В 1930-е годы академик Шмидт, несомненно, являлся одним из самых известных людей страны. Да и в мире его хорошо знали — и по свершениям, и в лицо. Про него слагали стихи и газетные дифирамбы. А народные сказительницы сочиняли былины о покорителе Арктики. Он был одним из «знатных людей советской державы». Запоминалась колоритная внешность решительного учёного: яркие глаза, длинная тёмно-седая борода… Мы не знаем, сознательно ли он выстраивал свой имидж, но успех сомнений не вызывает: слава Шмидта гремела.
Студентом его считали надеждой русской математической науки. Однако после революций он стал проявлять не столько исследовательский, сколько организаторский талант. Занимался и снабжением, и финансами, и организацией научных институтов. Преподавал математику, занимался астрономией. Кстати, именно Шмидт в своё время ввёл в обиход слово «аспирант», без которого сегодня трудно представить себе университетскую жизнь. Был инициатором и энергичным руководителем Большой советской энциклопедии. Правда, всесоюзная слава пришла к нему, когда Шмидт стал руководителем полярных экспедиций и главой Севморпути.
«Хочешь стать хорошим полярником — полезай сначала в горы», — говаривал Отто Юльевич. Всё началось с того, что, лечась от туберкулёза в Европе, он прошёл курс альпинизма. Судьба его решилась, когда «на просмотре кинофильма о прошлогодней Памирской экспедиции (в марте 1929 года. — Авт.) Н.П. Горбунов (управделами СНК СССР, участник Памирской экспедиции. — Авт.) рассказал мне об экспедиции на Землю Франца-Иосифа и предложил ехать ее начальником… В мае я согласился, получил назначение Совнаркома и в июне был в Ленинграде, в Институте по изучению Севера, где с Р.Л. Самойловичем и В.Ю. Визе договорился об основном». Политический подтекст проекта просматривался в идее научно-практического освоения Земли Франца-Иосифа и её включения в наши полярные владения, как это декларировалось ещё нотой царского правительства 1916 года и подтверждалось советской нотой 1926 года. 5 марта 1929 года Совет Народных Комиссаров утвердил проект организации экспедиции на Землю Франца-Иосифа, где предполагалось строительство радиостанции. Самым опытным полярником среди участников экспедиции на Землю Франца-Иосифа был, несомненно, Владимир Визе, который в 1912 году принял арктическое крещение в качестве географа экспедиции Георгия Седова. Не уступал ему по части опыта и Рудольф Самойлович. Однако Совет Народных Комиссаров назначил начальником экспедиции Шмидта. Ему доверяли. Его считали своего рода комиссаром.
Шмидт писал: «Первая разумная, оправдавшаяся идея о географической структуре Центрального полярного бассейна принадлежит Нансену». Современники его и слушать не хотели. Известно, что этот энергичный мужественный человек тем не менее не поколебался в своих теоретических воззрениях, сумел их претворить в практику на дрейфе «Фрама». Дрейф «Фрама» до сих пор считается величайшим событием в истории полярных стран. Но дрейф «Фрама», происшедший в 1890-х годах, остался одиноким. «Фрам» прошёл от Новосибирских островов, немного заходя за 85-й градус, через значительную часть Центрального полярного бассейна, однако не был у полюса. Фритьоф Нансен предполагал повторить поход в других условиях, а именно, чтобы где-нибудь на север от Аляски судну такого же типа вмёрзнуть в льдину, надеясь, что она пройдёт ближе к полюсу и, дрейфуя 4–5 лет, соберёт больше материала, чем «Фрам».
Шмидту за несколько лет удалось прочно перехватить инициативу у норвежцев и американцев по освоению Арктики. Достижения советских полярников в шмидтовские времена впечатляют. В 1929 году на ледокольном пароходе «Седов» была сформирована арктическая экспедиция, успешно достигшая Земли Франца-Иосифа. В бухте Тихой Шмидт создал полярную геофизическую обсерваторию, обследовавшую земли и проливы архипелага. В 1930 году, во время второй экспедиции, были открыты такие острова, как Исаченко, Визе, Длинный, Воронина, Домашний. В 1932 году ледокол «Сибиряков» впервые за одну навигацию осуществил проход из Архангельска в Тихий океан. О Севморпути в те годы в СССР слыхал каждый ребёнок. На него возлагали большие надежды, прежде всего экономические. Видели в Севморпути один из рычагов преобразования жизни. Шмидт возглавил Главное управление Севморпути. В его ведение входило многое. И строительство метеостанций, и организация полярной авиации, и вопросы судостроения, а также проблемы радиосвязи…
В 1933-м он встал во главе экспедиции на пароходе «Челюскин», которая должна была доказать жизнеспособность Севморпути. Но «Челюскин» не смог выйти в Тихий океан. Судно было раздавлено льдами и затонуло. 104 человека оказались на льдине, казалось бы, в безнадёжной ситуации. Шмидт проявил себя как настоящий командир. При высадке многочисленного экипажа на льдину погиб один человек. Несчастный случай! Больше таких случаев в лагере Шмидта не происходило. Под руководством академика челюскинцы быстро возвели палаточный городок, создали условия для приготовления пищи, для лечения больных. Эрнсту Кренкелю удалось установить радиосвязь с Большой землёй. Челюскинцы жили как большая семья. Шмидт вселял в товарищей веру в спасение, волю к жизни. Тут-то и проявился его главный талант — общение, педагогическое воздействие. На льдине он читал для челюскинцев занимательные лекции. Весь мир следил за жизнью шмидтовского лагеря как за своего рода «реалити-шоу». Всё закончилось чудесным спасением. Лётчики вывезли на материк всех до единого челюскинцев. Никто не погиб.
В последние недели пребывания на льдине Шмидт серьёзно заболел. Туберкулёз, пневмония… Сначала он скрывал недомогание от товарищей, потом не мог скрывать. Со льдины он угодил прямиком в больницу. Однако при награждении героев его не обделили. Москва встречала академика как триумфатора.
В 1937-м Шмидт выступил в качестве организатора дрейфующей станции «Северный полюс». Вместе с папанинцами он прилетел на льдину, всё проверил, страстно выступил на митинге и возвратился на Большую землю. А Иван Папанин вернулся после годичного дрейфа всесоюзным героем. Вскоре Иосиф Сталин счёл необходимым заменить Шмидта на посту главы Севморпути именно Папаниным. Тогда возникла шуточная песенка: «Примеров много есть на свете, Но лучше, право, не найти: Снял Шмидт Папанина со льдины, А тот его — с Севморпути». Хотя и в то жестокое время Шмидт не попал в опалу. Занимался наукой, руководил кафедрами и институтами, к сожалению, часто и подолгу лечился.
В сер. 1940-х годов Шмидт выдвинул новую космогоническую гипотезу о появлении Земли и планет Солнечной системы. Академик считал, что эти тела никогда не являлись раскалёнными газовыми телами, а сформировались из твёрдых, холодных частиц вещества. Разработку этой версии Отто Юльевич Шмидт продолжал до конца жизни вместе с группой советских учёных. В сер. войны обострилась болезнь. Шмидт был вынужден отойти от дел, но научными изысканиями продолжал заниматься. К сожалению, всё чаще болезнь надолго отнимала его у науки. Великий жизнелюб (он по праву считался «советским Дон Жуаном») умер, не достигнув и 65-летнего возраста. Он остался в памяти и во многих реализованных начинаниях.
