Необходимо это, на мой взгляд, прежде всего потому, что несмотря на ускоряющуюся агонию однополярного миропорядка, мы продолжаем наблюдать доминирование США и их союзников в применении так называемой мягкой силы и в первую очередь в организации и проведении политико-дипломатических действий. Для нейтрализации такого превосходства главным принципом России должна стать четкая и безукоризненная совместная работа отечественных политиков, военных и дипломатов, о чем на конкретных исторических примерах говорит А. Свечин.
Он выдвинул идею об интегральном полководце в войнах ХХ века, в руках которого должны быть сосредоточены силы и средства страны, руководство всеми фронтами современной борьбы: вооруженной, экономической, политической. Таким в годы Великой Отечественной был Государственный Комитет Обороны во главе с И. Сталиным. Война подтвердила верность этой и других свечинских идей. Но сегодня их изучением и распространением на современную жизнь никто не занимается. Пора обратиться к этому наследию.
В отечественной практике много ярких страниц взаимодействия военных и гражданских структур в системе выработки и принятия решений. Одна из них – подготовка к переговорам с США о сокращении и ограничении вооружений и сопровождение данного процесса.
В 70-х годах политика в этой области формировалась в основном специально созданной Комиссией политбюро. В нее первоначально входили: Д. Устинов (председатель), А. Громыко, А. Гречко, Ю. Андропов, Л. Смирнов, Л. Келдыш. Состав менялся, но среди постоянных членов всегда были секретарь ЦК КПСС, ведающий оборонными вопросами, главы МИДа и Минобороны, председатель КГБ, председатель Комиссии Совмина по ВПК (так называемая большая пятерка). Комиссия определяла позиции советской делегации на переговорах и контролировала их.
Материалы, проекты всех документов для «большой пятерки» готовила
постоянно действующая рабочая группа ответработников представленных в
Комиссии ведомств (так называемая малая пятерка). Ее возглавили первый
замминистра обороны, начальник Генштаба ВС СССР С. Ахромеев и первый
замминистра иностранных дел Г. Корниенко. В разные годы в работе «малой
пятерки», помимо С. Ахромеева и Г. Корниенко, участвовали: от ЦК КПСС –
А. Добрынин, В. Фалин, О. Беляков; от МИДа – А. Обухов, В. Карпов; от
Генштаба ВС СССР – Н. Огарков, М. Моисеев, В. Лобов, Б. Омеличев, Н.
Червов, Ф. Ладыгин; от КГБ – В. Крючков, Б. Иванов; от
Военно-промышленной комиссии – Ю. Мацак, Г. Хромов.Основную тяжесть в подготовке переговоров несли МИД, МО и КГБ СССР в лице первых замов их руководителей (Г. Корниенко, Н. Огаркова, Б. Иванова). Они разрабатывали позиции и проекты директив, готовили другие документы, определяли состав делегаций, повседневно следили за ходом переговоров. Привлекались к этой работе и представители других ведомств.
В тех условиях система себя оправдывала, хотя была слишком централизованна, недостаточно гибка и оперативна, требовала больших людских ресурсов структурных подразделений МИДа и Минобороны. С нарастанием темпов и проблем в переговорном процессе она начала пробуксовывать, особенно когда на переговорах за рубежом находилось большое число специалистов.
В 80-е годы ситуация изменилась – в МИДе и Минобороны формируются специальные управления. Так, в Генштабе создали Договорно-правовое управление (ДПУ) под началом генерал-полковника Н. Червова, которого в 1990 году сменил генерал-лейтенант Ф. Ладыгин.
После того как М. Горбачев выдвинул Л. Зайкова летом 1985 года в секретари ЦК КПСС по оборонным вопросам, именно он возглавил «большую пятерку». Все документы, относящиеся к позиции СССР по сокращению и ограничению СНВ на ведущихся советско-американских переговорах, вносились в ЦК КПСС за подписями Л. Зайкова, Э. Шеварднадзе (впоследствии А. Бессмертных), С. Соколова (Д. Язова), В. Чебрикова (В. Крючкова) и Л. Смирнова (Ю. Маслюкова, Н. Белоусова).
Межведомственная комиссия политбюро при Л. Зайкове заработала по-новому. Заседания проводились по плану и регулярно. Нередко председатель в ходе заседания связывался напрямую с генсеком и обговаривал с ним вопросы. Этим подчеркивалось, что руководство государства непосредственно участвовало в формировании политики в области разоружения. Комиссия тесно взаимодействовала с «малой пятеркой», ставшей фактически ее рабочим органом.
После того как в 1990 году М. С. Горбачев был избран президентом СССР, «большая пятерка» стала Комиссией по переговорам о сокращении вооружений и безопасности при Совете обороны при президенте СССР. С этого момента все вопросы, связанные с проблемами разоружения, официально перешли в ведение президента СССР.
При выработке позиций и директив на переговоры все исходили из общей линии политического руководства страны в области обороны. Первоначальные наброски предложений (намерений) делались в недрах управлений МИДа и Минобороны. Нередко оформлялись по указанию первого замминистра иностранных дел или начальника Генштаба. В обоих случаях, получив от них согласие, проекты предложений выносились на обсуждение «малой пятерки».
В свою очередь в ГШ проекты документов предварительно согласовывали с командованиями видов ВС, поскольку запросы и требования их главкомов на оборону не всегда сочетались с переговорами. Чтобы умело соразмерить обеспечение надежной безопасности и внешнеполитические интересы государства, Генштабу требовалось прилагать большие усилия в поисках взаимоприемлемых решений. Согласованная позиция докладывалась министру, после чего она выносилась на обсуждение рабочей группы.
Работа на «малой пятерке» представителей каждого ведомства была исключительно творческой и квалифицированной. Решения принимались консенсусом при общем согласии всех ее участников. Естественно, на заседаниях случались разногласия, споры, дискуссии. Но все обычно заканчивалось миром и выработкой согласованного решения.
Периодически к работе в «малой пятерке» привлекали ответственных руководителей министерств и ведомств, а также главных штабов РВСН, ВВС и ВМФ. В группу обязательно входили специалисты ГОУ и ГРУ, исследовательских институтов МО. Консультантами выступали главные и генеральные конструкторы стратегических систем. Это помогало качественной и всесторонней проработке проблемы, давало уверенность и прохождению документов на всех уровнях, в том числе на Межведомственной комиссии («большой пятерке») и при утверждении их президентом СССР.
Подготовленные «малой пятеркой» проекты отличались глубокой и качественной проработкой вопросов, высокой культурой оформления, глубокой продуманностью нашей позиции на переговорах, включая встречи на высшем уровне (в части, касающейся разоруженческой тематики). «Малая пятерка» всегда работала оперативно и с точки зрения технического обеспечения.
По мнению Н. Червова, созданный в 80-х годах механизм для определения принципиальных позиций СССР и подготовки директив к переговорам оправдал себя практикой того времени. Он работал четко, уверенно, грамотно, полностью соответствовал тогдашнему состоянию советско-американских отношений и в основном устраивал руководителей МИДа, Минобороны, КГБ и высшее политическое руководство страны.
Деятельность переговорного процесса в Центре и за рубежом обеспечивалась благодаря подбору квалифицированных специалистов-переговорщиков, таких как Г. Корниенко, В. Комплектов, Ю. Квицинский, В. Карпов, А. Обухов (МИД), Н. Огарков, С. Ахромеев, Н. Червов, В. Стародубов, Ю. Лебедев, В. Медведев, В. Колтунов, В. Куклев, С. Шемякин, Ю. Бекетов (МО), Н. Детинов, Г. Хромов, Н. Леонов, В. Катаев (другие ведомства).
Коллектив переговорщиков единой командой стал не сразу. Он складывался годами, заботливо выращивался, проверялся на практике в умении защищать государственные интересы и отстаивать позиции в одной из сложнейших областей ядерного разоружения. Несмотря на тяжелый, порой изнурительный и нервный труд, команда выдержала многолетние испытания и показала себя только положительно.
При подборе кадров Минобороны руководствовалось главным требованием: на переговорах – передний край. Следовательно, туда должны направляться самые грамотные в широком смысле слова и компетентные люди. Никакого учета материальной заинтересованности, панибратства, семейственности здесь не было, считает начальник ДПУ ГШ Н. Червов. Каждая кандидатура рассматривалась со всех сторон. Поэтому в Управлении практически не было ошибок: все переговорщики достойно представляли Минобороны за рубежом.
Нужно было иметь и квалифицированных работников в Центре, чтобы не только справляться с большим объемом задач, но и своевременно реагировать на все происходящее на переговорах. Однако приоритет всегда отдавался подбору переговорщиков в состав делегации. При этом следует подчеркнуть – большую помощь советским делегациям оказывали офицеры российских аппаратов атташе по вопросам обороны, военных, военно-воздушных и военно-морских.
Иногда в России можно услышать упреки в адрес советской делегации относительно уступок с ее стороны. Мол, это «продали», другое «отдали»… Подобные заявления от незнания проблемы. Без разумных взаимных уступок и компромиссов сторон (примерно равных по силе) фактически не может быть конструктивных переговоров. Даже во времена «психической» атаки Рейгана и кризиса «евроракет», когда даже желание Вашингтона идти на соглашение не просматривалось, с советской стороны идея ведения сбалансированных переговоров постоянно сохранялась.
В последующем так и было. Но – и это самое важное – делегация шла на компромиссы не самостоятельно, не по своему желанию, а в пределах утвержденных директив. Основная задача делегации – умело обосновать свои позиции, защитить и доказать их преимущество для обеих договаривающихся сторон.
Главы американских делегаций – П. Нитце, М. Кампельман и другие на своей шкуре испытали искусство ведения переговоров таких профессионалов, как, например, Ю. Квицинский и В. Карпов, Ф. Ладыгин, В. Куклев и В. Колтунов, которые не раз «загоняли в угол» американских партнеров. Давление и диктат Вашингтона не работали, договоренности достигались в основном на равной основе.
Что касается проявления инициативы в односторонних уступках, то сюда не надо впутывать делегацию, считает Н. Червов. У нее были узкие полномочия, установленные директивами политбюро.
Привилегия провозглашения новых инициатив в области разоружения принадлежала руководству страны. Только устами генсека (президента), иногда главы МИДа, реже председателя правительства объявлялись новые идеи, предложения, решения – на встречах в верхах, по телевидению, в прессе и т. д. Односторонние уступки советской стороной совершались, как правило, во время переговоров руководителей на разных уровнях. Так, по мнению Н. Червова, Э. Шеварднадзе и М. Горбачев добровольно «подарили» американцам новейший ракетный комплекс «Ока», согласившись включить его в Договор по РСМД, под давлением США уничтожили недостроенную Красноярскую РЛС, отдали Америке шельф Берингова моря, организовали позорный уход советских войск из Восточной Европы и Прибалтики.
Были случаи, когда Шеварднадзе действовал в обход директив. При этом он телеграфировал напрямую Горбачеву и, ссылаясь на необходимость срочного принятия решений, просил утвердить его действия (иначе «история нас не простит»), на что получал согласие. Так он односторонне уступил по истребительной авиации. Между военными и Шеварднадзе из-за такого пренебрежения мнением МО со стороны МИДа возникла первая трещина. Были другие случаи самочиния Э. Шеварднадзе в вопросах ядерных и обычных вооружений. 10 января 1990 года на совещании членов советских делегаций, ведущих переговоры в Женеве и Вене, он потребовал «подвижек любой ценой... надо уступать... Вы понимаете, что я говорю это с одобрения самого верха».
Линию односторонних уступок продолжили Б. Ельцин и А. Козырев, по требованию Вашингтона и своему недопониманию поставившие крест на основе боевой мощи страны – МБР с РГЧ ИН, заключив губительный для России Договор СНВ-2.
Промахи и отступления от директив главы МИДа не оставались незамеченными. Их принципиально обсуждали или на «малой пятерке», или на Межведомственной комиссии («большой пятерке»). При этом в адрес Шеварднадзе следовали иногда резкие и нелицеприятные замечания (со стороны С. Ахромеева, М. Моисеева, О. Бакланова и др.). Но делалось все с позиции объективности и заботы о безопасности государства. Это, кстати, также свидетельствует о том, что выработанная за многие годы система подготовки директив к переговорам была правильной. Она и теперь могла бы успешно действовать, разумеется, с учетом отдельных недостатков и коррекцией в связи со структурными изменениями государственных органов.
Новая российская власть в первые годы своего правления все советское отвергла. Механизм подготовки переговоров и школа профессионалов были разрушены. На смену пришли бездарные личности типа А. Козырева, которые не знали проблем переговоров и не ведали, что творили. Под руководством и по указанию Б. Ельцина и они доруководились до несогласованности действий между ведомствами, что привело к ошибкам и просчетам в области разоружения и нанесло непоправимый ущерб безопасности России.
Но есть и положительные примеры объединения усилий военных и дипломатов. Так, в феврале 1995 года в структуре МИДа РФ существовала должность главного военного эксперта в ранге замминистра, которую получил известный военачальник генерал-полковник Б. В. Громов. Он добился закрепления российского военного присутствия в Таджикистане, чему МО РФ в то время придавало большое значение, сорвал итоговые переговоры о передаче Курильских островов Японии, которые пообещал вернуть Б. Ельцин («Пока Громов не грянет...» – «ВПК», № 34, 2005).
Жизнь требует интеллектуальной работы, сложных системных построений с учетом масштабности и остроты проблем, с которыми сталкиваются в своей трансформации наши политики, дипломаты и военные. Необходимы сверхусилия и во многих случаях экстраординарные решения. Поиск этих решений должен основываться прежде всего на глубоких исторических исследованиях.
Еще более важная сторона дела – содержательная. К сожалению, сегодня отсутствуют отечественные разработки по данным вопросам, а в тех, которые косвенно касаются этой проблематики, распространен подход в отрыве от реального исторического опыта, в отсутствии представлений об известных военно-исторических исследованиях как отечественных, так и зарубежных ученых, военных и гражданских. В результате появляются разного рода нежизнеспособные схемы.
Взгляды А. Свечина не потеряли актуальности и на современном этапе, ибо принципы стратегии неизменны во все времена. Изучение его идей, безусловно, поможет военно-политическому руководству страны правильно, на научной основе строить текущую внешнюю политику и своевременно реагировать на угрозы и вызовы национальной безопасности России.
