Стабильность царя Николая
Как «весна народов» 1848 года навсегда изменила Россию
Изображение: Б. Покровский,«Обряд казни на Семёновском плацу», 1849 год.
Почему
российский император Николай I испугался европейских революций 1848
года? Из-за чего писателя Федора Достоевского приговорили к смертной
казни, а драматурга Александра Островского заставили переписывать свою
пьесу?
Призрак бродит по Европе
«Господа, седлайте
коней, во Франции революция!» — этими словами в конце февраля 1848 года
император Николай I остановил бал, обратившись к собравшимся на нем
офицерам. Свержение короля Луи-Филиппа I и провозглашение в Париже
республики были для Петербурга весьма неприятным сюрпризом. Дальнейшие
события подтвердили худшие опасения российского двора: к началу марта
волнения из Франции перекинулись на другие европейские государства.
В
Бадене, Гессен-Дармштадте и Саксонии под давлением улицы к власти
пришли либеральные правительства. В Мюнхене и Берлине развернулись
настоящие уличные бои, и испуганные монархи пообещали созвать германский
парламент для разработки конституции. В середине марта восстала Вена —
после этого революционная волна, получившая название «весны народов»,
быстро распространилась на Италию, Венгрию и Чехию.
Возмущение,
паника и ужас — так можно охарактеризовать реакцию официального
Петербурга на события февраля-марта 1848 года в Европе. Николай I
всерьез боялся, что европейский революционный вал захлестнет сначала
Царство Польское, а затем и всю остальную Российскую империю.
Конечно,
никаких реальных оснований для подобных опасений не было. Страна третий
десяток лет пребывала в полудремотном состоянии николаевского
царствования, и никакая смута России не грозила. Первоначальный
воинственный порыв царя (чтобы задушить революцию в зародыше, он
приказал готовиться к интервенции в Европу) вскоре сменился
озабоченностью за безопасность границ России и сохранение внутренней
стабильности.
Николай I объявляет своей гвардии о восстании в Польше, 1830 год
Реакцией
на мнимую угрозу со стороны Запада стал манифест 14 марта 1848 года, в
котором были такие формулировки: «запад Европы внезапно взволнован ныне
смутами, грозящими ниспровержением законных властей… Мы готовы встретить
врагов Наших, где бы они ни предстали… Разумейте языцы и покоряйтеся:
яко с нами Бог!»
В европейских столицах истеричный и агрессивный
тон царского манифеста вызвал лишь недоумение, а в самой России послужил
сигналом к ужесточению правил и без того зарегулированной внутренней
жизни. Император был искренне убежден, что только сохранение российской
самобытности, сформулированной в уваровской формуле «православие,
самодержавие, народность», могло защитить его государство от
революционной заразы с «гниющего» Запада. Знаменитый историк Сергей
Соловьев в те дни пророчески заметил: «Нам, русским ученым, достанется
за эту революцию». И действительно, за отсутствием в стране доморощенных
смутьянов и прочих «карбонариев», власть принялась рьяно искоренять
крамолу в науке, литературе и журналистике. Так началось печально
известное «мрачное семилетие» — последний, самый унылый период правления
Николая I.
«Теперь в моде патриотизм, отвергающий все европейское»
В
первую очередь была резко усилена цензура. В марте 1848 года власти
обратили внимание редакторов столичных газет и надзирающих за ними
цензоров на «предосудительный дух многих статей» и предупредили об
ответственности за «всякое дурное направление статей журналов, хотя бы
оно выражалось в косвенных намеках». Иллюстрируя тогдашнюю общественную
атмосферу, историк русской литературы и журналистики Павел Рейфман в
книге «Из истории русской, советской и постсоветской цензуры» приводит
цитату из дневника цензора Александра Никитенко:
«Наука бледнеет и
прячется. Невежество возводится в систему… Теперь в моде патриотизм,
отвергающий все европейское, не исключая науки и искусства, и уверяющий,
что Россия столь благословенна Богом, что проживет без науки и
искусства… Люди верят, что все неурядицы на Западе произошли от того,
что есть на свете физика, химия, астрономия, поэзия, живопись».
Власти
пытались всячески ограничить ввоз иностранных книг, университетам
запретили выписывать журналы и газеты, а в 1849 году всерьез обсуждалась
идея о закрытии всех университетов как потенциальных рассадников
вредных и опасных идей.
Революционеры провозглашают окончание российского протектората в Бухаресте, июнь 1848 года
Апофеоз
николаевского «мрачного семилетия» — печально знаменитое «дело
петрашевцев». Вина этой небольшой группы молодых людей заключалась лишь в
том, что они вместе читали и обсуждали вольнодумные труды западных
философов, а также известное письмо Белинского Гоголю. Но этого
оказалось достаточно, чтобы приговорить их всех (в том числе будущего
великого писателя Федора Достоевского) к расстрелу. Лишь в самый
последний момент, перед исполнением приговора, осужденным объявили о
смягчении наказания — вся церемония их публичной казни была
инсценировкой.
В книге советского литературоведа Александра
Западова «История русской журналистики XVIII–XIX веков» приводится
отрывок из воспоминаний писателя Михаила Лонгинова, как нельзя лучше
характеризующий состояние русского общества времен заката николаевской
эпохи: «Громы грянули над литературой и просвещением в конце февраля
1848 года. Журналистика сделалась делом опасным и в высшей степени
затруднительным. Надо было взвешивать каждое слово, говоря даже о
травосеянии или коннозаводстве, потому что во всем предполагалась
личность или тайная цель. Слово "прогресс" было строго воспрещено, а
"вольный дух" признан за преступление даже на кухне. Уныние овладело
всей пишущей братией».
Разгром периодической печати — лишь звено в
цепи полицейских репрессий Николая I, которыми он надеялся не допустить
в России европейскую «весну народов». К 1850 году цензура взялась за
театры. Одним из первых под удар попал драматург Александр Островский,
чья пьеса «Свои люди — сочтемся» вызвала неудовольствие самого
императора. Его разозлил финал, в котором не было должным образом
наказано зло. Автора вызвали к попечителю Московского учебного округа и
сделали ему соответствующее внушение. Как пишет Рейфман, «Островский,
ошеломленный такой "проработкой", выражает через попечителя
благодарность министру просвещения за советы, обещает принять их в
соображение в будущих своих произведениях, "если он почувствует себя
способным к продолжению начатого им литературного поприща"».
«Держи все, держи все…»
Разумеется,
ни к чему путному такая политика привести не могла. Как известно, любая
сложная система в процессе своего развития неизбежно испытывает кризис,
если она не способна меняться и адекватно отвечать на вызовы времени.
Николай I был неглупым человеком и понимал необходимость перемен, но в
то же время боялся пойти даже на минимальные уступки общественным
запросам. Образно говоря, он пытался проветрить комнату, не позволяя
открывать не то что окно, но даже и форточку. Гипертрофированная
самоуверенность и апломб императора, его полный отрыв от реальности и
почивание на лаврах прошлых успехов сыграли с ним дурную шутку. Его
стремление «подморозить» Россию и противопоставить ее остальной Европе
привело к тому, что к началу Крымской войны страна оказалась в полной
международной изоляции.
Известная фраза Ленина о «гнилости и
бессилии» николаевской России, проявившихся в ходе конфликта, вполне
справедлива. У нас сейчас мало кто знает, что в Европе Крымскую войну
больше принято называть Восточной войной — боевые действия велись не
только в районе Крыма. Англо-французская эскадра безнаказанно
обстреливала Одессу, Мариуполь, Таганрог, Соловецкий монастырь на Белом
море и высадила десант для захвата Петропавловска-Камчатского.
Совершенно беззащитной перед угрозой британского вторжения была Аляска.
Карикатура «Прусский Геркулес», 1849 год
Кстати,
именно тогда впервые возникла идея продать ее Соединенным Штатам.
Неприятельский флот крейсировал в Финском заливе недалеко от Кронштадта,
всего в тридцати километрах от Петергофа, любимой загородной резиденции
Николая I — трудно представить более зримое воплощение бесславного и
позорного финала его царствования.
Государь скоропостижно
скончался вскоре после получения известия о разгроме русских войск под
Евпаторией. Как известно, перед смертью он с горечью сказал наследнику: «Сдаю тебе мою команду, к сожалению, не в том порядке, как желал, оставляя много хлопот и забот… Держи все, держи все…»
По
складу своего характера и воспитанию новый император Александр II вовсе
не был либералом, но он понимал, что Россия отчаянно нуждается в
преобразованиях. Александр II смог без труда отодвинуть от власти
ретроградов из окружения своего отца — после поражения в Крымской войне
потенциальные противники реформ были посрамлены и деморализованы.
Прежнее
поколение сановников и царедворцев, помнивших еще Отечественную войну
1812 года и состарившихся в николаевскую эпоху, окончательно отстало от
жизни. Они отказывались понимать, как за это время изменился мир, что
могущество страны теперь определялось не столько размерами территории и
военной мощью, сколько развитием экономики и умением применять
технологические новшества (железные дороги, телеграф, паровые машины).
Как
отмечает современный историк Игорь Христофоров, во второй половине 50-х
годов XIX века на сцену вышло «новое поколение правящей элиты, хотя
выросло оно еще в прежней системе, где это были чиновники "второго
эшелона", молодые и амбициозные ученые, журналисты, инженеры, наконец,
просто умные люди, не желавшие "прислуживаться". Они прекрасно знали,
как николаевская система устроена и работает, понимали все ее слабые и
сильные стороны... Но при этом, по сравнению со своими "отцами", они все
же были другими».
С отменой крепостного права в 1861 году
начались знаменитые Великие реформы Александра II. Однако модернизация
явно запоздала как минимум на несколько десятилетий и к тому же была
непоследовательной и половинчатой. В результате спустя полвека
непреодолимые противоречия между бурным социально-экономическим
развитием России и ее отсталой неэффективной политической системой
(которую ни Александр II, ни его сын и внук так и не решились
реформировать) привели страну к острейшему системному кризису и
революционному взрыву 1917 года.
http://nnm.me/
Рейтинг публикации:
|
