Революционное поле российской политической жизни в начале ХХ века было чрезвычайно многообразным и богатым на самые разные организации. Так, помимо социал-демократов (РСДРП и ряда других организаций) с их многочисленными фракциями, классических эсеров из Партии социалистов-революционеров, и многочисленных анархистов коммунистического, синдикалистского или индивидуалистического толка, существовали и достаточно разнообразные «промежуточные» партии, организации и группы. Одними из наиболее заметных и интересных были эсеры-максималисты, занимавшие в идеологическом плане положение между собственно эсерами (ПСР) и анархо-синдикалистами. Это любопытное течение в российской политической мысли и практике просуществовало достаточно долго — с первых лет ХХ века по начало 1920-х гг. Его последователи считались одними из наиболее радикальных, так как не только выступали за «крайние» методы борьбы, включая террор, но и предусматривали необходимость кардинальной трансформации социально-политической жизни.

В самом начале ХХ века левый спектр российской политики был представлен двумя основными социалистическими парадигмами — марксистской и народнической. К марксистам относились умеренные и радикальные социал-демократы, а также ряд национальных социал-демократических организаций в Польше, Прибалтике и на Кавказе. Народническую линию наследовали народные социалисты, социалисты-революционеры и также ряд национальных организаций. Кроме того, были еще и анархисты, проявлявшие особую активность в западных и южных областях Российской империи.

Неонародническая Партия социалистов-революционеров занимала в этом сегменте одну из ведущих позиций. Во-первых, она пользовалась поддержкой достаточно широких слоев населения, ориентируясь на строительство русского социализма. Во-вторых, партия успешно сочетала работу политического крыла, к которому принадлежали многие видные интеллектуалы, и вооруженного крыла — Боевой организации ПСР, которая спланировала и осуществила множество террористических актов против представителей власти (уже потом выяснилось, что за целым рядом терактов стоял полицейский провокатор Евно Азеф, возглавивший БО ПСР после Гершуни). Однако, многие активисты ПСР уже в 1904-1905 гг. были недовольны слишком умеренной, с их точки зрения, программой партии. В западных городах Российской империи наблюдался отток эсеровских активистов — как к социал-демократам, так и к анархистам. Известны примеры, когда на анархистские позиции переходили целые районные отделения или боевые группы эсеров.


Главным в программе Партии социалистов-революционеров, как известно, был «крестьянский вопрос». Эсеры считали себя защитниками и выразителями интересов русского крестьянства, крестьянской партией. Однако, в вопросе политической борьбы эсеры оценивали потенциал крестьянства весьма скептически. То есть, крестьян они защищать хотели, но не верили до конца в возможность крестьянской самоорганизации для борьбы против эксплуататоров. Между тем, в начале ХХ в. в целом ряде регионов России все чаще происходили выступления крестьян против помещиков, сопровождавшиеся иногда и насильственными действиями. Они получили название «аграрного террора» и, разумеется, привлекли к себе внимание революционеров, в первую очередь — эсеров. Но возглавить крестьянские выступления лидеры ПСР опасались.

Достаточно мощная группа эсеров к этому времени действовала в эмиграции — в Швейцарии. Здесь поселилась Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская (1844-1934), которую в России уважительно называли «бабушкой русской революции». Ветеран народнического движения и член эсеровского руководства, она поддержала позицию радикальной молодежи. Вокруг нее сформировалась группа из двадцати человек, во главе которых стояли публицист Евгений Устинов (Лозинский) и другой видный эсер — Михаил Соколов, более известный под прозвищем «Медведь». Эта группа утверждала, что эсерам необходимо развернуть «аграрный террор» в сельской местности и с его помощью добиться поддержки крестьянства, после чего возглавить крестьянские массы для социалистической революции. 14 ноября 1904 г. женевская группа социалистов-революционеров приняла резолюцию «О боевых дружинах в деревне в связи с аграрным террором». Вскоре члены женевской группы направились в Россию, чтобы на местах организовать ячейки своих сторонников, которые должны были приступить к аграрному террору.

Михаил Иванович Соколов (1880-1906) был в это время совсем молодым человеком двадцати четырех лет от роду. Перед поездкой в Женеву он руководил эсеровским кружком в Мариинском земледельческом училище в Саратовской губернии. Именно он возглавил агитационную деятельность сторонников аграрного террора в России, посетив целый ряд городов Западной и Южной России, а также Поволжья. В начале 1905 г. Соколов попытался создать «Крестьянский союз», издав от его имени несколько прокламаций, призывавших крестьян к вооруженной борьбе за социализацию земли — против помещиков и царской власти. В конце концов, в начале апреля 1905 года Соколова арестовали в Курске.



Поворотным для эсеровской партии моментом стало Декабрьское вооруженное восстание 1905 года в Москве, которое обнажило все «недостатки» руководства ПСР с точки зрения ее радикальных рядовых членов. В партии стали нарастать оппозиционные настроения, поскольку многие эсеры были недовольны оппортунистическим поведением руководителей во время восстания. Под влияние оппозиционных настроений попала практически вся Московская организация ПСР, активисты которой лично участвовали в вооруженном восстании и, соответственно, понимали необходимость дальнейшей радикализации партийного курса. Несмотря на все попытки лидера ПСР Чернова стабилизировать ситуацию в партии, раскол становился неизбежным.

Левое направление в эсеровском движении получило название максималистов — так как призывало немедленно приступать к социалистической революции, т.е. — реализации «программы-максимум». В октябре 1906 г. на учредительной конференции в Финляндии, в Або, был создан Союз социалистов-революционеров максималистов (ССРМ). На этой конференции с программным докладом выступил Михаил Соколов, стоявший у истоков этой организации. Однако, в деятельности своего «детища» Соколову пришлось поучаствовать лишь один месяц. 26 ноября 1906 года в Петербурге его узнали на улице агенты охранки и арестовали. Суд был коротким — 2 декабря 1906 года Михаила Соколова повесили. Однако, на деятельность и развитие ССРМ его казнь не повлияла.

Вскоре после Соколова, в августе 1906 года, казнили и другого «отца-основателя» Союза социалистов-революционеров максималистов — Владимира Мазурина. Как и Соколов, Владимир Владимирович Мазурин (1882-1906) был совсем молодым человеком. Он учился на естественном факультете Московского университета, но в 1904 г., после ареста, был вынужден оставить учебу. Мазурину дали семь лет лишения свободы, но уже в 1905 году он вышел по амнистии и сразу же включился в активную революционную деятельность. Во время Декабрьского вооруженного восстания он командовал боевой дружиной на Казанской железной дороге, участвовал в боях.



Под руководством Мазурина была организована и проведена знаменитая экспроприация кассы Московского общества взаимного кредита. Когда Мазурина арестовывали, он оказал вооруженное сопротивление. К смертной казни молодого человека приговорили за то, что во время одной из вылазок он застрелил несколько полицейских. 26 августа 1906 года Мазурина арестовали, а уже 31 августа казнили во дворе Таганской тюрьмы. Но поскольку ССРМ, в отличие от РСДРП, был организацией с весьма децентрализованной структурой, казни лидеров не влияли на деятельность местных организаций. В 1906 г. в Российской империи действовало не менее 52 организаций Союза социалистов-революционеров максималистов. Конечно, тягаться по своему влиянию с ПСР или РСДРП эта организация не могла, но нельзя отрицать ее существенного вклада в разнообразие революционной палитры тех лет.

Философия эсеров-максималистов являлась логическим продолжением изысканий русских социалистов — народников конца XIX века. Особенно большое влияние на максималистов оказали взгляды русского философа и социолога Николая Константиновича Михайловского (1842-1904), полагавшего отдельную человеческую личность главной фигурой и мерилом прогресса общества. Соответственно, и максималисты уделяли трудовой личности первостепенное значение. Это даже отражалось в документах организации — подчеркивалось, что буржуазный строй всячески подавляет стремление трудовой личности к развитию своих сил и способностей. Повышенное внимание к личности, к индивидуальным аспектам роднило максималистов с анархистами. Они считали, что подчинение личности обществу лишает ее самостоятельности и фактически превращает личность в винтик. Именно это обстоятельство способствует тому, что возникает классовое неравенство, а правители могут сохранять свою власть над трудовыми массами. Ориентация на свободу личности принципиальным образом отличала максималистов от сторонников марксистского подхода, которые всегда обвиняли народников в субъективном идеализме и в волюнтаризме.

Союз социалистов-революционеров максималистов выступал за строительство бесклассового общества, заимствуя многие идеологические принципы у анархо-синдикалистов. Выступая за создание Трудовой республики, максималисты подразумевали под ней общественный строй с собственностью трудовых коллективов на средства производства. Заводы и фабрики должны были управляться рабочими коллективами, а земля — сельскими общинами. Когда в 1905 году, во время революционных выступлений, в России появились советы, максималисты поддержали их создание и стали рассматривать советы как идеальную форму управления. Однако, в отличие от большевиков, максималисты не зацикливались на руководящей роли партии в революционных событиях — и это роднило их с анархо-синдикалистами, выступавшими за политическое творчество, самоуправление и самоорганизацию трудовых масс. Но от синдикалистов максималисты отличались неприятием профсоюзной борьбы, особенно в ее легальном выражении. Не нравилась в профсоюзах максималистам и зацикленность на экономической борьбе, поскольку, по мнению сторонников Трудовой республики, требования улучшения трудовых условий было необходимо сочетать с общими лозунгами борьбы за политическое и социальное преобразование общества.

Как и у всех российских революционных организаций, после подавления революции 1905-1907 гг. в деятельности максималистов наступает период спада. Этому способствовали гибель и аресты многих видных участников организации. Свою роль сыграли и внедренные полицией провокаторы, например — известный Соломон Рысс, который «сдал» Михаила Соколова и Владимира Мазурина. Кстати, он был «двойным агентом», как и многие другие провокаторы, поэтому 18 февраля 1908 г. Рысса казнили по приговору суда. Современники вспоминают, что Рысс пользовался среди максималистов большим авторитетом, и именно это позволяло ему долгое время оставаться неразоблаченным, продолжая выдавать своих «товарищей» — одного за другим.

К 1911 году активность максималистских организаций в разных регионах Российской империи фактически стала нулевой. Многие максималисты оказались в тюрьмах и в ссылке, другие, кому повезло больше, покинули страну. Лишь в 1917 году, после Февральской революции, в России начинается кратковременное возрождение организации социалистов-революционеров максималистов. Максималисты участвовали в Октябрьской революции, как и другие левые радикалы поддержав большевиков, но с критическими замечаниями. Максималисты приветствовали создание Советов и разделяли концепцию советской власти, однако негативно оценивали диктатуру пролетариата. Идеалом общественного устройства они продолжали считать Трудовую республику, в которой будет обобществлена собственность на средства производства и землю. Кроме того, предусматривалось уничтожение торговли и денег, купли и продажи, вместо которых должно было осуществляться регламентированное общественными органами распределение благ.

Тем не менее, члены ССРМ пытались активно сотрудничать с советской властью. В частности, в комиссию по разработке первой советской конституции вошел известный максималист Александр Иванович Бердников (1883—1959), участник ССРМ с 1905 года. Кстати, что удивительно, Бердникову, в 1920 году вступившему в РКП (б), удалось избежать плачевной участи многих других революционеров «старой гвардии» — он работал на различных советских должностях в партийном и государственном аппарате и прожил долгую жизнь, скончавшись в 1959 году. Однако, дальнейшее укрепление позиций большевиков поставило и максималистов, и левых эсеров, и анархистов перед перспективой выбора — либо полностью поддержать РКП (б) и отойти от прежних позиций, либо встать на путь борьбы с советской властью. В 1920 году Союз социалистов-революционеров максималистов фактически прекратил свое существование, значительная часть его активистов вступила в ряды РКП (б), либо просто отошла от политической деятельности.

Таким образом, эсеры-максималисты представляли собой одну из очень интересных фракций в русском революционном движении начала ХХ века. Их идеологическая платформа в некотором смысле была уникальной для тогдашней России, поскольку пыталась соединить компоненты сразу нескольких течений левой политической мысли — народничества, синдикализма, анархизма и марксизма. Однако, в силу своей малочисленности и слабой организованности, максималисты так и не смогли не только взять власть, но и сыграть сколько-нибудь серьезную самостоятельную роль в революции и гражданской войне (в отличие от тех же эсеров с Комучем или анархистов с махновским экспериментом).