Не протест народа, а измена в верхах привела царскую Россию к революцииПублицистический штамп «Глупость или измена?» прекрасно известен современному человеку. Пожалуй, это один из самых старых публицистических мемов, который на много лет пережил своего создателя – лидера кадетов, депутата еще дореволюционной Думы Павла Милюкова. В ноябре 1916 года он произнес речь, в которой рефреном повторялась фраза «Глупость или измена?». Как отмечают многие исследователи, то, что сказал Милюков, буквально взорвало общественное мнение и стало прологом к свержению царя. Что же такого страшного сообщил Милюков? Вот отрывок из стенограммы его скандального выступления в Думе:
«Итак, едва я переехал границу, несколько дней после отставки Сазонова, как сперва шведские, а затем германские и австрийские газеты принесли ряд известий о том, как встретила Германия назначение Штюрмера. Вот что говорили газеты. Я прочту выдержки без комментариев.
Особенно интересна была передовая статья в «Нейе Фрейе Пресс» от 25 июня. Вот что говорится в этой статье: «Как бы ни обрусел старик Штюрмер (смех), все же довольно странно, что иностранной политикой в войне, которая вышла из панславистских идей, будет руководить немец (смех).
Министр-президент Штюрмер свободен от заблуждений, приведших к войне. Он не обещал, – господа, заметьте, – что без Константинополя и проливов он никогда не заключит мир. В лице Штюрмера приобретено орудие, которое можно употреблять по желанию. Благодаря политике ослабления Думы Штюрмер стал человеком, который удовлетворяет тайные желания правых, вовсе не желающих союза с Англией. Он не будет утверждать, как Сазонов, что нужно обезвредить прусскую военную каску».
Откуда же берут германские и австрийские газеты эту уверенность, что Штюрмер, исполняя желание правых, будет действовать против Англии и против продолжения войны? Из сведений русской печати. В московских газетах была напечатана заметка по поводу записки крайне правых (Замысловский с места: «И всякий раз это оказывается ложью!»), доставленная в Ставку в июле перед второй поездкой Штюрмера. В этой записке заявляется, что, хотя и нужно бороться до окончательной победы, но нужно кончить войну своевременно, а иначе плоды победы будут потеряны вследствие революции (Замысловский с места: «Подписи, подписи!»).
Это – старая для наших германофилов тема, но она развивается в ряде новых нападок.
Замысловский (с места): Подписи! Пускай скажет подписи!
Председательствующий: Член Думы Замысловский, прошу Вас не говорить с места.
П.Н. Милюков: Я цитирую московские газеты.
Замысловский (с места): Клеветник! Скажите подписи. Не клевещите!
Председательствующий: Член Государственной Думы Замысловский, прошу Вас не говорить с места.
Замысловский: Подписи, клеветник!
Председательствующий: Член Государственной Думы Замысловский, призываю Вас к порядку.
Вишневский (с места): Мы требуем подписи. Пусть не клевещет.
Председательствующий: Член Государственной Думы Вишневский, призываю Вас к порядку.
П.Н. Милюков: Я сказал свой источник – это московские газеты, из которых есть перепечатка в иностранных газетах. Я передаю те впечатления, которые за границею определили мнение печати о назначении Штюрмера.
Замысловский (с места): Клеветник, вот ты кто!»
Итак, Милюков с какой-то детской незамутненностью обрушивает на аудиторию «разоблачение», почерпнутое из немецких газет. А чтобы совсем ни у кого не было сомнений, что газеты вражеского государства пишут «правду», приводит еще более «веский» источник – московские газеты. Вот сейчас над таким деятелем даже смеяться бы не стали – просто вообще бы не воспринимали всерьез. Во время войны открыто цитируются газеты, то есть пропаганда врага, сами немцы взяли это из московской прессы, а пикантность ситуации в том, что российская пресса в массе своей контролировалась противниками государственной власти и действовала как инструмент революционеров. Круг замкнулся.
Причем с самого начала Милюкова назвали клеветником, потребовали подписи под документами, которые можно было бы считать веским доказательством его слов. Как видим, у Милюкова нет никаких сведений, заслуживающих доверия, в Думе его подняли на смех. Однако эта бессмысленная болтовня произвела сенсацию. Общественность поверила, что в верхах действительно зреет измена. Немцы, понимая, что проигрывают войну, надеялись на раскол внутри Антанты, они пытались создать впечатление, что их противники втайне друг от друга ведут переговоры с Германией о мире. А Милюков неуклюже пытается выдать тезисы немецких газет за истину в последней инстанции. Представьте себе, что примерно в 1944 году советский партийный деятель (например, Михаил Калинин) возьмется публично зачитывать заявления Геббельса и обвинять главу правительства в глупости или измене. Сколько времени после этого останется на свободе Калинин? Я думаю, и часа не пройдет, как его арестуют и быстро поставят к стенке. А в царской России – «отсталой», «тюрьме народов» – Милюкову подобная болтовня не только сошла с рук, но еще и сделала его популярным на всю страну.
Впоследствии Милюков признавался, что во время войны он прочитал в американском журнале статью, в которой говорилось, что Германия предлагает России предложения о мирных переговорах. При этом он добавил, что эта статья была перепечаткой материала из швейцарской газеты «Бернер Тагвахт» – официального органа социал-демократов Швейцарии. Милюков признавался, что прочитанное показалось ему правдоподобным, хотя он и не проверял источник этого сообщения. Самое смешное, что подобные статьи «Бернер Тагвахт» публиковала неоднократно, но когда бернская газета «Тагблатт» попросила раскрыть источники этой сенсационной информации, ей в этом отказали.
Интересно, что российская дипломатия опровергла сведения, распространяемые «Бернер Тагвахт», и вскоре газета перестала публиковать эти слухи. И вот еще интересная деталь: редактором «Бернер Тагвахт» был Робер Гримм. Именно он должен был сопровождать Ленина во время его знаменитой поездки весной 1917 года в Россию через территорию Германии в «пломбированном вагоне», но потом его заменили Платтеном. А летом 1917 Гримм лично отправился в Россию с целью способствовать сепаратному миру с Германией. Кстати, сотрудником «Бернер Тагвахт» был соратник Ленина Карл Радек, будущий участник переговоров во время заключения Брестского мира, член Центрального комитета большевистской партии.
Вот с таких политических помоек подбирал Милюков информацию для своих громких «разоблачений».
Относительно деятельности Милюкова в те годы у нас есть ценное свидетельство бывшего директора Департамента полиции Васильева:
«1 ноября началась сессия Думы, и с этого момента яростные нападки на правительство следовали одна за другой. Менее чем через неделю Дума спровоцировала падение председателя Совета министров Штюрмера. Я все еще помню, как Милюков появился на ораторской трибуне, обратился к депутатам и заявил, что у него в кармане находится документ, содержащий неопровержимые доказательства вины председателя Совета министров в предательстве и помощи Германии, но что он готов предоставить этот документ только судебным властям.
Позже развитие событий показало, сколько реальных оснований было у этого чудовищного обвинения. Штюрмер умер в мучениях, в то время как Милюков по сей день жив и здоров и не страдает от угрызений совести; но Милюков никогда не представил ни одного из упомянутых доказательств, по той простой причине, что их не существовало. Позднее Временное правительство назначило следственную комиссию, и председатель этой комиссии специально сообщил жене Штюрмера, что самое тщательное расследование обвинений против бывшего председателя Совета министров не дало результата в связи с отсутствием каких-либо доказательств.
После устранения Штюрмера Дума продолжила свои атаки, и каждый день какое-нибудь официальное лицо обвиняли в предательстве и шпионаже; даже императрица не избежала бесстыдной клеветы. Таким образом Гучков, Милюков, Поливанов и компания старательно готовили путь к катастрофе. Преемником Штюрмера стал А.Ф. Трепов, но он тоже был беспомощен, а Дума продолжала свою травлю и интриги.
Милюков, которому особо покровительствовал английский посол Бьюкенен, часто проводил вечера в английском посольстве. Если английское министерство иностранных дел когда-нибудь разрешит публикацию документов из своих архивов, это по-новому и особенно благоприятно осветит «патриотизм» Милюкова».
Характерно, что в декабре 1916 года министр иностранных дел Покровский выступил в Думе с речью о бесповоротном намерении России продолжать войну до победы: «…русское правительство отвергает с негодованием мысль о самой возможности ныне прервать борьбу и дать тем Германии возможность воспользоваться последним случаем подчинить Европу своей гегемонии. Все мы одинаково проникнуты жизненною для нас необходимостью довести войну до победного конца и не дадим остановить нас на этом пути никаким уловкам наших врагов» (цит. по работе Айрапетова «Накануне. Генералы, либералы и предприниматели перед Февралем»).
Кто сейчас помнит эти слова Покровского? Пожалуй, никто, кроме узкой группы специалистов, зато бредни Милюкова до сих пор используются публицистами в качестве доказательства «тупика царизма».
После победы в войне революционную шатию ждали суд и тюрьма, что, впрочем, и заставляло их торопливо готовить мятеж. В своем антигосударственном раже они зашли слишком далеко, и теперь пути назад уже не было. Игра пошла навылет: либо они, либо царь. И вот здесь возникает закономерный вопрос: а почему же царь жесткими мерами не расправился с революционерами? Никакими гениями конспирации они не были. Переловить их и расстрелять не составило бы большого труда. Почему же Николай этого не сделал? Проявил непростительную мягкость или псевдогуманизм? Глупости это все. Царь не был идиотом и прекрасно понимал, к чему все идет и какие моря крови заготовили для России «доброжелатели». А дело вот в чем.
В начале XX века основными геополитическими конкурентами Британии были Германия и Россия. И не просто конкурентами, а смертельными врагами. Английский истеблишмент планировал их устранить. Но в какой последовательности действовать? Проблема для Лондона заключалась в том, что уничтожение Германии резко повышало возможности России – и наоборот. А устранить Германию и Россию одновременно сил не хватало даже у Британской империи. Для воздействия на Россию были два рычага – местная пятая колонна и прямое военное вторжение. Если Николай II уничтожает революционеров, то англичане могут спровоцировать войну против России, гарантировав Германии невмешательство и тем самым развязав ей руки.
В результате Россия в одиночку будет сражаться против Германии и Австро-Венгрии, которые вместе превосходили нашу страну по военному и экономическому потенциалу и были сопоставимы с нами по численности населения. Для нас такая война обернулась бы катастрофой. Не стоит забывать еще и о Турции, которая в таких условиях запросто могла бы присоединиться к антироссийскому блоку.
Да, Германии победа над Россией обошлась бы недешево, и англичане получили бы передышку. Но, тем не менее, в среднесрочной перспективе им все равно пришлось бы встретиться с резко усилившейся немецкой державой. То есть этот вариант англичан не очень-то устраивал. Лондону было бы выгоднее сначала использовать Россию против Германии, а потом, в последний момент, задействовать свою пятую колонну уже против России. Николай II это прекрасно понимал, однако уничтожить революционеров до войны было нельзя, да и в начале войны тоже: ведь англичане в любой момент могли дать приказ своей агентуре развернуть революционный террор и саботаж, как это было во время Русско-японской войны.
В ситуации, когда Германия полна сил, это было для нашей страны очень опасно. А вот когда победа Антанты (а значит, и России) уже станет очевидна, когда потенциал Германии окажется в значительной мере растрачен, революционерам бы не поздоровилось. Но и англичане легко просчитывали такой вариант. Вот тут и пошла игра наперегонки, и надо понимать, что перед царем стояла задача невероятной сложности. Выбрать точный момент удара по революционерам было очень сложно. Это именно тот случай, когда «вчера – рано, завтра – поздно». Но когда наступит «сегодня»? Точно неизвестно…
