«Господи, что происходит?!» – так воскликнул, согласно хроникам, король Франции Франциск I, видя начавшееся беспощадное истребление своей превосходной тяжелой кавалерии. Безусловная личная храбрость и жизненные убеждения не позволяли монарху наблюдать за проходящей битвой с какого-нибудь удобного и безопасного места – он находился в самой гуще кипевшего сражения, лично возглавив атаку жандармов, которая должна была стать решающей. Лучшая часть французской кавалерии, которая билась рука об руку со своим королем, теперь окруженная со всех сторон имперскими пикинерами и аркебузирами, отчаянно сражалась и погибала. Рядом с Франциском уже пали убитыми или тяжело раненными многие представители знатнейших родов королевства: Рене Савойский, бастард герцога Савойского Филиппа II, маршал де Ла Палис, главный конюший короля Сент-Северин. Гийом де Гуффье, сеньор Бонниве, адмирал Франции был убит, защищая короля, – его тело, проткнутое копьями, осталось тем не менее в седле.

Франциска, бившегося наравне со всеми, стащили с коня и, облаченного в тяжелые доспехи, окружили разгоряченные схваткой аркебузиры. И, возможно, королева-мать Луиза Савойская лишилась бы своего сына, если бы не Шарль де Ланнуа, фландрский дворянин на имперской службе, кавалер Ордена Золотого Руна и вице-король Неаполя, пробившийся в центр продолжающейся резни. Своим вмешательством он не допустил смерти августейшего пленника, и под эскортом неаполитанских аркебузиров Франциск I был сопровожден в тыл имперской армии. Таков был исход сражения, начавшегося рано утром 25 февраля 1525 года под стенами города Павии.


Тесный «итальянский сапог»




Смерть в 1494 г. короля Неаполя Фердинанда I стала причиной целой серии войн, получивших в истории название Итальянских. Тогдашний французский король Карл VIII, являвшийся родственником правящей в Неаполе Анжуйской династии, счел нужным предъявить свои права на престол. В августе 1494 г. французская армия под командованием самого монарха вторглась на Апеннинский полуостровов и, не встречая практически никакого сопротивления, дошла до Неаполя. Там на радостях Карл VIII короновался королем Неаполитанским, присовокупив к своим владениям весьма жирный кусок. Однако в иных столицах происходящее было встречено куда как с меньшим энтузиазмом. Император Священной Римской империи Максимилиан I и король Арагона Фердинанд II смотрели совершенно под иным углом на то, кто должен находиться на неаполитанском престоле.

Не добившись успеха в битве при Форново и опасавшийся быть отрезанным от Франции, Карл VIII покинул Италию вместе со своей армией, в которой разрасталась к тому же эпидемия сифилиса. Оставленный в Неаполе гарнизон вынужден был в конце концов капитулировать. Вынашивающий планы ответных действий Карл VIII в апреле 1498 г., ударившись головой о косяк двери, впал в кому и скоропостижно скончался, породив массу присказок о французских дверях, но не оставив наследника. Согласно продолжавшим действовать Салическим законам, престол унаследовал Людовик XII из Орлеанской ветви дома Валуа. Вооруженный конфликт за обладание Неаполем разгорелся вновь. Масштабы его постепенно разрастались, и в орбиту вооруженного противостояния на Апеннинском полуострове были втянуты многочисленные большие и малые итальянские государства. В зависимости от обстановки и политической выгоды они помогали либо французам, либо их противникам, активно привлекая к процессу немецких и швейцарских наемников. Но наиболее сильным и грозным противником для Франции являлась испанская армия, солдаты которой постоянно воевали в Италии.

В начале XVI века на карте Европы произошли весьма значительные изменения. Карл V Габсбург, сын герцога Филиппа Бургундского и испанской инфанты Хуаны, прозванной Безумной, стал своеобразной точкой пересечений нескольких династий и в результате унаследовал просто колоссальные владения. К 1515–1516 гг. Карлу уже принадлежали Испания, Нидерланды, а позже – обширные территории Австрийских Габсбургов. Кроме того, в его власти были постоянно расширяющиеся испанские колонии в Новом Свете. Одних только королевских титулов у Карла V было более десятка. В 1519 г. он был избран, а в 1520-м коронован императором Священной Римской империи.

Кроме земельных владений, монарх стал обладателем огромных ресурсов и, как следствие, возможностей. Испанский сегмент наследства предоставил в его распоряжение превосходную армию, имевшую трудно оспариваемый объем военного опыта. Многочисленный конгломерат германских государств давал доступ для пополнения собственной армии немецкими наемниками. Территория соперника – Франции – оказалась с трех сторон обложенной потенциально враждебными для нее владениями. Соперничество Людовика XII c испанцами и англичанами становилось все менее успешным – его позиции в Италии сильно пошатнулись, казна королевства была пуста, армия ослаблена поражениями.




В январе 1515 г. король умирает, как и его предшественник, не оставив прямых наследников. Новым властителем Франции становится зять и, по совместительству, двоюродный племянник Людовика, Франциск, граф Ангулемский, ставший теперь Его Величеством Франциском I. Монарху было на тот момент 20 лет. Он мало интересовался тонкостями политики и сложностями большой стратегии, будучи увлечен охотой, развлечениями разной степени изысканности и тоской по временам образцового рыцарства. Однако внешнеполитическая обстановка, в которой находилась страна, не располагала к длительному времяпровождению в обществе веселых красавиц, вина и бесшабашных приятелей.

Франция находилась в состоянии очередной Итальянской войны, и последние годы правления Людовика XII не были отмечены ни триумфальными, ни какими-либо иными успехами французского оружия. При коронации Франциск принял на себя титул герцога Миланского, тем самым давая понять, что разговор на итальянскую тему не закончен. Заключив союз с недавним противником Венецией, молодой король во главе армии выступил в Италию. В битве при Мариньяно объединенные французские и венецианские войска разбили армию миланского герцога Массимилиано Сфорца, костяк которой состоял из швейцарских наемников. Франциск победоносно вошел в Милан. При посредничестве Папы Римского Льва X в 1516 г. было достигнуто соглашение о прекращении военных действий между основными участниками конфликта. Оно включало в себя систему взаимных уступок между Венецией, королем Испании Карлом I (будущим императором Карлом V) и Франциском I. Хрупкое и непрочное равновесие, повиснув в воздухе, не могло не упасть.

Испанский король Карл I в 1520 г. стал императором Священной Римской империи. По Европе уже вовсю распространялся крамольный с точки зрения Папского Престола протестантизм, и как раз в Германии началась Реформация. Ревностный католик, император Карл развернул активную и беспощадную борьбу против еретиков. Такое религиозное рвение по достоинству оценили при дворе папы – так Карл обеспечил себе солидное информационное прикрытие. Теперь вся его политика гласно или негласно одобрялась Святым Престолом, что в реалиях тогдашней Европы фактически являлось карт-бланш. Чтобы подпитать благосклонность понтифика, Карл пообещал, что папские территориальные владения в Италии, а также земли могущественных кланов Медичи и Сфорца приумножатся.

И снова война

Почувствовав себя в силе, и довольно значительной, Карл V без особых колебаний принял решение о начале новой войны. Он мог рассчитывать не только на немалые силы Священной Римской империи, но и на всю военную мощь армии и флота Испании. Кроме того, позже к антифранцузской коалиции примкнули Мантуя и Флоренция. Франция могла рассчитывать на содействие и помощь Венеции и Швейцарской Конфедерации. В 1521 г. испано-имперские войска внезапно начали военные действия в Ломбардии, принадлежавшей по итогам предыдущей войны Франции. В ноябре этого же года Карл V и папа римский Лев X подписали письменное соглашение о совместных действиях против Франции. Теперь у императора была не только политическая, но и военная поддержка со стороны главы всей Католической церкви.




Французский губернатор Милана Оде де Фуа, не имея возможности противостоять имперским и папским войскам, оставил город и отступил. К нему в качестве подкрепления были посланы швейцарские наемники, однако для своевременной оплаты их услуг у беглого губернатора не было денег, и, видя нарастающее недовольство своего воинства, он был вынужден атаковать имперскую армию Просперо Колонны немедленно, пока кризис неплатежей не достиг критической отметки.

Такое решение привело к сражению при Бикокке 27 апреля 1522 года. Противник Оде де Фуа имел в своем распоряжении гремучую смесь из испанских пикинеров и аркебузиров, щедро сдобренную отлично подготовленными германскими ландскнехтами Георга фон Фрундсберга. Слитное движение швейцарских колонн было остановлено массированным огнем испанских аркебузиров и артиллерии. Потерпев неудачу, Оде де Фуа счел за благо отступить, вдобавок ко всему, не дождавшись денег, швейцарцы развернулись и отправились домой. С остатками армии губернатор отошел на венецианскую территорию и ожидаемо начал слать гонцов – с просьбами прислать солдат и денег.

Начало войны для Франции оказалось более чем неудачным: с трех сторон она была окружена территорией противника, а в Италии ее позиции оказались подорванными. После поражения при Бикокке к соседу по каналу начал проявлять живейший интерес английский король Генрих VIII. Уже в мае 1522 г. английский посол передал Франциску целый перечень претензий и обид, больше похожий на ультиматум. Больше всего было упреков по поводу вмешательства французов в непростые шотландские дела. В июне того же года Генрих VIII и Карл V подписали так называемое Виндзорское соглашение, по которому оба монарха обязывались выставить против Франции по 40 тыс. солдат. Уже в июле британские экспедиционные силы вторглись в Пикардию и Бретань и разорили их.

В довершение целой коллекции неприятностей и бедствий внезапно выяснилось, что против Франциска зреет заговор. Этот заговор, как и любые другие, не возник на пустом месте. Дело в том, что для борьбы со столь сильными и не склонными к компромиссам противниками французскому королю потребовались внушительные средства, достать которые было весьма затруднительно. Кроме традиционного отъема скудных средств у и так не богатого после череды войн населения, король Франциск решил позаимствовать крупный куш у некоторых своих подданных. Он начал судебную тяжбу с герцогом де Бурбоном, который был женат до недавнего времени на Сюзанне де Бурбон, приходившейся двоюродной сестрой Луизе Савойской, матери короля. Герцог незадолго до войны овдовел, и теперь королева-мать требовала, чтобы немалый земельный надел покойной сестры отошел к ней, как к ближайшей родственнице.

Не дожидаясь окончания тяжбы, Его Величество попросту начал конфисковать земли вдовца-герцога и продавать их, превращая в золото. Такая экспроприация не обрадовала бы никого, тем более герцога де Бурбона, и он начал потихоньку плести интригу, финалом которой стало бы устранение короля вместе с его бесконечными войнами и налогами. В разгар процесса подготовки к перевороту де Бурбон был раскрыт и бежал под защиту дружески его встретившего императора Карла V. Такой поворот событий еще больше усложнил положение Франциска – теперь на стороне его противника сражался не только способный полководец и бывший коннетабль Франции, но и лицо, имевшее некоторые права на французский престол, которые император мог подкрепить копьями и аркебузами имперской пехоты.

Понимая, насколько обстановка в столице далека от спокойной в свете недавно раскрытого заговора, Франциск принимает решение остаться в Париже, а во главе армии, отправляемой в Италию, поставить своего фаворита, адмирала Франции Гийома Гуффье де Бонниве. Именно на него король возлагал надежды поправить свои итальянские дела. Во избежание прецедентов королева-мать Луиза Савойская была публично объявлена регентшей на случай отсутствия монарха в столице. Земли Бурбона, обвиненного в государственной измене, были полностью конфискованы.

Де Бонниве двинулся в поход в октябре 1523 г., располагая 18 тыс. солдат. Кроме того, ему были выделены средства, достаточные для найма почти такого же количества наемников, в первую очередь швейцарцев. Ему противостоял победитель при Бикокке Просперо Колонна, располагавший не более чем 9 тысячами. Однако просто быть фаворитом короля явно недостаточно для победы над противником. Не имея достаточных полководческих и организаторских способностей, к тому же, будучи не уверенным в собственных силах, де Бонниве не нашел лучшего решения, как встать на зимние квартиры. Столь любезно предоставленной паузой воспользовался император Карл V, приславший Колонне 15 тыс. немецких ландскнехтов под командованием пылающего гневом и обидой беглого герцога Шарля де Бурбона.

Вскоре умершего Просперо Колонну на посту командующего сменил Шарль де Ланнуа, вице-король Неаполя и весьма способный военачальник. Весной 1524 г. он получил дополнительные подкрепления. Желания сражаться у де Бонниве становилось все меньше и, опасаясь из-за участившихся атак вражеской конницы по своим заставам и аванпостам быть отрезанным от Франции, французский командующий решил отступить в Новару. Состоявшие при нем уже нанятые 6 тыс. швейцарцев оказались не удовлетворены размером оплаты и покинули армию. Контингент их соотечественников, находившийся во Франции к тому времени в количестве 13 тыс. человек также «забастовал» и вернулся в свои кантоны. Теперь французская армия заметно уступала в численности своим противникам.

Старавшийся крутиться недалеко от императора, де Бурбон убедил Карла перенести боевые действия на территорию противника. 10-тысячная имперская армия, во главе которой стоял Фернандо д’Авалос, маркиз ди Пескара, и все тот же рвущийся в бой де Бурбон, бывший коннетабль Франции, двинулась в поход. Войска вошли вдоль побережья и в июле 1524 г. вторглись в Прованс. Города сдавались без сопротивления, и 24 июля имперцы вошли в столицу провинции Экс-ан-Прованс. Тут же Бурбон объявил себя графом Прованским, а немного поразмыслив, еще и ленником английского короля Генриха VIII в обмен на его поддержку своих претензий на французский престол.

Единственным городом, сохранившим верность Франциску I, был Марсель, один из важнейших портов Средиземного моря, который маркиз Пескара осадил в августе. Сам французский король выступил во главе армии из Лиона, чтобы деблокировать осажденный город. В сентябре французы приблизились к Марселю, и Пескара был вынужден снять осаду – его армия сильно сократилась из-за потерь. К середине осени король вернул себе весь Прованс. Находившийся при нем Гийом де Бонниве убедил Франциска вновь вторгнуться в Италию и занять Милан. Это во многом улучшило бы материальное и военное положение Франции. Монарх внял совету своего фаворита и стал готовиться к походу. Традиционно не слушавший советов и предложений собственных военачальников, в этот раз Франциск I изменил себе и принял точку зрения де Бонниве. Он даже не предполагал, что ожидает его в финале этого похода.

Дорога на Павию




Во второй половине октября 1524 г. 25-тысячная французская армия, в составе которой были швейцарские и итальянские наемники, форсировала Альпы. Значительно уступающие противнику в силах, Пескара и Бурбон отступали в глубину территории. Задержавшись при форсировании реки Тичино, 24 октября французы подошли к окрестностям Милана. Вице-король Неаполя Шарль де Ланнуа, учитывая заметную разницу в силах и полную неготовность Милана к длительной обороне, решил не оборонять город, а отступить. У получившего подкрепления Франциска теперь имелось более 30 тыс. человек против чуть более 16 тысяч имперцев. Миланцы преподнесли королю ключи, и он, вопреки советам своих командиров преследовать и разбить уступающего в силе неприятеля, решил дать своей армии отдых.

Французская армия, впрочем, как и противостоящая ей имперская, имела интернациональный состав. Ее лучшую часть составляла тяжелая кавалерия, делившаяся организационно на так называемые копья. В составе каждого копья был рыцарь-жандарм, защищенный доспехами превосходного качества, два тяжелых конника, менее защищенных, чем жандарм, и одного «кустилье» – легковооруженного кавалериста. Организационно в составе копья находились еще паж и слуга, как правило, не участвующие в бою. Жандармы являлись представителями наиболее знатных родов Франции – это была элитная кавалерия во всех отношениях. Вся конница сводилась в специальные роты по 100 копий, причем жандармы развертывались отдельно, тяжелые всадники и кустилье – отдельно.

Французская пехота была более низкого качества, чем испанская, и вооружена преимущественно аркебузами. Швейцарские наемники, считавшиеся на тот момент лучшей пехотой Европы, отличались своей жестокостью и профессионализмом, однако внимательно следили за вопросами оплаты своих трудозатрат (нет денег – нет швейцарцев). Франциск I имел в своем распоряжении не менее 4 тыс. немецких ландскнехтов под командованием Георга Лангенмантеля, именовавших себя Черным легионом. К этому времени сражаться против императора Священной Римской империи среди ландскнехтов считалось дурным тоном, тем не менее немцы оказались в битве при Павии с обеих сторон. Другим знаменитым и хорошо подготовленным подразделением во французской армии были итальянские Bande Nere («Черные полосы») под командованием итальянского кондотьера Медичи – Джованни с черными полосами на гербе. Их привела под знамена Франциска двухмесячная задержка зарплаты у имперского вице-короля Неаполя Ланнуа. Быстрая смена работодателя никого не смущала в среде наемников. Французы располагали значительным артиллерийским парком, довольно разрозненным, лишенным какого-либо подобия унификации.

Имперская кавалерия была менее тяжело экипирована, в ней состояли в основном выходцы из испанских владений. Она также делилась на копья из трех всадников и слуги. Копья сводились в роты по 100 человек. Имелось большое количество легкой кавалерии, хорошо пригодной для разведки и беспокоящих действий. Имперская пехота, особенно состоящая из закаленных ветеранов – испанская, – была превосходной. В будущем сражении при Павии противниками французов были еще и немецкие наемники-ландскнехты во внушительных количествах. Начавшие свою историю от правления императора Максимилиана I как пехота Священной Римской империи, ландскнехты делились на полки в 3–4 тыс. человек. Из-за особых отношений между швейцарцами и ландскнехтами сражения между ними приобретали особенно жестокую форму без взятия в плен. Внушительное число в имперской армии составляли и выходцы с Апеннинского полуострова, из которых наиболее боеспособными и подготовленными являлся неаполитанский контингент Шарля де Ланнуа.

Павия

28 октября 1524 г. французские войска подошли к Павии, главному опорному стратегическому пункту Карла V в этом регионе. Вскоре город был окружен, и из имевшихся орудий осаждающие соорудили две осадные батареи, начавшие обстрел. Взять Павию с ходу не получилось – испанский гарнизон под командованием испанца Антонио де Лейвы, герцога Терранова оказал сильное сопротивление. Зная, что большинство защитников составляют наемники, которым уже задерживали плату, Франциск принимает решение блокировать город, надеясь, что разозленные безденежьем ландскнехты де Лейвы решат сменить работодателя. Действительно, испанский комендант, хоть и располагал значительными запасами провианта, не имел достаточно средств, чтобы платить жалование своему почти 9-тысячному гарнизону. В процессе осады де Лейва был вынужден переплавить практически всю церковную утварь и украшения.



Попытка штурма, предпринятая французами 21 ноября, оказалась неудачной и завершилась с большими потерями. Ближайшие соратники короля попытались уговорить его снять осаду и возвратиться на зимние квартиры, указывая на участившиеся в лагере случаи болезней. Но Франциск был традиционно неумолим, ему нужна была громкая победа для поднятия собственного авторитета, и армия осталась у стен Павии.

И тут к неожиданному успеху привели, до сей поры тайные, переговоры с Папой Римским Климентом. 12 декабря с папскими эмиссарами было подписано соглашение, согласно которому понтифик прекращает свою поддержку Карла V, но взамен Франциск должен помочь завоевать Неаполь. Туда был направлен шотландский герцог Олбани с 5 тыс. солдат. Тем временем противник Франциска I Шарль де Ланнуа постепенно накапливал силы. Император выделил дополнительные средства, с которыми герцог де Бурбон отправился в южную Германию, где ему без особого труда удалось набрать около 15 тыс. ландскнехтов. В январе 1525 г. этот контингент соединился с армией де Ланнуа у Лоди. Теперь имперский командующий был в силах дать сражение все еще превосходившему его неприятелю.

24 января его армия, насчитывающая 40 тыс. бойцов, начала свое движение к Павии. Неизбежные болезни, дезертирство, необходимость оставлять гарнизоны и обеспечивать фланги постепенно сокращали это количество. Шарль де Ланнуа и его командиры рассчитывали вначале отвлечь Франциска от Павии, однако тот упорно продолжал осаду. Он отдал приказ создать циркумвалационную линию вокруг своих позиций, значительно укрепив ее фортификационными сооружениями и артиллерией. Главные силы французов находились на востоке от Павии, арьергард армии под командованием герцога Алансонского расположился к западу от города.

В начале февраля имперцы, как и ожидалось, подошли с востока и стали лагерем в нескольких километрах от Павии. На протяжении почти трех недель обе армии пробовали друг друга на прочность артиллерийскими перестрелками и конными стычками, не прибегая к активным действиям и надеясь на некое событие, результатом которого будет ослабление оппонента. Однако бег времени не располагал к бесконечному позиционному стоянию. В имперской армии многим наемникам уже давно не платили, и их ворчание приобретало все более угрожающие нотки. Войска Франциска страдали от болезней. Обстоятельства толкали обе стороны к развязке.

Сразу несколько факторов заставили Шарля де Ланнуа дать сражение и более не медлить. Во-первых, ему стало известно, что по требованию кантонов французский лагерь покинуло около 6 тыс. швейцарцев для защиты собственных границ. Кроме того, в одной из стычек храбрый рубака Джованни ди Медичи был ранен и уехал лечиться. Большая часть его бесстрашной Bande Nere тоже разъехалась. Это сразу же ослабило армию Франциска на 8 тыс. солдат. К тому же комендант де Лейва смог прислать гонца, который сообщил, что денег, имеющихся в Павии, хватит всего на несколько дней, и гарнизон угрожает сдать город, если ему не заплатят. И де Ланнуа решился.

Силы сторон на тот момент были таковы. У Франциска имелось 3 тыс. тяжелой кавалерии (из них тысяча жандармов), 3 тысячи французской и итальянской легкой кавалерии, 7 тыс. швейцарцев, 4 тыс. ландскнехтов, 4 тыс. французских пехотинцев и 2 тыс. итальянских наемников. Имперская армия могла выставить 3 тыс. конницы, в основном легкой, 12 тыс. ландскнехтов, 5 тысяч испанцев, 3 тысячи итальянцев. Гарнизон Павии насчитывал 6 тыс. ландскнехтов и примерно 3 тысячи испанцев.

В ночь с 23 на 24 февраля войска де Пескара и де Ланнуа покинули лагерь и переправились через ручей Вернакула. Перед ними была стена охотничьего парка Мирабелло, прикрывающая французский лагерь с северо-запада. Вместе с армией двигался большой обоз, который должен был доставить в Павию порох, провиант и деньги. Охрана французов была организована плохо, к тому же испанские саперы использовали не порох, а шанцевый инструмент. В стене парка образовался пролом, через который имперцы проникли внутрь, где и стали быстро строиться в боевые порядки. Дождь и туман помогли им достичь почти полной внезапности.

Только тогда королю донесли, что враг находится внутри циркумвалационной линии. Во французском лагере сыграли тревогу, однако в этот момент гарнизон Павии пошел на вылазку, отвлекая на себя внимание и часть сил, – это было предусмотрено планом. Французы быстро пришли в себя – швейцарская пехота построилась в боевые порядки и была готова к бою. По наступающей имперской пехоте открыли огонь артиллерийские батареи, нанося ей значительный урон. Положение французов усложнялось тем, что их позиции были сильно растянуты, так как часть из них была обращена к осажденной Павии. Король намеревался нанести противнику мощный удар, опрокинуть его и разгромить, не дожидаясь кризисной ситуации. Для этой цели у него имелся подходящий инструмент – великолепная тяжелая конница.

Построившись в линию в 500 метрах от неприятеля, более 3 тыс. всадников, ядром которых были жандармы, опустили копья и лавиной двинулись вперед. Наблюдавший за атакой французов де Ланнуа, по утверждению очевидцев, воскликнул: «Не на кого больше надеяться, кроме как на Господа». Имперская кавалерия и пехота Ланнуа были легко опрокинуты и рассеяны. Король был полон оптимизма и воскликнул: «Теперь я герцог Миланский!» Казалось, битва выиграна, но это была только иллюзия. Маркиз Пескара, не потерявший самообладания, приказал 3 тысячам аркебузиров развернуться во фланг французам.




На другом участке сражения швейцарская пехота сошлась со своими заклятыми врагами - ландскнехтами Фрундсберга. Численное соотношение было 1 к 2 в пользу немцев, к тому же швейцарцы несли жестокие потери от огня аркебузиров. Спустя час кровопролитного боя они начали отступать. В этот момент к Фрундсбергу прибыл гонец с приказом выделить подкрепления для ди Пескара, готовившего западню французской кавалерии. Все еще полный оптимизма, Франциск атаковал своей кавалерией плотные шеренги ландскнехтов, однако тут его отличной коннице достичь успеха не удалось. Она потеряла темп и ритм атаки. К 8 утра после подхода подкреплений во главе с Фрундсбергом Франциск и его конница оказались фактически окруженными. Яростная атака французских ландскнехтов, рвавшихся на помощь королю, была остановлена. Черный легион сражался достойно и был в итоге практически полностью уничтожен.

В центре же начался разгром французской конницы. Аркебузы и новейшее огнестрельное оружие – мушкеты – без труда пробивали рыцарские латы. Тяжелых всадников стаскивали с коней и добивали кинжалами. Жандармы защищали своего короля и гибли один за другим. Сам Франциск бился храбро и умело, пока не был стащен с лошади. Будучи раненым в руку, король едва не стал жертвой имперцев и ландскнехтов, однако Шарль де Ланнуа, взяв его под защиту, сопроводил в тыл. Нарастал натиск со стороны гарнизона Павии, прорвавшего французские позиции и захватившего их пушки. Начался коллапс войска, оставшегося без руководства, все возрастающая волна беглецов ринулась реке Тичино, мост через которую был взорван, так что реку форсировали вплавь.

Командовавший западным сектором герцог Алансонский, не принимавший участия в битве, видя толпы бегущих, принял командование на себя и приказал отступать. Битва при Павии закончилась сокрушительным разгромом французов, потерявших более 10 тыс. человек. Погибли или были взяты в плен представители многих знатнейших родов королевства. Урон имперцев составил немногим более 1 тыс. человек. Французы оставили Милан и ушли домой.

Пленному королю позволили написать письмо королеве-матери, в котором он сообщил ей, что «утрачено все, кроме чести и жизни». Франциск отправился под конвоем в Мадрид, где и содержался как почетный пленник вплоть до освобождения 17 марта 1527 года в обмен на двух своих сыновей, ставших заложниками, обещание отдать Карлу V Бургундию и жениться на сестре императора. Таковы были условия тяжелого для Франции Мадридского договора, подписанного годом ранее. Впрочем, вернувшись в Париж, неутомимый король смог убедить Папу Римского освободить его от подобных клятв, и война была продолжена. Это была очередная запятая перед еще несколькими итальянскими войнами, окончательно стихнувшими только в 1559 году. На целое столетия Испания становится ведущей европейской державой, а испанская пехота получила статус лучшей. Это почетное звание она несла вплоть до своего сокрушительного поражения при Рокруа.