План операции и силы сторон
Замысел операции предусматривал прорыв позиций 8-й германской армии на участке на участке болото Тируль, Олай (30 км), выход к рекам Западная Аа и Иецава (Экау) и освобождение Митавы и захват железнодорожной линии Митава — Крейцбург. В целом русское командование рассчитывало отвоевать хотя бы часть территории вблизи Риги, чтобы обезопасить город, и сохранить инициативу до более масштабного наступления весной.
Выполнение операции было возложено на 12-ю армию генерала Р. Д. Радко-Дмитриева Северного фронта. В составе русской армии было 184 батальона при 886 орудиях (из них 245 тяжелые). 12-я армия выделяла для операции 78 батальонов, 302 орудия (из них 126 тяжёлых), которые сводились в 3 оперативные группы: Бабитскую (6-й Сибирский армейский корпус и Латышская стрелковая дивизия), Одингскую (6-я особая бригада 43-го армейского корпуса) и Олайскую (2-й Сибирский армейский корпус). Главный удар на центральном 15-километровом участке наносила Бабитская группа (48 батальонов, 208 орудий). Одингская и Олайская группы решали задачу по обеспечению действий главных сил с флангов. Остальные соединения 12-й армии (43-й и 21-й армейские корпуса) должны были удерживать позиции и активными действиями сковывать противника, не давать ему свободно маневрировать резервами.
Русским войскам противостояла 8-я германская армия Гюнтера фон Кирхбаха. У немцев насчитывалось 99 батальонов при 567 орудия (из них 275 тяжелые). При этом 8-я германская армия имела на участке наступления 12-й русской армии 19 батальонов. Такое соотношение сил позволяло русскому командованию надеяться на успех операции.
Район боевых действий был сложным, представлял собой лесисто-болотистую местность с песчаными дюнами. Высокий уровень грунтовых вод не позволял создать полноценную систему траншей. Германская оборона передовой позиции опиралась на сильные узлы сопротивления, оборудованные на дюнах. Каждый из них состоял из блокгаузов, защищенных засеками и завалами из скрепленных проволокой деревьев. В промежутках между дюнами были сооружены укрепления их бревен, которые укладывали на поверхность земли. Их прикрывали несколько рядов ключей проволоки. В глубине находилась ещё не достроенная вторая полоса обороны, там войск практически не было. Германское командование рассчитывало на этом участке сдержать русские войска сравнительно небольшими силами. Резервов у германцев не было.
Чтобы достичь внезапности удара, командование русской армии отказалось от предварительной сильной артиллерийской подготовки. Короткий артиллерийский удар решили нанести только на открытом участке Нейн, Пулеметная горка. Войска, которые должны были пойти в наступление, прошли дополнительную подготовку. В тылу возвели учебные городки, где проводились занятия по отработке способов ведения боевых действий ночью (сближение с противником, построение боевого порядка, преодоление проволочных заграждений, поддержания связи т. д.). Все инженерные работы по созданию исходного положения были сведены к минимуму, чтобы не привлекать внимание противника. Круг лиц знающих об операции был строго ограничен. Для отвлечения врага демонстративно имитировали переброску 6-го Сибирского корпуса на Румынский фронт.
В итоге германское командование было введено в заблуждение. Накануне русского наступления командующий «митавской группой» германских войск, противостоящей 12-й армии, следующим образом оценивал обстановку на фронте: «Противник держится совершенно пассивно и усиленно ведёт фортификационные работы. Единственный вполне боеспособный 6-й Сибирский корпус снят с фронта».
Сражение
На рассвете 23 декабря 1916 года (5 января 1917 года) без артиллерийской подготовки Бабитская группа (6-й Сибирский корпус — 3-я и 14-я сибирские дивизии, усиленный Латышской дивизией) атаковала противника. Прорвав оборону 8-й германской армии в трёх местах, она заняла район Скудр, северо-восточнее Граббе, Скангель. Особенно успешно действовали латышские стрелки. Так, бойцы 1-й Латышской бригады без артподготовки устремились в заранее подготовленные проходы в проволочных заграждениях и уже к 9 часам, прорвав оборону противника, захватили Скангель. На вторые сутки наступления наши войска захватили и Пулеметную горку, в чём приняли участие латышские стрелки.
«Германцы были застигнуты врасплох, — писал военный историк, генерал Андрей Зайончковский. — Никаких резервов у них не было. Русские встретили сопротивление только на первой укрепленной линии, в последующих же линиях никакого сопротивления оказано не было». Успех был полный: был смят 60-й армейский корпус 8-й германской армии, 106-я дивизия совершенно разгромлена, потеряв всю артиллерию. Немцы потеряли более 1000 человек пленными и 33 орудия.
Однако на других участках наши войска не добились успеха. Части Олайской группы начали атаку после короткой артиллерийской подготовки, вклинились в оборону противника, но после тяжелого боя, вынуждены были отойти на исходные позиции. На остальном фронте 12-й армии, на участках 43-го и 21-го корпусов, велись бои местного значения.
Образное описание боев под Митавой дал Алексей Толстой в романе «Хождение по мукам»: «В январе, в предупреждение весенней кампании, было подписано наступление на Северном фронте. Бой начался под Ригой, студеной ночью. Вместе с открытием артиллерийского огня — поднялась снежная буря. Солдаты двигались в глубоком снегу, среди воя метели и пламени ураганом рвущихся снарядов. Десятки аэропланов, вылетевших в бой на подмогу наступавшим частям, ветром прибивало к земле, и они во мгле снежной бури косили из пулеметов врагов и своих. В последний раз Россия пыталась разорвать сдавившее её железное кольцо, в последний раз русские мужики, одетые в белые саваны, гонимые полярной вьюгой, дрались за империю, охватившую шестую часть света, за самодержавие, некогда построившее землю и грозное миру».
В последующем боевые действия велись на отдельных участках в форме атак и контратак. Резервов для развития прорыва не было. Главнокомандующий Северным фронтом генерал Рузский сразу же понял катастрофическое положение 10-й германской армии (фронт был прорван, а резервов, чтобы его закрыть не было), и приказал развернуть операцию в армейском масштабе: взять Митаву и произвести вторжение в Курляндию. Для этого он усилил 12-ю армию 38-й дивизией, переброшенной с фронта 5-й армии, и попросил Ставку поддержать наступление. Но все предложения Рузского были отклонены генералом Гурко.
Кроме того, наступлению помешал военный мятеж. В войсках 12-й армии давно уже шло глухое брожение на политической почве, но командование старалось его заглушить. Так, например, 7-й Сибирский корпус под предлогом разложения дисциплины был переброшен на Румынский фронт. При этом были деморализованы соединения, которые раньше считались наиболее стойкими и дисциплинированными (сибирские части). На настроение войск Северного фронта, и в частности 12-й армии, большое внимание оказала близость к таким большим городам как Петроград, Рига и Двинск, где было заметно революционное брожение. Генерал Рузский отмечал, что «Рига и Двинск — несчастье Северного фронта, особенно Рига. Это два распропагандированных гнезда». Это подтверждал и главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Брусилов. Он сообщал, что прибывший в его расположение 7-й Сибирский корпус «прибыл из Рижского района совершенно распропагандированным, люди отказывались идти в атаку; были случаи возмущения, одного ротного командира даже подняли на штыки».
Митавское наступление дало повод к открытому выступлению. Первыми отказались подчиняться приказам солдаты 17-го Сибирского полка, вскоре к ним начали присоединяться и другие части из состава 2-го и 6-го Сибирских корпусов. Солдаты отказывались идти в атаку и предъявили политические требования: конституционное правление с ответственным министерством. Известие о восстании разнеслось по фронту немедленно и на время парализовало порыв атаковавших войск.
Лишившись поддержки со стороны 2-го Сибирского корпуса полки соседней 14-й Сибирской дивизии (VI Сибирский корпус) Бабитской группы также восстали и начали откатываться в исходное положение. Полки 3-й Сибирской дивизии 6-го корпуса, бывшие в ближайших резервах, частью разбежались. Германское командование воспользовалось этим, отбросили 14-ю Сибирскую дивизию, собрало ударный кулак и сильным ударом в левый фланг Латышской дивизии заставили последнюю оставить часть позиций. Только 2-я Латышская бригада удержалась на своих позициях. 1-я Латышская бригада не смогла устоять, так как при прорыве первой вражеской линии и в лесных боях понесла большие потери и сильно расстроилась, а посланные ей подкрепления опоздали. Однако ночной атакой на 7 января Латышская стрелковая дивизия, усиленная 2 Сибирскими полками, снова отбросила противника.
Командование жестко восстановило порядок в войсках. Зачинщики мятежа — 92 унтер-офицера и солдата 2-го и 6-го Сибирских корпусов были преданы полевому суду и казнены. Так, в 55-м Сибирском полку по приказу командира 14-й Сибирской дивизии генерал-лейтенанта К. Р. Довбор-Мусницкого уже 7 января 1917 года без суда и следствия было расстреляно 13 солдат. На рапорте Довбор-Мусницкого о случившемся царь Николай II написал: «Правильный пример». Много солдат было сослано на каторгу. Этот мятеж показал близость революции и постепенную деморализацию, падение боеспособности русской армии. Вооруженные силы перестали быть главным оплотом самодержавия, как до войны. Близился момент всеобщего обвала.
11 января по приказу командующего армией наступление было прекращено. В приказе говорилось, что с 7 января «наш удар уже терял характер внезапности, на который он, главным образом, был рассчитан, и вошел в фазис методической борьбы с неизбежными последствиями брать каждую пядь земли...». В дальнейшем (до начала февраля) русские войска вели оборонительные бои с контратаковавшим противником.
Итоги
В результате операции было несколько улучшено расположение войск 12-й русской армии. «Выиграв пространство, мы сократили наш фронт на 5 верст, выдвинувшись вперед до 2-5 верст». Русские войска потеряли в этих боях около 23 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными.
Митавская операция показала слабость левого фланга фронта германских войск и была внезапной для противника. «Неожиданно, — писал Людендорф, — всполошил удар русских в направлении на Митаву; поспешно стянутыми резервами едва удалось его локализировать». Как отмечал историк Строков А. А. в работе «Вооруженные силы и военное искусство в первой мировой войне»: «Русские войска могли бы без особых усилий выйти на железную дорогу Крейцбург — Митава, угрожать флангам и тылу Якобштадтской и Двинской групп противника, заставить его отойти от линии Западной Двины. Но для этого Митавскую операцию не следовало бы ограничивать действиями одной армии. Настоятельные просьбы главнокомандующего Северным фронтом генерала Рузского об усилении наступавших войск были отклонены ставкой».
Несмотря на неожиданность русского наступления для противника, прорыв фронта, потенциал операции не был реализован. В основном это было связано с ошибками командования всех уровней. Между командованием 12-й армии, Северного фронта и Ставкой не было единого мнения относительно дальнейшего проведения операции после прорыва германской обороны. Изначально комфронта Рузский разрешил операцию только «в смысле боевой практики для войск» с обязательством обойтись силами одной армии. Радко-Дмитриев с большим трудом уговорил комфронта на удар частью 12-й армии по новому методу. При этом генерал Рузский заранее снял с себя всю ответственность, заявив командарму, что вся операция пойдёт на личный его риск. Быстрый прорыв сильной германской обороны (она не было обеспечена необходимым количеством войск и резервами) стал неожиданностью и для русского командования. Обстановка требовала значительного усиления 12-й армии для развития прорыва. Но все просьбы командования Северного фронта об этом были отклонены Ставкой. В свою очередь сам Рузский опоздал с высылкой в 12-ю армию фронтовых резервов. Командование армии также совершило ряд ошибок. Всё внимание было сосредоточено на прорыве германской обороны, командование армии не продумало организацию мероприятий по развитию наступления. В результате управление войсками после прорыва было плохо организовано. Кавалерии для ввода в брешь и развития наступления, преследования бегущего врага не оказалось. Резервы вводились в бой частями, небольшими подразделениями. Нормального взаимодействия пехоты с артиллерией не было. Успех соседей не использовался другими войсками для своего продвижения и т. д.
Также стоит отметить тот факт, что наступательные бои велись в крайне тяжелых климатических и тактических условиях. «Приходилось, — отмечал приказ командующего армией, — все время бивуакировать под открытым небом, маневрировать по плохо замерзшим торфяным болотам, пробираться через глухие болотистые заросли». Большие перебои были в снабжении войск продовольствием, горячей пищи солдаты почти не получали. При прорыве обороны противника остро чувствовался недостаток в артиллерийских орудиях. Французы на участках прорыва сосредотачивали большее количество орудий.
Оперативный опыт Митавской операции — применение комбинированных способов атаки (внезапной атаки без артиллерийской подготовки, ночные «без выстрела» и атаки после короткой, но мощной артиллерийской подготовки), а также опыт оперативной маскировки в Митавской операции был широко использован в кампаниях 1917-1918 гг. на других фронтах.
Командующий 12-й армией Радко-Дмитриев
