Продолжая разговор о Донском музее пожарной охраны (Музейно-выставочный центр ГУ МЧС России по РО) остановимся на самих пожарах.

За полвека, начиная с 1860 по 1910 годы, два миллиона пожаров было зарегистрировано только в европейской части России. Сгорели шесть с половиной миллионов крестьянских и помещичьих домов. И это только п официальной статистике. Реальная же ситуация была куда хуже.


Черкасск выгорал шесть раз

Империя жила в ожидании пожаров. И часто причиной их были случайности, которые поражают своей нелепостью. Вот история о том, как выгорел дотла старый казачий городок Черкасск (ныне - Старочеркасск).
Застройка в то время тянулась вдоль берега Дона и была плотной: деревянные дома прижимались, друг к другу - крыша крыше, а крыши были крыты камышом. Палящее южное солнце нагревало камыш, и если на нее попадала случайная искра, разгорался сильный пожар.



В середине августа 1744 года жену казака Варвару Леонтьеву за неуплату подати вызвали к атаману. Произошло это неожиданно, поэтому хозяйка выбежала из дома, бросив зажженной печь. Разговор у атамана с Варварой оказался долгим - за это время из открытого поддувала печки выпал уголек, через несколько минут дом казачки уже был объят пламенем. Затем "красный петух" побежал по всему селению.

Черкесск сгорел до основания, занялись огнем и окрестности. И все это произошло всего за два часа
Огонь слизал древнюю соборную Воскресенскую церковь. А в ней в те времена хранилась «скоровищница» войска донского: жалованные грамоты, богатая ризница и казна. От высокой температуры взлетел на воздух пороховой погреб, расплавились пушки и погибли люди. Одни угорели, другие утонули в Дону, пытаясь спастись от огня. Более трехсот человек в тот день попрощались с жизнью.

Как пишут историки, в 1746 году Императрица Елизавета Петровна, согласно ходатайству атамана Ефремова, вновь пожаловала войску грамоты и знаки атаманского достоинства.
Всего же Черкасск выгорал дотла шесть раз.

Как горел Зимний



Еще один крупный пожар, поражающий историей своего рождения случился 17 декабря 1837 в Эрмитаже. Парадокс в том, что запах дыма был "слышен" за два дня до того, как огонь объял Зимний дворец. Появлялись трещины на кирпичной кладке, загорались бревна возле злополучной трубы. Но серьезно к этим возгораниям почему-то не отнеслись.
Когда же языки пламени начали слизывать богатства Эрмитажа, остановить огонь было уже практически невозможно.

Вот как писал о том дне свидетель происшествия поэт Василий Андреевич Жуковский:

«Вся громада дворца представляла огромный костер, с которого пламя то всходило к небу высоким столбом, под черными тучами черного дыма, то волновалось, как море, коего волны вскакивали огромными, зубчатыми языками, то вспыхивало скопом бесчисленных ракет, которые сыпали огненный дождь на все окрестные здания. В этом явлении было что-то невыразимое: дворец и в самом разрушении своем как будто вырезывался со всеми своими окнами, колоннами и статуями неподвижною черною громадою на ярком трепетном пламени».



Еще одним очевидцем стал русский писатель Александр Павлович. Башуцкий:

«Огонь победителем ходил на пустынном просторе, освещая широкие переходы. Он то колол и обволакивал мраморные колонны, то дерзко зачернял драгоценную позолоту, то сливал в безобразные груды хрустальные и бронзовые люстры художественной работы, то обрывал со стен роскошные парчи и шторы и насмешливо убирал их лохмотья огненными бахромами, расплескав ими черные волны своенравно клубящегося дыма!.. Огонь хлестал из окон, каскадами лился по простенкам, бил фонтанами, взвивался, пробегая по карнизам, допытливо искал везде забытой пищи и, покружив там и сям какой-нибудь ничтожный остаток, улетал в воздух, умирая в нем, подобно зловещему метеору...».

Три дня пожарные не могли потушить возгорание. Царские вещи, реликвии и предметы искусства были сложены на снегу. И нужно отдать должное простому народу - ничего не растащили.
После этого случая для губернских и уездных городов издали "Устав городских пожарных обществ".

Героизм пожарных

Уже в конце 18 века встал вопрос о создании профессиональной охраны. И осенью 1802 года вслед за созданием Министерства внутренних дел, в крупных городах появились обер-полицмейстеры. Им вверили управляли пожарной охраной. А уже через полвека пожарные команды действовали во всех российских городах. Причем пожарные приравнивались к военным и служили так же: вставали в пять часов утра и находились на боевом посту в полном обмундировании до трех часов после полудня. У каждого, помимо пожаротушения, были свои обязанности: одни ухаживали за лошадьми, другие служили на каланче, вели хозработы. Обязательной для всех была военная подготовка, а также утром и вечером пожарные строились на молитву.



Как пишут историки, революция не пошла на пользу развитию службы. Подтверждение тому – пожар, который произошел ночью 27 декабря 1919 года в Ростове-на-Дону. Загорелся военный госпиталь, где лежали белые офицеры. Многие были тяжело больны, многие с тифом. Белые отступили из города и тех, кто не мог идти своими ногами, оставили.

На первом этаже здания, где располагался госпиталь были магазины. В одном из них и начался пожар - от свечи вспыхнули легковоспламеняющиеся ткани. Огонь распространялся стремительно и за несколько минут отрезал проходы к лестнице.
Когда приехали пожарные, уже пылали перекрытия, но бороться с огнем было практически невозможно. С приходом новой власти у пожарных отобрали лошадей, подвозить воду было не на чем и даже не в чем. Поэтому пожарным оставалось только спасать людей.
Из оборудования были лестницы, маски и мешки. Из почти трехсот человек, что находились в госпитале, спасли 124. И это было чудом, потому что пожарные выносили их на себе. Многие больные были крупнее и тяжелее, чем их спасители - людей укладывали на снег, оказывали первую помощь. Но больше половины солдат офицеров погибли…

В наше время этого бы, конечно, не произошло. Но человек все так же беззащитен перед стихией и перед тем, что мы называем «стечением обстоятельств».

Вот относительно свежий пример. Случай, который произошел уже в наше время. В 1989 году, на на перегоне Аша – Улу-Теляк.

Этот случай описал www.aif.ru:

"В июне 1989 года на трубе продуктопровода «Западная Сибирь – Урал – Поволжье», по которому транспортировали широкую фракцию лёгких углеводородов (сжиженную газобензиновую смесь), образовалась узкая щель длиной 1,7 м. Из-за протечки трубопровода и особых погодных условий газ скопился в низине, по которой в 900 м от трубопровода проходила Транссибирская магистраль, перегон Улу-Теляк – Аша Куйбышевской железной дороги, 1710-й километр магистрали, в 11 км от станции Аша.
Дежурный специалист, увидев падение давления в продуктопроводе, вместо поиска утечки увеличил подачу газа для его восстановления.



Вокруг железнодорожных путей образовались целые озёра легковоспламеняющихся материалов. Машинисты поездов сообщали о сильной загазованности участка, но диспетчеры не сочли эту информацию важной.
4 июня 1989 года в 1:15 по местному времени на опасном участке встретились поезда № 211 «Новосибирск – Адлер» и № 212 «Адлер – Новосибирск». В этот момент произошёл объёмный взрыв газа, после которого начался мощнейший пожар.
Что именно стало причиной, неизвестно. По мнению специалистов, это могла быть искра или окурок сигареты, выброшенный из окна одного из поездов.

Ударная волна выбила стёкла в городе Аша, расположенном на удалении в 10 километров. Пожар охватил территорию в 250 гектаров.
Ситуация осложнялась тем, что место трагедии находилось в труднодоступном районе. Для эвакуации пострадавших и тушения пожара подключили военных.

Жертвами трагедии стали 575 человек, тяжёлые травмы и ожоги получили 623 человека".



Последние (очень хочется, чтобы они были именно последними) пожары в Красноярском крае сейчас обсуждают во всех новостных лентах. И вроде бы есть у нас вертолеты, и сверхсовременная техника, и приспособления и материалы для борьбы с огнем, о которых раньше можно было только мечтать. Но взять под контроль эту огненную силу не удается. И маловероятно, что когда-то что-то изменится.
Поэтому профессия огнеборцев была, есть и будет одной из самых важных. И, как сказал поэт, огнеборец – это судьба.