Лондонская конвенция о проливах. Попытка достичь дипломатического соглашения между Россией и АнглиейНиколая Павлович, несмотря на жесткую политику Палмерстона, всё же попытался добиться дипломатического соглашения между Россией и Англией по «больному человеку». К моменту приближения 1841 года, когда наступал срок окончания Ункяр-Искелесийского договора, перед Петербургом было два пути – добиваться заключения соглашения на новый срок, или отказаться от договора, получив дипломатическую компенсацию. В 1839 году трон в Османской империи занял Абдул-Меджид I. Это был слабый по уму юноша, который находился под полным влиянием британского посла в Константинополе. На его слово нельзя было полагаться. К тому же Англия и Франция давили на султана, и хотя конфликт Турции с Египтом продолжался, европейские державы поддерживали Константинополь.
Тогда Николай заявил, что откажется от Ункяр-Искелесийского договора, если конференция европейских держав гарантирует закрытие проливов Дарданеллы и Босфор для военных кораблей всех стран, и если будет заключено соглашение ограничивающее захваты наместника Египта Мухаммеда Али. Российский император знал, что французы покровительствуют и даже помогают египетскому паше в его захватах, планируя получить в свою сферу влияния Египет и Сирию. Это не устраивало Англию. Поэтому Лондон поддержал затею Петербурга.
24 июня 1839 года сын Мухаммеда Али Ибрагим-паша нанес поражение турецкой армии. Турецкий флот перешёл на сторону Мухаммеда Али и отплыл в Александрию. Однако на этот раз против Египта выступала европейская коалиция. Преодолев многочисленные споры, Великобритания, Россия, Франция, Австрия и Пруссия, вступили против египетских захватов. Турецкие войска поддержали англо-австрийские силы. Войска Мухаммеда Али потерпели ряд поражений, и он отказался от захватов. Египет остался в составе Османской империи, потерял все завоевания, но Мухаммед Али получил Египет в наследственное владение, оно закреплялось и за его наследниками.
В июле 1840 года Россия, Англия, Австрия и Пруссия заключили между собой договор, который гарантировал целостность Турции. Проливы закрывались для прохода военных кораблей. Было восстановлено «древнее правило» Османской империи, согласно которому Босфор и Дарданеллы объявлялись в мирное время закрытыми для военных кораблей всех государств. Султан мог пропустить только легкие военные корабли, которые состояли в распоряжении посольств дружественных стран. Франция была недовольной этим соглашением, поговаривали даже о войне с Англией, но через год была вынуждена к нему присоединиться (Лондонская конвенция о проливах 1841 года).
Николай был доволен, он посчитал, что вбил прочный клин между Англией и Францией. К тому же в Англии сменилось правительство: либеральное (виги) лорда Мельборна на консервативное (тори) Роберта Пиля (глава правительства в 1841-1846 гг.). Министром иностранных дел вместо русофоба Палмерстона стал Джордж Эбердин (Абердин). Пиль и Эбердин, находясь в оппозиции, не одобряли агрессивной политики Палмерстона в отношении России. Кроме того, Эбердин был в своё время активным сторонником Д. Каннинга, подготовившего совместное выступление России и Англии против Турции в деле освобождения Греции, и считался «другом России». Русский посол в Лондоне Бруннов считал Эбердина созданным за русские добродетели, столь сильной была его вера в этого политика (эта наивная вера будет разрушена в 1854 году, когда правительство Эбердина объявит войну России). Это давало основания императору Николаю надеяться на удачный исход переговоров с Лондоном. Он запланировал поездку в Англию, чтобы заключить прямое соглашение о разделе Османской империи.
Поездку удалось совершить только в 1844 году. В этот момент англичане хотели получить поддержку в борьбе с французскими происками в Северной Африке. Французы захватили Алжир и подбирались к Марокко. Николай же хотел прозондировать почву на предмет соглашения по Турции. Русский император находился в Англии с 31 мая по 9 июня 1844 года. Английская королева Виктория, двор, аристократия и высшая буржуазия приняли российского императора хорошо, соперничали в любезностях.
Николай хотел заключить союз с Англией, направленный против Франции и Турции, или хотя бы соглашение о возможном разделе Османской империи. В один из дней своего пребывания в Англии император начала с Эбердином разговор о будущем Турции. По словам барона Шкокмара, доверенного советника королевы Виктории, Николай сказал: «Турция – умирающий человек. Мы можем стремиться сохранить ей жизнь, но это нам не удастся. Она должна умереть, и она умрет. Это будет моментом критическим…». Россия будет вынуждена принять военные меры, это сделает и Австрия. Много в Африке, на Востоке и Средиземном море захочет Франция. Не останется в стороне и Англия. Вопрос о будущем Турции царь поднял и в разговоре с Р. Пилем. Глава английского правительства сделал намек на то, что Лондон видит в своей доле – Египет. По его словам, Англия никогда не допустит, чтобы в Египте было сильное правительство, которое сможет закрыть перед британцами торговые пути. В целом англичане проявили интерес к предложению Николая. В дальнейшем вопрос о Турции снова поднимался. Но ни о чём конкретном договориться не удалось. Николаю пришлось отложить турецкий вопрос.
Британцы основательно прощупали планы Николая на счёт будущего Ближнего Востока, дали надежду, но никаких соглашений не заключили. Лондон собирался получить Египет, но уступать России какие-либо земли англичане не собирались. Британцы, наоборот, мечтали отнять у России то, что она завоевала ранее – причерноморские и кавказские территории, Крым, Польшу, Прибалтику и Финляндию. К тому же в отношении той же Турции у Британии были собственные планы, которые шли куда дальше замыслов Петербурга. Одновременно русско-английские переговоры 1844 года должны были осадить Францию, которая укрепляла позиции на Ближнем Востоке.
Британцы не могли пойти на союз с Россией, т. к. это нарушало их стратегические интересы. К сожалению, в России этого не понимали. Считая, что всё дело в личностях, и если нельзя договориться с одним, то можно найти общий язык с другим министром. В Лондон шла информация о последствиях русского протекционистского тарифа, который мешал сбыту английских товаров не только в России, но и во многих регионах Азии. Английские консулы в Константинополе, Трапезунде и Одессе сообщали об успехах развития русской торговли в Причерноморье. Россия становилась серьёзным экономическим конкурентом Великобритании в Турции и Персии. Нельзя было давать России усилиться за счёт османских владений, т. к. это ещё более укрепляло её позиции на Юге. Дележ Турции при участии России был недопустим. Россия была ближе к Турции в географическом отношении и имела лучшие военные возможности. Начало дележа могло привести к полному захвату Россией балканских (европейских), кавказских турецких владений, проливов. В дальнейшем Россия могла претендовать на большую часть Малой Азии (Анатолии), продвигать свои интересы в Персии и Индии.
Спасение АвстрииВ 1848 году в Европе снова поднялась революционная волна. Во Франции король Луи-Филипп отрекся от престола и бежал в Великобританию. Франция была провозглашена республикой (Вторая республика). Волнения охватили также итальянские и германские государства, Австрию, в которой активизировались национальные движения итальянцев, венгров, чехов и хорватов.
Николай Павлович обрадовался падению Луи-Филиппа, которого считал «узурпатором» посаженным на престол революцией 1830 года. Однако его не обрадовала мартовская революция в Австрии, ситуация в государствах Германского союза, Пруссии. «Всемогущий» Меттерних был отправлен в отставку и бежал из Вены. В Австрии была отменена цензура, создана Национальная гвардия, император Фердинанд I провозгласил созыв конституционного собрания для принятия конституции. Вспыхнуло восстание в Милане и Венеции, австрийцы ушли из Ломбардии, австрийские войска также были изгнаны восставшими из Пармы и Модены. Сардинское королевство объявило войну Австрии. Началось восстание в Чехии, чехи предлагали преобразовать Австрийскую империю в федерацию равноправных наций при сохранении единства государства. Активно развивалась революция в Венгрии. Первый общегерманский парламент — Франкфуртское национальное собрание, поставил вопрос объединения Германии на основе общей конституции. Революция приближалась к границам Российской империи.
Однако вскоре консервативные силы стали брать вверх. Во Франции военный министр, генерал Луи-Эжен Кавеньяк утопил в крови июньское восстание 23-26 июня 1848 года. Ситуация в государстве стабилизировалась. В Австрии смогли сбить первую волну революции, но в Венгрии ситуация стала критической. Австрийский император униженно молил Россию оказать помощь против Венгерской революции. Русская армия одной стремительной кампанией сокрушила венгерских повстанцев.
Эта быстрая и сокрушительная победа России стала стратегической ошибкой Петербурга. Во-первых, она показала Западной Европе мощь русской армии, вызвав волну страха и русофобии. Для революционеров и либералов всех оттенков самым ненавистным правителем Европы был российский император Николай Павлович. Когда летом 1848 года русские войска подавили венгерское восстание, Николай I предстал перед Европой в ореоле такого мрачного и огромного могущества, что страх охватил не только революционеров и либералов, но часть консервативных деятелей. Россия стала своего рода «жандармом Европы». Этот страх, который специально подогревали, вызывал в воображении картины будущего «русского нашествия», которое представляли вроде нашествия войск Атиллы, с новым переселением народов, «гибелью старой цивилизации». «Дикие казаки», которые должны были разрушить европейскую цивилизацию, были воплощением ужаса для образованных европейцев. В Европе считали, что Россия обладает «подавляющей военной силой».
Во-вторых, совершенно зря жизнями русских солдат расплачивались за промахи Вены, эта война не была в национальных интересах России. В-третьих, в национальных интересах России было разрушение Австрийской империи («больного человека» Европы), на Австрию, Венгрию, Чехию, освобождение итальянских и славянских областей. Вместо одного сильного конкурента на Балканском полуострове, мы получили бы несколько государств, враждебных друг другу. В-четвертых, в Петербурге думали, что в Вене будут благодарны за этот русское деяние и Австрия будет союзником России на Балканах. Николай считал, что в лице Австрии получил надежного союзника на случай осложнений на Ближнем Востоке. Помеха в лице Меттерниха была устранена. Уже через несколько лет эти иллюзии будут жестоко разрушены.
Император Николай признается в этой огромной ошибке в 1854 году. В разговоре с уроженцем Польше, генерал-адъютантом Ржевусским, он спросил его: «Кто из польских королей, по твоему мнению, был самым глупым?» Ржевусский не ожидал такого вопроса и не смог ответить. «Я тебе скажу, - продолжал русский император, - что самый глупый польский король был Ян Собесский потому что он освободил Вену от турок.
А самый глупый из русских государей - я, потому что я помог австрийцам подавить венгерский мятеж». Николай был спокоен и за северо-западный фланг – Пруссию. Фридрих Вильгельм IV (правил в 1840 года — 1861 гг.) в первые годы своего правления находился под сильным влиянием Николая, который его опекал и поучал. Прусский король был человеком умным, но впечатлительным (его называли романтиком на троне) и бестолково действующим на практике. Россия олицетворяла для Пруссии защиту от революционных веяний из Франции.
Зловещие признакиИнцидент 1849 года. Более тысячи венгров и поляков, участников Венгерской революции, скрылось в Османской империи. Некоторые из них были участниками Польского восстания 1830-1831 гг. Многие поступили на военную службу к туркам, это были имевшие большой боевой опыт командиры, они укрепили военный потенциал Турции. Глава российского МИДа послал ноту Порте с требованием их выдачи. Одновременно Николай послал султану Абдул-Меджиду I письмо с тем же требованием. Это требование поддержала и Австрия. Турецкий султан обратился за советом к британскому и французскому послам, оба решительно посоветовали ответить отказом. Английская и французская эскадры демонстративно приблизились к Дарданеллам. Турция не выдала революционеров. Ни Россия, ни Австрия не собирались воевать, дело о выдаче закончилось ничем. В Турции расценили это событие как большую победу над русскими. Этот инцидент был использован в Константинополе, Париже и Лондоне для антирусской кампании.
Конфликт с Францией. 2 декабря 1851 года во Франции произошел государственный переворот. Декретом президента республики Луи Наполеона Бонапарта (племянник Наполеона I) Законодательное Собрание было распущено, большинство его депутатов полиция арестовала. Восстание в Париже было жестоко подавлено. Вся полнота власти оказалась в руках Луи Наполеона. Через год он был провозглашён императором французов под именем Наполеона III.
Николай I был обрадован государственным переворотом во Франции. Но ему категорически не понравилось то, что Луи Наполеон возложил на себя императорский венец. Европейские державы немедленно признали новую империю, что было неожиданностью для Петербурга. Российский император не хотел признавать за Наполеоном титул императора, возник спор о словообращении («добрый друг» или «дорогой брат»). Николай ожидал, что Пруссия и Австрия, его поддержат, но ошибся. Россия оказалась в изолированном положении, нажив врага, собственно на пустом месте. Император Николай на рождественском военном параде в декабре 1852 года, поняв, что его обманули (из Австрии и Пруссии по дипломатическим каналам шли сведения, что они поддержат решение Николая), прямо сказал прусскому послу фон Рохову и австрийскому - фон Менсдорфу, что союзники его «обманули и дезертировали».
Обида Наполеона III послужила толчком к тому, чтобы Франция стала считать Россию врагом. Переворот 2 декабря 1851 года не сделал положение Луи Наполеона стабильным. Многие в окружении нового монарха считали, что «революция» только загнана в подполье, возможно новое восстание. Необходима была успешная военная кампания, которая сплотит общество вокруг монарха, привяжет к нему командный состав армии, покроет блеском славы новую империю и упрочит династию. Конечно, для этого война должна была быть победной. Нужны были союзники.
Наполеон III.
Вопрос о «святых местах». Вопросом, который мог сплотить Европу перед «русской угрозой», был восточный. Ещё в 1850 году принц-президент Луи-Наполеон, желая привлечь на свою сторону симпатии католического духовенства, решил поднять вопрос о восстановлении Франции в роли покровительницы католической церкви в Османской империи. 28 мая 1850 года французский посол в Константинополе генерал Опик потребовал у султана гарантированных старыми договорами преимущественных прав католиков на церкви как в Иерусалиме, так и в Вифлееме. Русское посольство выступило против такого шага, отстаивая исключительное право православных.
Вопрос о святых местах быстро приобрел политический характер, шла борьба России и Франции на Османскую империю. По факту спор шёл не из-за права молиться в этих храмах, этого ни католикам, ни православным никто не запрещал, а дело заключалось в мелких, по существу, и старых юридических спорах греческого духовенства с католическим. К примеру, по вопросу, кто будет чинить крышу купола в иерусалимском храме, кто будет владеть ключами от Вифлеемского храма (он этими ключами и не запирался), какую звезду установить в Вифлеемской пещере: католическую или православную и т. д. Мелочность и пустота подобных споров даже с чисто религиозной точки зрения была столь очевидной, что высшие иерархи обеих церквей были довольно равнодушны к этому спору. Папа Пий IX выказал полное равнодушие к этой «проблеме», интереса к делу не проявил и московский митрополит Филарет.
Целых два года с мая 1851 года до мая 1853 года французские послы в Константинополе Лавалетт (назначенные вместо Опика) и сменивший его в феврале 1853 года Лакур занимали западную Европу этой церковно-археологической историей. 18 мая 1851 года едва прибыв в Константинополь, Лавалетт вручил султану письмо Луи-Наполеона. Глава Франции категорически настаивал на соблюдении всех прав и преимуществ католической церкви в Иерусалиме. Письмо было в явно враждебных тонах по отношению к православной церкви. Луи-Наполеон настаивал, что права римской церкви на «гроб господень» основываются на том, что крестоносцы завоевали Иерусалим ещё в XI веке. На это русский посол Титов ответил особым меморандумом, переданным великому визирю. В нем говорилось, что ещё задолго до крестовых походов Иерусалим принадлежал восточной (православной) церкви, так как был частью Византийской империи. Русский посол выдвинул и другой аргумент – в 1808 году церковь «Гроба господня» сильно пострадал от огня, её восстановили за счёт пожертвований православных.
Французский посол подсказал султану, что признать справедливость требований Франции выгоднее Турции, так как претензии Петербурга более опасны. 5 июля 1851 года турецкое правительство официально сообщило Лавалетту, что султан готов подтвердить все права, которые Франция имеет в «святых местах» на основании прежних соглашений. Лавалетт «откопал» наиболее выгодное для французов соглашение от 1740 года. Петербург тут же ответил, напомнив о Кючук-Кайнарджийском мирном договоре 1774 года. По этому договору привилегии православной церкви в «святых местах» были неоспоримы.
Российский император Николай решил использовать спор о «святых местах» для того, чтобы начать коренной пересмотр русско-турецких отношений. По его мнению, момент был благоприятный. Николай направил в Стамбул князя Гагарина с посланием к султану. Султан Абдул-Меджид был в смятении. Дело приобретало серьёзный характер. В Европе уже заговорили о противостоянии Франции и России, Николая и Луи-Наполеона. Провокация из Парижа удалась на славу. Вопрос «ремонта крыши» и «ключей от храма» решали на уровне имперских министров и императоров. Французский министр Друэн де Луис упорстсовал, утверждал, что Французская империя не может уступить в этом вопросе, так как это тяжкий ущерб для дела католицизма и для чести Франции.
В это время в России в военных кругах прорабатывался вопрос захвата Константинополя. Был сделан вывод, что захватить город и проливы можно только при внезапном нападении. Подготовка Черноморского флота к десантной операции быстро станет известна британцам. Из Одессы известия двое суток идут в Константинополь, оттуда – 3-4 дня до Мальты, британской базы. Русский флот, появившись у Босфора, встретил бы сопротивление не только османов, но и английского флота, а возможно, и французского. Единственной возможность взять Константинополь была отправка флота в «обычное», мирное время, не возбуждая подозрений. Летом 1853 года в Крыму готовили десантный отряд, численностью около 18 тыс. человек при 32 орудиях.
Последняя попытка договориться с АнглиейКак казалось Николаю, для того чтобы решить вопрос с Турцией, надо было договориться с Англией. Австрия и Пруссия казались верными союзниками. Франция в одиночку не рискнет начать борьбу, особенно в условиях внутренней нестабильности. Надо было договориться с Англией. Николай снова поднял тему «больного человека», уже в разговоре с британским посолом Гамильтоном Сеймуром 9 января 1853 года. Он предлагал заключить соглашение. Константинополь должен был быть своего рода нейтральной территорией, не принадлежащей ни России, ни Англии, ни Франции, ни Греции. Дунайские княжества (Молдавия и Валахия), уже находящиеся под протектором России, а также Сербия и Болгария отходили в русскую сферу влияния. Англии предлагалось при распределении османского наследства получить Египет и Крит.
Николай повторил это предложение при последующих встречах с британским послом, в январе-феврале 1853 года. Однако на этот раз британцы были внимательны, но не выказали никакой заинтересованности. Предложение Петербурга встретило в Лондоне сразу враждебный прием. Уже 9 февраля 1853 года последовала секретная депеша английского статс-секретаря по иностранным делам Джона Россела послу в России Сеймуру. Ответ Великобритании был категорически отрицательным. С этого времени вопрос о войне был решен окончательно.
Англия не собиралась делить Турцию с Россией. Как уже отмечалось, географическое положение России и её сухопутная военная мощь, делали раздел Османской империи для Англии опасным. Переход под контроль Российской империи Дунайских княжеств, Сербии и Болгарии, даже временный контроль над проливами (гарантировавший неуязвимость России в Причерноморье), могли спровоцировать полный захват Турции. Британцы мыслил вполне логично, они бы сами так действовали. Заняв Малую Азию от Кавказа до Босфора, обеспечив себе прочный тыл на Кавказе и Балканах, где Молдавия, Валахия, Сербия и Черногория стали бы русскими губерниями, Петербург мог спокойно направить несколько дивизий в южном направлении и выйти к южным морям. Персию легко могли подчинить русскому влиянию, а затем дорога открывалась к Индии, где было много недовольных британским владычеством. Потеря Индии для Британии означала крушение её глобальных замыслов. При таком раскладе, даже если бы Россия отдала Англии не только Египет, но и Палестину, Сирию (а это конфликт с Францией), Месопотамию, стратегическое превосходство было за русскими. Обладая мощной сухопутной армией, Россия, при желании, могла отнять у британцев их владения. Учитывая всё это, Лондон, не только отказывается от предложения Николая, но и берёт курс на войну с Россией.
