Войска хана Батыя разрушили почти все древнерусские города, но они вскоре восстали из пепла. И только столица Руси — Киев — пришла в полный упадок. Почему?
Я уже писал в одной из предыдущих статей, что название «Киевская Русь» придумал только в XIX веке московский историк Михаил Погодин. До него никто даже не подозревал, что она «киевская». Современники называли эту страну просто Русью или Русской землей. Когда Киев после нашествия Батыя превратился в развалины, и в таких же дымящихся руинах лежали Рязань, Суздаль, Галич и Чернигов, некий древнерусский публицист, имя которого поглотила история, создал «Слово о погибели Русской Земли». Заметьте — просто «русской». Без каких либо прилагательных.
Душу несчастного очевидца краха великой державы терзала безмерная скорбь, перетекавшая через порушенные границы отечества. Наши сегодняшние переживания не в силах сравниться с ней. По крайней мере, по широте охвата.
«О светло светлая и красно украшенная земля Русская! — писал этот печальник. — Многими красотами дивишь ты: озерами многими, реками и источниками, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями дивными, зверьми различными, птицами бесчисленными, городами великими, селами дивными, боярами честными, вельможами многими, — всего ты исполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!
Отсюда до венгров, и до поляков, и до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев и до немцев, от немцев до корелы, от корелы до Устюга, где живут тоймичи поганые, и за Дышащим морем, от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы — то все покорил Бог народу христианскому поганые страны: великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю Киевскому, и деду его Владимиру Мономаху, которым половцы детей своих пугали в колыбели. А литва из болота на свет не показывалась. А венгры каменные города укрепляли железными воротами, чтобы на них великий Владимир не ходил войной. А немцы радовались, что они далеко за синим морем. Буртасы, черемисы, веда и мордва бортничали на князя великого Владимира. И сам император Мануил Цареградский, страх имея, затем и великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьграда его не взял»...
РУСЬ ДО ДЫШАЩЕГО МОРЯ.
«Слово о погибели». сохранилось всего в двух списках. Древнейший из них — Псковский, датированный XV столетием. Его обнаружили в Псковско-Печерском монастыре. Монах-переписчик, сохранивший нам его, присоединил небольшой отрывок «Слова» в качестве вступления к «Житию Александра Невского». К тому времени уже стало очевидно, что Земля Русская не погибла, что она снова оживает. Времена хана Батыя остались в далеком прошлом. Со дня падения Киева прошло уже два столетия! Монгольское иго доживало последние годы. Потихоньку складывался культ Александра Невского — прямого потомка Владимира Святого и Ярослава Мудрого.
Благоверный князь Александр, отбивший в 1242 году немецких рыцарей на Чудском озере (на это хватило сил) и смиренно отправившийся договариваться с ханом монголов в далекий Каракорум, (так как для борьбы с его державой, включавшей в себя не только Монголию, но и Китай, время еще не настало) превращался в образец политической мудрости. В отличие от своего современника Михаила Черниговского, отказавшегося пройти между двух очистительных костров в ставке хана (мол, неприлично сие христианину!) и растерзанного за это, Александр Невский и кострами не брезговал, и кумыс со степняками пил. И, как показало будущее, оказался прав. Его хитрое упорное потомство победило в борьбе с другими линиями Рюриковичей, страдавшими неизлечимой гордыней, и теперь потихоньку прибирало к своим рукам наследие святого Владимира.
И пусть Киев еще находился под властью Литвы, а Галичина — в руках поляков, некий таинственный псковский инок чуял, что былая сила Руси возвращается, что, по сути, она неистребима. С полуистлевшего пергаментного листа, помнившего времена Батыя, монах-переписчик, сидя в прохладном скриптории, переносил в новый кодекс и печаль современников монголо-татарского нашествия и их память о былом величии.
Дышащее море — это Ледовитый океан. Тоймичи — племя, жившее на берегах притоки Северной Двины — Тоймы. Буртасы — мордва. Черемисы — марийцы. С немцами, венграми и чехами — все и так ясно. Широко мыслил древнерусский книжник из Пскова! Куда шире многих наших современников! Недаром и идею Третьего Рима выскажет вскоре тоже псковский инок Филофей — примерно в тех же местах, где когда-то Русь начиналась во времена Рюрика и первых русских князей. Монах-переписчик помнил, что западная граница Руси — Карпаты, а северная — студеное Белое море. И на том скромно, но упорно стоял, напоминая своим государям о свершениях их державных предков — о тех временах, когда «немцы радовались», что сидят «за морем».
КРЕПКИЕ ОРЕШКИ.
Почему же Псков и Новгород даже после нашествия Батыя устояли (хан даже не штурмовал их каменные крепостные стены), а Киев пал перед монголами, потеряв былое политическое значение? Почему в северных монастырях и во второй половине XIII-го и в XIV веках продолжалась летописная традиция, а о том, что происходило в прежней столице Руси на берегах Днепра, мы можем судить только по отрывочным записям иностранных путешественников? (Свои летописи тут перестали составлять.) Почему уже в 1251 году митрополит Киевский Кирилл Третий оставил Даниила Галицкого, готовившегося принять от Папы королевскую корону, и уехал — догадайтесь, куда? Правильно — опять в Новгород! Там он впервые встретился с Александром Невским и, разделяя его антизападную политику, уже в следующем 1252 году отправился на Волгу к Батыю и получил от хана ярлык, гарантирующий свободу и неприкосновенность православной церкви.
Всю свою последующую долгую жизнь митрополит Кирилл провел в основном в разъездах по городам северной и восточной Руси, окормляя паству и стремясь поднять ее дух. Это он учредил епископию в Твери и основал епархию в столице самого хана — Сарае. Он же в 1274 во Владимире-на-Клязьме созвал собор епископов Русской православной церкви, восстановивший церковное законодательство, и принял новую Кормчую — так называемую Сербскую — свод законов, по которым жила Русь. Напомню, что Русская Правда — юридический кодекс Ярослава Мудрого — уцелел только потому, что сохранился в списке Синодальной Кормчей, хранившейся в храме Св. Софии Новгорода — библиотека Софии Киевской, как известно, погибла в дни Батыева нашествия.
Русь Новгородская и Русь Владимирская сохранили нам духовное наследие рухнувшей под ударом монголов Руси Киевской. И митрополит Кирилл сохранению этого ковчега немало поспособствовал. Он умер в Переяславле-Залесском 6 декабря 1281 года — это в нынешней Ярославской области, в 140 км от Москвы. Надолго пережив Александра Невского и исходатайствовав у внука Батыя — Менгу-Тимура — очередной ярлык на неприкосновенность православной церкви. Вдумайтесь, какой силы духа был этот человек, не убоявшийся ехать в логово победителей-степняков и отстаивать свою веру и родину. Только после смерти прах Кирилла перенесли в Киев, чтобы похоронить там, где покоились его предшественники, начиная с первого митрополита всея Руси — Михаила, направленного на Русь из Константинополя еще во времена князя Владимира. Ибо Святая Русь едина, что бы кто ни говорил.
Но для церковной свечи, беззащитной на ветру, нужны стены. Дух веры может жить безбоязненно только в крепком государстве. Что же случилось с Киевом, что он потерял в XIII веке статус столицы Руси? И светской, и церковной. Ведь присланный из Константинополя митрополит Максим, который сменил Кирилла, грек по происхождению, в 1299 году окончательно переселился во Владимир-на-Клязьме, побыв некоторое время в маленьком Брянске, что ныне забыто, а его наследник Петр Ратенский, родившийся на Волыни, впервые выбрал местом митрополичьей кафедры Москву.
Если киевский митрополит вынужден был оставить столицу Владимира Святого и некоторое время держать кафедру в маленьком Брянске, значит с Киевом было совсем плохо, и ближайшего улучшения в его судьбе не предвиделось.
Киев действительно стал тогда не только бедным, но и просто опасным для жизни местом. Монах-францисканец Плано Карпини, посланный римским папой в 1245 году в Каракорум, проехал через Киев и оставил такое описание его взятия монголами: «Они пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен ПОЧТИ НИ НА ЧТО: едва существует там ДВЕСТИ ДОМОВ, а людей тех держат они в самом жестоком рабстве».
СПАСАЙСЯ, КТО МОЖЕТ!
Если кости жителей Руси лежали просто в поле, значит, их даже некому было хоронить. Все, кто уцелел, прятались в лесах — как можно дальше от проезжих дорог и обжитых мест. В «Сказании об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора» нашествие Батыя описано так: «В лето 6746 (1238), по гневу Божиему за умножение грехов наших, было нашествие поганых татар на землю христианскую. Тогда одни затворились в городах своих, другие убежали в дальние земли, а иные спрятались в пещерах и городах своих… Те, кто затворился в городах, каялись в своих грехах и со слезами молились Богу, и были они погаными безжалостно ПЕРЕБИТЫ; из тех же, кто скрывался в горах, и в пещерах, и в расселинах, и в лесах, мало кто уцелел. И этих через некоторое время татары расселили по городам, переписали их всех и начали с них дань брать. Услышав об этом, те, кто разбежался по чужим землям, возвратились снова в земли свои, кто остался в живых, князья и иные люди. И начали татары насильно призывать их».
По словам Плано Карпини, тогда татары «сражениями опустошили всю Руссию». Если быть точным, почти всю — кроме Новгорода и Пскова. За три года, предшествовавшие взятию Киева, орда Батыя опустошила Рязань, Владимир, Суздаль, Москву, совсем маленькую еще тогда, и множество других городов. Однако жизнь в них скоро восстановилась. В некоторых даже начался бурный рост. А «столица Руссии» пришла в полный упадок, и даже митрополит покинул ее.
Обычно считается, что ханы специально стремились унизить значение Киева. Слава великого русского города якобы раздражала их. Но мне ситуация видится несколько иначе. Обратите внимание на место, которое ханы из рода Чингизидов выбрали для своей столицы. Город Сарай-Бату (Дворец Батыя) или Сарай-ал-Махруса (Дворец Богохранимый), как его реже называют, был построен сразу же после татаро-монгольского завоевания Руси на Волге в 80 км от нынешней Астрахани выше по течению. В лучшие времена его населяло до 75 тысяч человек.
Почему Батый выбрал для размещения своей ставки Волгу, а не Днепр? Ведь во времена первых Рюриковичей именно по Днепру шел знаменитый путь «из варяг в греки». Неужели татарам не хотелось взять его под контроль, заперев путь экспорту из Руси в Константинополь? В конце концов, почему бы Батыю не избрать для своей столицы местом тот же Киев, как это сделал новгородский князь Олег в IX веке? Вся-то разница, что Олег пришел с севера, а Батый с юга. С разрывом в три столетия. Один вышел из лесу, другой — из степи. И для того, и для другого Киев не был родным. Варяг Хельги имел на него такие же права, как и монгол Бату. Прекрасный климат. Широкий Днепр. Самая граница лесной и лесо-степной зон… Что еще надо человеку, чтобы спокойно встретить старость?
Но Хельги-Олег назвал Киев «матерью городам русским», а Батый-Бату просто разорил дотла «столицу Руссии» и вернулся в Заволжье, откуда и начался в 1237 году его поход на Русь.
Как интересно было бы представить альтернативный вариант истории — Бату-хан все-таки делает Киев своей столицей. Его наследники, приняв ислам, как это сделал хан Узбек в 1321 году, возводят мечети рядом с православными храмами. Или сами становятся христианами (был же христианином сын Батыя — Сартак!), постепенно смешиваются со славянами, переходя на русский язык. Золотая Орда со столицей в Киеве… Могло такое быть? Никогда! И не только потому, повторим известную фразу, что история не знает сослагательного наклонения, но и по куда более банальной причине. Чисто экономической.
Легко заметить, что Сарай-Бату возник почти в том же месте, что и хазарская столица Итиль, располагавшаяся в дельте Волги. Всего сотней километров выше по течению. По сути, он реанимировал экономическую систему Хазарии, контролировавшей, прежде всего, Волжский торговый путь из Балтики в Каспий — то есть, из Европы в Персию и Индию. Волга близко подходит к Дону. Находясь в Сарае, Батыю было легко перехватывать поток товаров по Дону. А вот путь «из варяг в греки» его попросту не интересовал, так как его давно не было. В Греции (в Византии) сидели крестоносцы, сделавшие Константинополь столицей своей Латинской империи. Именно они и уничтожили дорогу «из варяг в греки», а заодно и экономическое значение Киева накануне монгольского завоевания.
ПРОКЛЯТЫЕ КРЕСТОНОСЦЫ.
И тут самое время пришло вспомнить о Четвертом крестовом походе. Когда в 1204 году латиняне-крестоносцы взяли Константинополь — тоже, между прочим, христианский город — столицу православия, на Руси известие об этом вызвало стон. «А наутро, с восходом солнца, — писал древнерусский книжник в «Повести о взятии Царьграда крестоносцами», — ворвались фряги в святую Софию, и ободрали двери и разбили их, и амвон, весь окованный серебром, и двенадцать столбов серебряных и четыре кивотных, и двенадцать крестов, находившихся над алтарем… и все это серебряное… А прочие церкви в городе и вне города и монастыри в городе и вне города все разграбили… Монахов, и монахинь, и попов обокрали, и некоторых из них поубивали, а оставшихся греков и варягов изгнали из города… Вот так и погибло царство богохранимого города Константинова и земля Греческая из-за распрей цесарей, и владеют землей той фряги».
Случилось это ровно за тридцать шесть лет до штурма монголами Киева, когда падет уже наша София. Но Четвертый крестовый поход погубил не только Царьград. Он нанес также смертельный удар по экономическим интересам Киева. Бизнес-проект римского папы победил тогда бизнес-проект патриарха Востока. А заодно — и варягов, изгнание которых из Константинополя зафиксировал наш летописец.
Олесь Бузина
