Вечером 16 декабря 1773 г. в гавани города Бостона, столицы колонии Массачусетс, царило необычайное оживление. Вообще-то город лихорадило уже с конца ноября. В гавань прибыли корабли из метрополии, груженные чаем – товаром, который облагался специальной ввозной пошлиной. К моменту, когда жители Бостона (вернее, та их часть, которая вплотную имела дело с контрабандой), стали открыто выражать свое недовольство, чай являлся единственным товаром, за ввоз которого необходимо было платить. Прибывшие в порт корабли были встречены многочисленными митингами и демонстрациями. Пороху в костер щедро подсыпал тот факт, что чай, находившийся в трюмах, оказался дешевле даже контрабандного голландского. А с этой отрасли в Бостоне кормилось много народу.




Протесты в итоге вылились в костюмированную акцию с элементами погрома. Ближе к вечеру 16 декабря группа активистов, переодетых в одежду индейцев племени мохоки и для пущего эффекта замаскировав свои лица соответствующей раскраской, ворвалась на стоящие в гавани корабли и при пассивном сопротивлении английских солдат выбросила за борт весь груз чая. Собравшиеся на берегу зрители выражали полное одобрение. Закончив дело, «индейцы», называющие себя «Сынами свободы», покинули место представления. Эта акция вошла в историю как Бостонское чаепитие и стала одним из ключевых моментов, приведших к войне Североамериканских колоний против Англии. Боевые действия охватили Новый Свет и широкие просторы Атлантики. Вскоре, пользуясь благоприятной возможностью отплатить старому обидчику за прошлые поражения, восставших открыто поддержала Франция.

Хватит кормить Лондон!

Недовольство островной метрополией в американских колониях испытывали уже давно. Англия окончила Семилетнюю войну большим выигрышем, включавшим в себя обширные территории Новой Франции в Америке и другие бывшие французские колонии. Однако финансовое положение Туманного Альбиона было плачевным: государственный долг достиг в 1763 г. колоссальных 140 млн. фунтов стерлингов. Подобное бремя было слишком тяжело для островного королевства, и оно стремилось перенести увесистую его часть на свои колонии. Список различных сборов и налогов увеличивался – в 1765 г. был введен обременительный гербовый сбор, потом последовательно вводились пошлины на чай, бумагу, краски и другие товары. Жители американских колоний отвечали бойкотом английских товаров. Английские торгово-финансовые круги несли ощутимые убытки, так что перечень всевозможных финансовых претензий неуклонно сокращался. В конце концов была оставлена пошлина на чай, тем самым удерживая право метрополии облагать налогами свои заокеанские владения.

Но не только в налогах гнездились все более расширяющиеся и углубляющиеся противоречия по обе стороны Атлантического океана. Экономическое развитие колоний искусственно ограничивалось: какая-либо промышленность, кроме судостроительной, была запрещена – жители должны были приобретать товары промышленного производства, изготовленные в Англии, к тому же по монопольным ценам. Таким образом в Лондоне хотели сохранить неослабевающий рынок сбыта для своих товаров. Не оставили без внимания и сырье: те виды его, которые Англии были необходимы, колонисты были обязаны продавать только ей. Немаловажное значение имел и земельный вопрос: значительные территории от Аллеганских гор до реки Миссисипи, полученные в результате мирного договора с Францией, после окончания Семилетней войны были объявлены собственностью короны, и селиться на них, тем более обрабатывать землю, было запрещено. Считалось, что подобная мера предотвратит возможные конфликты поселенцев с индейскими племенами.

Подобная политика Лондона явно не прибавляла горячих сторонников Его Величеству – она стесняла собственную экономику колоний, негативно влияла на настроения не только среди торговой буржуазии, но и широких слоев общества. Быстро оформилось мнение, которое повторялось все чаще и громче: поскольку колонии не имеют в парламенте своих представителей, то и налоги платить незачем. К слову сказать, житель Британских островов в целом платил на порядок больше налогов, чем его американский коллега, просто английские американцы считали, что им не дают спокойно и прибыльно заниматься бизнесом. Весь этот комплекс причин и привел, в конце концов, к короткому, но очень выразительному плаванию ящиков с чаем в водах бостонской гавани. Правда, еще за год до событий в Бостоне имел место случай захвата и сожжения британского таможенного судна «Гаспи» в колонии Род-Айленд.

Ответом британских властей на «чаепитие» стало усиление мер репрессивного порядка, запрет морской торговли в Бостоне и роспуск органов самоуправления Массачусетса. Однако механизм противостояния был запущен, и кризис стал набирать обороты. Реакция Лондона неуклонно повышала негативное отношение к нему колоний, которые начали стремиться координировать свою политическую деятельность. В 1774 г. в Филадельфии собрались представители 12 колоний (кроме Джорджии), чтобы найти ответ на вопрос, что же делать дальше. Это мероприятие получило название Первого Континентального конгресса, на котором после долгих дебатов была разработана петиция к королю Георгу III. Этот документ был достаточно умеренным и по тону, и по содержанию: колонии просили английского короля предоставить им больше экономических свобод, при этом подчеркивалась связь с метрополией, однако в случае если Лондон окажется глух к этим просьбам-предложениям, была припасена угроза прекратить торговлю с Англией.

О независимости тогда не было и речи. Традиционная британская гибкость и изворотливость оказалась на этот раз глуха и слепа – британские лорды впали в ярость, отчего их лица приняли оттенок мундиров солдат Его Величества, и решили ввести в Массачусетсе военное положение. В американские колонии начали перебрасываться войска. В ответ колонисты тоже начали вооружаться и организовываться, что дало немедленный повод объявить Массачусетс, как наиболее радикально настроенный регион, мятежной территорией. Попытка генерала Томаса Гейджа в апреле 1775 г. на скорую руку разоружить повстанцев и арестовать их главарей привела к сражению при Лексингтоне и Конкорде и закончилась поражением англичан.

В мае того же года в Филадельфии собрался Второй Континентальный конгресс, который вновь попытался достучаться до высоких залов Сент-Джеймсского дворца и просил у Георга III защиты от произвола колониальной администрации. Как люди практичные, американцы одновременно с отсылкой послания в Лондон приступили к созданию некоего подобия вооруженных сил, во главе которых был поставлен ветеран войн с французами и индейцами, получивший вскоре звание генерала, – Джордж Вашингтон.

Разрастание конфликта, или Старые обиды Версаля

Масштаб боевых действий между английскими войсками и ополченцами постепенно разрастался. Бостон был осажден повстанцами, а в июле 1775 г. туда прибыл Вашингтон и начал преобразовывать разношерстные силы в некое подобие регулярной армии. На руку повстанцам играла пассивность английского командования, которое ждало обещанных подкреплений из Европы. Вашингтону пришлось решать буквально на коленке множество проблем, и среди них главной, безусловно, была нехватка вооружения и пороха. Кое-какую помощь косвенно оказала королевская армия, ряд арсеналов которой были захвачены повстанцами. Но имеющихся трофеев было не достаточно для всех желающих выбить пудру из париков сиятельных лордов.

Тогда руководители восстания обратили свои взоры на иностранные державы, рассчитывая получить помощь от них. Главным кандидатом на сотрудничество являлась страна, чьи традиционные «добрососедские и мирные» отношения с Англией ни для кого не являлись секретом. Конечно, это была Франция. Королевство золотых лилий вышло из Семилетней войны в крайне расстроенном состоянии. Парижский мирный договор лишил короля Людовика XV большей части его колониальных владений в Канаде, Индии и в бассейне Карибского моря. Армия была потрепана и понесла большие потери, еще более удручающее впечатление производил королевский флот. Денег не было.

Легкой руке всесильной фаворитки маркизы де Помпадур иногда удавалось удачно выбрать из множества придворных нужного кандидата на возвышение. И вытащенной в очередной раз из колоды персоной оказался герцог Шуазёль, ставший министром иностранных дел и пэром Франции. Личность деятельная и масштабная не только в традиционных для того периода излишествах и долгах, Шуазёль тем не менее много сделал для того, чтобы военно-морские силы Его Величества окончательно не превратились в один большой дровяной склад, а армия – в толпу голодных оборванцев. В первые годы после окончания Семилетней войны были изысканы средства и проделаны работы по реорганизации и восстановлению военно-морских арсеналов и портов. Ряд кораблей прошли восстановительный ремонт, и было начато строительство новых. По инициативе Шуазёля в 1767 г. был образован корпус морской артиллерии и регламентирован его состав, задачи и боевая подготовка.

Во внешней политике он старался поддерживать союзнические отношения с испанскими Бурбонами, противопоставляя британским амбициям и притязаниям объединенные силы двух родственных монархий. В мае 1774 г., когда воды Бостонской гавани давно впитали в себя изысканный вкус английского чая, Людовик XV, которого подданные прозвали Возлюбленным, скончался. На престол взошел его внук – последний французский Бурбон XVIII века. При молодом короле в целом продолжился внешнеполитический курс, проложенный герцогом Шуазёлем: поддержание добрососедских отношений с Испанией в противовес морской мощи Великобритании.

С началом войны американских колоний против метрополии Версаль оживился и начал с все большим вниманием наблюдать за происходящим. На первый взгляд события в Новом Свете напоминали обычный городской бунт, который можно подавить батальоном солдат при инициативном офицере и громогласном капрале, однако масштаб кризиса стремительно разрастался и скоро приобрел черты полноценной войны. В принципе, для Франции любой, кто бросал вызов Англии, являлся если не потенциальным союзником, то, во всяком случае, объектом пристального интереса. Королевство все больше увязало в трясине политического и общественного кризиса, оставленного в наследство от прежнего короля, не интересовавшегося ничем, кроме охоты и женщин, и все же его военно-морские силы и армия представляли грозную и упорядоченную силу.

Восстание в Америке, имевшее все внешние черты буржуазной и либеральной революции, находило отклик среди французского общества. Через океан потянулись добровольцы, наиболее известным из которых был Жильбер дю Мотье, маркиз де Лафайет, который в 1777 г. вместе с группой офицеров отправился воевать в Америку. Но и сами восставшие колонии прислали своих эмиссаров в Европу. В 1776 г. в высоких кабинетах и парижских салонах стал мелькать посланец Соединенных Штатов Бенджамин Франклин. Прекрасно образованный, обладающий живым умом и острым языком, этот представитель повстанцев явно пришелся по вкусу французским политическим кругам. В той же части дворянства, которая позволяла себе либеральные взгляды на существующий порядок вещей, Франклин был вообще своим человеком.

В июле 1776 г. Континентальный конгресс, отбросив все колебания, провозгласил независимость от Англии и образование нового государства – Соединенных Штатов. Декларация независимости включала в себя основные положения буржуазно-демократических свобод, отмену сословных привилегий и т.д. Официальный Версаль поддерживал восставших отнюдь не из-за приверженности либеральным ценностям: в происходящем виделась отличная возможность насолить старому соседу через Ла-Манш, а гибель отважного маркиза де Монкальма в сражении Семилетней войны – битве за Квебек в 1759 году – была еще свежа в памяти. В том же 1776 году повстанцам были отправлены полтора десятка кораблей с оружием и различными припасами, что оказало им неоценимую помощь.

За океаном чаша весов медленно, но неуклонно начала склоняться в пользу восставивших колоний. После чувствительного поражения королевских войск при Саратоге возможность победы Лондона в вооруженном конфликте стала вызывать серьезные сомнения. Французы оживились и решились пойти дальше благожелательных улыбок на дипломатических приемах – отправить припасы и добровольцев. В феврале 1778 г. был подписан франко-американский оборонительный союз, тем самым Версаль признавал повстанцев воюющей стороной. Возмущению Лондона не было предела, и он отозвал своего посла из Парижа. В ответ на это Франция объявила Англии войну. Геополитическая ситуация благоприятствовала Лилиям – противник плотно увяз за океаном, где Соединенные Штаты автоматически становились французским союзником, Испания, всецело находящаяся в фарватере политики северного соседа, готова была поддержать Людовика XVI в его борьбе с давним соперником. Ну, и главное, ни одна из крупных европейских держав не проявила интереса к конфликту, и поэтому Франции не надо было беспокоиться об охране своих границ и ставить под ружье многотысячные армии. Очередная война была встречена в обществе с пониманием и воодушевлением – в ней видели возможность отомстить старому врагу за причиненные обиды и поражения.

Новая встреча старых врагов

Французский флот традиционно начал сосредоточиваться в Бресте и готовился выйти в море. В апреле 1778 г. эскадра под командованием графа д’Эстьена в составе 12 линейных кораблей и 5 фрегатов покинула Тулон и взяла курс на Америку. Кроме всего прочего, на борту находился специальный посланник к Континентальному конгрессу, обязанностью которого было по возможности оставлять без внимания просьбы заокеанских партнеров о субсидиях, вторжении в Британскую Канаду или высадке в Ирландии. Таким нехитрым способом Версаль пытался показать свою значимость и то, кто в данном партнерстве на самом деле является главным. Быстрое окончание войны в Америке не входило в планы Франции. Прослонявшись у берегов Америки, д’Эстьен ушел в бассейн Карибского моря. Первое крупное морское сражение войны, произошедшее 27 июля у острова Уэсан, закончилось с невнятным итогом.

Франция не собиралась посылать в Соединенные Штаты полноценную армию, справедливо считая, что там не стоит рассчитывать на серьезные результаты, кроме восторга американских союзников. Главной задачей своего флота и десантных сил французское командование видело установление господства в бассейне Карибского моря и захват ключных в стратегическом отношении островов. Тем не менее появление союзной эскадры стало большим моральным подспорьем для армии Вашингтона, а англичанам пришлось озаботиться защитой своих владений в Вест-Индии. Международная обстановка продолжала усложняться для Туманного Альбиона и не в последнюю очередь из-за упрямства короля Георга III, который хотел покарать «бунтовщиков» любой ценой.

В 1779 г., оставив безуспешные попытки примирить стороны конфликта, в войну на стороне родственной династии вступила Испания – возможности для морских операций резко возросли. Определенную и весьма существенную роль в войне сыграла Россия. Практичная Екатерина II отказалась предоставить Георгу III 20 тыс. солдат для подавления восстания в колониях – король готов был щедро заплатить императрице, однако та ответила категорическим отказом. В ответ на захват нейтральных и в том числе русских коммерческих судов в 1780 г. Россия создает Лигу нейтральных государств, которая отстаивала право торговли с противниками Великобритании. В 1780 г. Франция, наконец, отправила через Атлантику свои экспедиционные силы, однако, к большому огорчению американских союзников, – довольно ограниченной численности. В июне этого года на Род-Айленде под командованием графа де Рошамбо высадились 6 тыс. французов.

Но главной ареной противостояния Англии и Франции оставалась Вест-Индия. Основной базой британского флота в этом регионе был Бриджтаун на острове Барбадосе, французского – Форт-Ройял на Мартинике. 8 ноября в результате успешно проведенной десантной операции был занят принадлежащий англичанам остров Доминика. Просвещенные мореплаватели не остались в долгу и 13 ноября ответили высадкой на имеющий важное стратегическое значение остров Сент-Люсию. Д’Эстьен, который к этому моменту уже прибыл в Вест-Индию, подошел к Сент-Люсии и вступил в перестрелку с прикрывающими высадку 7 английскими кораблями, однако действовал нерешительно и после малоэффективной пальбы ретировался к Мартинике. Предоставленный самому себе, французский гарнизон был вынужден капитулировать. К слову сказать, непрофессионализм д’Эстьена дорого обошелся французской стороне – попытки отбить остров в 1780 и 1781 гг. окончились провалом.

К лету 1779 г. французы располагали в Вест-Индии 25 линейными кораблями (эскадра д’Эстьена была усилена новыми кораблями, прибывшими из Европы), а англичане – 21-м под командованием вице-адмирала Байрона (деда знаменитого поэта). Воспользовавшись тем, что противник отбыл в Атлантику для конвоирования большого каравана коммерческих судов, д’Эстьен решил наведаться в его владения. Последовательными десантами французы смогли успешно захватить в середине июня 1779 г. остров Сен-Винсент, а в начале июля – Гренаду.

Для англичан такой расклад был совершенно не приемлем, и вице-адмиралу Байрону было приказано отбить недавно занятые острова у обнаглевших французов. Это привело 6 июля к сражению у острова Гренада. В этом бою осторожность вице-адмирала Байрона на какой-то момент уравновесила посредственные командные навыки д’Эстьена (хотя и обладающего личной храбростью), и английская эскадра вынуждена была отступить, имея четыре сильно поврежденных корабля. Один отставший транспорт французы взяли в качестве трофея. Командир одного из линкоров французской эскадры – впоследствии знаменитый де Сюффрен – едко описал итоги этого сражения в своих мемуарах, полагая, что, если бы компетентность командующего равнялась его храбрости, исход сражения у Гренады был бы совсем иным. В августе д’Эстьен ушел к берегам Америки, а потом вернулся во Францию.

В кампанию 1780 года в Вест-Индию под командованием контр-адмирала графа де Гишена прибыли 22 линейных корабля. 17 апреля между островами Мартиника и Доминика располагавшему на тот момент 23 линкорами контр-адмиралу посчастливилось перехватить эскадру из 21 линейного корабля под командованием адмирала Родни, нового командующего английскими военно-морскими силами в регионе. Уже тогда известному, а впоследствии знаменитому британскому флотоводцу было 63 года. Современники отмечали его выдающиеся личные храбрость и отвагу. В противоположность многим флотоводцам того времени Родни был холодным, расчетливым – блестящим тактиком. Граф де Гишен, встретившись с ним, сразу ощутил мастерство своего противника. Лишь путаница в сигналах и недостаточная подготовка командиров некоторых кораблей не позволили Родни поставить французский флот в два огня. Отступивший без потерь де Гишен отделался нервным напряжением, что не помешало ему с чисто французским остроумием отправить адмиралу Родни письмо, в котором констатировалось, что если бы не компетентность нескольких английских командиров, граф был бы теперь пленником.

Так или иначе, сражение не имело решительных результатов. Вскоре Родни был отозван к берегам Америки, где требовалось его присутствие, и на помощь к де Гишену прибыли подкрепления в виде 12 испанских линейных кораблей. Следует отметить, что союзное командование на протяжении всей войны раздирали противоречия в выборе приоритетов и планировании операций. Первоначально в своих прибрежных районах Франция начала сосредотачивать войска для традиционного десанта в Англию. Однако эту идею не поддержала союзная Испания, которая была увлечена мыслью отвоевать у англичан Гибралтар. Таким образом, ресурсы союзников тратились на важные, но в целом второстепенные цели. Не было единства взглядов и на выработку общего плана действий в Карибском море. Имея подавляющее превосходство над противником, де Гишен все же выбрал оборонительную стратегию и не предпринимал решительных шагов. В августе 1780 г. большая часть союзного флота вернулась в Кадис.




В кампанию 1781 года в Вест-Индию было отправлено корабельное соединение под командованием вице-адмирала де Грасса. В его распоряжении находился 21 линейный корабль, и де Грасс должен был, объединившись с оставшимися в регионе силами, произвести десантные операции на ряд островов. В отличие от ряда своих коллег, получивших адмиральское звание благодаря переводу из армии (как, например, тот же д'Эстьен) или знатному происхождению, де Грасс был моряком с юности. Происходя из аристократического рода, он в возрасте 11 лет был отправлен родителями на Мальту в Орден Святого Иоанна Иерусалимского (Мальтийский орден), где был зачислен гардемарином в орденскую флотилию. Неоднократно ходил к берегам Северной Африки и участвовал в рейдах против берберских пиратов.

Через семь лет, в 1740 году, де Грасс вступил гардемарином уже во французский флот, в 1747 г. во время войны за Австрийское наследство после неудачного боя у мыса Финистерре попал в плен, где провел около 10 лет. Командуя фрегатом, принял участие в Семилетней войне, совершал походы в Карибское море и к берегам Америки. В 1778 г., командуя линейным кораблем в авангарде эскадры адмирала д’Орвилье, де Грасс хорошо показал себя в сражении у острова Уэсан.

Его заметили, и в следующем году, получив повышение, он в составе соединения д’Эстьена отправился в Вест-Индию, командуя уже соединением кораблей. Де Грасс принял участие во всех морских сражениях, особенно отличившись при Гренаде. В кампанию 1781 г. именно де Грасс как командир, отличающийся не только безусловной личной храбростью, но и великолепными знаниями и опытом в морском деле, был поставлен во главе морских сил Франции, предназначавшихся для операций в Вест-Индии.

Прибыв в Карибское море, вице-адмирал де Грасс во главе эскадры из 21 линейного корабля с ходу высадил десант и 6 июня 1781 г. захватил Тобаго. Через месяц, получив подкрепления и доведя численность своих сил до 28 линкоров, французы отбыли к Йорктауну для помощи американским войскам Джорджа Вашингтона и экспедиционному корпусу графа Рошамбо. Британская эскадра контр-адмирала Худа из 14 линейных кораблей не смогла ни перехватить, ни догнать своего противника, который успешно выполнил поставленную задачу. После капитуляции Йорктауна 19 октября 1781 г. де Грасс вернулся в Вест-Индию. Военные действия в Северной Америке фактически закончились. Но война продолжалась.

Упрямый француз

В январе 1782 г. де Грасс высадил 6-тысячный десант на остров Сент-Кристофер, который осадил расположенную на нем крепость Бастер. Англичане отреагировали на редкость быстро для этой войны, и вскоре к Сент-Кристоферу подошел Худ, имея 22 линейных корабля и 700 человек десанта. В сражении между противоборствующими эскадрами, произошедшем 25–26 января, французы понесли больший урон и отошли от острова. Однако Худ не решился высадить свой почти вдесятеро уступающий по численности десант, хотя на тот момент контролировал воды вокруг Сент-Кристофера. Вскоре к острову вернулся де Грасс – уже с 33 линкорами, – и Худ, не желая принимать сражение, ушел. Оставленный на произвол судьбы гарнизон крепости сдался.

Вдохновленное успехами, союзное командование решило поживиться более крупной добычей – Ямайкой. Для этого планировалось сосредоточить у острова Гаити армаду из 50 линейных кораблей (де Грасса должны были усилить идущим из Кадиса испанским флотом) и транспортной флотилией, на борту которой располагалась 20-тысячная армия. По своим каналам англичане получили сведения о готовящейся операции, и командующий военно-морскими силами Его Величества в Вест-Индии сэр Джордж Бриджес Родни принял самое разумное решение в этой ситуации: разбить противника по частям.

Благодаря контролю над островом Сент-Люсией, который так искусно уступил англичанам д’Эстьен еще в начале войны, британцы имели возможность постоянно наблюдать при помощи легких сил за Мартиникой, главной базой французского флота. 5 апреля было замечено, что стоящие в гавани Мартиники суда интенсивно принимают на борт войска и припасы. 8 апреля 1782 г. дежурные фрегаты донесли Родни, что де Грасс вышел в море, имея под командованием 33 линейных корабля. Эта эскадра сопровождала целую флотилию транспортов более чем из 100 единиц, имевших на борту десантный корпус, артиллерию и припасы. Эскортирование транспортного конвоя возлагалось на два 50-пушечных фрегата. Стоявший у Сент-Люсии английский флот из 36 линкоров немедленно снялся с якоря и двинулся вдогонку.




9 апреля оторвавшийся от основных сил преследователей Худ имел первый огневой контакт с французами, повредив один линейный корабль, который был вскоре отправлен на Гваделупу. Туда же был отправлен и весь транспортный конвой. Де Грасс интенсивно маневрировал, стараясь оторваться от преследователя и избежать боя. Во время этих непрекращающихся эволюций один из линкоров столкнулся с флагманом де Грасса, 110-пушечным «Вилль де Пари», и оказался поврежденным – он тоже получил приказ следовать на Гваделупу, буксируемый фрегатом.

Утром 12 апреля 1782 г. внезапно выяснилось, что поврежденный корабль и фрегат находятся между боевых порядков обоих флотов. Желая прийти на выручку оказавшимся в трудном положении подчиненным, де Грасс спустился под ветер, сокращая дистанцию – боя избежать не удалось. Ветер благоприятствовал британцам, обе колонны сходились встречными курсами. Корабли Родни шли несколько под углом, и это вынуждало французов изгибать свою линию, чтобы голова колонны могла эффективно вести огонь. В 7 ч. 45 мин. орудийные деки эскадры де Грасса заволокло дымом – началось сражение, прозванное сражением у островов Всех Святых. Именно так называли три небольших клочка суши между Гваделупой и Мартиникой.




Через час перестрелки изменившийся ветер еще больше расстроил французскую линию, и вот тогда, отойдя от железных канонов линейной тактики, Родни совершил маневр и прорезал колонну неприятеля, поставив ее в два огня. Вскоре французская эскадра оказалась разделена на три неорганизованные группы, к тому же сбитые под ветер. Восстановить порядок так и не удалось, и французы начали отступать. Зажатые со всех сторон и страдающие от интенсивного огня, четыре французских линейных корабля спустили флаги. Все попытки де Грасса восстановить линию заканчивались неудачно – ветер и повреждения, трусость некоторых командиров, удиравших к Гваделупе, помешали этому. В конце концов его поврежденный флагман, 110-пушечный красавец «Вилль де Пари», оказался окруженным кораблями энергичного Худа.

Начался жестокий бой, о котором англичане вспоминали потом с уважением. «Вилль де Пари» подвергся опустошительному артиллерийскому огню и понес огромные потери среди экипажа. После многочасового боя де Грасс приказал прекратить сопротивление. Его шпага была торжественно принята Худом. Пленного французского адмирала англичане окружили почетом, выражая свое восхищение храбростью, с которой дрался он и его корабль. Де Грасса с редким для островитян уважением прозвали «Упрямым французом».

В состоянии полного хаоса весь остальной французский флот спасался бегством. Когда же Худ попросил разрешения у Родни организовать преследование, чтобы нанести противнику еще больший урон, то услышал знаменитое: «Хватит, мы и так неплохо поработали». Родни был уже стар, и очевидная победа пресытила его честолюбие. Исход войны уже был предрешен – после падения Йорктауна Англия искала возможности для заключения мира. Решительная победа в сражении у островов Всех Святых, ставшая крупнейшим морским сражением этой войны и одним из самых значительных парусных битв в XVIII веке, помогла англичанам закончить неудачную войну, сделав хорошую мину при плохой игре.

После заключения мира де Грасс вернулся во Францию, где был предан суду, однако оправдан, поскольку действия его подчиненных были квалифицированы как преступная трусость. В ближайшем будущем Европу ждали невиданные потрясения. За шумом и суетой мало кто обращал внимание на небольшое и немного странное провинциальное государство на том берегу Атлантики. Однако маленький, но уже зубастый щенок, которому надоел короткий английский поводок, незаметно вырос в огромного и безжалостного хищника, рык которого будет приводить в трепет бывших хозяев.