Бывший начальник контрразведывательного подразделения Центрального разведывательного управления США, начальник советского отдела управления внешней контрразведки ЦРУ Олдрич Хейзен Эймс на протяжении почти 10 лет работал на кремлевские спецслужбы. Его называют одним из самых ценных агентов советской и российской разведки в истории. Эймс был завербован в 1985 году и выдал КГБ не менее 25 американских агентов из числа советских и российских граждан. Более 10 из них были приговорены к смертной казни, из-за чего Эймс в США получил прозвище «серийного убийцы». Разоблачение и арест Олдрича Эймса в 1994 году вызвали значительный резонанс в США и России и повлекли за собой отставку директора ЦРУ. В США Эймс осужден к пожизненному лишению свободы без права на помилование.

ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК

После учебы в колледже Олдрич Эймс был принят на работу в ЦРУ и определен в так называемый русский отдел. Одним из первых его «клиентов» стал известный по роману Юлиана Семенова и телесериалу «ТАСС уполномочен заявить…» Александр Огородник – он же Трианон. Именно Эймс передал Огороднику капсулу с ядом, вмонтированную в авторучку. Потом Олдричу Эймсу поручили вести Сергея Федоренко, входившего в состав советской делегации в ООН эксперта по ядерному оружию. Позже Эймс заявит, что Федоренко раскрыл ЦРУ ключевую информацию по управляемым ракетам и важнейшие подробности их испытаний. Расстались они друзьями, даже обнялись на прощанье.


В начале 1978 года Эймсу поручили еще одно важное дело – курировать второго по важности человека в ООН – чрезвычайного и полномочного посла СССР Аркадия Шевченко, который к тому времени уже более двух лет шпионил в пользу США. Эймс прятал Шевченко от КГБ после провала и утешал, когда супруга Шевченко порвала отношения с мужем-перебежчиком и вернулась на родину. Сам Аркадий Шевченко, как известно, умер от алкоголизма, оставив после себя долг в сумме 600 тыс. долл. Но это был уже «отработанный материал», и никого в Америке его судьба не интересовала.

Самое примечательное, что примерно в это же время личная жизнь Эймса тоже пошла наперекосяк. Супруги отдалились друг от друга, и скучающий и одинокий Эймс стал частенько заглядывать в питейные заведения. Начались неприятности на службе, и, чтобы доказать свою профпригодность, Олдрич Эймс, оставив жену в Нью-Йорке, подал документы на командировку в Мехико. Но и здесь дело не пошло, что вылилось в еще более тяжелые запои и кутежи.

И тут на горизонте появилась Мария Розарио, атташе колумбийского посольства в Мехико по делам культуры. Их познакомил коллега Эймса по ЦРУ Давид Самсон, который на платной основе использовал квартиру Марии для нелегальных встреч. Новая знакомая оказалась весьма привлекательна, и вскоре пришла любовь. Они проводили время в Акапулько, обедали в лучших ресторанах Мехико и, поскольку Эймс числился дипломатом, посещали самые роскошные правительственные приемы.

В сентябре 1983 года Эймс наконец-то получил вожделенное повышение – его назначили руководителем одного из подразделений контрразведки, заснимающегося Советским Союзом. Эта работа обеспечила ему возвращение в штаб-квартиру ЦРУ и доступ практически ко всем документам по СССР. Вникая в дело, он был просто ошеломлен: «Боже мой! Мы же проникли во все ведомства и учреждения советской системы!» И действительно, в то время в Советском Союзе действовало такое количество агентов ЦРУ, как никогда прежде.

Его внимание привлекли двое, оба были офицерами КГБ, сотрудниками советского посольства в Вашингтоне. Валерий Мартынов, работавший под псевдонимом Gentile, отвечал за научно-техническую разведку. Другой, Сергей Моторин, известный как Ganze, был майором КГБ. ФБР использовало их, чтобы раскрыть тайные операции КГБ в Вашингтоне.

ВЕРБОВКА

Как только Розарио прибыла в США, она начала требовать от Эймса развода с женой. Когда он поставил этот вопрос перед супругой, Нан немедленно дала согласие, заявив, что собирается оставить себе большую часть совместных сбережений. Тем временем Розарио ни в чем себе не отказывала, расходуя большие суммы, которые Эймс был не в состоянии оплачивать. К концу 1984 года его долги составили около 34 тыс. долл. Еще 16 тыс. он должен был первой жене по соглашению о разводе. Зарплата же составляла всего 45 тыс. долл., когда нужно было как минимум в два раза больше.

Как-то, возвращаясь вечером на поезде из Нью-Йорка, Эймс фантазировал, где взять деньги. «Первое, что пришло на ум, – ограбить банк», – вспоминал он. И вдруг вспомнил, что однажды КГБ предложил одному из подчиненных Эймса 50 тыс. долл. за шпионские услуги. «Это было почти то, что надо, чтобы можно было оплатить все мои долги», – решил Эймс.

Тем временем руководство поручило Эймсу завербовать пресс-атташе советского посольства, но тот с самого начала дал понять, что сотрудничать с американской разведкой не намерен, однако предложил обратиться к эксперту по контролю над вооружениями Сергею Чувахину. Причем не без умысла: все в советском посольстве знали, что Чувахин терпеть не может все американское и завербовать его нет никакого шанса.

Эймс, естественно, не подозревал о каверзе и начал буквально донимать Чувахина телефонными звонками. В итоге они договорились вместе пообедать. За час до встречи Эймс отпечатал записку, в которой он якобы сообщил, что за 50 тыс. долл. готов назвать КГБ имена трех сотрудников советского посольства, шпионящих в пользу ЦРУ. «Таким образом, я бы выдал КГБ его собственных сотрудников, – пояснял потом Эймс, – что фактически не нанесло бы никакого ущерба ЦРУ или Соединенным Штатам».

Прибыв на место встречи, Эймс активно принялся за спиртное. Шли минуты, а Чувахин не появлялся. Эймс понял, что его подвели, и решил действовать. Ему было известно, что в соответствии с имеющейся практикой ФБР фотографировало всех американцев, входящих в здание советского посольства, но Эймса это не беспокоило, так как он имел официальное разрешение ЦРУ на контакты с русскими.

…Он смело открыл массивную дверь посольства, вручил встретившему его охраннику заготовленный конверт и тут же удалился. Спустя несколько дней уже Чувахин позвонил Эймсу и предложил встретиться. Перед этим спросил Эймса, сможет ли тот сначала зайти в посольство. Американец дал согласие. Чувахин встретил Эймса и проводил его в специальную комнату, где и состоялась встреча Эймса с руководителем вашингтонской резидентуры Первого главного управления КГБ СССР полковником Виктором Черкашиным. Беседа проходила в эпистолярном ключе. Вместо разговора советский резидент молча вручил «гостю» письмо.

В письме говорилось: «Мы с большим удовольствием принимаем ваше предложение. Господин Чувахин не является офицером КГБ, но мы считаем его надежным и зрелым товарищем. Он передаст вам деньги во время обеда, если вы пожелаете обменяться записками еще». Эймс тут же написал на обороте: «Хорошо, большое спасибо». И они вместе с Чувахиным отправились на ланч, где Эймсу был вручен пакет с 50 тыс. долл. Приехав домой, он сунул пакет в свой шкаф и сказал Марии Розарио, что получил беспроцентную ссуду от старого друга по колледжу, у которого связи с мафией. Розарио ни о чем расспрашивать не стала.

В июне 1985 года Эймс снова встретился с Чувахиным, и хотя КГБ не просило дополнительной информации, он сам решил передать известные ему имена всего «актива» ЦРУ, за исключением своего приятеля Сергея Федоренко. Помимо этого Эймс сообщил также, что советский резидент в Лондоне Олег Гордиевский шпионит в пользу МИ-6 – британской разведслужбы. Также КГБ получило во время этой встречи отчеты ЦРУ по разведке (общим весом в семь фунтов), которые он вынес из своего управления в обычном дипломате. И потом выносил неоднократно.

Тревога в ЦРУ началась, когда стало понятным, что его тайные агенты в Советском Союзе один за другим стали выходить из игры. Поначалу подозрение пало на Эдварда Ли Говарда, который допустил нарушение режима примерно в то же время, когда Эймса завербовало КГБ. Но вскоре выяснилось, что Говард не мог знать обо всех агентах и тайных операциях. Немедленно началось внутреннее расследование, но вместо того, чтобы искать «крота», в ЦРУ стали искать логические объяснения провалам. В 1986 году следствие пришло к заключению, что аресты агентов в Москве взаимосвязи не имели, а возможной причиной некоторых провалов был все-таки Говард, который к тому времени уже бежал в СССР.

Тем временем Эймс подал документы на вакантную должность в Риме – от греха подальше хотел дистанцироваться от штаб-квартиры ЦРУ. Он предполагал, что русские станут арестовывать агентов ЦРУ тихо и постепенно, а не в панике, как это было сделано. «Вы доведете до того, что меня арестуют», – выговаривал он куратору, с которым встретился уже в Риме. Тот извинился, но сказал, что у КГБ не было другого выбора: решение о массовых арестах было принято на самом верху – в Политбюро ЦК КПСС.

НА ШИРОКУЮ НОГУ

В Риме ни Эймс, ни Мария даже не пытались скрывать свое обретенное благосостояние. Она обновила свой гардероб дизайнерскими нарядами. Эймс распрощался с клубными пиджаками, сменив их на итальянские костюмы по 1500 долл., сорочки с монограммами и туфли ручной работы. Он купил спортивную машину марки «Ягуар», носил «Ролекс». И друзья вместе с коллегами Эймса предположили, что Мария вышла из состоятельной семьи…

Несмотря на то, что первая проверка исключила вероятность существования в ЦРУ «крота», некоторые сотрудники не были в этом убеждены. В ноябре 1986 года по настоянию жесткого и бескомпромиссного офицера разведки по имени Пол Редмонд руководство ЦРУ поручило Джин Вертфойл, скромной служащей с 32-летним стажем работы, еще раз проанализировать «потери 1985 года». Проблема заключалась в том, что еще никто и никогда не обнаруживал «крота», опираясь только на детективную работу. Все тайные агенты, раскрытые американской службой разведки за последние годы, были уличены по доносам.

КГБ сделало все, чтобы сбить Вертфойл с толку. В течение первого года она с небольшой группой аналитиков сфокусировалась на Клейтоне Лаунтри, морском офицере, которого во время пребывания в Москве в августе 1987 уговорили работать на Советы. К весне 1987 года Джин Вертфойл пришла к выводу, что Лоунтри к провалу все-таки непричастен. Примерно в это же время к группе Вертфойл присоединился новый сотрудник ЦРУ Дэн Пейни. Это был амбициозный 29-летний следователь с бухгалтерским опытом работы, который считал, что лучший способ поимки «крота» – искать «необъяснимое богатство».

Тем временем пребывание Эймса в Риме подошло к концу, и он готовился к возвращению в штаб-квартиру. Во время финальной встречи российский руководитель дал Эймсу письмо на девяти страницах, в котором содержались инструкции, как с ним будут поддерживать контакт после его возвращения в Вашингтон. В письме были также заверения, что до тех пор, пока Эймс будет продолжать шпионить, ему будет выплачиваться жалование в размере 300 тыс. долл. в год. Кроме того, КГБ поставил Эймса в известность, что ему передают в пользование несколько акров земли, расположенной недалеко от Москвы, которыми он сможет воспользоваться, когда «уйдет в отставку». Эймс был растроган и сохранил как письмо, так и три цветных фотографии той самой земли. И это был его необдуманный шаг, о котором впоследствии он будет глубоко сожалеть…

Приятельница Эймса и Марии Диана Уортен была ошеломлена, когда повстречала пару, возвратившуюся в Штаты осенью 1989 года. Она работала с Эймсом в Мехико и знала Марию до того, как они поженились. Уортен не могла поверить своим глазам – настолько они респектабельно выглядели. Эймсы уже выложили 540 тыс. долл. наличными за дом в пригороде. Эймс купил новый «Ягуар», а Мария заново обставила дом. Именно покупка шикарных портьер заставила Уортен серьезно задуматься.

Однажды Мария пригласила ее на чашечку кофе, чтобы показать образцы тканей и посоветоваться. «Помоги мне выбрать», – попросила Мария. «Хорошо, – ответила Уортен, – ты с какой комнаты собираешься начинать?» Она только что завершила такую работу у себя дома и знала, насколько это дорого. Мария рассмеялась: «Диана, не беспокойся о цене. Я собираюсь оформить сразу весь дом».

«Откуда у них появилось столько денег?» – подумала Уортен. В отличие от коллег в ЦРУ, Диана знала, что семья Марии не была состоятельной. Когда обе они жили в Мехико, Мария как-то призналась, что ее родители, хотя и известны в обществе, богатыми не были. Своими подозрениями Диана поделилась с близкой подругой Сенди Гримз, которая входила в группу выявления «крота». Гримз не надо было повторять. Она всегда подозрительно относилась к Эймсу, потому что знала, как тот всякий раз злился, когда его обходили при повышении: он считал себя умнее окружения.

И Гримз начала изучать все контакты Эймса. А Дэн Пейни, получив доступ к кредитным счетам Эйиса, обнаружил, что текущие расходы этой пары составляли от 18 до 30 тыс. долл. в месяц при годовой зарплате 69 тыс. 843 долл. И тем не менее это еще ничего не доказывало, и тогда Вертфойл обратилась к офицеру ЦРУ в Боготе с поручением сделать несколько негласных проверок в отношении семьи Марии. Но получила ответ, что подозрения напрасны, поскольку родственники Марии в числе самых состоятельных семей Колумбии… Это потом ЦРУ станет известно, что офицер в Боготе побеседовал только с одним источником – священником семьи Марии Розарио, который не слишком много знал.

Следствие буксовало, пока Сэнди Гримз не обратила внимание на то, что даты банковских депозитов за 1985 год совпадали с днями, когда Эймс встречался с Сергеем Чувахиным. Невероятно, но Эймс не принимал особых мер предосторожности и часто по пути домой после встречи оставлял деньги в банке.

Со своим открытием Гримз поспешила в офис Пола Редмонда. «Не надо быть изобретателем ракет, чтобы понять, что тут происходит, – сказала она. – Эймс – проклятый русский шпион!»

Вооружившись фактами, раздобытыми Сэнди Гримз, ЦРУ связалось с ФБР. Перед домом Эймса и на потолке его кабинета в ЦРУ были установлены камеры, еще одно записывающее устройство спрятано в «Ягуаре». Но почти случайно Эймсу удалось ускользнуть от агентов, когда он осуществил очередную доставку в КГБ. Наконец 6 октября 1993 года особо усердный агент ФБР похитил мусорный бак, находившийся перед домом Эймса, и обнаружил в нем печатную ленту, на которой Эймс написал по-русски несколько писем. Используя этот факт, ФБР получило разрешение на секретное вторжение в дом Эймсов, пока Олдрич и Мария были в отъезде, и установку скрытых микрофонов.

Кроме того, в доме были обнаружены вещественные доказательства, в том числе записка, полученная от КГБ в Риме. Оказалось, что Эймс допустил еще один колоссальный промах – он установил усовершенствованную программу на своем компьютере и не сообразил, что все копии документов, которые он печатал, автоматически сохранялись.

В течение нескольких последующих недель ФБР прослушивало разговоры между Олдричем и Марией и быстро определило, что она не только знала о его шпионской деятельности, но и вела постоянную травлю, требуя денег и «осторожности в работе». Позже агенты ФБР говорили, что услышанные ими разговоры вызывали у них желание арестовать не только Эймса, но и Марию.

ФБР начало форсировать события. 21 февраля 1994 года Эймса выманили из дома под предлогом срочного вызова на работу. Как только он отъехал от дома, его «Ягуар» был зажат машинами ФБР. В это время агент ФБР сообщил Марии, что она арестована. В доме шел обыск. Были найдены 10 дизайнерских еще не распакованных костюмов, около сотни не распечатанных коробок с колготками, полдюжины часов «Ролекс», несколько сотен пар обуви.

Эймс сразу предложил: если правительство освободит Марию, то он во всем сознается. Но департамент юстиции отказался. Мария тем временем нещадно «топила» Эймса. «Я не приношу вам никаких извинений за свое поведение, я только объясняю, – говорила она судье. – Для того, чтобы понять, как я попалась на его обман, вам следует понять, что он был и остается лжецом и манипулятором. Именно эти качества и сделали его хорошим разведчиком». Тем не менее судья приговорил ее к пяти годам тюремного заключения. Подруга Эймса была депортирована в Колумбию сразу после отбытия наказания в 1999 году. Там она живет и сегодня.

Эймс был приговорен к пожизненному заключению. Как-то в порыве откровенности он сказал другу, что он сам решил свою судьбу…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В течение 30 лет Олдрич Эймс в основном работал в контрразведывательных подразделениях ЦРУ, нацеленных на вербовку советских граждан. Отсюда и его знание американской агентуры американцев в Москве. Сам Эймс, как он заявил на суде, не считает, что «национальные интересы США заметно пострадали» в результате его деятельности. Ведь фактически речь не шла о передаче советской стороне политической, военной или экономической информации – ее у Эймса просто не было. С ним согласен и известный американский писатель Пит Эрли, который побывал в тюрьме, где отбывает пожизненное заключение Эймс, и провел с ним 50-часовую беседу с глазу на глаз. По мнению Эрли, тот же шифровальщик Дж. Уокер, работавший на русских, нанес куда больший ущерб безопасности США. А шум, который вызвал арест Эймса, определялся не масштабом причиненного им ущерба, а глубиной психологической травмы, нанесенной ЦРУ, и подрывом его престижа.

Хотя что тут особенно пережевывать! Английская Guardian за период существования ЦРУ насчитала в его рядах 120 предателей, а бывший директор Центрального разведывательного управления Роберт Гейтс как-то заявил, что ЦРУ состоит из людей, одни из которых слабы, другие – растратчики, а третьи – работают на другую сторону. И еще Гейтс добавил, что оказался в значительной мере разрушенным бытовавший внутри ведомства миф, будто ЦРУ «лучше любого другого учреждения».

Следует отметить, что ранее Эймс не был известен советской разведке, и, естественно, заранее никаких специальных мероприятий по его привлечению к сотрудничеству не проводилось. Он сам пришел. Когда сотрудники ФБР спросили Олдридча Эймса, почему он предложил свое сотрудничество КГБ, он ответил: «Я сделал это ради денег, и точка».