В военно-экономическом отношении 1917 год сулил державам Антанты решительный перелом в их пользу. Антанта могла рассчитывать на победоносное окончание войны в этом году.

Однако державы Антанты также имели серьёзные проблемы. Усиление подводной войны со стороны Германии ударило по хозяйству союзников, особенно Англии. Союзники не сразу нашли противоядие от германских субмарин. Значительно сократился тоннаж торгового флота, осложнилась доставка необходимого для военного производства стратегического сырья и продовольствия. Например, ввоз железа и стали из США в феврале 1917 года был на 59% ниже, чем в феврале 1916 г. Это грозило снабжению вооруженных сил. Обострился вопрос с обеспечением населения продовольствием. Ллойд Джордж, выступая в палате общин, заявил: «Я хотел бы, чтобы теперь вся страна знала, что наши продовольственные запасы весьма незначительны, угрожающе незначительны, что они меньше, чем когда бы то ни было».

В наиболее неблагоприятной ситуации, если не считать разбитую и почти полностью оккупированную Румынию, была Россия. Ресурсы в империи были, но слабая индустрия, транспортная сеть и дезорганизация управления привели к серьёзным проблемам снабжения армии и крупных городов. Запасы хлеба в стране также были, но крестьяне не хотели их сдавать по низким ценам, припрятали до «лучших времен». Продовольственный кризис пытались решить путем правительственных заготовок, реквизиций и, наконец, хлебной развёрстки. Однако всё планы провалились, и проблема по наследству перешла Временному правительству, а затем к красным и белым. Также в стране из-за проблем связанных с войной, внутреннего элитарного заговора и внешнего воздействия (включая спецслужбы официальных «союзников» по Антанте), была создана революционная ситуация. Западнизированная, выродившаяся «элита» Российской империи, включая высший генералитет, готовилась свергнуть царя Николая II и ликвидировать самодержавие.

Однако революция в России в феврале-марте 1917 года уже не могла кардинальным образом улучшить ситуацию для Центральных держав. Во-первых, Временное правительство обещало продолжать «войну до победного конца». Поэтому, несмотря на довольно быструю деморализацию русской армии, падение её боеспособности, Германии и Австро-Венгрии приходилось держать на Восточном фронте серьёзные силы. Это позволило Франции и Англии дождаться вступления в войну США.

Во-вторых, страны Антанты имели значительное превосходство в материальных и людских ресурсах, опирались на колониальные империи. А вступление в войну США в апреле 1917 года на стороне Антанты ещё больше изменило соотношение сил в пользу союзников. Правда, американцы не спешили с переброской войск в Европу. До конца года только одна американская дивизия заняла участок на передовой. Поэтому Англии и Франции в 1917 году приходилось рассчитывать только на свои войска.

В Лондоне и Париже понимали, что войну необходимо завершить как можно быстрее. Но если руководство двух воюющих коалиций по разному видело исход войны. Военно-политическое руководство Центральных держав (Четверной союз) стремилось дипломатическими методами добиться подписания выгодного для себя общего или сепаратного мира. «Если монархи Центральных держав, — писал австрийский граф О. Чернин, — не в состоянии заключить мир в ближайшие месяцы, то народы сделают это сами через их головы, и революционные волны затопят тогда всё». Антанта же стремилась добиться решительной победы, путем быстрого военного разгрома германского блока. Французский премьер-министр Бриан в ноябре 1916 года призвал союзников «сплотить свои ряды, чтобы привести войну к скорому концу, к окончательной победе над неприятелем, так как народное терпение не может подвергаться такому бесконечному испытанию».

В странах Антанты хорошо знали о ситуации в Четверном союзе и надеялись в 1917 году одержать решительную победу. Хозяевам Лондона и Парижа необходимо было военное поражение Германии, чтобы устранить главного конкурента внутри европейской (западной) цивилизации и добиться основных целей, из-за которых и началась война. В частности, Германию планировали территориально урезать, лишить её колоний, военно-экономического потенциала, уничтожить германский флот, лишить немцев возможности претендовать на лидерство в западном проекте.

Военные планы Антанты

Стратеги Антанты довольно оптимистически смотрели на будущую кампанию. Основы стратегии на 1917 год были изложены французским главнокомандующим Жоффром в телеграмме представителю французского командования при Русской Ставке генералу Жанену от 6 (19) октября 1916 года. Затем они были повторены в его письмах Алексееву от 21 октября (3 ноября) и 28 октября (10 ноября). Русское верховное командование, в свою очередь, изложила свои соображения в послании Алексеева Жоффру от 1 (14) ноября. Особое внимание обращалось на необходимость активизации действий на Балканском полуострове. Генерал Алексеев отмечал, что «военные и политические соображения заставляют нас сжимать кольцо вокруг противника именно на Балканах, и русские готовы будут выставить сильную армию на этом важнейшем для данного фазиса великой борьбы театре».

В ноябре 1916 года в Шантильи, где располагалась главная французская квартира (штаб), собралось военное совещание стран Антанты. Союзники приняли решения общего характера: 1) к весне-лету 1917 г. необходимо подготовить совместные и согласованные операции, которые должны иметь решающий характер; 2) чтобы помешать противнику вернуть стратегическую инициативу, в течение зимы 1916-1917 гг. должны продолжаться уже начатые наступательные операции в том размере, который позволят природно-климатические условия; 3) к первой половине февраля 1917 г. необходимо подготовить совместные наступательные операции имеющимися силами и средствами; 4) если обстоятельства позволят, то общие наступательные операции начать на всех фронтах, как только можно будет их согласовать.


Как отмечал военный историк А. М. Зайончковский: «Ген. Жоффр подразделял кампанию 1917 г. на два периода: 1) зимний, состоявший в продолжении активных действий на всех фронтах, действий местного характера, направленных к тому, чтобы не дать возможности противной стороне ни нанести частного удара на любом из фронтов, ни выделить резервов для летней операции, 2) летний, когда должно быть произведено широкое наступление на всех главных фронтах. На второстепенных театрах намечались действия, достаточные только для сковывания имевшихся там сил противника — с незначительным расходованием собственных сил». Правда, от идеи «коротких февральских ударов» вскоре отказались. Русское командование не поддержало этот план. Решили не растрачивать силы и готовиться к общему наступлению, чтобы разгромить Германию в 1917 году.

Как и раньше «союзники» России на первое место ставили свои стратегические интересы. Соображения русского представителя П. Дассино не учитывались. «Все возражения и правки, — сообщал он в Россию, — принимались Жоффром крайне неохотно, и он тотчас переходил к следующим вопросам… Моё впечатление такое, что англичане и французы ведут свою отдельную линию, направленную на оборону своих государств с наименьшей потерей войск и наибольшим комфортом, стараясь всё остальное свалить на наши плечи и считая, что наши войска могут драться даже без всего необходимого. Они для нас не жертвуют ничем, а для себя требуют наших жертв и притом считают себя хозяевами положения».

Предложения Алексеева по поводу проведения совместной решительной операции на Балканском полуострове было фактически отвергнуто. Формально члены совещания поддержали идею русского командования о необходимости вывести из строя Болгарию. Эту задачу можно было решить совместными активными действиями союзной Салоникской армии и русской и румынской армий. Но в реальности французы и британцы не приняли мер по усилению Салоникской армии, хотя союзники обещали довести её численность до 23 дивизий.

Планы русского командования

В конце 1916 года вооруженные силы Российской империи, действовавшие против армий Германии, Австро-Венгрии и Турции, образовывали следующие фронты: Северный, Западный, Юго-Западный, Румынский и Кавказский. Везде русская армия имела перевес в живой силе. В декабре 1916 года Россия имела на фронте 158 пехотных и 48 кавалерийских дивизий. Противник имел 133 пехотные и 26,5 кавалерийских дивизий.

21 ноября (5 декабря) 1916 г. В. И. Гурко, временно исполнявший обязанности главы Ставки вместо заболевшего М. В. Алексеева, сообщил главнокомандующим фронтами результаты конференции в Шантильи и предложил изложить соображения насчёт будущей кампании. Мнения главнокомандующих фронтами разделились. Глава Северного фронта Н. В. Рузский считал, что выгоднее всего провести главную наступательную операцию в полосе к северу от Полесья. Линия фронта там шла от моря, западнее устья Двины, и тянулась до впадения Березины в Неман по огромной дуге, охватывая противника на протяжении более 500 км. Рузский предлагал использовать это выгодное стратегическое положение, и провести одновременно две операции на двух флангах дуги. Он также предлагал нанести один сильный удар смежными флангами Северного и Западного фронтов на участке Поставы, Сморгонь с целью захвата важного стратегического узла Вильно, Свенцяны. Если же этот удар нельзя осуществить, то Северный фронт, по его мнению, должен был выполнять ограниченную задачу — наступать из района Риги в южном направлении на железную дорогу Митава, Крейцбург. Время операции определялось в зависимости от погодных условий в конце апреля — начале мая.

Главнокомандующий Западным фронтом А. Е. Эверт также предлагал вести наступление севернее Полесья, «с каждым шагом вперед отвоевывать нашу родную землю», и при крупном успехе получить возможность занять Польшу и угрожать Восточной Пруссии. Эверт считал, что главный удар можно нанести на одном из двух направлений: виленском или слонимском. Первое он считал наиболее выгодным в стратегическом отношении, так как русская армия могла угрожать тылу всего германского расположения в Северо-Западном крае, давало возможность выдвинуться на линию р. Неман, Брест, снова приблизиться к границам Германии. Лучшим временем для начала наступления он также считал апрель — май.

Главнокомандующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов предлагал: 1) начать одновременное наступление всех союзных фронтов; 2) форму операции применить ту, которую использовал его фронт летом 1916 года (одновременный удар на нескольких направлениях); 3) русская армия должна была уделить особое внимание операциям на южном крыле стратегического фронта, на Балканах, что открывало возможность удара по Константинополю при поддержке Черноморского флота.

Свой план выдвинул генерал-квартирмейстер Ставки А. С. Лукомский. Основной удар должны были нанести армии Румынского фронта. По его мнению: 1) необходимо было ликвидировать активность противника на этом направлении; 2) Ставка перебросила на юг крупные силы и средства, их нужно было использовать, так как из-за проблем с транспортом их было сложно перебросить на другие фронты; 3) существовала возможность совместных действий с союзниками с целью решительного разгрома Болгарии. При этом организация наступления на Балканах не отменяла, по мнению Лукомского, активных действия Северного и Юго-Западного фронтов. Западный фронт не мог провести серьёзной наступательной операции, так как его необходимо было усилить 21-23 дивизиями.

В декабре 1916 года в Ставке прошло совещание высшего руководства русской армии. Оно проходило номинально под председательством верховного главнокомандующего императора Николая Александровича. Но он присутствовал только на части заседаний. Фактическим руководителем был Гурко. «Этот военный совет, — отмечал А. М. Зайончковский, радикально отличался от бывших при Алексееве. И если первые имели характер увещательный с компромиссным решением в результате, то последний носил характер санкционирования предложений Ставки, или, вернее, мысли Гурко, которую он хотел заставить разделить с собой главнокомандующих». Однако провести свои предложения Ставке было не так просто.


Генерал Василий Иосифович Гурко. Во время отпуска по болезни М. В. Алексеева с 11 ноября 1916-го до 17 февраля 1917 года исполнял обязанности начальника штаба Верховного главнокомандующего.

Главнокомандующие фронтами и Лукомский отстаивали свои предложения. Предложения Ставки (Гурко), поддержанные Брусиловым, встретили решительный отпор со стороны Рузского и Эверта. В результате вопрос об общем плане кампании на 1917 года не получил четкого определения. Верховный главнокомандующий, подводя итоги совещания, высказался за продолжение операций на Румынском фронте. Операции на других фронтах решили ещё проработать и обсудить на следующем совещании.

Споры продолжались и дальше. 26 декабря 1916 г. (3 января 1917 г.) Эверт направил в Ставку записку, где решительно протестовал против решения нанести главный удар на Румынском фронте. Он отмечал, что интересы общего дела требуют совместных наступательных действий против главного противника — Германии. Наша главная задача, писал Эверт, состоит в том, чтобы «нанести поражение не Болгарии, а немцам и выгнать их из русской земли». Генерал предлагал нанести главный удар севернее Полесья.

Алексеев, который лечился в Крыму, в докладе от 9 (22) января 1917 г. также выступил против главного удара на Румынском фронте. Он отмечал, что мысль вывести из войны Болгарию и замкнуть с юга кольцо вокруг Центральных держав, правильная. Эту идею Русская Ставка предлагала ещё в 1916 году. Однако для этого необходимо было существенно усилить Салоникский фронт, а союзники хотя формально поддерживали этот план, ничего для этого не сделали. А противник теперь имел на Балканах не только болгарскую армию, но и 30-32 австро-германские дивизии. В результате вся тяжесть стратегической операции на Балканах ложилась на плечи русской армии, требуя исключительного напряжения её сил за счёт ослабления других фронтов Восточного театра. Алексеев считал, что лучшим решением в ходе кампании 1917 года будет нанести главным удар силами Юго-Западного фронта в направлении на Львов, Мармарош-Сигет. Западный фронт должен был нанести вспомогательный удар, Северный и Румынский фронты провести локальные операции. Это предложение было обосновано тем, что основные силы русской армии в ходе кампании 1916 года были сосредоточены на южном стратегическом фланге (на Юго-Западном фронте и новом Румынском). В результате стратегическое наступление на южном крыле Русского фронта можно было начать без существенной перегруппировки войск.

Авторитет Алексеева был высок, поэтому его мнение учли. 24 января (6 февраля) 1917 года царь Николай II утвердил доклад Гурко. В основу легли идеи Алексеева. Главный удар должен был нанести Юго-Западный фронт на львовском направлении с одновременными вспомогательными ударами на Сокаль и Мармарош-Сигет. Румынский фронт должен был отбить Добруджу. Северный и Западный фронты наносили вспомогательные удары по выбору главнокомандующих.

Таким образом, Русская Ставка учла печальный опыт кампании 1916 года, когда главные силы русской армии были сосредоточены севернее Полесья. Западный и Северный фронты должны были нанести главный удар, но не выполнили этой задачи. Их главнокомандующие постоянно переносили сроки операции, просили подкреплений, наступательные операции были подготовлены плохо и провалились, или их так долго переносили, что в итоге оказались. Только Юго-Западный фронт, который должен был нанести вспомогательный удар, оказался на высоте положения и прорвал фронт противника, что в итоге вынудило верховное командование перенести главный удар на это направление, но с большим опозданием.

В январе-феврале 1917 года провели ещё одно совещание представителей союзных армий. Встреча прошла в Петрограде. Прежде всего союзники выразили железную уверенность довести войну до победного конца. В постановлении конференции говорилось: «Кампания 1917 г. должна вестись с наивысшим напряжением и с применением всех наличных средств, чтобы создать такое положение, при котором решающий успех союзников был бы вне всякого сомнения».

Обсудили вопрос о сроке начала общих операций. Генерал Гурко сообщил, что русские армии могут начать крупные операции к 1 мая. Французы выразили недовольство. Они настаивали, чтобы наступление русской армии началось «как можно скорее и с максимальными средствами», и не позднее 15 марта. После долгих споров участники совещания согласились начать наступление на всех фронтах между 1 апреля и 1 мая, последняя дата считалась предельной.

Также на конференции обсуждались вопросы, связанные с оказанием России помощи оружием и военными материалами. Русская Ставка просила союзников удовлетворить потребности нашей армии в боевом снабжении. Однако, как отмечал начальник Главного артиллерийского управления генерал А. А. Маниковский, союзники делали всё, чтобы сократить заявки русских. В то же время они «были крайне бесцеремонны в своих требованиях, предъявляемых к нам в отношении оказания им помощи путем боевых действий против австро-германцев». Союзники согласились поставить России 3,4 млн. тонн различных военных материалов. Это было в три с лишним раза меньше, чем просила русская сторона (10,5 млн. тонн).

Таким образом, Англия и Франция по-прежнему делали ставку на «безграничные» русские ресурсы. Россия должна была окончательно измотать Германию и Австро-Венгрию, а Франция и Англия — пожать все плоды общей победы.