Происходящее на Украине – результат долгосрочной, четко спланированной
работы, начатой в середине 50-х годов. Националисты, в том числе
пособники оккупантов, целенаправленно внедрялись в руководящие звенья,
сначала – Западной Украины, затем – всей УССР.
Антисоветская и
русофобская почва тщательно готовилась и удобрялась. По мере ослабления
СССР и соответственно контрольных функций Центра национализм все
активнее распространялся с Галичины на другие украинские регионы.
Очевидно,
что в сталинский период проникать в партийно-государственные органы
«западенцам» было, мягко говоря, опасно. Амнистия в 1955-м пособников
фашистских оккупантов открыла двери для социальной и политической
«натурализации» возвратившихся на родину оуновцев и их единомышленников,
вскоре, уже со второй половины 50-х перекрасившихся в большинстве своем
в комсомольцев и коммунистов. Для этого зачастую приходилось менять
фамилии, но то была ничтожная плата за продвижение по карьерной
лестнице.
Уже в 70-е годы среди глав обкомов и райкомов, председателей обл- и
райисполкомов Западной, Центральной и Юго-Западной Украины, а также
руководителей разного ранга в министерствах и ведомствах, на
предприятиях, в комсомольских и общественных организациях УССР было не
меньше трети амнистированных в 1955–1959 годах националистов и членов их
семей. Такие данные приводятся в североамериканских и западногерманских
источниках. А в начале 80-х согласно документам из партийных архивов в
общем контингенте обкома КПСС и райкомов Львовской области доля некогда
осужденных гитлеровских пособников и репатриантов превышала 30
процентов. В Волынской, Ивано-Франковской и Тернопольской областях этот
показатель составлял от 35 до 50 процентов.
Поспешно
подготовленный и принятый 17 сентября 1955 года Указ Президиума
Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с
оккупантами в период Великой Отечественной войны» снимал судимость и
поражение в правах, а беглым пособникам позволял беспрепятственно
возвращаться в Союз. То есть распространялся и на тех, кто служил в
немецкой армии, работал в марионеточных органах власти, а в 1955-м еще
оставался на Западе. На то, что многие коллаборационисты были
завербованы ЦРУ, BND и другими вражескими разведками, Хрущев и его
сообщники не стали обращать внимания.
Британские
и западногерманские СМИ отмечали осенью 1955 года: «Массированное
наступление на сталинский период и на сталинскую политику уже началось, и
пока трудно сказать, где Хрущев остановится...»
В конце 50-х в
Львовской и Ивано-Франковской областях возникли подпольные группы:
«Украинский рабоче-крестьянский союз», «Группа юристов и историков»,
«Незалежность». Они обсуждали варианты десоветизации УССР и ее выхода из
состава Союза. Надлежащих мер в отношении таких групп и лиц не
принималось.
Характерно, что бывших «великоукраинских»
шовинистов, депортированных в 1944–1953 годах в отдаленные регионы
РСФСР, уже с первых месяцев 1956-го чуть ли не в массовом порядке
отправляли назад, где местные власти быстро помогали с жильем и
трудоустройством. Отметим: этим возвращенцам в отличие от большинства
других, в том числе из реабилитированных этнических групп, фактически
полностью возмещалось имущество, экспроприированное в 1944–1953 годах.
Что же касается иммигрантов, то, по статданным республиканского МВД,
только в 1955–1958-м на постоянное жительство в УССР прибыли свыше 25
тысяч лиц, амнистированных упомянутым указом.
Интересная
подробность: многим сосланным оуновцам в конце 40-х – первой половине
50-х годов удавалось устраиваться на золотые прииски на Урале, в Сибири,
на Дальнем Востоке. На Украину они возвращались с крупными денежными
суммами. Небедными были и иммигранты. Почти сразу по возвращении
большинство сосланных и репатриантов покупали дома с участками или
возводили свои, записывались в жилищно-строительные кооперативы, мало
кому доступные в то время.
Именно после хрущевской амнистии 1955
года руководство ОУН и других закордонных структур приняло решение о
постепенном внедрении в государственные, партийные и хозяйственные
органы УССР. При этом отмечалось, что препятствий со стороны местных
властей не будет. Националисты изменили тактику. Стали всячески
поддерживать украинских антисоветчиков, умело проводили завуалированные
шовинистические идеи через издательства и прессу УССР. «Новый курс» был
предписан и, естественно, курировался разведками Запада. Украинское же
руководство прямо или исподволь поощряло эти тенденции.
В сентябре 1965 года в ЦК КПСС поступило анонимное письмо: «На Украине
все больше накаляется атмосфера на почве национального вопроса в связи с
желанием кое-кого в Киеве провести так называемую украинизацию школ и
вузов... Неужели в ЦК КПСС неясно, что нарушение любого статус-кво, а
тем более в данном вопросе вызовет враждебные отношения между русскими и
украинцами, возбудит у очень многих низменные страсти в угоду и на
потребу канадским украинцам».
На заседании Политбюро ЦК КПСС 21
октября 1965 года обсуждался проект ЦК КПУ, инициированный Петром
Шелестом, выдвиженцем Хрущева, о предоставлении Украине права
самостоятельной внешнеэкономической деятельности. Если бы проект удался,
за ним последовали бы аналогичные требования прибалтийских и
закавказских республик. Москва отвергла экспортно-импортную
самостийность Киева, но влияние украинского клана в Кремле сохранялось.
Даже разбор вышеупомянутого «сигнала» не привел к отставке Шелеста. Его
освободили от должности только через шесть лет.
В конце 60-х
годов по его команде в гуманитарных и многих технических вузах УССР был
негласно введен обязательный экзамен по украинскому языку. «Инициативу»
поддержали многие СМИ национальной диаспоры в ФРГ, Северной Америке,
Аргентине, Австралии. Они считали, что это распоряжение приостановит
«русификацию» и советизацию Украины. После отставки Шелеста решение было
спущено на тормозах. Но и позже многие преподаватели требовали от
абитуриентов, студентов, соискателей ученых званий сдавать экзамены на
украинском языке.
Замена Шелеста на Щербицкого привела лишь к
более завуалированному насаждению национализма, причем весьма
изощренными способами. В УССР стало увеличиваться число школ с обучением
на русском языке, появились новые издания, радио- и телепрограммы на
нем. Так провоцировалось недовольство в шовинистически настроенных
кругах.
В 1970 году лидер мельниковцев (по фамилии главаря одной
из группировок ОУН) Анатолий Каминский выпустил в США и Канаде книгу «За
современную концепцию украинской революции». Издание можно было без
проблем заказать у букинистов, у иностранных корреспондентов в УССР. По
мнению Каминского, «национальная революция в Украине вполне возможна, и
ее надо готовить. Причем для этого не нужны подпольные структуры...
Чтобы сплотить народ против советского режима, достаточно эволюционных
возможностей. Если умело использовать международную и внутреннюю
ситуацию, можно рассчитывать на успех». Так и вышло.
Идею
«незалежности» разделяло значительное число украинских партийных
фунционеров. После 1953 года они пусть и не высказывались об этом
публично, но и не скрывали своего отношения. А поскольку многие
«произрастали» из оуновского движения, их тайный альянс с националистами
оказался в конечном итоге легальным и успешным.
В 70-х – начале
80-х годов руководство УССР, поддерживаемое западными правительствами и
бизнес-структурами, пролоббировало прокладку советских экспортных
газопроводов в основном через территорию Украины (подробнее – «Скелеты
Хрущева в кремлевском шкафу»). Многие СМИ зарубежной диаспоры тогда и
позже отмечали: с обретением «незалежности» Россия окажется на прочном
«транзитном крючке». Прогноз сбылся.
Хрущевская линия, четко
обозначенная в 1955 году, была продолжена антисталинскими решениями ХХ и
ХХII cъездов КПСС, усилившими антисоветский и русофобский характер
«западенства». Самостийники и их покровители утверждали, например, что
если так обошлись со Сталиным, значит, через какое-то время официально
осудят и действия против украинских, прибалтийских, других
«национал-патриотов», пострадавших от «великодержавного шовинизма
советского тирана». И такие прогнозы начали сбываться уже в конце 80-х.
Логичным
продолжением антисоветского по сути указа 1955 года, как, впрочем, и
русофобского решения о передаче Крыма Украине, стала инициатива Хрущева о
переносе столицы СССР в Киев. В этой связи партийный лидер иезуитски
апеллировал к роли «матери городов русских» в становлении нашей
государственности, сетовал на плохой климат Москвы, ее северное
расположение. По имеющимся данным, проект единогласно поддержали
украинские обкомы: именно они были опрошены первыми, разумеется, в
«закрытом порядке». Но столичная партноменклатура не очень-то стремилась
к переезду, поэтому план удалось спустить на тормозах.
Словом,
национал-русофобские и одновременно антисоветские тренды на Украине
развивались поэтапно и системно, часто при поддержке Хрущева и его
клевретов.
