Заканчивается май, многие люди все больше времени проводят на даче, сажают помидоры, огурцы, картошку. Сажаю ее на своей даче и я, правда, немного. И всякий раз вспоминаю при этом забавный и поучительный эпизод из своей жизни, как мне пришлось готовить картофельный посадочный материал в одном из сельских хозяйств Самарской, вернее Куйбышевской области (так она тогда называлась) в 1986 году. История эта интересна и поучительна, поскольку имеет прямое отношение к довольно часто рассматриваемой ВО теме развития науки в СССР. Интересно, что чаще всего пишут об этом люди, не имевшие и не имеющие к ней никакого отношения, но, если судить по их комментариям – «знающие все и вся». Ну, а как бывало в то время это на самом деле и пойдет наш рассказ.


Вот таким был в те годы Куйбышевский университет…

В аспирантуру КуГу (Куйбышевского государственного университета) я поступил 1 ноября 1985 года и должен был закончить ее соответственно 1 ноября 1988-ого. Мой научный руководитель – бывший первый ректор этого университета Алексей Иванович Медведев, вызвал меня к себе для знакомства, расспросил, что у меня жена и дочка остались в Пензе, выяснил, что настроен я самым решительным образом и отступать мне некуда, то есть написать и защитить диссертацию мне нужно любой ценой, и выдал такой расчет, что не 36 месяцев у меня запасе, а гораздо меньше. Потому как летний отпуск, конечно, не в счет, потом всякие ЧП непредвиденные, так что «писать нужно быстро», сказал он. В конце мая, а именно 25 числа, «жду от тебя введение и первую главу». Ну, я и «пошел».


По прошествии первых 90 дней в три часа ночи проснулся в холодном поту. Мне приснилось, что я мало сделал. Встал, закутался в теплый халат, поскольку в комнате студенческого общежития было очень холодно и под завывание ветра принялся просматривать собранный материал. Материала оказалось не так уж и мало и, успокоенный, я уснул. Ну, а потом закончилась зима, наступил довольно холодный апрель, и вот тут-то меня неожиданно и вызвали в партком университета. Оказалось, что парторгу я понадобился отнюдь не как «молодой коммунист, лектор-пропагандист, агитатор и преподаватель истории КПСС», а как… дешевая рабочая сила!

«Мы отправляем на помощь селу бригаду аспирантов, – сказал он. – Людей в деревне не хватает, а партии надо выполнять Продовольственную программу. Мы не можем отправить аспирантов второго и третьего года обучения. А вот первый год вполне может немного и поработать на свежем воздухе!»
– И на сколько? – упавшим голосом спросил я.
– Где-то на месяц, не меньше, – ответил он тоном, не допускающим возражений.
– Но как же, мне 25 мая сдавать Медведеву введение и первую главу!
– У вас печатная машинка есть?
– Есть!
– Ну вот и отлично! Возьмете ее с собой и там все и напишете! Сочетание умственного труда с физическим - это как раз то, о чем писали Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Так что вперед! Партия говорит «надо», коммунисты отвечают «есть!»
– Но у меня нет рабочей одежды…
– Зайдете на склад, там вам все выдадут!

Что было делать? Кивнул и пошел на склад, где по моему размеру оказались только сапоги! А на утро нас, то есть бригаду «вузовской науки» уже ждал автобус – везти в село. Конечно, случись такое сейчас, я бы ни за что не поехал. Пошел к врачу, заявил бы, что у меня хронический гастрит (а он и был!), что у меня обострение и заниматься физической работой в поле мне противопоказано. А то и в больницу лег на обследование. Но по молодости многое воспринималось иначе, особенно в советское время, когда люди боялись поступать… «индивидуально». Раз сейчас не болит, то лучше уж «как все!»

Правда, я все-таки сходил к своему научному руководителю. Вдруг поможет? Напирал на то, что в таких условиях я просто физически не успею сделать работу в срок. А он мне: «Надо успеть!» Сказал – как отрезал!

Кроме меня в бригаду входили следующие аспиранты: еще один историк КПСС с той же кафедры, что и я, научный коммунист, философ, высший математик, физик, биолог – специалист по бабочкам, юрист и экономист – всего десять человек (одного не помню).

Мы тут же все перезнакомились и долго смеялись над тем, что науку нашу будем делать на картошке. Тем более, что ехали мы на пару с девушками с какого-то местного завода. Но нам стало совсем не до смеха, когда мы оказались на месте. Жилье нам отвели в бараке с рядами двухэтажных дощатых нар. Больше там ничего не было, но зато жившие до нас рабочие расписали беленые стены изображениями женских копулятивных органов.

Пошли завтракать. Овсянка и чай! «На большее вы еще не заработали!» Потом пошли в поле. За пять километров! А там горы картошки. Огромных выставочных картофелин, я в жизни таких никогда не видел. И вот сидят около этих гор картошки местные бабы – задницы у них – просто огромные, я тоже таких никогда не видел, – рубят ее кривыми ножами и бросают в фанерные ящики размером с письменный стол! В поле ледяной ветер. По оврагам лежит снег. И посреди всего этого мы. Все – горожане. Я в деревне второй раз после сельхозработ еще на первом курсе института. И даже без возможности переодеться. На голове шляпа. Кожаное пальто из рыжего кожзама. Клетчатый серый костюм и… резиновые сапоги выше колен. И все мы примерно такие же. В кепке, помнится, был только один.

Бригадир объясняет: очень большую картофелину рубить на четыре части, поменьше – на две. Вот вам ножи и рукавицы. Норма 14 ящиков на человека в день. Цена ящика – 14 копеек. Все! «Арбайтен!»

Бабы смеются. «Вы кто? Аспиранты? Абсиранты!!! Ха-ха! Глянь, в шляпах, а этот еще и очки надел. Умора!»

Сели мы на перевернутые ведра. Начали работать. С непривычки мускулы болят. Ящики наполняются кое-как. Учетчица смеется: «Это вам не головой работать!» На обед пошли назад. А из еды кое-какие щи и опять овсянка – «Столько наработали!» Потом опять на поле…

Вечером пришли мы в наш холодный барак, улеглись на матрацы непонятно чем набитые, естественно никто не раздевался – холодно, и кое-как заснули. Надо ли говорить, что место общего пользования рядом с бараком имело еще более гнусный вид. Его, скорее всего, не чистили с момента основания…

На следующий день все это же самое повторилось опять.

Но на третий день испытания холодом и овсянкой мы решили, что надо что-то делать! «Мы здесь элита нации, – сказал философ, – так неужто мы не сделаем так, чтобы и рыбку съесть, и на костях покататься?» Решили, что нам нужна научная организация труда. Начали с хронометража действий местных баб и изучения их телодвижений. Затем подобрали песню под темп-ритм этих движений и оказалось, что под него идеально подходит «Гимн Коминтерна»: «Товарищи в тюрьмах, в застенках холодных / Вы с нами, вы с нами, хоть нет вас в колоннах, / Не страшен нам белый фашистский террор, / Все страны охватит восстанья костёр!»

Мой коллега, знавший ее наизусть, написал слова, и мы их разучили. Потом решили, что нам нужен ланч в 11.00 и тут вызвался я, заявив, что буду готовить на всех печеную картошку, потому что это очень полезное блюдо при заболеваниях желудка, а «желудочниками» оказались восемь человек из десяти. «Но картошки понадобится много, – сказали мне, – как ты ее столько напечешь?»

– Умею! – ответил я. И началось! Запели хором и начали рубить эту проклятую картошку. И дело пошло не в пример живее! Затем я пошел, нарубил дров в овраге, взял большое ведро, пробил в днище пару дырок, набил выставочной картошкой, перевернул его, обложил дровами и запекал ее так 40 минут на сильном огне. Кто не знает – это отличный способ! В результате получается чистая, не обугленная, печеная картошка!

Поели, подкрепились, согрелись – работа пошла еще лучше, и мы до обеда сделали всю дневную норму!

На обед уже был суп с мясом, гуляш, компот – словом, жизнь стала налаживаться! После обеда, поскольку норму мы выполнили, на поле мы не пошли, а легли по русскому обычаю поспать. Поспали – купили гуашевых красок в сельмаге и все непристойные «треугольники» на стенах и соответствующие надписи зарисовали огромными яркими цветами в стиле Бернара Палисси. Физик сделал нам кипятильник из двух бритвенных лезвий и пары спичек, и мы напились чая, не выходя из нашего барака. Потом философ отправился к нашем соседкам, рассказывать заводским девахам про камасутру (после чего рассказывал нам, как они это все воспринимали!). Математик с физиком принялись играть в покер, я пошел в столовую писать введение, а мой коллега по кафедре устроился читать том Ленина о сельском хозяйстве – такая у него была тема.

На следующий день захолодало еще больше, но надеть нам было нечего, поэтому мы как индейцы навахо или арапахо завернулись в одеяла прямо поверх шляп, опоясались веревками и так вот на поле и пошли. Горячая картошка придала нам сил, и мы опять всю норму сделали до обеда. Пообедали и… на поле опять не пошли. А нафиг?

Тут к нам приходит бригадир и требует, чтобы мы шли работать. А мы ему: «За 14 копеек ящик? Да пошел ты…» «Так вы ничего здесь не заработаете!» – принялся он нас увещевать. А мы ему – «А нам такие заработки и не нужны. Нас сюда послали по принуждению, исполнять наш партийный долг, и мы его исполняем. Внеэкономическое принуждение к труду, так сказать. А выгоды у нас тут нет никакой. Мы просто рабы обстоятельств!»

От таких умных слов бригадир просто «ошизел» и уже на следующий день попытался нас обмануть при учете. Но не тут-то было! Высший математик, что брал интегралы в уме, быстро все подсчитал и раскрыл его жульничество. Юрист тут же назвал статью и срок, на который он может быть осужден за такие дела. А я объяснил, что партия и правительство не для того посылают научные кадры месить тут навоз, чтобы их здесь еще и обжуливали, и как коммунист он запросто может положить свой билет на стол, если о его действиях мы сообщим «куда надо»! Хотел он нас покрыть… нехорошими словами, но увидел наш настрой и сдержался, и больше уже таких попыток не предпринимал.

А у нас наступил самый настоящий «коммунизм». В 7 утра хороший завтрак и физический труд на свежем воздухе под пение Коминтерновского гимна, в 11.00 ланч из печеного картофеля со сливочным маслом из местного магазина, кильками в томате и чаем. В 13.30 обед, потом с 14 до 15.00 здоровый послеобеденный сон. Затем «чай среди цветов на нарах». Потом научная работа по интересам. Совсем уже вечером интеллектуальные беседы. Биолог рассказывал нам о подробностях половых сношений между бабочками. Юрист – забавные примеры нашей юридической безграмотности, философ – о влиянии камасутры на умы девушек-работниц, я и мой коллега – забавные истории о жизни наших партийных чинов, почерпнутые из партийных архивов Пензы, Куйбышева и Ульяновска, а там было, о чем рассказать… Самым приятным занятием были споры с молодым научным коммунистом, моложе всех нас, которому все вокруг казалось правильным и понятным, а мы ему доказывали, что существует большая разница между словом и делом, и что мы лучший пример неэффективности внеэкономического принуждения к труду и неумения нашей партии наладить результативную работу крестьян на селе. «Интересно, а в американских университетах тоже посылают аспирантов на картошку?» И надо было видеть, как он моргал глазами и блеял в ответ что-то невразумительное про то, что там негров вешают. А мы ему – а не умеешь руководить, так не берись! Правда, никто из нас тогда даже не думал, что все так быстро рухнет, но что перемены стране необходимы, в нашей компании это понимали 9 из 10.

Впрочем, одна польза от посещения нашего «общежития» бригадиром все-таки была. Он нам подкинул мысль о том, что здесь можно заработать. Но как? Этот вопрос я, как пропагандист-агитатор, взял на себя и… пошел к местному парторгу. «Как у вас с выполнением плана лекционной пропаганды?» – спросил я его и получил ожидаемый ответ – «Плохо! За полгода план не выполнен. Никто к нам не едет. И деньги есть, а лекторов нет!» «Ваше счастье, – говорю, – будет вам лекторий силами аспирантов КуГУ». «Но темы? – забеспокоился парторг. – Если только все про роль партии в строительстве социализма, то… народ не пойдет». «А мы сделаем так, – сказал я, – одна тема для отчета, другая для народа. Так вы и план выполните, и деньги на вас висеть не будут, и нам будет хорошо».

На том и порешили, и в местном клубе повесили объявление о лекциях, читаемых аспирантами. Там были разные и подчас довольно удивительные темы: «Американская программа СОИ – угроза миру и прогрессу» и «Загадки древних цивилизаций», «КПСС и «уроки правды» (тогда эта тема была очень популярной, М.С. Горбачев как раз сказал, что нам надо извлечь уроки из наших достижений и ошибок), и «Древняя духовная культура Индии», «Яйценоскость кур-несушек и пути ее повышения», «Юридические права супругов при разделе имущества», «Партия – ум, совесть, и честь нашей эпохи», «Эндемики Самарской Луки» и даже… «Пришельцы среди нас».

Удивительно, но после первых наших лекций люди стали к нам ходить даже и на лекции «про партию», а уж «духовная культура Индии» вызвала в колхозниках самый живой интерес! Платили нам по 10 рублей за лекцию, так что, кто хотел, тот заработал на этом очень даже неплохо. А уж как нас парторг благодарил – это надо было видеть!

А между тем, начался май. Потеплело и кутаться в одеяла уже не требовалось. Мы договорились с женщиной-завскладом, и она предоставила нам свою баню для помывки и напоила чаем с медом, а я не только написал введение и первую главу, но и подготовился к детской телепередаче «Мастерская школьной страны», которую тогда вел на ТВ Куйбышева – собрал модель каравеллы Колумба из бумаги и все необходимое, чтобы потом за 30 минут сделать ее прямо перед камерой. Начался сев, и мы еще немного поработали на картофелесажалках, но тут срок нашего пребывания подошел к концу.

Последний день мы отметили небольшим пиршеством на берегу тамошней речки, и тут почему-то нас бросило в некие мечты. Мы подумали о том, что совсем неплохо было бы нам всем… захватить власть в этом колхозе и организовать в нем все по уму. Решили, что, во-первых, надо построить у трассы, благо она рядом, несколько придорожных кафе и гостиницу: «Пикник у обочины», «Деревенские пирожки», «Вкусный борщ», «Ночлег с хорошей баней». Это дало бы нам живые деньги и повысило заинтересованность местного населения. Во-вторых, речку можно было бы запрудить и поставить мини-гэс, чтобы получать свою собственную электроэнергию, а по берегам пруда разводить нутрий на мех и на мясо. Открыть мастерскую по пошиву шапок и курток из нутриного меха. Далее, кардинальным образом повысить урожайность – весь навоз, что копился у крестьян по дворам, вывести на поля. Создать лечебный центр хиппотерапии для детей инвалидов и активно освещать его деятельность в СМИ. Но главное – ввести научную организацию труда: продавать алкоголь в селе только в пятницу, а в понедельник выборочно тестировать всех выходящих на работу на содержание в крови алкоголя, предварительно подписав с ними соответствующий трудовой договор. Много спиртного в крови – штраф в пользу тех, кто у кого мало! За хорошую работу – премия, за плохую – штраф, опять-таки в пользу тех, кто работает хорошо. Премия родителям за тех детей, которые хорошо учатся и напротив – штраф тем, у кого они получают двойки. И тут же – платные курсы для отстающих. За счет колхоза всем построить типовые дома с канализацией и центральным отоплением за счет биогаза, а биогаз получать с навоза, сдаваемого с крестьянских подворий. Больше сдал – меньше заплатил за отопление! Словом, предлагалось сделать все так, чтобы «высокоморальное поведение» стало единственно возможным способом существования в этом селе, хочешь ты этого или не хочешь.

Подумали мы так, помечтали, потом рассудили, что в тех условиях, что мы имеем в СССР сейчас, такого нам просто не позволят сделать, а кроме того, нам не нужны помойки. С тем мы оттуда и уехали.

Шеф встретил меня весьма сурово. «Ну, как работа? Сделали?» «Вот, все сделал!» И шеф сразу потеплел. «Значит успели? Ну, это хорошо!» Про себя я тогда подумал – «конечно, все это было неплохо, своего рода «испытание себя». Опять же печеная картошка полезна при гастрите, а мы ее, наверное, тонну съели, не меньше. Но ведь очевидно и другое… научные кадры так использовать неэффективно. Каждый должен заниматься своим делом. И…как бы нам это в дальнейшем не аукнулось». И оказался прав, к сожалению! Вот только наша правота или неправота где-то там внизу, когда есть те, кто на самом верху, ровным счетом ничегошеньки не значит!