Большую часть своей жизни Константин Победоносцев занимался научно-преподавательской деятельностью. Его отец Петр Васильевич был профессором словесности и литературы Императорского Московского университета, поэтому преподавательская карьера не была для Константина Победоносцева чем-то новым и неизведанным. В 1859 году 32-летний Победоносцев защитил магистерскую диссертацию по праву, а в 1860 году был избран профессором по кафедре гражданского права Московского университета.
Безусловно, толчком к грандиозной карьере Победоносцева и получению им
реальной возможности влиять на политику империи стало назначение его в
конце 1861 года на должность преподавателя правоведения к наследнику
престола великому князю Николаю Александровичу – сыну Александра II. Так
состоялось обстоятельное знакомство Победоносцева с императорской
семьей. Эрудированного преподавателя привлекли к работе комиссий,
подготавливавших судебную реформу, а затем в 1868 году включили в состав
Сената. Но пиковым назначением Победоносцева стало утверждение его в
должности обер-прокурора Святейшего Синода в апреле 1880 года.
Первоначально назначение Константина Победоносцева обер-прокурором
Синода было положительно воспринято российской интеллигенцией
либерального толка, поскольку он считался более прогрессивным деятелем,
чем его предшественник граф Дмитрий Андреевич Толстой, занимавший
обер-прокурорский пост в 1865-1880 гг. Достаточно сказать, что после
Синода Толстой вскоре получил назначение на пост министра внутренних дел
и шефа жандармов. Дмитрий Толстой считался человеком крайне
консервативных убеждений, противником либеральных реформ, и
интеллигенция относилась к нему очень прохладно. Константин Победоносцев, в отличие от Дмитрия Толстого, в молодости был человеком не просто либеральных, а даже демократических взглядов. Он выписывал «Колокол» Александра Герцена, а как юрист отстаивал независимость судебной власти. Кстати, именно поэтому в 1864 году его привлекли к проведению судебной реформы – «либеральный» император Александр II нуждался именно в таких советниках. Поэтому когда Победоносцев сменил Толстого, либеральная общественность если и не торжествовала, то, по крайней мере, вздохнула с облегчением. Считалось, что новый обер-прокурор синода будет проводить более взвешенную и лояльную политику. Но этого не случилось. За годы мировоззрение Константина Победоносцева поменялось кардинально.
Практически сразу же после своего назначения на новую должность, Победоносцев разочаровал российских либералов. После убийства Александра II в 1881 году, Победоносцев выступил с решительной поддержкой самодержавной власти и стал автором Высочайшего манифеста от 29 апреля 1881 года, в котором самодержавный строй провозглашался в Российской империи незыблемым.
Победоносцев стал главным идеологом власти и оказывал определяющее влияние на политику в сфере образования, религии, межнациональных отношений. В советское время политику Победоносцева называли не иначе, как охранительной, но в ее основе было не столько верноподданническое желание угодить императору, сколько достаточно серьезный базис из собственных теоретических разработок. По своим убеждениям Победоносцев был безусловным противником политической демократии, которую он считал разрушительной для государства, особенно для России. Главной ошибкой демократической идеологии Победоносцев видел механистическое понимание общественно-политических процессов, их упрощение. Будучи серьезно верующим человеком, Победоносцев отстаивал мистическое происхождение власти, наделял ее сакральным значением. Институты власти, по мнению Победоносцева, имеют тонкую связь с самой историей страны, ее национальным своеобразием. Либерализм и парламентаризм он считал подходящими лишь для тех государств, где для такого строя существует серьезная почва. Например, возможность эффективного существования парламентской системы Победоносцев допускал для Англии, США, для небольших европейских государств вроде Нидерландов, однако не видел ее будущего в романских, германских, славянских странах Европы. Разумеется, с точки зрения Победоносцева, не являлся эффективной моделью парламентаризм и для российского государства. Более того, для России парламентаризм был, с точки зрения обер-прокурора, вреден и мог повлечь за собой лишь прогрессирующий моральный и нравственный упадок, связанный с нарушением исконного, сакрального политического порядка российского государства.
Главным преимуществом монархии над парламентаризмом Победоносцев считал колоссальную личную ответственность монарха за управляемые ими народ и государство. Выборное руководство страны, осознавая свою сменяемость, обладает куда меньшей ответственностью. Если власть монарха передается по наследству, то президенты и депутаты, побыв несколько лет на своих постах, уходят в отставку и более ничем не отвечают за дальнейшую судьбу страны и даже за судьбу принятых ими законов.
Конечно, власть нуждается в определенном ограничителе, и Победоносцев также это признавал. Но этот ограничитель он видел не в институтах представительства, вроде парламента, а в религиозно-нравственных убеждениях и качествах самого монарха. Именно его вера, моральные и нравственные установки, духовное развитие и могут стать, согласно Победоносцеву, главным препятствием для развития деспотизма и злоупотреблений. Как человек консервативных убеждений, Победоносцев очень большое внимание уделял религии, причем считал единственно правильной христианской церковью именно православную церковь. Он видел крайнюю необходимость в увеличении влияния церкви на общественную и политическую жизнь страны. В частности, обер-прокурор синода выступал за масштабное строительство новых храмов, проведение церковных праздников в максимально торжественной обстановке, поддерживал открытие церковно-приходских школ. Но, вместе с тем, политика Победоносцева по поддержке православной церкви оборачивалась и ущемлением религиозных прав и свобод иноконфессиональных групп населения. Больше всего при нем страдали старообрядцы, молокане, духоборы, баптисты и другие подобные группы. Победоносцев инициировал репрессивную политику против этих религиозных течений, превратив государственный репрессивный аппарат в инструмент утверждения интересов православной церкви. Такая позиция Победоносцева проистекала из его личного понимания православия. Для него религия представляла собой не только веру, но и государственную идеологию. Поэтому все иноверные группы, особенно если их последователями являлись русские по происхождению люди, представляли, с точки зрения обер-прокурора синода, опасность для безопасности государственного строя.
Политика Константина Победоносцева в отношении религиозных меньшинств запомнилась очень жесткими действиями по отношению к старообрядцам, баптистам, молоканам, которых власть стала преследовать и подвергать самым настоящим полицейским репрессиям. Часто действия власти приобретали просто вопиющий характер. Например, в феврале 1894 г. архимандрит Исидор Колоколов при поддержке казачьей сотни захватил старообрядческий Никольский монастырь в станице Кавказской Кубанской области. Монахи – старообрядцы были изгнаны из своей обители, при этом власти не стали останавливаться перед чудовищным для любого христианина поступком – разрушением монастырского кладбища. Казаки разрушили могилы епископа Иова и священника Григория, выкопали и сожгли их тела, а в могильных ямах сделали уборные. Такая жестокость вызвала непонимание в обществе, причем возмутилось даже большинство казаков станицы, не относившихся к старообрядцам. Это нападение, разумеется, не было единственным примером вмешательства государства в сферу религии в годы обер-прокурорства Константина Победоносцева.
Многие проповедники сектантских групп были помещены в Суздальскую монастырскую тюрьму. Примечательно, что отправляли в нее и православных священнослужителей, которые позволяли себе критиковать чрезмерно авторитарную и жестокую политику Святейшего Синода. Известно, что Константин Победоносцев обдумывал и возможность помещения в монастырскую тюрьму Льва Толстого, которого считал еретиком. Но здесь уже вмешался сам государь император, который не дал обер-прокурору своего согласия на репрессии в отношении великого писателя.
Не меньшую ненависть со стороны Победоносцева, чем представители русских религиозных меньшинств, вызывала многочисленная еврейская община. Именно Константин Победоносцев стоял за серьезным антисемитским поворотом внутренней политики Российской империи, причем антисемитизм обер-прокурора синода не понимали и не признавали многие видные государственные и, что еще важнее, религиозные деятели. Антисемитская политика государственной власти в те годы преследовала собой не только цель обезопасить Россию от чуждой, как считал Победоносцев, этноконфессиональной общины, но и направить народное недовольство против евреев. Сам Победоносцев в многочисленных письмах и выступлениях не скрывал своих антисемитских воззрений, но в то же время подчеркивал интеллектуальный потенциал евреев, который и внушал ему опасения. Поэтому обер-прокурор синода рассчитывал выселить большую часть евреев из Российской империи, а меньшую часть – растворить в окружающем населении. Победоносцев, в частности, стал инициатором выселения евреев из Москвы в 1891-1892 гг., при нем стали происходить еврейские погромы, против которых выступали многие видные религиозные деятели, включая епископов православной церкви.
Однако репрессивная политика Константина Победоносцева не привела к желаемым результатам. Именно в то время, когда он возглавлял синод, в Российской империи началось стремительное распространение революционных идей, были созданы революционные организации социал-демократов, социалистов-революционеров, анархистов. Приблизил ли Победоносцев своей реакционной политикой революционные события 1905-1907 гг.? Это маловероятно, так как рост революционных настроений в обществе был вызван целым рядом социально-экономических и политических факторов, но все же не стоит исключать и определенное влияние политики обер-прокурора синода. Стремясь запретить любое инакомыслие, подавить иноконфессиональные общины, цензурировать литературу и печать, Победоносцев «копал яму» для самодержавия, т.к. уровень экономического и социального развития мира на рубеже XIX – ХХ вв. уже требовал определенных политических и культурных реформ. Константин Победоносцев, возможно, это понимал, но не хотел признавать. Николай Бердяев считал, что Победоносцев был нигилистом не меньше, чем критикуемые им революционеры. Только объектом нигилистического отношения Победоносцева была не государственная система и общественный строй, а человек. В человека Победоносцев не верил, считал человеческую природу «дурной» и греховной, а соответственно – нуждающейся в «ежовых рукавицах» цензуры и репрессий.
Другой известный русский философ и богослов, Георгий Флоровский, говорил о непонимании Победоносцевым духовной жизни, богословия. В церкви Победоносцев видел государственный институт, позволяющий сакрализировать существующий политический строй. Поэтому он стремился не допускать дискуссий на религиозные темы, безжалостно отправлял в монастырскую тюрьму священнослужителей, позволявших себе критическую оценку проводимой синодом религиозной и национальной политики.
В то же время, ум и одаренность Победоносцева тоже отмечали многие современники. В их числе были и Василий Розанов, и Сергей Витте, и тот же Николай Бердяев – разные люди с разными позициями, но сходившиеся во мнении, что Победоносцев действительно был неординарным человеком, при всей спорности его политической позиции. Сложно усомниться в том, что Константин Победоносцев искренне любил Россию и желал ей добра, только понимал это добро по-своему. Так, как оберегают своих детей и внуков родители и деды, порой пытаясь оградить подрастающее поколение от ошибок и «шишек», но при этом не понимая, что таков закон развития и человека, и общества – идти вперед, осваивать новое и неизведанное.
Константин Петрович Победоносцев покинул пост обер-прокурора синода в 1905 году – как раз в год начала Первой русской революции. К этому времени он был уже очень пожилым 78-летним человеком. Ему не удалось предотвратить появление в России парламента – Государственной Думы, пусть она и обладала куда меньшими полномочиями, чем парламенты европейских государств. Константин Победоносцев стал свидетелем революционных событий и скончался в год подавления Первой революции – в 1907 году, на восьмидесятом году жизни. Человеку из XIX века, впитавшему в себя ценность старой, самодержавной России, в новой стране, какой она безусловно стала после принятия Манифеста, уже не находилось места. Победоносцев состарился вместе со старой Россией и умер всего лишь за десять лет до того, как прекратило свое существование само русское самодержавие.
