Последний шанс царского флота
Почему корабли Российской империи не смогли победить японскую эскадру в 1905 году
Российские адмиралы упустили единственную возможность выиграть решающее сражение Русско-японской войны 1904-1905 годов, не сумев воспользоваться тем, что наш минный заградитель «Амур» уничтожил два вражеских броненосца. Что бы случилось, если флотом командовал не несостоявшийся проповедник Вильгельм Витгефт, а энергичный и решительный вице-адмирал Степан Макаров, погибший в начале войны?
Первые три месяца Русско-японской войны стали для 1-й Тихоокеанской эскадры, стоящей в захваченной у Китая крепости Порт-Артур, бесконечной чередой катастроф. Из семи броненосцев, составляющих ее главную силу, «Цесаревич» и «Ретвизан» были выведены из строя внезапной торпедной атакой вражеских миноносцев, «Победу» латали после подрыва на мине, а «Севастополь» лишился одного из винтов после столкновения с «Пересветом». Подорвавшийся на минном заграждении и пошедший на дно «Петропавловск» ремонту не подлежал, как и разделивший его судьбу крейсер «Боярин».
Русскому флоту ни одного вражеского корабля потопить не удалось. Рапорт командира погибшего в корейском порту Чемульпо крейсера «Варяг» («крейсер "Такатихо" затонул в море. Миноносец затонул во время боя») не подтвердился. Все участвовавшие в бою японские миноносцы успешно дослужили до конца войны, а «Такатихо» погиб десять лет спустя, 17 октября 1914 года, при осаде германской крепости Циндао.
Особой потерей стала гибель на «Петропавловске» энергичного и решительного командующего эскадрой вице-адмирала Степана Макарова, занявшего этот пост вскоре после начала войны. «Вильгельм Карлович Витгефт был честнейшим и благонамереннейшим человеком, неутомимый работник, но, к сожалению, работа его всегда была бестолковой, — охарактеризовал его преемника адмирал Эссен, командовавший в Порт-Артуре броненосцем «Севастополь», — и всегда все его распоряжения вели ко всякого рода недоразумениям и даже несчастиям. В детстве, как он сам рассказывал, отец предназначал его к миссионерской деятельности, и, пожалуй, к этому он был бы более способен, чем к морской службе».
С Эссеном трудно не согласиться. Прошедшее в Порт-Артуре 26 января 1904 года совещание, посвященное мерам безопасности ввиду угрозы нападения японцев, контр-адмирал Витгефт, тогда возглавлявший штаб главнокомандующего флотом, завершил словами: «Господа, войны не будет». Меньше чем через час в борт «Ретвизана» влетела торпеда, а через два месяца несостоявшийся миссионер и неудачливый пророк возглавил 1-ю Тихоокеанскую эскадру и начал командование с предложения разоружить собственные корабли, передав часть артиллерии для обороны крепости с суши.
Художник Е.И. Столица «Вице-адмирал С.О. Макаров и художник-баталист В.В. Верещагин в каюте броненосца "Петропавловск" в 1904 году»
Изображение: Центральный военно-морской музей, Санкт-Петербург
При этом атаковать японские транспорты, высаживающие войска, предназначенные для осады Порт-Артура, Витгефт категорически отказался. Сделано это было, поскольку «даже при удаче потопления 1-2 крейсеров и нескольких транспортов мы лишились бы многих миноносцев» (А.А. Киличенков, «Адмирал, погубивший эскадру»).
Неудивительно, что командующий японским флотом адмирал Хэйхатиро Того счел, что держать у Порт-Артура все свои шесть броненосцев и восемь броненосных крейсеров смысла нет — хватит и трех кораблей, периодически сменяющих друг друга. Остальные занимались боевой подготовкой, отдыхали и охотились за базирующимися во Владивостоке броненосными крейсерами «Рюрик», «Россия» и «Громобой». В отличие от порт-артурской эскадры, владивостокский отряд изрядно попил самурайской крови, потопив 18 японских судов и среди них транспорт «Хитати-Мару» с 1095 императорскими гвардейцами и 18 тяжелыми осадными орудиями. Однако расслабляться, как оказалось, было еще рано.
Смерть из тумана
Командир минного заградителя «Амур» капитан II ранга Федор Иванов заметил, что, маневрируя перед Порт-Артуром, японские корабли каждый раз проходят по одному и тому же маршруту в 10 милях от берега за пределами стрельбы русских береговых батарей. Проверив свои наблюдения еще раз, он предложил Витгефту поставить там заграждение. Командуй флотом Макаров, он не только дал бы добро, но и немедленно подготовил бы все способные сражаться корабли для атаки подорвавшегося врага. Сил вполне хватало: броненосцы «Пересвет» и «Полтава» были полностью боеспособны, «Севастополь» с одним винтом мог давать только 10 узлов вместо 16, однако имел полностью исправную артиллерию, а почти два десятка миноносцев, прикрываемые шестью крейсерами, имели все возможности добить противника торпедами.
Но Витгефт не был Макаровым и отдал совершенно бредовый приказ: чтобы не подвергать «Амур» чрезмерному риску, ставить мины в 7-8 милях от берега, куда японские броненосцы заведомо не сунутся. Иванов дисциплинированно выслушал приказ и поступил по-своему — 1 мая 1904 года в 14 часов 25 минут, воспользовавшись густым туманом, «Амур» двинулся в заранее просчитанное место, неподалеку от которого дежурили японские крейсеры.
«С одной стороны "Амур", ставящий мины, затем полоса густого тумана, и с другой стороны его — вся японская эскадра, — писал наблюдавший установку заграждения с берега артиллерийский офицер «Пересвета» Василий Черкасов. — Я видел опасность, в которой находился "Амур", но никак решительно не мог дать знать об этом ему. Тогда, написав на бумажке телефонограмму о существующей опасности, я послал матроса на ближайшую телефонную станцию к маяку, чтобы с Золотой горы по беспроволочному телеграфу сообщили "Амуру" о грозящей ему опасности, но по обрывистой скалистой тропинке тот не скоро мог добраться до телефона, и мне оставалось только наблюдать события. Рассейся туман, и тогда не только исчезнет значение экспедиции, но и "Амуру", с его 12-узловым ходом и громадным запасом мин, придется очень скверно. "Амур", однако, возился с минами недолго. Вероятно, сознание опасности предприятия подбодряло минеров, и экспедиция успела войти в гавань раньше, чем рассеялся туман».
Возмущенный нарушением своего приказа, Витгефт, по воспоминаниям лейтенанта крейсера «Новик» Андрея Штера, «призвав виновного командира, наговорил ему массу неприятностей, пригрозив даже отрешением от командования», а самое главное — не привел корабли в боевую готовность. Да и, похоже, соблюдением секретности адмирал не озаботился — с утра 2 мая тысячи солдат, моряков, гражданских жителей Порт-Артура и даже иностранные военные атташе столпились на берегу, чтобы посмотреть: сработает или нет?
Неизвестно, сколько среди них было японских шпионов, замаскированных под китайских рабочих и торговцев, но, в отличие от Черкасова, они наблюдали выход «Амура» с низкого берега и не смогли точно передать место установки заграждения. В 9 часов 55 минут взорвалась первая мина, разворотившая рулевое отделение головного и самого быстроходного броненосца Японии — трехтрубного «Хацусэ», а через две минуты вода хлынула в пробитый правый борт замыкающего строй «Ясимы». Японцы попытались буксировать подорванные броненосцы подошедшими на выручку крейсерами, но в 11 часов 33 минуты взорвалась третья мина. Боезапас кормовой башни «Хацусэ» сдетонировал, полетели за борт снесенные взрывом задняя труба и грот-мачта, и через несколько минут корабль был уже под водой, унеся с собой жизни 493 моряков.
«Люди лезли на ванты, на мачты, стараясь подняться как можно выше, надеясь в просветы между Золотой, Маячной и Тигровой горой увидеть что-нибудь своими глазами. Старший артиллерист, забыв ревматизм, бежал на марс, мичмана громоздились под самые клотики, — писал старший офицер крейсера «Диана» Владимир Семенов. — Внезапно на Золотой горе, на окрестных возвышенных батареях с новой силой вспыхнуло "ура"!
— Второй! Второй!.. Потонул! — ревели засевшие под клотиками мачт.
— На рейд! На рейд! Раскатать остальных! — кричали и бесновались кругом.
Как я верил тогда, так верю и теперь: их бы раскатали! Но как было выйти на рейд, не имея паров? Блестящий, единственный за всю кампанию, момент был упущен».
Действительно, буксируемый со скоростью 4 узла полузатопленный «Ясима» и сопровождавший его с той же скоростью броненосец «Сикисима» имели мало шансов против трех русских броненосцев, а шести японских крейсеров было недостаточно для отражения атаки более мощных русских и двух отрядов миноносцев.
Флот Российской империи наступает, август 1904 года
Изображение: World History Archive / Global Look
Увы, атаковать было некому. Лишь в час дня несколько миноносцев и «Новик» вышли в море, но без поддержки артиллерии крупных кораблей ничего не добились. «Ясиме», впрочем, это не помогло — по дороге домой он затонул. Еще через два дня на минах «Амура» погиб миноносец «Акацуки», а впоследствии выяснилось, что подрыв 30 апреля миноносца №48 тоже является заслугой его экипажа.
Иванова и всех офицеров представили к орденам, а на матросов предполагалось выделить 20 георгиевских крестов. Однако императорский наместник Дальнего Востока адмирал Алексеев решил, что нижним чинам и 12 «георгиев» хватит, а главным победителем объявил Витгефта, ходатайствуя перед Николаем II о его производстве в вице-адмиралы.
Не было гвоздя — подкова пропала
Решающее сражение между 1-й Тихоокеанской эскадрой и главными силами японского флота состоялось 28 июля. На прорыв из Порт-Артура во Владивосток вышло шесть броненосцев. Этой гавани японская осада не грозила, и в ней можно было дождаться готовящихся к выходу из Кронштадта кораблей Балтийского флота.
Адмирал Того преградил путь эскадре восемью броненосцами и броненосными крейсерами. Еще четыре броненосных крейсера вице-адмирала Камимуры охотились за владивостокским отрядом, но в случае необходимости могли присоединиться к главным силам.
На шестом часу боя (по некоторым данным, выстрелом с упущенного 2 мая «Сикисимы») был убит Витгефт, и лишенная командования эскадра развалилась. Главные силы вернулись в Порт-Артур, несколько кораблей ушли в нейтральные порты и разоружились, а экипаж тяжело поврежденного крейсера «Новик» затопил свой корабль у берегов Сахалина.
Могло ли сражение закончиться по-другому? Проанализировав документы о повреждениях обоих флотов, российский военно-морской историк, капитан I ранга Владимир Грибовский подсчитал, что в русские броненосцы попало 135 снарядов калибром от 152 до 305 миллиметров, а в ответ японцы получили таковых в четыре раза меньше. Продлись бой дольше, количество попаданий могло перейти в качество, как это впоследствии случилось в Цусимском сражении.
Без «Сикисимы», на котором стояла четверть самых мощных орудий вражеского флота, картина несколько менялась. Японский огонь существенно ослабевал, а русские орудия стреляли по меньшему количеству целей. Для броненосца «Микаса», флагмана адмирала Того, бой во главе ослабленной эскадры мог стать последним. Даже в реальности из 32 удачных выстрелов с русских кораблей на него пришлось 22, обе орудийные башни главного калибра вышли из строя, а в корпусе зияла подводная пробоина. Свыше 100 офицеров и матросов были убиты и ранены, сам же Того уцелел чудом, и любое удачное попадание могло оставить японский флот без его руководства. Случись такое, и, вероятно, 1-я Тихоокеанская эскадра прорвалась бы во Владивосток.
Конечно, проиграть она тоже могла, утопив «Микасу». Потрепанным броненосцам угрожала ночная торпедная атака 49 вражеских миноносцев. Более быстроходные японские суда могли догнать Витгефта на следующий день, подтянув на помощь отряд Камимуры. Тем не менее уничтожение «Сикисимы» давало хоть какую-то надежду на успех. Доберись корабли до Владивостока, они вполне могли в следующем году помочь идущим в Тихий океан балтийским эскадрам. Цусимское сражение шло бы уже при совсем другом соотношении сил, да и моральный дух у японцев был бы совсем не тот. Шутка ли: сначала лишиться трех мощнейших кораблей из шести, а затем и четвертого вместе с главнокомандующим!
Российские адмиралы упустили этот шанс. Вернувшиеся в Порт-Артур броненосцы и крейсеры были потоплены огнем с суши, а после сдачи Порт-Артура подняты и служили в японском флоте. Печальной участи удалось избежать только «Севастополю». Эссен вывел его в недоступную для осадной артиллерии бухту Белый Волк, до последних дней обороны крепости отбивался от японских миноносцев и обстреливал осаждающую крепость армию, а затем затопил корабль на глубине, исключающей подъем судна.
Всего с учетом разгрома при Цусиме, где 14-15 мая 1905 года адмирал Того уничтожил главные силы Балтийского флота, остались на морском дне или достались японцам 17 броненосцев, 11 крейсеров и 26 миноносцев водоизмещением около 300 тысяч тонн. Потеряв больше половины кораблей, Россия на десятилетия перестала быть великой морской державой.
Гибель Вильгельма Витгефта, командующего русским флотом, август 1904 года
Изображение: World History Archive / Global Look
На суше дела шли не лучше. Терпящая одно поражение за другим и деморализованная после разгрома под Мукденом армия в марте 1905 года отступила от этого города на 200 километров к северу, где и простояла последние полгода войны. Напрасно Николай II в письме 7 августа заклинал ее командование «перейти в решительное наступление, не испрашивая на это Моего утверждения и согласия». Без малого 800 тысяч солдат так и не сдвинулись с места, зато японцы, заняв все приглянувшиеся им российские владения в Китае, смогли выделить целую дивизию для захвата Сахалина.
Обратная пропорция славы
Есть известный армейский анекдот: бывалый сержант спрашивает у новобранцев, в чем заключается их воинский долг? Услышав «отдать жизнь за Родину!», он отвечает: «Балбес! Твой воинский долг состоит в том, чтобы враг отдал жизнь за свою родину!» Флота это тоже касается, и потому, оставив в стороне альтернативную историю, сравним достижения «Амура» с результатами российских моряков за последние полтора столетия, когда на место парусников пришли паровые и броненосные корабли.
За всю Русско-японскую войну адмирал Того потерял два броненосца, два крейсера и восемь миноносцев общим водоизмещением 40 тысяч тонн. Из них на счету «Амура» — два броненосца и два миноносца водоизмещением более 28 тысяч тонн. Это вдвое больше, чем погибло от действий всего остального русского флота и случайных таранов соратников.
Немного конкурентов у «Амура» и в последующих войнах — второй результат в российском флоте показал созданный и обученный Эссеном особый полудивизион миноносцев. На их заграждении 17 ноября 1914 года подорвался и затонул 9875-тонный немецкий броненосный крейсер «Фридрих Карл». Что же до морских баталий — то, увы, боевых кораблей крупнее немецкого миноносца Т-31 (1754 тонны, потоплен 20 июня 1944 года у острова Нерва торпедными катерами ТК-37 и ТК-60) нашим морякам в прошлом веке не доставалось.
Но вот парадокс: самый эффективный военный моряк России XX столетия является одновременно и самым забытым. После выхода 19 января 1915 года в отставку о его судьбе вообще ничего не известно. Сгинул ли Федор Николаевич в мясорубке Гражданской войны, умер от свирепствовавшего на развалинах Российской империи тифа или эмигрировал? Где находится могила? Внес ли он вклад в развитие минного дела, которое развивали командующий Балтийским флотом Николай Эссен и начальник оперативного отдела его штаба, также участник обороны Порт-Артура Александр Колчак?
Об этом не знает никто, и даже минувшие 100-летние юбилеи Русско-японской и Первой мировой войн не заставили флотское начальство, историков и кинематографистов проявить интерес к человеку, который нанес врагу сильнейший удар вопреки сопротивлению собственного командования. Последние бои «Севастополя» в бухте Белого Волка с потоплением двух японских миноносцев и повреждениями еще 13 (часть так и не удалось отремонтировать до конца войны) тоже никому не интересны. Отсрочившее падение Порт-Артура уничтожение владивостокскими крейсерами транспорта с осадной артиллерией — тем более.
Крейсер «Варяг» выходит из порта, февраль 1904 года
Изображение: World History Archive / Global Look
1/2
Гибель «Фридриха Карла» все же показали в мыльной опере «Адмирал», но, если верить его создателям, крейсер был утоплен исключительно с помощью высших сил. На палубе застрявшего посреди собственного минного поля русского миноносца прошел специальный молебен, небеса помутили разум командира немецкого крейсера: вместо того, чтобы расстрелять врага издали, он стал гоняться за ним по минам и взорвался.
Символом же Русско-японской войны по-прежнему остается «Варяг», который, подобно многим другим русским кораблям, затонул после героического боя с превосходящими силами противника, но, в отличие от них, ни разу по японцам не попал. Очевидно, что люди, отвечающие за нашу военно-патриотическую пропаганду, считают, что солдаты в первую очередь должны умирать за Родину, а уничтожение противника вопрос второстепенный. Если так, то образу человека, который с помощью точного расчета и обдуманного риска утопил два сильнейших корабля неприятельского флота, не понеся потери, и вправду недостает духовности. Нарушение же Ивановым приказа и вовсе делает его опасным смутьяном, способным даже после смерти внушить сомнительные мысли подрастающему поколению.
Юрий Нерсесов
Источник: cont.ws.
Рейтинг публикации:
|
