В XIV веке климат на всей нашей планете претерпел резкие изменения, отразившиеся самым прямым образом на историческом развитии человечества. Астрофизические и геофизические причины этих перемен науке полностью и достоверно неизвестны до сих пор, но зато историческим последствиям посвящены сотни, если не тысячи, книг.
В середине четырнадцатого столетия резкое уменьшение количества тепла, которое Гольфстрим несет из тропических вод Мексиканского залива в северо-западном направлении, сделал климат Западной Европы более континентальным. Так, например, во времена так называемого Авиньонского пленения Балтийское море зимой замерзало так, что сообщение между приморскими городами этого бассейна осуществлялось главным образом обычным для того времени сухопутным способом – на санях. На них же в некоторые зимы ганзейские купцы спокойно ездили из Германии в Швецию. В конце столетия это резкое похолодание так же неожиданно сменилось потеплением, но ненадолго. В последующие столетия холодные зимы регулярно возвращались и континентальность климата (холодная зима и жаркое лето) достигла максимума во второй половине XVI века (тут еще можно вспомнить нидерландских гёзов 1570-х годов, привычно шедших в бой на коньках).
В то же время для Руси-России этот период характеризовался ослаблением арктических антициклонов идущих на Восточную Европу – зимы здесь были такими же как и в Европе, а на Северо-Западе – порой даже мягче. Именно на это время приходится существование уникального историко-географического явления, известного сейчас как Мангазея. Для сбросившей татарское иго Руси это, как известно, это было время широкомасштабной экспансии на восток и северо-восток, экстенсивного расширения экономической системы, основанной на земледелии и интенсивном обмене товарами. В росте экономического благосостояния страны пушнина всегда играла большую роль, а теперь в систему внутренней и мировой торговли включались новые богатые ею территории . Системы же, экономической базой которых были кочевое или отгонное скотоводство, а также работорговля, оказались в менее выгодном положении. Чем суровее зима, тем затратнее любое животноводство (а антициклоны, идущие на юг и юго-запад со стороны Западной Сибири, не ослабевали).
Тут стоит отметить, что вообще все последующие изменения климата так или иначе способствовали превращению Руси в Россию и расширению их границ на восток. Разумеется все это не отменяет других причин усиления и расширения Российской цивилизации в описываемую эпоху: как сугубо экономических, так и культурных, идеологических. Не отменяет и исторического подвига, а также уникальной цивилизационной миссии русского народа. Просто это еще одна грань исторического развития, и изучая ее значение в историческом процессе, нельзя не обратить внимание на одну из самых необычных страниц в истории освоения северных и арктических пространств – русский город в далекой северной земле с одноименным названием Мангазея.
В 1556 году английский путешественник Стивен Бороу повстречал у берегов Новой земли (в районе Карских ворот) поморов, которые собирались идти по морскому пути на восток до устья Оби. Они даже предлагали англичанину отправиться вместе с ними.
О самой же Мангазее первым написал неизвестный новгородский автор, сочинивший в конце ХV века сказание «О человецех незнаемых в Восточной стороне». Населяли эту страну племена, которые он называл «молоканзеи», или «молгонзеи» – восточные самоеды или ненцы.
«Над морем живут люди самоедь зовомые молгонзеи. А ядь их мясо оленье да рыба. Да между собою друг друга ядят. А гость к ним откуды приидет. И они закалают дети свои на гостей, да тем и кормят. А который гость у них умрет и они того снедают, а в землю не хоронят, а своих також. Сияж люди невеликы взърастом. Плосковидны. Носы малы. Но резвы велми и стрельцы скоры и горазды. А ездят на оленях и на собаках. А платие носят соболие и оленье».Речь здесь идет о землях, расположенных вдоль восточных берегов Обской губы и вдоль нижних течений рек Таз и Пур, а, воможно, и о более значительной территории, вплоть до нижнего течения Енисея. В любом случае это означает, что в то время для поморских мореходов открылась возможность плавать вдоль берегов Северного Ледовитого Океана в Карское море, или в Нарзомское – как его тогда называли. (Сейчас известно, что в некоторые, правда, непродолжительные периоды сплошные льды отступали летом настолько, что поморы могли добиратся как минимум вплоть до устя Енисея и западных берегов Таймыра.)
Сведения о различных самоедских племенах местами сильно преукрашены фантастическими подробностями, но это очень характерно для источников того времени: одни из них «
по пуп люди мохнаты до долу, а от пупа въ верхъ яко ж и прочии человецы», третьи на зиму умирают на два месяца и оживают летом, четвертые без глаз, а «
ръты у них межи плечми», «
а стрельба же их трубка железна въ руце. А в другой руце стрелка железна. Да стрелку туж вкъладает в трубку. Да бьет молотком въ стрелку».
Впрочем, это скорее украшения, а в целом же важными в этом тексте являются описания богатств залекой земли: рыбы, соболя, песцов, оленей – тут автор старается быть точным.
В сказании наряду со страной «молгонзеев» упоминается расположенная к востоку от Мангазеи страна Балд (или Баид), где «
человеци живут в земле (видимо, в землянках),
а ядят мясо соболи; а иного у них звери никоторого нет, опроче соболна. А носят платие соболие и рукавицы и ногавицы, а иного платиа у них нет, ни товару никоторого».
Позднее в XVII веке здесь возник первый русский заполярный город в Сибири — Мангазея. Находился в низовье реки Таз (около 180 км вверх по течению) в месте впадения в неё реки Мангазейки.
Примечательно, что город представлял собой не просто крупную торговую факторию. Советские археологи в 60-е годы нашли здесь свидетельства того, чтоэто был еще и центр ремесленного производства. Количество постоянных жителей могло достигать несколько тысяч человек. При раскопках были найдены, в частности, венецианское стекло, китайский фарфор и монеты из Европы. Самая ранняя из обнаруженных построек датировалась 1572 годом, но ученые были уверены, что поселение возникло значительно раньше.
С 80-х годов весь промысел «мягкой рухляди» контролировался таможней – то есть присутствовала и центральная власть.
«
Сам город Мангазея являлся довольно мощным укрепленным пунктом северных окраин Московской Руси, размещенным на высоком, удобном для обороны берегу реки. Вначале в 1601 г. был возведен, срублен деревянный тынообразный острог «стоячий на углах»— защитная стена из вертикально установленных сплошным рядом заостренных бревен с небольшими башнями на углах.
Острог был возведен так, что южная часть защитной стены проходила совсем близко к береговому обрыву. Внутри острога были построены воеводский двор, съезжая изба, тюрьма, стрелецкая сторожка — караульное помещение. В съезжей избе воеводы, их подъячие и сторожа вершили административные, сыскные и судебные дела, там же хранилась воеводская денежная казна, выдавалось государево денежное, хлебное и соляное жалование служилым людям. Через подъячих съезжей избы сдавались на откуп торговые бани и право на продажу вина в кабаках. Любопытно, что, учитывая крутой нрав поморов и вообще промышленников и казаков, воевода во время приема людей в съезжей избе был огорожен от них железной решеткой...…Особо было развито изготовление изделий из моржовой и мамонтовой кости и дерева. В 40-е годы XVII в. в Мангазейском посаде широко развивается плавильное дело. Причем удивительно, но факт, твердо установленный экспедицией: в Мангазее ремесленники в то время плавили медно-никелевые руды из Норильского месторождения, которые в небольших количествах завозились на р. Таз из района Нижнего Енисея.»
М.И.Белов, В.Ф.Овсянников, В.Ф. Старков «Мангазея. Мангазейский морской ход».
Мангазея была хорошо известна и за пределами Руси, как «царева златокипящая вотчина», так, например, ее подробно описывал голландский географ Николай Витсен. Из Мангазейского уезда, к началу семнадцатого века охватывавшего чуть ли не весь север Западной Сибири , стали ежегодно вывозить до 100–150 тысяч соболиных шкурок. Тогда (это было Смутное время) самая дешевая шкурка стоила в Москве пять рублей. Для сравнения – столько же давали за молодого здорового мужика; молодая баба стоила от трех рублей; изба-пятистенок там же стоила один рубль (разумеется, в Москве недвижимость была самая дорогая). Таким образом экономическое значение Мангазеи могло быть не просто очень велико – это был один из решающих факторов развития Московской Руси и крупнейший источник доходов для казны, даже после покорения Сибирского ханства Ермаком.
В 1642 году город постигло нередкое для тех времен бедствие – пожар, в котором сгорела большая часть построек, а также городской архив. Но не он стал причиной последующего упадка. В конце семнадцатого века климат на планете стал снова меняться. Западная Европа получила новые возможности для развития (перестали замерзать порты в Нидерландах и в Британии), а морской путь через Карское море с каждым годом становился все труднее. Основной путь туда лежал теперь по сибирским рекам (и начинался он от Тобольска). Меньше становилось и зверя в Мангазейском крае. В итоге в 1672 году по приказу царя Алексея Михайловича город Мангазея был окончательно покинут, а всех государевых и служивых людей перевели в Туруханск.
А в заключение, осталось добавить, что современные изменения климата, а также связанные с ними развитие судоходства в Северном Ледовитом океане и разнообразные арктические проекты, так или иначе напрашиваются на определенные параллели с историей Мангазеи. Сможет ли Россия снова с выгодой для себя использовать открывающиеся возможности?
