6 июля 1918 года в Москве произошел вооруженный мятеж, вошедший в историю как «Восстание левых эсеров». Как известно, его причины заключались в противоречиях между большевистским и левоэсеровским руководством, обострившихся в связи с заключением Брестского мирного договора. На IV Всероссийском съезде советов, состоявшемся 14 — 16 марта 1918 г., левые эсеры проголосовали против Брестского мира, но он был ратифицирован большинством голосов. Еще одним важным поворотом в политике большевистского руководства, приведшим к негодованию левых эсеров, стала организация продотрядов для принудительного сбора хлеба у крестьян. Как известно, левые эсеры считали себя крестьянской партией, защищающей интересы российского крестьянства.

Наконец, левые эсеры были очень недовольны «предательством революции» со стороны большевиков. Они обвиняли большевиков в отходе от революционных позиций, подмене классовых интересов задачами строительства нового государства. При этом левоэсеровское руководство пыталось воздействовать своей пропагандой на слои и группы, приведшие к власти большевиков. Прежде всего, это были революционные матросы и солдаты, игравшие основную роль в Октябрьской революции. Пользуясь значительным влиянием среди революционных матросов и солдат, левые эсеры к моменту вооруженного восстания сохраняли присутствие и сильное влияние в ВЧК, под их контролем находились многочисленные вооруженные формирования.

24 июня 1918 года на пленуме ЦК Партии левых социалистов-революционеров было принято решение о переходе к вооруженной борьбе против большевистского правительства. 5 июля 1918 г. на V Всероссийском съезде советов левые эсеры открыто выступили против заключения мира с Германией и политики большевиков на селе. 6 июля 1918 г., на следующий день после съезда, в здание германского посольства в Москве вошли двое сотрудников ВЧК – левые эсеры Яков Блюмкин и Николай Андреев. Они добились встречи с послом графом Вильгельмом фон Мирбахом, при аудиенции также присутствовали советник посольства Курт Рицлер и переводчик Мюллер. Во время беседы посол граф Мирбах был застрелен. Стрелял в него, как утверждает большинство источников, Николай Андреев – 28-летний левый эсер, служивший фотографом в отделе по борьбе с международным шпионажем ВЧК. Сделав свое дело, Николай Андреев и Яков Блюмкин выскочили из посольства и, вскочив в ожидавший их автомобиль, уехали. Скрылись они в расположении «отряда Попова» - Боевого отряда ВЧК, который размещался в Покровских казармах.

Боевой отряд ВЧК представлял собой оперативное подразделение, хорошо вооруженное и укомплектованное преимущественно левыми эсерами. Незадолго до описываемых событий к отряду присоединилась группа анархистов – бывших боевиков разгромленной в Москве анархистской Черной гвардии. Численность отряда составляла 600 человек, хотя командование, опять же в начале июля, затребовало продовольствия и боеприпасов на 1000 человек – очевидно, ожидая пополнения. Командовал отрядом Дмитрий Иванович Попов (1892-1921) – 26-летний матрос, очень примечательная личность в истории революционных событий и Гражданской войны.

Биография Дмитрия Попова типична для революционного матроса того времени. Крестьянский сын, выходец из деревни Кононово Троицкой волости Клинского уезда Московской губернии, Дмитрий Попов уже в 14 лет, едва окончив школу, отправился работать на московские фабрики. В 1914 г., после начала Первой мировой войны, 22-летний рабочий был призван на действительную военную службу. Рабочих, как более грамотных в техническом плане, чаще отправляли на флот, крестьян – в армию. Дмитрий Попов был распределен на Балтийский флот. К 1917 г. многие матросы Балтфлота находились под влиянием революционных идей, причем большей популярностью среди матросов пользовались даже не большевики, а более радикальные левые эсеры и анархисты. Не стал исключением и Дмитрий Попов – в 1917 году он вступил в Партию левых социалистов – революционеров, участвовал в Октябрьском вооруженном восстании. Тогда же Дмитрия Попова делегировали в состав ВЦИК. В конце 1917 г. в Гельсингфорсе под командованием Попова был сформирован Красно-Советский Финляндский отряд, в который вошли не только революционные матросы Балтфлота, но красноармейцы – финны по национальности. В марте 1918 г. по приказу вышестоящего руководства отряд Попова был передислоцирован в Москву и передан в подчинение Московского Совета. 8 апреля 1918 года, как боеспособная и хорошо подготовленная часть, отряд Попова был переведен в подчинение ВЧК и назван Боевым отрядом ВЧК. В апреле 1918 г. Дмитрий Попов был утвержден начальником штаба Боевого отряда при ВЧК, тогда же его включили в состав Коллегии ВЧК.

После того, как руководство левых эсеров приняло решение о подготовке к вооруженному восстанию против власти большевиков, в отряде Попова начались мероприятия, которые даже неосведомленный человек мог бы распознать как подготовку к боевым действиям. Во-первых, Попов затребовал продовольствие и боеприпасы не на 600 бойцов отряда, а на 1000 человек. Во-вторых, он потребовал снабдить отряд санитарными носилками и медицинскими принадлежностями в большом количестве, что говорило только об одном – командир знает, что в ближайшее время будет много раненых. Кроме того, из отряда под разными предлогами были удалены все пробольшевистски настроенные бойцы и командиры, включая «красных финнов». Зато приняли бывших боевиков Черной гвардии. Свои явные приготовления к боевой операции Попов объяснял тем, что якобы по его данным контрреволюционеры собираются напасть на отряд. Накануне вооруженного выступления левых эсеров отряд Попова был приведен в полную боевую готовность. Здесь следует отметить, что в Москве отряд Попова выполнял важнейшие задачи. Мало того, что он представлял собой оперативное подразделение ВЧК, так еще и охрану помещений, где размещалась Всероссийская чрезвычайная комиссия, также несли бойцы Попова.

Когда Андреев и Блюмкин совершили убийство германского посла Мирбаха, они примчались прятаться именно в расположение отряда Попова. Вскоре в штаб Боевого отряда ВЧК приехал и сам председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский. По официальной версии, он прибыл в отряд для того, чтобы потребовать у Попова немедленной выдачи Андреева и Блюмкина как виновников убийства Мирбаха. Дзержинского сопровождали всего три чекиста, но, если верить официальной версии, вел он себя в штабе отряда довольно смело – обыскивал помещения, угрожал левым эсерам арестом и расстрелом. В конце концов, поповцы арестовали самого Дзержинского и взяли его в заложники. После этого в штабе ВЧК был назначен новый исполняющий обязанности председателя ВЧК – Мартын Лацис (настоящие имя и фамилия – Ян Судрабс), заместитель Дзержинского. Но поскольку караул в помещениях ВЧК также состоял из бойцов отряда Попова, Лациса тоже арестовали.

- левые эсеры

В руках левых эсеров оказались председатель Моссовета Смидович вместе с 27 другими чекистскими и партийными работниками. Матросы – поповцы захватили телеграф, почту и типографию. Большая часть вооруженных отрядов, размещавшихся в Москве, предпочитала или ничего не предпринимать, или перешла на сторону поповцев. Единственной боеспособной вооруженной силой, на чью лояльность и действенную поддержку могли рассчитывать большевистские руководители, оставались подразделения латышских стрелков. О лояльности латышей Ленину и Троцкому прекрасно знали и сами организаторы левоэсеровского восстания. Не случайно восстание было назначено на Янов день – латышский национальный праздник. Левые эсеры рассчитывали, что латышские стрелки выпьют, расслабятся и не смогут помешать мятежу.

Сам Владимир Ильич Ленин, несмотря на то, что латышские стрелки были лояльными к большевикам, очень опасался, что и они перейдут на сторону левых эсеров. Особенные подозрения вызывал у него командир Латышской стрелковой дивизии Иоаким Вацетис – бывший царский офицер, полковник, командовавший 5-м Земгальским стрелковым полком и едва не дослужившийся до генеральского звания (документы были отправлены в ставку, но помешала революция). Но опасения Ленина были напрасны – Вацетис (на фото) занялся организацией подавления левоэсеровского восстания. Он оперативно собрал около 3300 латышских стрелков и перебросил их с Ходынского поля, где шло празднование Янова дня, в Москву. Здесь следует отметить, что латышских командиров пытались подкупить агенты Антанты, которым был не выгоден выход России из войны с Германией. Но тщетно – утром 7 июля отряды Вацетиса начали наступление на позиции поповцев.

Тем временем, поповцы укрепились в обширном районе между Курским вокзалом и Варварской площадью (ныне – площадь Ногина). Однако когда латышские стрелки перешли в наступление, левые эсеры стали отступать к Трехсвятительскому переулку. Большевистское командование приняло решение подвести артиллерию и подавить левых эсеров огнем орудий. Но перед тем, как заговорили орудия, большевики еще раз потребовали от поповцев сдаться. Но левые эсеры отказались. После этого, 1-я латышская батарея Первых инструкторских Советских курсов начала обстрел позиций поповцев. Были обстреляны дом, где размещался штаб Боевого отряда ВЧК, и еще два соседних дома, где квартировали многие бойцы отряда. Здесь следует отметить, что в расположении отряда Попова находились захваченные им в заложники большевистские функционеры, но это не помешало заместителю председателя Реввоенсовета РСФСР Эфраиму Склянскому дать санкцию на артиллерийский обстрел позиций поповцев. Непосредственно обстрелом командовал командир латышской батареи Э.П. Берзин. Меткая стрельба по позициям поповцев дала свои результаты – штаб был разгромлен, а бойцы отряда стали отступать с занимаемых позиций. Восстание левых эсеров было подавлено.

На следующий день, 8 июля, большевиками были расстреляны заместитель председателя ВЧК левый эсер Вячеслав Александрович (Петр Дмитриевский) и 12 бойцов из отряда Дмитрия Попова. Однако, непосредственным руководителям сопротивления отряда повезло в большей степени. Двадцатилетний Юрий Саблин (1897-1937), бывший комиссаром Московского района Западной завесы и принимавший самое активное участие в организации восстания, был приговорен к одному году тюрьмы, а затем амнистирован и порвал с левыми эсерами. Ему удалось не только уцелеть в огне Гражданской войны, но и сделать приличную военную карьеру – в 1936 г. комдив Саблин командовал 97-й стрелковой дивизией. Впрочем, уже в следующем 1937 г. комдива, как и многих других бывших левых эсеров и анархистов, арестовали и расстреляли. Впрочем, та же судьба постигла и командарма Иоакима Вацетиса – человека, которому большевики были обязаны подавлением левоэсеровского восстания.

Дмитрий Попов скрылся из Москвы. 27 ноября 1918 года на открытом судебном заседании Революционного трибунала при ВЦИК по обвинению «в контрреволюционном заговоре Центрального Комитета партии левых социалистов-революционеров против Советской власти и революции» было объявлено, что в случае поимки он, как «враг трудового народа», подлежит расстрелу. Но Попова не поймали. В декабре 1918 г. он объявился на Украине. В Харькове он стал начальником Центрального повстанческого штаба левых эсеров и осуществлял подготовку к новому восстанию – на этот раз против украинской Директории. Затем он, под фамилией Кормилицын, оказался в расположении 11-го Украинского советского полка, которым командовал его давний друг Юрий Саблин, к тому времени амнистированный. Попов служил на должности помощника командира полка, но был опознан и, опасаясь ареста чекистами, бежал в Харьков.

В августе 1919 г. он оказался в Екатеринославской губернии, где осенью в Новомосковском уезде сформировал вооруженный отряд и примкнул к повстанческой армии Нестора Махно. В составе повстанческой армии Попов командовал сначала 2-м Сулинским, затем 24-м Терновским и 3-м Екатеринославским повстанческими полками, объявил себя анархо-коммунистом и вошел в число видных махновцев. В конце мая 1920 года Попова выбрали в Совет революционных повстанцев Украины (махновцев), а в июне 1920 г. он стал секретарем Совета. Именно Дмитрию Попову Махно доверил проведение телеграфных переговоров с советскими руководителями о прекращении боевых действий и заключении военного союза для борьбы с войсками барона Петра Врангеля. 10 октября 1920 г. Дмитрий Попов подписывал от лица махновцев предварительное военно-политическое соглашение между правительством Украинской советской социалистической республики и Революционной повстанческой армией Украины (махновцев). В ночь на 26 ноября 1920 года вместе с другими представителями Революционной повстанческой армии Украины (махновцев) при Южном фронте арестован в Харькове чекистами и этапирован в Москву по приказу Феликса Дзержинского. Весной 1921 года Дмитрия Попова расстреляли.

Относительно личности командира отряда, сыгравшего главную роль в вооруженном выступлении левых эсеров, сохранились не очень позитивные свидетельства. Так, многие современники отмечают склонность Дмитрия Попова к пьянству. Об этом, в частности, сообщали уполномоченный Военного контроля, побывавший в числе арестованных поповцами функционеров, слесарь Кауров, работавший в штабе Боевого отряда ВЧК. Конечно, можно было бы отнести эти обвинения на счет предвзятости большевиков к левым эсерам и лично Попову, но спустя два года в том же самом обвинял Попова и сам Нестор Махно. «Батька» Махно, кого уж точно нельзя заподозрить в «трезвенничестве» и ханжестве, был очень недоволен почти ежедневными пьянками в штабе Попова и даже отправил ему письмо, в котором пытался воззвать к ответственности командира. «Совершенно недопустимо вторично слышать о вашем нерадивом отношении к делу, порученном вам армией. Я надеюсь, что следующие сообщения о вашей работе будут иные, более отрадные для всех нас. Помните правило — делу время, потехе час», - писал в одном из писем к Дмитрию Попову Нестор Махно. Возможно, эти личностные качества и привели Попова и его отряд к фиаско в июле 1918 года, в один из судьбоносных для страны моментов.