100 лет назад, 26 октября 1916 года, в Архангельском порту на участке Бакарица при разгрузке корабля с взрывчаткой и боеприпасами произошел один из крупнейших в истории неядерных взрывов, унесший по официальным данным более 600 жизней. Это была крупнейшая в истории города техногенная катастрофа.
В порту Архангельска при разгрузке взорвался пароход «Барон Дризен», прибывший из Англии с грузом металлов, машин и боеприпасов, включая, химическое оружие и взрывчатку. На момент катастрофы в его трюмах оставалось 1600 тонн груза.
В полдень, когда грузчики разошлись на обед, на пароходе произошли два последовательных взрыва — сначала в носовой части трюма, где были сложены снаряды, а затем, в результате начавшегося пожара, и в кормовой части, где находилась взрывчатка. Взрывы были такой мощи, что на расстоянии нескольких километров в домах вылетели оконные стекла, распахнулись двери, а содрогание земли ощущалось даже в соседних Холмогорах — более чем за 60 километров. На месте причала, где стоял «Барон Дризен», образовались две огромные воронки диаметром более 40 и 60 метров. Взрывной волной были уничтожены находившиеся рядом английский пароход «Эрль-оф-Форфер», 100-тонный кран, буксирный пароход «Рекорд», здания электростанции и пожарного депо. Были повреждены еще два крана и соседние причалы.
В результате взрывов начался пожар. Ветер разнес огонь на десятки соседних бараков, складов и других деревянных зданий. В частности, сгорела дотла почтовая баржа с международными посылками. Было уничтожено много грузов, в том числе уже разгруженная взрывчатка и снаряды, что спровоцировало новые взрывы, продолжавшиеся в течение нескольких часов. Погибли сотни людей — русских и иностранных моряков, портовых рабочих и простых жителей, оказавшихся неподалеку, включая женщин и детей. Число раненых составляло более тысячи.
Из доклада начальника архангельского порта Веретенникова известно, что взрывы унесли жизни 650 человек, ранено было 839. Однако, судя по всему, это заниженные цифры. На самом же деле могло погибнуть и пропасть без вести более тысячи человек. Среди них люди 14-й архангельской пешей дружины, костромской и тамбовской дружин, флотского полуэкипажа, слушатели офицерской стрелковой школы, моряки «Чесмы», стрелки отдельной караульной команды, мобилизованные на строительство железной дороги и портовых сооружений рабочие и т. д.
При изучении причин трагедии следственная комиссия пришла к выводу, что это была диверсия. Согласно архивным документам и воспоминаниям очевидцев, в подрыве судна был изобличен боцман Павел Полько, который позже сознался, что был подкуплен во время стоянки в Нью-Йорке германским агентом.
Таким образом, в октябре по России было нанесено два мощных удара. Так, судя по всему, вражеские агенты 7 октября 1916 года смогли уничтожить один из самых современных кораблей русского флота, флагман Черноморского флота линейный корабль «Императрица Мария». На линкоре произошёл взрыв порохового погреба, после чего последовала серия взрывов и судно затонуло. Погибли и были ранены сотни людей. Взрыв на «Бароне» стал вторым мощным ударом по Российской империи. Эти две катастрофы стали своего рода «знаками», символизирующими приближающийся конец империи Романовых.
Меры безопасности
Стоит отметить, что во время войны в Архангельске, имевшем стратегическое значение для Российской империи, были предприняты беспрецедентные ранее меры безопасности. Деятельность порта контролировал отдел армейской контрразведки, безопасность железной дороги и внутренних путей обеспечивало отделение Московско-Архангельского жандармского полицейского управления. О проделанной работе эти ведомства отчитывались ежемесячно лично главноначальствующему Архангельска и Беломорского водного района вице-адмиралу А. П. Угрюмову.
Приходилось учитывать то, что в деревянном городе пожары были обычным делом. Не исключали возможность и появления диверсантов. Особенно много усилий было направлено на борьбу с потенциальными шпионами. Однако полностью обеспечить безопасность было нельзя. Сказывались традиционные для России проблемы. Во-первых, спешность, с которой строились в Архангельске казенные портовые районы и военный порт, не позволила выполнить эти работы с должной секретностью. Все население города так или иначе было связано с портом. Сведения о количестве и качестве доставляемых в Архангельск грузов, условиях и месте их хранения практически невозможно было сохранить в секрете (схожая проблема была и на Черном море). Так, по мнению различных столичных комиссий, утечка информации в значительной мере шла через местных жителей.
Во-вторых, Архангельск оказался фактически единственным морским портом, через который в Россию доставлялись государственные и частные грузы, выезжали и въезжали многочисленные русские и иностранные чиновники, военные и гражданские. Деятельность многих иностранных консульств в Архангельске во время войны расширилась. Здесь даже появились новые консульские учреждения, в частности американское. В таком людском потоке отследить шпионов была сложно.
Кроме того, в самом городе проживало немало выходцев из Европы. В частности, прибалтийских (остзейских) немцев, которые сохранили свой менталитет и разговаривали между собой преимущественно на немецком языке. В канцелярию полицеймейстера, губернатора, главноначальствующего с началом войны и на патриотической волне приходило множество анонимных доносов на якобы шпионскую деятельность этих «архангельских немцев». В 1915 году, когда русская армия потерпела тяжелое поражение, количество таких доносов особенно выросло.
Также стоит отметить, что власти не могли организовать должную охрану портового района из-за отсутствия единоначалия в этом вопросе. Так, перегрузочный портовый район Бакарица состоял в совместном ведении военного и морского ведомств. Но район железнодорожных путей находился в ведении железнодорожной полиции. Общая охрана Бакарицы была делом Московско-Архангельского жандармского полицейского управления железной дороги, а охраной грузов государственной важности занимались военное и военно-морское ведомство.
В 1916 году были введены ограничения на доступ на территорию порта и выход с его территории. Команды нейтральных судов вообще не имели права покидать палубу на все время стоянки. Контроль над портовыми рабочими осуществлялся с помощью номерных блях. Рабочие сдавали нанимателю свои паспорта, которые тот обязан был передать в жандармское управление. Взамен они получали бляхи, которые надо было предъявлять охраннику при входе и выходе с территории порта. При увольнении рабочих бляхи вновь обменивались на паспорта. Весь портовый район Бакарицы был обнесен забором с тремя охраняемыми воротами — для рабочих, для нижних чинов и для пропуска железнодорожных составов. Однако всё сопровождалось традиционным для России разгильдяйством. Охранявшие заборы часовые стояли на таком расстоянии, что не имели возможности даже видеть друг друга. То есть была возможность их преодолеть. Командированный в Архангельск инженер обратил внимание, что охранник пропустил их, даже не потребовав пропуска, хотя не знал их в лицо, — только благодаря их форменным фуражкам. Не существовало охраны трапов при разгрузке; пытались ставить часовых, но они стали заниматься контрабандой и воровать.
В 1916 году в городе прошло несколько совещаний, посвященных вопросам охраны казенных грузов, и в том числе противопожарной охране порта. Из имевшихся в Архангельском порту 32-х буксирных пароходов пять были оборудованы как противопожарные. В Англии было приобретено для Архангельского порта несколько пожарных автомобилей. Кроме городских пожарных частей, были созданы хорошо укомплектованные части в портовых районах — на Бакарице и в Экономии.
Таким образом, власти осознавали опасность возможных диверсий или аварий и меры для защиты порта и кораблей предпринимались. Однако предотвратить трагедии с тяжелейшими последствиями не удалось.
Склады на Бакарице, куда в годы Первой мировой войны сгружали с пароходов военные грузы
Взрыв парохода
Пароход Северного пароходного общества «Барон Дризен» (реквизированное германское торговое судно) пришел в Архангельск 17 октября 1916 года из Нью-Йорка с 4 тысячами тонн военных грузов. Команда этого, ходившего под русским флагом парохода, набранная в портах Америки, была интернациональна. Но все офицеры, включая капитана, были российскими подданными.
Пройдя все необходимые при входе порт формальности, пароход, доставивший важнейший государственный груз, был сразу же поставлен под разгрузку на Бакарицу к причалу № 20. Спустя девять дней с корабля были выгружены сотни тонн различных боеприпасов, в том числе 200 тонн удушливых газов. На момент катастрофы оставалось 1,6 тыс. тонн взрывчатых веществ, а также металлы и различное оборудование.
В полдень 26 октября, когда все рабочие разошлись по баракам на обед, на пароходе произошел сильный взрыв — сначала в носовой части трюма, где находились снаряды. Затем, из-за начавшегося пожара, взорвалась и корма, где хранилась взрывчатка. Взрывы был такой мощности, что на месте береговых креплений причала № 20 возникла огромная воронка диаметром более 60 метров, наполненная водой, в которой плавали обломки свай. Рядом была другая воронка диаметром 40 метров. Напротив причала располагалось британское судно «Эрль-оф-Форфер», разгрузка на котором была почти закончена. Взрывной волной у него были снесены все палубные надстройки, мачта и труба. Восстановить его уже было нельзя, поэтому казна вынуждена была выплатить его владельцам компенсацию.
Кроме того, затонули стотонный кран и буксирный пароход «Рекорд»; были повреждены еще два крана и соседние причалы. Полностью сгорела почтовая баржа с международными посылками. Находившееся недалеко от причала № 20 каменное здание электростанции взрыв разрушил полностью. Сильно пострадало и здание пожарного депо, которое, обрушившись, погребло под своими руинами нескольких человек. Начавшийся в результате взрывов пожар усилился ветром, и вскоре огонь перекинулся на расположенные рядом деревянные постройки — 27 бараков и 5 вспомогательных строений. Погибло много грузов, часть из них была засыпана землей или утонула.
У пристаней и на реке в это время стояло 49 судов, некоторые из них тоже имели на борту взрывчатые вещества. Грузы, находившиеся на пристани, взлетели на воздух. Взрывы следовали один за другим — в несколько минут Бакарица превратилась в ад. На воздух взлетали целые вагоны с боеприпасами, разбрасывая снаряды, рвавшиеся в воздухе или при ударе о землю. Горящие ящики с патронами трещали, как пулеметы, и рассеивали во все стороны пули. В результате обломки, падавшие с большой высоты, причинили немалый ущерб стоявшим вблизи пароходам.
После первого взрыва к месту катастрофы были направлены все имевшиеся на тот момент в Архангельске тральщики, буксиры, и пожарные команды (старшеклассники гимназий и училищ). Уже через 30 минут после первого взрыва на Бакарицу прибыли Главнач Угрюмов и его помощник по технической части Федоров. К тому времени на территории порта остались только несколько офицеров и часть портовых, таможенных и железнодорожных служащих, многие из которых были ранены. Дополнительные спасательные силы и медицинская помощь прибыла из Вологды на специальном поезде. Из Йоканьги в Архангельск вышел крейсер «Виндиктив», взяв на борт всех плотников и рабочих, каких только удалось собрать. Одним из первых к месту катастрофы на моторном катере пришел начальник охраны военного района капитан 2 ранга Поливанов. Он, несмотря на продолжавшие взрывы и падающие кругом обломки, при помощи буксиров начал отводить от пристаней пароходы и ставить их в безопасные места.
Спасать выживших приходилось в сложнейших условиях. С особой опасностью были связаны работы по эвакуации из зоны пожара резервуаров с отравляющими газами, которые были выгружены прямо на пристанях. Большое мужество проявили служащие санитарного поезда, которые занимались эвакуацией многочисленных раненых: производили поиски оставшихся в живых, организовывали доставку раненых на Соборную пристань, а оттуда распределение по лазаретам. Для приема раненых в городе были приготовлены все 19 лазаретов. Продолжались пожары и взрывы ещё несколько дней. Фактически они прекратились только тогда, когда на Бакарице сгорело всё, что могло гореть.
К сожалению, жертв было очень много. В момент взрыва большинство обитателей Бакарицы держались скученно: было обеденное время, и рабочие находились в своих бараках, а офицеры и служащие в столовой. Столовая пострадала меньше, но и там стеклами от выбитых окон многие были ранены. Бараки же почти все сгорели, превратившись в братские могилы для сотен рабочих. Согласно официальным рапортам следственной комиссии число погибших составляло более 600 человек, а раненых и обратившихся в лазареты — от 829 до 1166. Из иностранцев 51 человек погиб и 15 были ранены. В основном это были англичане (27 погибших и 15 раненых). Многие легкораненые рабочие сразу же разбежались по своим деревням. В условиях войны власти постарались скрыть масштабы катастрофы. В результате военная цензура и правительственная комиссия, которая вела закрытое расследование причин и установление виновников взрыва в архангельском порту обходили вопрос о жертвах.
Также было очевидно, что катастрофа не только погубила сотни жизней, но привела к огромным материальным потерям. По приблизительным подсчетам, взорвалось или было уничтожено около 30 тыс. тонн военных грузов. Эта цифра дает представление о страшной силе взрывов и пожаров. Убытки составили 80 миллионов золотых рублей (огромная по тем временам сумма). Многие пристани были серьезно повреждены и требовали перестройки. В районе взрыва на пространстве в половину квадратного километра вся земля была изрыта. Все, что здесь находилось: бараки, складские помещения, подъездные пути и прочее, было уничтожено взрывами и сгорело.
После взрыва на Бакарице
Причины трагедии
Сразу же после катастрофы «Барона» была назначена следственная комиссия для расследования причин произошедшего под началом адмирала Маниковского. В этом же месяце в Севастополе по невыясненной причине погиб новейший линкор русского флота - «Императрица Мария» (Как погиб флагман Черноморского флота линкор «Императрица Мария»). Кроме того, таинственные взрывы произошли также на нескольких кораблях союзных флотов. Также были отмечены случаи саботажа, пожаров и взрывов на пароходах, перевозивших союзникам военные грузы из США. В Америке германские шпионы работали очень активно. Там даже произошло несколько случаев саботажа на заводах, производивших военную продукцию.
Таким образом, всё говорило о том, что это диверсия. У немцев был мотив и возможность. А ряд схожих случаев саботажа, пожаров и взрывов заставлял предположить, что взрыв на «Дризене» не случайность, а также дело рук вражеских агентов. С учётом того, что пароход только пришел из Нью-Йорка, не исключалось, что проникшие там на его борт агенты упрятали в трюм адскую машину с часовым механизмом.
Основываясь на показаниях свидетелей и мнении экспертов, случайную причину пожара на пароходе «Барон Дризен» комиссия отвергла. Все указывало на «злой умысел», на «взрыв с помощью адской машины электрическим способом или с помощью бикфордова шнура с капсюлями гремучей ртути». Следствие по этому делу было проводить крайне сложно, так как все возможные улики были уничтожены. Однако, следователи практически сразу вышли на «германский след». Выяснилось, начальником разгрузочных работ в Архангельском порту на тот момент был Эдмунд Мелленберг - немец по происхождению. Более того, в документах жандармерии в отношении его имелась пометка: «Причастен к делу военного шпионажа в пользу Германии». Кроме того, комиссия обратила внимание на тот факт, что утром, за несколько часов до взрыва, капитан Ф. Дрейман, старший помощник Д. Акман и третий помощник Н. Козе (немцы по национальности), покинули пароход. В момент взрыва они находились на другом берегу реки, в городе. То, что командный состав корабля покинул судно в начале его разгрузки, показалось странным. Капитана и его подручных арестовали.
Но явных улик против них не нашлось, и точную причину взрыва не установили. По приговору окружного архангельского суда главные подозреваемые остались на свободе. В том числе и Дрейман, и Мелленберг. По секретному приказу морского министра Григоровича Дреймана, Акмана и Козе освободили, установив за ними негласный надзор, а Мелленберга восстановили на службе. Стрелочником стал боцман Павел Полько - единственный из команды «Барона Дризена», кто чудом уцелел из оставшихся на судне моряков (по словам боцмана, его выбросило за борт взрывной волной). Он на допросах признался в совершенной диверсии. Его приговорили к расстрелу, но после революции освободили.
Начавшаяся революционная неразбериха окончательно похоронила дело. В марте 1917 года Временное правительство создало чрезвычайную следственную комиссию, которой надлежало учинить расследование противозаконных действий бывших министров. В числе наиболее громких дел были: гибель новейшего линкора «Императрица Мария», а также о взрывы на Бакарице и Экономии. Так, пароход «Семён Челюскин» взорвался 13 января 1917 года в районе порта Экономия в Архангельске, погибли и были ранены сотни человек. Считалось, что новая архангельская трагедия стала результатом германской диверсии.
Комиссия с санкции Временного правительства взяла под стражу морского министра И. К. Григоровича. При аресте в квартире адмирала нашли многочисленные документы по катастрофам в архангельском порту. Был сделан вывод о том, что морское министерство все же пыталось замять следствие, чтобы не выносить сор из избы. Однако ничего серьёзного накопать не удалось. Кроме того, передача документов из морского ведомства следователям комиссии постоянно саботировалась под разными предлогами. Таким образом, как и при царе, следствие покатилось к свертыванию, и комиссия так и не довела до конца дела, начатые по морскому ведомству. После Октябрьской революции комиссия была ликвидирована, а всю судебную и следственную деятельность по делам досоветского периода прекратили вообще. Преступники так и не были наказаны.
В результате причинами трагедии могли быть, как извечные русские безалаберность и беспорядок, за что должно было ответить высокое начальство, поэтому следствие и пришло в тупик. Так и диверсия, для которой имелись все условия. К примеру, приходу «Барона Дризена» из-за просчетов в организации разгрузки на причалах скопилось огромное количество других боеприпасов, что резко увеличило масштабы катастрофы. К тому же охрана не проявляла должной бдительности, чем могли воспользоваться злоумышленники.
