим, то бегущим. В самой же России, стиснув зубы, отливали пушки и подсчитывали долги, которые надо вернуть надменному врагу.

Боевые действия в Прибалтике зимой 1700—1701 гг. не велись крупными силами — шведы активными набегами продолжали докучать приграничным русским регионам. Отряду Шлиппенбаха предписывалось организовать кавалерийский рейд в район Изборска. Для этой цели его усилили рейтарами и конными ополченцами. В январе 1701 г. Шлиппенбах вторгся в псковские земли, которые прикрывали лишь недостаточно вооруженные отряды ополченцев и запорожские казаки под командованием нежинского полковника Ивана Обидовского, племянника наиболее известного украинского «евроинтегратора» XVII века гетмана Мазепы. К слову сказать, малороссийские казаки не были смирными домоседами и регулярно проведывали своих «соседей» в Лифляндии, разоряя поселения, уничтожая заготовленный на зиму фураж и провиант. Поэтому вставшему было на зимние квартиры отряду полковника фон Шлиппенбаха не приличествовало отказывать русским в любезности, и он нанес ответный визит.

Шведы углубились на территорию противника и смогли сжечь несколько деревень. Шлиппенбах в азарте осадил даже попавшийся по дороге Печорский монастырь, но в его конном отряде не было артиллерии. Монахи, казаки и ополченцы почему-то оказались глухи к «цивилизованному диалогу», не брезгуя отвечать мушкетным огнем, а стены монастыря были крепки. Пришлось Шлиппенбаху снимать осаду и отходить в Лифляндию — его коммуникации были под угрозой и уже болезненно покусывались казаками Обидовского. Нежинский полковник оказался исправным служакой: не дожив до отчаянной попытки дядюшки продать гетманскую булаву по самой сходной цене шведскому королю, он погиб в бою (по другой версии, скончался от болезни) в феврале 1701 года.




Тем временем в Прибалтику прибывали новые и новые шведские войска, а армия Августа II продолжала околачиваться у Риги. Карл считал этот факт совершенно неприемлемым для себя, и кампания 1701 г. должна была разворачиваться в Польше. Большинство своих пока что многочисленных батальонов и эскадронов король забирал собой, однако Прибалтику нельзя было оставлять неприкрытой. Подумав, Карл XII поручает ее оборону Вольмару Антону фон Шлиппенбаху. Неизвестно, чем он руководствовался — рейды полковника на русскую территорию были признаны успешными, несмотря на относительно скромные результаты.

Шлиппенбах показал себя храбрым, решительным и инициативным командиром. Он не раздумывая потратил значительные суммы на свой Лифляндский полк. С другой стороны, он был просто полковником, командиром наемной части, укомплектованной не шведами, а наемниками из числа прибалтийских немцев и местного населения. Возможно, сыграли свою роль связи Шлиппенбахов, и кто-то, улучив момент, шепнул полагающиеся слова в августейшее ухо.

«Хозяйство» все еще полковника Шлиппенбаха как никогда попадало под определение беспокойное. Лучшие и наиболее боеспособные войска уходили вместе с королем, а в Лифляндии и Эстляндии оставались разрозненные отряды — зачастую неопределенного количества и сомнительного качества. Шлиппенбаху предстояло из отрядов наемников (часть из которых попала под славные знамена Швеции в малосознательном состоянии), добровольческих дворянских эскадронов, чей боевой порыв был столь же глубок, как и отсутствие дисциплины, и, наконец, отрядов ландмилиции, вооруженных, как говаривал один испанский комендант Гибралтара, «чем Богу было угодно». Из всего этого печально пестреющего воинства Шлиппенбаху предстояло сформировать боеспособные части, могущие противостоять русской армии в ее предполагаемом вторжении в Прибалтику. Всего полковник мог рассчитывать на личный состав, едва превышающий 3 тыс. человек: один кавалерийский полк, несколько отдельных эскадронов и батальонов, размазанных вдоль русско-прибалтийской границы.

Русское командование выбрало иную, но, возможно, более эффективную тактику. Было решено начать планомерное разрушение экономической инфраструктуры прибалтийских владений Швеции, которые до войны вносили значительный вклад в государственный бюджет. Основные усилия Петра I в кампанию 1701 г. были сосредоточены на помощи попавшему в нелегкую ситуацию (хотя положение самой России тоже было сложным) «партнёра» по коалиции — саксонского курфюрста и польского короля Августа II. Его армии были приданы 18 солдатских полков и один стрелецкий. «Партнеру» оказали и финансовую поддержку: 80 тыс. рублей и 40 тыс. ефимков, часть из которых пришлось изымать в добровольно-принудительном порядке у частных лиц и монастырей.

Шлиппенбах в Прибалтике, как мог, боролся с русскими диверсионными рейдами, буквально жонглируя своими очень ограниченными силами. Все его просьбы о предоставлении подкреплений оставались без ответа или в духе «ну, вы там в Эстляндии держитесь».




Русская армия тем временем постепенно избавлялась от «нарвского синдрома» — ее организованность и боеспособность возрастали. Действовать против шведской Прибалтики было поручено войскам воеводы Большого полка Бориса Шереметева, усиленным для мобильности запорожскими казаками. Осенью воевода решил учинить «соседям» диверсию и в сентябре 1701 г. вторгся с крупными силами в Эстляндию. Всего у Шереметева было около 20 тыс. человек, поделенных на три отряда, но почти две трети из этого количества составляли иррегулярные части.

Поход войск Шереметева вылился в три разрозненных столкновения с войсками Шлиппенбаха, произошедших в один день — 4 (15) сентября. У мызы Раппина почти 11-тысячный отряд под командованием стольника Михаила Шереметева после долгого и упорного боя уничтожил шведский гарнизон численностью в 600 человек. 5-тысячный отряд под командованием полковника Саввы Айгустова атаковал укрепленный пункт у мызы Ной-Казариц. Шведам удалось продержаться до подхода подкреплений в лице 300 драгун под командованием самого Шлиппенбаха. Конница, лично возглавляемая полковником, атаковала русских и вынудила их отступить. Укрепленные позиции шведов у мызы Рауге подверглись нападению самого малого из трех отрядов (чуть более 3 тыс. чел.), которым командовал стольник Яков Никитич Римский-Корсаков. И тут шведам удалось отбить все атаки и дождаться подкреплений — сюда из-под мызы Ной-Казариц оперативно прибыл Шлиппенбах со своими немногочисленными резервами. Отряду рейтар удалось зайти Римскому-Корсакову в тыл и принудить того отступить с потерями.

Каждая из сторон приписывала победу себе. Шереметеву удалось разорить ряд местных поселений и потрепать шведские гарнизоны, хотя в двух местах он был отбит с большими потерями. Шлиппенбах же при составлении отчета о произошедшем доложил Карлу о поражении от его рук 50-тысячной армии «московитов», которую прогнали в леса и болота. На радостях не отличающийся щедростью в награждениях король присвоил удачливому полковнику звание генерал-майора. Пока в Швеции отмечали очередную победу над русскими, эстафету подхватили газеты европейских стран. Смелее в замыслах оказались голландские служители пера — они раскручивали сенсацию об уничтожении уже 100-тысячной русской армии.

Конечно, шведы могли купаться в собственной гордости и самолюбовании, однако инициатива в Прибалтике уже ускользнула от войск Карла XII. Теперь именно русские войска (наголову разбитые, между прочим, голландскими газетчиками) диктовали место, время и, главное, ритм боевых действий. Сам Шлиппенбах в узких доверительных кругах жаловался на то, что гораздо охотнее вместо генеральского звания получил бы 7—8 тысяч солдат в подкрепление. Но у короля были иные приоритеты. Беспокойную полковничью службу сменила служба генеральская, вообще лишенная даже толики рутинной размеренности.

Воевода Шереметев в отличие от многочисленных тогдашних стратегов «кресла у камина», с упоением уничтожавших одну русскую стотысячную армию за другой, совершенно не чувствовал себя проигравшим. В конце декабря 1701 г. диверсионный отряд Шереметева общей численностью 17,5 тысяч человек, включая казаков, при 20 орудиях вторгся в Эстляндию, следуя тремя колоннами. Шлиппенбаху, которому приходилось ограниченными силами оборонять обширную территорию, удалось держать под рукой не более 3,5 тыс. бойцов при 6 орудиях, оголив при этом ряд направлений и сократив гарнизоны до минимума.




Получив ошибочные данные от разведки (та сообщила, что русских не более 5—6 тысяч человек), шведы сосредоточились у мызы Эрестфер. Ранним утром 29 декабря 1701 года рейтары и драгуны Шлиппенбаха атаковали отряд Шереметева, находившийся на марше. Шведская конница была отбита с большими потерями и отошла к главным силам. Шлиппенбах занял укрепленную позицию у реки Ая. Теперь наступил черед Шереметева бросить в бой свою кавалерию, и тут уже шведы проявили стойкость в обороне, отбив атаки сосредоточенным картечным огнем. Однако конница смогла связать боем неприятеля до подхода собственной пехоты и артиллерии, и тогда Шлиппенбах понял, что его разведка сильно ошиблась в подсчетах вражеского личного состава. Оборона шведов была опрокинута, а сами они были вынуждены стремительно отступить. Победа русских войск была полной: противник бросил все свои орудия, его потери составили более двух тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Потери Шереметева были тоже существенными, но меньшими — от 500 человек до тысячи. Сражение у Эрестфера примечательно тем, что является первой крупной победой русской армии в Северной войне. За нее Борис Петрович Шереметев получил звание генерал-фельдмаршала и Орден Андрея Первозванного.





Разорив окрестности, отряд вернулся в Псков. Генерал Шлиппенбах отвел свое компактное и изрядно потрепанное воинство в Дерпт и начал методичный обстрел Стокгольма в лице королевы-матери Гедвиги-Элеоноры и Государственного совета просьбами о подкреплении, поскольку Карл XII со своей армией шатался по Саксонии и Польше. Надо отдать генералу должное: он не слал панических реляций под общей маркой «все пропало», а только просил предоставить в его распоряжение свежие войска, поскольку немногочисленные людские ресурсы Прибалтики были практически исчерпаны. Несмотря на старания генерала, тонкая струйка подкреплений в Эстляндию и Лифляндию так и не превратилась хотя бы в неглубокий, но не пересыхающий ручей. К началу летней кампании 1702 г. Шлиппенбах имел в своем распоряжении не более 7—8 тыс. солдат и ополченцев вместо необходимых ему 25—30 тыс.

Весной 1702 г. Петр приказал Шереметеву вновь вторгнуться в Лифляндию и учинить там разорение. Летом 20-тысячная русская армия вновь вторглась в Прибалтику. Шлиппенбах встретился с ней 18 июля у мызы Гуммельсгоф, имея под началом не более 5,5 тыс. солдат. Непосредственно под командованием Шереметева на поле боя было около 10 тысяч. Шведы попытались отрезать русский авангард от главных сил, но, несмотря на первоначальный успех своей кавалерийской атаки, увязли и были в конце концов обойдены с флангов. Поражение Шлиппенбаха было полным: 2,5 тысячи шведов были убиты, ранены и пленены. Они потеряли все свои 16 орудий и обоз. Шереметеву победа обошлась в 400—500 человек убитых и раненых.

Победа под Гуммельсгофом стала началом конца шведского владычества в Эстляндии и Лифляндии. Шлиппенбах теперь не мог в открытом поле противостоять своему гораздо более сильному противнику. Все его настойчивые просьбы о подкреплениях получили отказ не только из Стокгольма, но и от коменданта Ревеля и командования шведских войск в Курляндии. Его собственные силы стали просто мизерными и морально разлагались — боевой дух наемных частей и ополченцев стремился к нулю. Участились случаи грабежа местного населения, и без того уставшего от войны.

В кампанию 1703 г. из-за почти полного отсутствия сил Шлиппенбах не смог ничего противопоставить войскам Шереметева, наведывавшегося в Эстляндию, как к себе домой. Это и было использовано как предлог Карлом XII в октябре 1703 г. для отстранения генерала от должности командующего полевым корпусом и передачи остатков этого пестрого и деморализованного воинства генералу Левенгаупту.

Самого Шлиппенбаха назначили на должность вице-губернатора Эстляндии с весьма туманными полномочиями. С той поры генерал служил под командованием Левенгаупта, хотя шансы шведов удержать Прибалтику таяли как свеча. Русские брали одну крепость за другой, и у Карла не было никакой надежды на изменение ситуации.

В Русском походе Карла XII

Подобно самоуверенному зайцу из сказки, проигравшему соревнование в беге настойчивой черепахе, Карл XII теперь пытался изменить ход войны в свою сторону. Времена Нарвы с толпами бегущих «московитов» остались в прошлом, и теперь король бросил на чашу весов свой главный козырь — закаленную в боях армию, состоявшую из ветеранов боев в Саксонии и Польше. В 1708 г. король выступил в поход, надеясь взять Москву и свергнуть «выскочку» Петра.

Первоначально наступая традиционным западноевропейским маршрутом на Смоленск, Карл вскоре изменил направление. От гетмана Мазепы, желавшего получить королевский венец под пятой у шведского льва, стали поступать настойчивые сигналы о страстном желании влиться в семью европейских народов. К несчастью для шведов, король не был знаком с особенностями украинских политиков, и его армия повернула на юг.

К этому времени Шлиппенбах продолжал служить в Прибалтике, находясь в прямом подчинении у генерала пехоты Левенгаупта, ставшего к тому времени губернатором Риги. Король отдал приказ Левенгаупту выступить со всеми наличными силами к нему на помощь — шведская армия в то время медленно продвигалась на восток и испытывала все больший недостаток в провианте. Левенгаупт взял всех, кого смог: около 16 тысяч человек. Его армию сопровождал большой обоз более чем из 7 тыс. фур с различными запасами. В составе этой армии и находился Шлиппенбах с конным отрядом драгун и рейтар.

Левенгаупт, отяжеленный обозом, двигался очень медленно, расстояние между ним и главными силами шведов еще больше увеличилось. Петр I не мог не воспользоваться таким благоприятным случаем и атаковал Левенгаупта при Лесной, используя сформированный им «летучий корпус». Потери шведов были огромны, кроме того весь обоз, столь ожидаемый главной армией, достался победителям. С остатками «прибалтийского корпуса» Левенгаупта Шлиппенбах воссоединился с армией Карла XII, который, так и не получив обещанных 20 тысяч казаков и ломящихся от провианта складов, уже начал что-то подозревать.




В Полтавском сражении фельдмаршал Рёншильд доверил Шлиппенбаху кавалерийский отряд, задачей которого было двигаться перед шведским авангардом и производить разведку. В этот раз кавалерийское чутье изменило барону, и его обнаружили раньше времени, усложнив шведской армии процесс развертывания. В неразберихе начавшегося боя его отряд заблудился в лесу и натолкнулся на крупные силы русских. В ожесточенном бою шведов разбили, а сам Шлиппенбах попал в плен, став первым шведским генералом, лишившимся свободы в Полтавском сражении.

На русской службе

Спустя несколько лет пребывания в русском плену, когда Прибалтика была очищена от шведов, Петр I даровал Шлиппенбаху свободу и предложил перейти на царскую службу. Барон был не шведом, а лифляндским немцем, поэтому не увидел в таком переходе ничего зазорного. Под его команду был отдан Рязанский пехотный полк, вместе с которым бывший вице-губернатор Эстляндии и генерал армии Карла XII принял участие в славном Гангутском сражении. За отличие в бою Петр даровал Шлиппенбаху чин генерал-поручика.

На заключительном этапе Северной войны барон занимался организационными вопросами русской армии, был членом Военной коллегии, а в 1718 году стал членом Верховного суда. Будучи весьма образованным человеком, помогал Петру I в написании его «Гистории Свейской войны». Скончался генерал-поручик Вольмар Антон фон Шлиппенбах в марте 1721 года, не дожив до окончания Северной войны всего несколько месяцев. Похоронен полководец обеих противоборствующих армий в Таллине, в Домском соборе.