Генерал армии, Герой Советского Союза Николай Григорьевич Лященко вспоминал:
«Со всех сторон страны шла помощь блокадному Ленинграду, но обстановка в городе оставалась сложной. Достаточно сказать, что только за 1943 год фашисты обрушили на город 68 тысяч тяжёлых снарядов. Поэтому по решению Ставки Верховного Главнокомандования готовилась крупная операция по снятию блокады Ленинграда.
… Второй раз в течение двенадцати месяцев приходится прорывать долговременную оборону противника. В январе 1943 года я участвовал в операции «Искра», замысел которой сводился к тому, чтобы встречными ударами Ленинградского и Волховского фронтов разгромить немецко-фашистскую группировку на Шлиссельбургском и Синявском выступе, прорвать блокаду и восстановить сухопутную связь Ленинграда с центральными районами страны.
Для осуществления операции были созданы две ударные группировки. Первая, состоявшая из войск 67-й армии, должна была форсировать Неву, прорвать оборону на участке Московская Дубровка-Шлиссельбург и соединиться с войсками Волховского фронта. Вторая группировка, в которую входили войска 2-й ударной армии, должна была при содействии части сил 8-й армии прорвать оборону на участке Гайтолово-Липки, разгромить противника в восточной части Шлиссельбургско-Синявского выступа и соединиться с войсками Ленинградского фронта.
18-я стрелковая дивизия, в которой я тогда был заместителем комдива, входила во второй эшелон 2-й ударной армии.
Шлиссельбурско-Синявский выступ (гитлеровцы называли «Фляшенхальс» - бутылочное горло) оборонялся пятью дивизиями 18-й армии, которую поддерживали эскадры 1-го воздушного флота. За 16 месяцев блокады немецкие войска создали на этом участке мощную систему оборонительных сооружений, передний край которой проходил на Ленинградском фронте по левому берегу Невы.
12 января 1943 года после более чем двухчасовой артиллерийской подготовки наша армия перешла в наступление. Трудными были километры прорыва. Враг отчаянно сопротивлялся. Но, несморя на это, 18 января войска Волховского и Ленинградского фронтов соединились.
С успешным завершением операции «Искра» наступил коренной перелом в битве за Ленинград. Но враг был силён. Нам понадобился целый год, чтобы подготовиться к решающим боям.
...Ночь перед боем. Тихая, тёплая. В лесу пахнет свежим снегом, разворошенной прошлогодней листвой. Я недавно вступил в командование 90-й Краснознамённой дивизией и мысленно описывал предстоящий участок прорыва.
В ходе операции предстояло разгромить группу армий «Север», полностью деблокировать Ленинград, очистить от захватчиков районы области.
Командование Ленинградского фронта планировало нанести по врагу два встречных удара в общем направлении на Ропшу. После соединения мы должны были развивать наступление на Нарву и Лугу.
Войскам предстояло прорвать мощную, глубоко эшелонированную оборону противника. Населённые пункты превращены фашистами в узлы сопротивления. К обороне приспособлены железнодорожные насыпи, дамбы, каналы, фабрично-заводские здания. Гитлеровцами рубежи у берегов Невы и Волхова назывались «непреступным валом».
Последняя январская ночь сорок четвёртого перед боем. Я отправился на КП дивизии. Поросшая редким лесом гора Колокольня, на которой находились командные пункты дивизии, корпуса, армии, не считая нескольких командно-наблюдательных пунктов полков и фронта, встретила настороженной тишиной.
В одном из изгибов траншеи меня окликнули. По голосу узнал командарма Федюнинского.
--Не спишь, комдив?
--Проверял готовность частей к наступлению. Вы тоже, Иван Иванович, не отдыхаете?
--Не до этого, Николай Григорьевич. Разве уснёшь?!
К нам подошёл офицер из штаба армии и доложил Федюнинскому:
--Все части первого эшелона выдвинулись на исходные позиции.
--Добро! - весело произнёс командарм.
--Что передаёт разведка с переднего края, не засекли фашисты нашего выдвижения?
--Тревожных сигналов пока нет.
--Ну вот и хорошо.
Федюнинский обернулся ко мне:
--Николай Григорьевич, не пора ли побриться? Как-никак праздник у нас нынче.
--Долгожданный праздник! Думаю, что и вид должен быть соответствующий.
--Ну, тогда ни пуха ни пера, комдив. Ты у нас идёшь на главном направлении! Жду добрых вестей.
… Девять часов тридцать пять минут, 15 января 1944 года. Взорвались красные ракеты! Сигнал начала артподготовки. Воздух потряс орудийный гром. Шестьдесят пять минут огненный смерч бушевал на фашистских позициях. По врагу было выпущено более ста тысяч снарядов и мин.
В десять пятьдесят шквал огня на время утих. Но тут же дали залп «катюши»! Шарообразные клубы дыма встали над обороной гитлеровцев. Открыли огонь орудия прямой наводки. И почти тут же хмурое небо исполосовали цветные трассы ракет — это сигнал «Вперёд, в атаку!».
Со стороны нашей первой траншеи грянула музыка, поднялись алые полотнища боевых знамён — полковых и дивизионного. Над цепями заполыхали флаги штурмовых отрядов. А наш оркестр всё играл известную мелодию «Вставай, страна огромная».
Батальонные цепи дружно поднялись и уверенно пошли на сближение с противником. Фашисты, ошалевшие от нашей артподготовки, какое-то время молчали.
До первой вражеской траншеи оставалось сто метров. Нервы напряжены до предела! Артиллерия перенесла огонь на вторую траншею. Передние цепи рванулись вперёд. В траншеях врага стали рваться гранаты. Донеслось громкое «Ура!». Цепь перекатилась через первую траншею и пошла дальше.
--Пошла-поехала царица полей, - облегченно вздохнул кто-то из артиллеристов.
По полю боя уже катили орудия прямой наводки. Начали перемещаться миномётчики.
Между тем, части дивизии уверенно продвигались вперёд, овладевая позициями и опорными пунктами врага. Из полков начали поступать донесения. Позвонил полковник Гариф Юлдашев:
---Батальон майора Мамонтова овладел господствующей высотой на правом фланге. Уничтожил пять дзотов, роту пехоты и миномётную батарею противника. Взял пленных.
Подбежал адъютант командарма.
--Вас вызывает командующий.
Передав управление начальнику штаба, пошёл на КП командующего. Федюнинский встретил вопросом:
--Где батальоны 286-го полка?
На НП командарма местность не позволяла наблюдать боевые действия этого полка. Я пригласил командарма на свой наблюдательный пункт. Только отошли, как вражеский снаряд большого калибра угодил в КП командующего.
--Повезло, - обернулся Иван Иванович. Кто-то из нас, комдив, родился в рубашке.
На моём НП генерал Федюнинский вскинул к глазам бинокль.
--Вижу. Хорошо идут. Молодцы!
Привели первых пленных. Грязные, подавленные. Из-под пилоток торчат женские платки, полотенца — кому что удалось «добыть»: мороз в этот день до минус тридцати. Немцы в один голос заявили, что не ожидали такого мощного наступления русских, рассказали подробно обо обороне в районе Гостилиц, о расположении штабов, резервов. Это были уже не те спесивые, высокомерные гитлеровцы, покорители Европы, с которыми мне довелось беседовать в сорок первом под Днепропетровском. А ещё раньше, в Испании, я видел гитлеровцев рядом с франкистами: одних в роли учителей убийц, других в роли прилежных учеников...
В полдень мы овладели Гостилицами и совхозом «Красная Балтика». Ближайшая задача была выполнена дивизией раньше срока.
Штаб немедленно переместился на северную окраину Гостилиц. Здесь нас с первыми успехами поздравил командующий Ленинградским фронтом генерал армии Л. А. Говоров. Благодарность командующего фронтом передали в полки, батальоны и роты.
16 января после 30-минутной артиллерийской подготовки дивизии обоих корпусов нашей армии вновь атаковали противника. Наш корпус, отразив до десяти контратак, прорвал в районе высоты 139,5 вторую полосу обороны. Также успешно действовали соседи.
С утра 17 января с целью развития наступления на Ропшу в бой был введён танковый резерв. Ожесточённые бои продолжались несколько часов. И лишь ночью Ропша была взята. Здесь же, у Ропши, 19 января соединились войска нашей и 42-й армии.
На этом завершился первый этап операции Ленинградского фронта. Нанося удары по сходящимся направлениям, за шесть суток напряжённых боёв прорвали сильную, глубоко эшелонированную оборону противника с многочисленными дотами, дзотами и мощной артиллерией. При этом разгромили Петерговско-Стрельнинскую группировку 18-й немецкой армии. Была захвачена вся тяжёлая артиллерия фашистов, которая варварски обстреливала Ленинград, наши войска отбросили врага от юго-западных подступов Ленинграда и образовали общий фронт наступления на юго-запад.
Страна радостно встретила сообщение об успехах советских войск под Ленинградом и Новгородом. Особенно радовались ленинградцы, пережившие девятьсот долгих дней и ночей блокады. 19 января 1944 года Москва салютовала войскам Ленинградского фронта, завершившим разгром группировки врага. 24 стрелковых, танковых, артиллерийских, авиационных, инженерных соединений и частей были удостоены наименования Красносельских, а 13 — Ропшинских. Стала именоваться и наша 90-я Краснознамённая стрелковая дивизия. На боевом Знамени дивизии засверкал орден Суворова II степени. В эти дни мы дважды отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего, а также получили поздравления из штабов корпуса, армии и фронта.
--Вроде как именинниками стали, - шутил начальник штаба дивизии полковник Г. И. Лукьянов, подавая поздравления и наградные листы. - Не грех и чарку поднять.
--Раз именинники — можно.
Впереди было ещё полтора года войны. Впереди были оккупированные деревни, города, республики и целые страны, которые нам предстояло освободить, но никогда мы так не ликовали, как в тот день — день освобождения Ленинграда от блокады, день нашей первой по-настоящему большой победы на этом театре военных действий»
P.S. Об уроженце города Зимы Иркутской области Герое Советского Союза генерале армии Николае Григорьевиче Лященко мы подробно рассказывали в газете в очерке «Годы в шинели». Прототип нашего земляка послужил прообразом для писателя Михаила Александровича Шолохова в романе «Они сражались за Родину». Часть биографии Лященко-- в кинофильме «Офицеры». У этого легендарного комдива 90-й Ропшинской дивизии во время войны служило много сибиряков, в том числе иркутян, с которыми мы знакомили вас, уважаемые читатели, на страницах газеты «Мои года».
Героем Советского Союза Николай Григорьевич стал только в 1990 году: во время Великой Отечественной Иосиф Виссарионович Сталин лично вычёркивал комдива Лященко из списков представленных к самой высокой награде: не мог забыть «отец народов» фразу молодого офицера при награждении орденами добровольцев Испании: «Почему вы бросили нас в Пиринеях?» При Брежневе генерала армии не наградили тоже по личным мотивам. При отступлении из Днепропетровска в 1941 году комендант гарнизона Лященко чуть не расстрелял партийного лидера Леонида Ильича за паническое настроение. Награда нашла героя через десятки лет после войны.
Лященко так написал в Государственный военно-исторический музей имени А. В. Суворова, где хранится Знамя дивизии: «Врученные мне правительственные награды я при жизни решил передать в Государственный военно-исторический музей имени Суворова, где их надлежит хранить вечно у боевого Знамени 90-й стрелковой дивизии как память о мужестве и стойкости воинов дивизии, проявленные в боях за нашу Советскую Родину».Источник
Летом 1941 года на Ленинград шла группа армий "Север", общей численностью 500 тысяч человек, под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба. Леебу поручалось уничтожить части Красной армии, расположенные в Прибалтике, развить наступление, захватить все военно-морские базы на Балтийском море и к 21 июля овладеть Ленинградом. 9 июля был занят Псков. 10 июля немецкие танки прорвали фронт и пошли на Лугу.
До Ленинграда оставалось 180 километров. 21 августа немцы заняли станцию Чудово, перерезали Октябрьскую железную дорогу и через 8 дней овладели Тосно. 30 августа пал крупный железнодорожный узел Мга. Последняя железная дорога, соединяющая Ленинград со страной, оказалась в руках немцев. 8 сентября 1941 года гитлеровцы захватили у истока Невы город Шлиссельбург, окружив Ленинград с суши. Началась 871-дневная блокада Ленинграда.
На момент установления блокады в городе находилось 2 миллиона 544 тысячи человек, в том числе около 400 тысяч детей. Кроме того, в пригородных районах, то есть тоже в кольце блокады, осталось 343 тысячи человек. В сентябре, когда начались систематические бомбардировки, обстрелы и пожары, многие хотели выехать, но пути уже были отрезаны.
Никакого серьезного запаса в Ленинграде в принципе не существовало — город жил на привозных продуктах, питаясь "с колес". В конце июля 1941 года в наличии был примерно недельный запас продуктов. Более того, создать стратегические запасы продовольствия для города с почти трехмиллионным населением было практически невозможно, тем более в условиях августа-сентября того года. В первые дни блокады при довольно скудных нормах ежесуточно в городе расходовалось 2100 тонн муки. Годовой запас муки составил бы более 700 тысяч тонн, и условий для ее хранения не было.
С 13 ноября 1941 года норма выдачи хлеба населению была снижена. Теперь рабочие и инженерно-технические работники получали по 300 граммов хлеба, все остальные — по 150. 20 ноября и этот скудный паёк пришлось урезать. Население стало получать самую низкую норму за всё время блокады — 250 граммов на рабочую карточку и 125 граммов — на все остальные. В Ленинграде начался голод.
14 января 1944 года в 9 часов 35 минут по противнику открыли огонь тяжёлые морские орудия из Кронштадта, с фортов и кораблей, а также многочисленная полевая артиллерия. Атака стрелковых частей 2-й армии началась в 10 часов 40 минут. К 27 января 1944 года войска Ленинградского и Волховского фронтов взломали оборону 18-й немецкой армии, разгромили её основные силы и продвинулись на 60 километров в глубину. Видя реальную угрозу окружения, немцы отступили. С освобождением Пушкина, Гатчины и Чудово блокада Ленинграда была полностью снята.
Ленинградец
Сегодня не бомбили, и с ласкового неба
Вдруг музыкой упала тишина,
Да только не согреться, и нет ни крошки хлеба.
Блокада. Бесконечная зима.
Карандаша огрызок я вынул из подушки,
Он, неприметный, в печке лишь чудом не сгорел,
И на листке последнем рисую я осьмушку..
Нет, полбуханки хлеба — уж очень есть хотел.
Хотя, наверно, мог бы и целую буханку
Нарисовать украдкой, но страх меня берёт.
Куда мне, первоклашке, с гранатою под танки,
А значит — иждивенец я, а значит — лишний рот.
А хлеб-то получился почти как настоящий,
Я даже запах чую с морозом пополам.
Нет ничего вкуснее и ничего нет слаще,
Чем он ржаной, промёрзший, кусок на двадцать грамм!
Но, что же я любуюсь один таким богатством?
С сестрёнкою и мамой разделим мы обед.
Я в валенках, шатаясь, иду к большой кровати
По голому бетону, где раньше был паркет.
Но, что же я любуюсь один таким богатством?
С сестрёнкою и мамой разделим мы обед.
Я в валенках, шатаясь, иду к большой кровати
По голому бетону, где раньше был паркет.
А на кровати этой, под рваным одеялом,
Они спят крепко-крепко уже…четыре дня.
Я прислонился к спинке и хлебную бумагу
Делю на маму с Катькой, а так же на меня.
Все поровну, все честно, я на кровать их доли,
Законные их доли тихонько положил…
Но мама ведь большая, и ей бы дать поболе,
А маленькая Катька совсем лишилась сил.
И, треть свою, помешкав, я снова разрываю
Напополам, хоть это мне душу бередит,
Потом к ним забираюсь, и долго засыпаю...
Стихи Сергея Сухонина
Фотоработы Сергея Ларенкова, посвященные памяти его бабушек и дедушек, которые в годы войны находились в кольце блокады и вместе с другими ленинградцами отстояли город.
Источник: politikus.ru.
Рейтинг публикации:
|
