Обычно русскоязычный читатель о бароне Карле-Густаве фон Маннергейме (1867-1951) знает лишь то, что где-то была какая-то «линия Маннергейма», которую прорвала Красная Армия на пути к Берлину. Однако недавнее открытие в Петербурге с согласия российских властей памятной доски в честь этого «палача Советской Финляндии» и противника СССР вызвало ожесточённые споры в последнее время (в том числе и на Topwar.ru). Попробуем немного развеять туман домыслов о деятельности этого человека на службе Российской империи.

Мы не ставим целью обелить деятельность Маннергейма в то время, когда он стоял во главе вооружённых сил получившей независимость Финляндии и участвовал во Второй мировой войне на стороне сил антикоммунистического блока. Но скажем просто: и в 1939, и в 1941 году Советский Союз первым напал на Финляндию. В обоих случаях Финляндия вела оборонительную войну. Это факт №1.

Барон Маннергейм всю свою жизнь вплоть до 1916 года был прекрасным русским офицером, монархистом, верным «слугою государевым», и даже не предполагал, что Российская империя исчезнет как государство, а сам он встанет во главе независимой Финляндии. Это факт №2.

И, что бы ни говорили о личности фон Маннергейма, но он не был ни дураком, ни трусом, а был человеком слова, сочетавшим в себе как выдающиеся организаторские и интеллектуальные способности, так и военные умения. И, так или иначе, но он оказался выдающейся личностью, которая оставила очень заметный след в истории. Это факт №3.

Ну, и факт №4, последний по перечислению, но не по значению: Карла-Густава фон Маннергейма Объединённые Нации не только не осудили как военного преступника, но его даже не вызывали как свидетеля в Нюренбергский трибунал, хотя человеку, общавшемуся с представителями нацистской верхушки и при этом лично отказавшему Гитлеру в проведении на территории Финляндии политики Холокоста, явно было что рассказать.

В 1905 году Портсмутским миром завершилась Русско-японская война, в результате которой престиж России как великой державы пошатнулся, а влияние Японии в Восточной Азии сильно выросло. Больше того, Японская империя не только не оставила своих амбициозных планов по включению всего региона Дальнего Востока в сферу своих интересов, но и начала усиливать проникновение в Китай и даже в Центральную Азию. Одновременно с этим Россия и Англия наконец договорились о разграничении сфер влияния в Афганистане и Иране и российское правительство наконец переключило своё внимание на огромные пространства Центральной и Восточной Азии.

Созданное после войны Главное управление Генерального штаба Русской армии, которое тогда возглавлял генерал Фёдор Фёдорович Палицын (1851-1923), решило подготовить почву для большего проникновения России в Центральную Азию и параллельно «купировать» поползновения Японии к аннексии Китая. Для этого в этот крайне мало изученный и труднодоступный регион было решено направить военно-топографическую экспедицию, целями которой были детализация карт, а также уточнение актуальной политической и социально-экономической обстановки.

В марте 1906 года решение об экспедиции было согласовано и передано для реализации во Второй (Азиатский) отдел Генерального штаба. Во главе экспедиции было решено поставить бывшего лейб-кавалергарда, прекрасного наездника, хорошо знакомого с ведением военной разведки, полковника Густава-Карла-Эмиля фон Маннергейма. Решающим фактором в пользу его кандидатуры стало шведско-финское происхождение: благодаря великолепному знанию шведского языка барону было очень просто работать под прикрытием сделанных ему документов нейтральной Швеции, появление гражданина которой в составе этнографической экспедиции не должно было привлечь слишком много ненужного внимания.

Кроме этого, сотрудники Разведывательного управления Генерального штаба были включены в состав реальной научно-исследовательской экспедиции в Китайский Туркестан, которая готовилась под руководством известного французского синолога и ориенталиста Поля Пеллио (1878-1945). В её составе находились и представители французской разведки, сотрудником которой являлся сам Пеллио. Этот факт не должен удивлять, т.к. в то время Россия и Франция были очень близкими военными союзниками и совместная разведывательная операция была вполне возможна.

19 июня 1906 года отлично экипированная экспедиция стартовала из Петербурга, а уже 5 июля её участники прибыли в Ташкент. Там барон Маннергейм посетил генерал-губернатора Российского Туркестана Деана Йовановича Субботича (1852-1920), серба по происхождению, бывшего ранее атаманом Семиреченского казачьего войска, с которым обсудил актуальные геополитические реалии. Однако более важной для будущего президента Финляндии тогда оказалась встреча с другим выдающимся русским офицером, разведчиком и исследователем Азии, достойным сыном русского и казахского народов Лавром Георгиевичем Корниловым (1870-1918). 

Да-да, это тот самый Корнилов, которого обычно российский читатель знает лишь как деятеля российской контрреволюции. Но в то время Лавр Георгиевич был офицером по особым поручениям при штабе группы войск в Российском Туркестане и, заведуя внешней разведкой в регионе, хорошо знал ситуацию в Китайском Туркестане. Именно он помог Маннергейму и Пеллио доукомплектовать «синологическую этнографическую экспедицию», обеспечил оружием, дал ценные рекомендации и сопроводил к границе. 

Наконец, 29 июля 1906 года, экспедиционный караван выступил из города Оша в сторону Кашгара в китайский Синьцзян. Добравшись до Кашгара, экспедиция разделилась: спутники Пеллио двинулись в бассейн реки Тарим, а российские исследователи двинулись по намеченному ранее маршруту через Хотан и Яркенд по древнему Великому Шёлковому Пути на Урумчи и Турфанский оазис.

Проверка показала, что информация о проникновении японской резидентуры в этот регион оказалась недостоверной, а китайская власть продолжала оставаться во многом номинальной. Экспедиция собирала сведения о племенах, встречавшихся ей по пути, и об их взаимоотношениях между собой, а также отмечала месторождения полезных ископаемых, которые могли бы представлять интерес для российский концессий. 

15 июля 1907 года российские разведчики наконец добрались до Урумчи — столицы Синьцзяна, а вскоре достигли оазиса Турфан и обследовали район мёртвого города Ан-Си. Переход через сложнейший перевал, когда экспедиции на огромной высоте несколько дней пришлось лопатами разгребать себе и лошадям дорогу, будущий президент Финляндии запомнил на всю жизнь.

17 ноября 1907 года экспедиция прошла через первые ворота Великой Китайской Стены и вступила в город Сучжоу в китайской провинции Ганьсу. По приходу в столицу округа Ганьсу, город Ланьчжоу, продолжение экспедиции было решено отложить до весны. В апреле 1907 года русские разведчики впервые соприкоснулись с японской резидентурой, действовавшей в Китае, представители которой находились при дворе правителя города Сиань, столицы провинции Шэньси.

Далее маршрут российской экспедиции лежал через Лоян и Кайфын в Тайюань, центр провинции Шаньси. И в мае 1908 года караван Маннергейма достиг города Тайюаня, печально известного поголовным убийством всех миссионеров и всех китайских христиан в ходе «Восстания боксёров» в 1900 году.

Следующим важным этапом путешествия по заданию Генерального штаба Русской армии было посещение Далай-ламы XIII. Дело в том, что в те годы лидер всех ламаистов (точно так же, как и сейчас) был вынужден бежать из Лхасы и проживал в монастыре Утай-Шань на территории Китая. Так барон Маннергейм восстановил на закрытом приёме дипломатические отношения между Россией и Тибетом, несмотря на противодействие китайских властей.

Дальнейшее передвижение экспедиции уже продолжалось по окультуренным областям Китая и было намного легче. Наконец через Шаньинь, Гуйдачэн, Датунфу и Калган 12 июля 1908 года группа русских исследователей прибыла в Пекин. И надо же, совпадение: полковник Маннергейм встречает там своего хорошего знакомого полковника Корнилова, который через российский Дальний Восток прибыл в столицу Китая, став одним из координаторов российской разведки в этой стране. Вместе эти два русских исследователя Азии, находясь на территории российского посольства, составили отчёт об экспедиции.

Однако от предложения продолжить свой успешный вояж ещё и экспедицией в Японию физически очень истощённый барон Маннергейм отказался и вернулся по Транссибирской магистрали в Петербург. Всего за два года им было преодолено верхом несколько тысяч километров, собрана большая этнографическая коллекция, сделано множество антропологических измерений и фотоснимков, составлены маршруты для возможных передвижений российских войск и сняты десятки планов китайских городов и крепостей.

В декабре 1908 года на закрытом заседании офицеров Азиатского и Туркестанского отделов Генерального штаба полковник Карл-Густав-Эмиль фон Маннергейм представил свой отчёт об экспедиции. Результаты миссии были признаны очень хорошими и по представлению великого российского географа и сенатора Петра Петровича Семёнова-Тянь-Шанского (1827-1914) он был произведён в почётные члены Русского Географического Общества, а также представлен к очередному званию (хотя на время экспедиции он был как бы официально уволен из армии).

Однако, как ни парадоксально, но по ряду причин результаты его очень трудной экспедиции, по сути стратегической разведывательной операции, Российской империей в должной мере использованы не были, да и самой империи вскоре не стало. При этом то, что должно было являться лишь маскировкой его экспедиции — сбор этнографических коллекций, древних рукописей, геодезические и геологические изыскания, а также составление карт, — принесло ему славу выдающегося исследователя Азии и сохранило научную ценность по сей день.

Источник

Рейтинг публикации:

2

Комментарии (3) | Распечатать

Добавить новость в: