Василий Васильевич Варгин является личностью малоизвестной широкому кругу читателей. Тем не менее, под фамильным брендом «ВВВ» скрывается не только первый отечественный миллионер и монополист, но и самый богатый коммерсант России XIX-го века, человек, оказавший огромное влияние на легендарный Малый театр. Неутомимый труженик и бескорыстный даритель он оставил незримый, но огромный след в истории Москвы и всей России. Ему давали самые высокие характеристики Николай Гоголь, Александр Татищев и иные именитые соотечественники, однако в мемуарной литературе, и уж тем более в современной прессе имя его всплывает нечасто. И на то есть свои причины…
Жизнь этого уникального персонажа российской истории началась в слободе владычного монастыря в старинном городе Серпухове, что лежит в сотне верст от Москвы. Его дед, простой бесфамильный крестьянин Василий Алексеевич служил приказчиком у хозяина фабрики по изготовлению парусины. В свободное время он успевал торговать теплыми рукавицами – варьгами, которые вязали женщины его семьи. Это дело со временем пошло настолько хорошо, что Василий разбогател и из крестьянского сословия перешел в купеческое. Над фамилией он думал не долго, став величать себя Варгиным. К тому моменту, когда родился Василий Васильевич (13 января 1791-го года) его семья уже считалась зажиточной, а отец со своими тремя братьями были хорошо известными в округе торговцами холстом и варежками.
В раннем детстве будущий миллионер был абсолютно равнодушен к коммерции. Грамоте его обучал приходской дьячок, Василий запоем читал духовные книги и мечтал о том, чтобы уйти в монастырь и стать иноком. Однако отец видел будущее сына в ином свете. Постепенно мальчика приблизили к делам семьи, познакомили с азами торговли. Став подростком, он уже самостоятельно ездил в Москву с различными поручениями. Среди своих братьев молодой Василий выделялся не по годам смышленым умом, расторопностью и энергичностью в делах, честностью при совершении сделок.
В начале XIX-го века в Москве был создан комитет, занимающийся заготовкой обмундирования для армии. В 1807-ом году шестнадцатилетнему Василию несказанно повезло, он сумел взять первый подряд на поставку холста. Благоприятное стечение обстоятельств и, конечно, коммерческий талант Василия позволили ему с успехом выполнить порученное задание. Он заслужил доверие правительства и высокого военного начальства, а также возбудил интерес Александра Татищева, только что назначенного на должность генерала-кригс-комиссара, то есть ведающего вещевым и денежным довольствием войск. Вскоре юному Варгину передали все казенные подряды на поставку холстины. С этих самых пор дела Василия резко пошли в гору, торговля стали расти и процветать. По словам покровителя Варгина, графа Татищева, его товары шли по таким ошеломляюще низким ценам, на какие «никто из остальных поставщиков, включая лучших и опытнейших в делах торговли купцов и промышленников, не хотели соглашаться».
По мнению экспертов, существует лишь одна веская причина, почему Василий Варгин в столь юном возрасте сумел получить подряд на поставку холста для армии. В 1805-ом году началась русско-австро-французская война. Разумеется, ведение военных действий потребовало увеличение поставок обмундирования для солдат. Но в те годы государственные заказы оплачивались плохо, мало и с различными юридическими проволочками. Ушлые купцы дружно увиливали от такой «чести». Многие из них даже рекомендовали молодого Варгина в «верхах», попросту говоря, переведя на него все стрелки. Знали бы они, чем все это закончится…
Вскоре началась Отечественная война 1812-го года. Наступление войск Наполеона заставило увеличить численность армии, а значит, производство и поставку кожи, сукна и многих других вещей необходимых русским воинам. Дело это оказалось непростым, поскольку по мере захвата страны неприятелем многие заводы и фабрики закрывались, торговля и промышленность оказалась в глубоком застое.
Варгин крутился как белка в колесе, помогая в заготовке вещей. Со слов того же Татищева Василий «преодолел все трудности и, благодаря опять же своим низким ценам, сохранил казне в эти тяжелые годы многие миллионы». Молодой купец характеризовался им, как «истинный патриот, оказавший родине огромные услуги, действующий как гражданин, разделяющий общее несчастье». Справедливости ради стоит отметить, что мнения исследователей и, что более интересно, современников, в этом вопросе крайне неоднозначны. Одни из них считали Варгина совершенно бескорыстным человеком, слегка чудаковатым торговцем, другие же видели за ним тень Татищева, полагая, что купец обеспечивает чиновнику финансовую поддержку. Они отмечали, что увеличение поставок Василия Варгина в русскую армию ведет к росту карьеры Александра Ивановича. Однако хорошо известно, что отношения между Варгиным и Татищевым даже отдаленно не напоминали дружбу, слишком огромна была пропасть между выходцем из крепостных и потомственным дворянином.
Сохранились бумаги, в которых Варгин и некий купец из Санкт-Петербурга по фамилии Зверьков расписались под тем, что доставят необходимое количество сукна для армии. Злые языки говорили, что питерский торговец был привлечен лишь для того, чтобы монополия Василия не бросалась в глаза. Уже позже было установлено, что «конкуренция» была надуманной, фирма Зверькова поставляла то же варгинское сукно.
Основная проблема предприятия Василия в те годы заключалась в том, что у него не было никаких производственных мощностей, а также возможностей для их создания. Всю прибыль Варгин, как и его отец, вкладывал в строительство доходных домов (то есть для сдачи в аренду) в Москве. Закупать мануфактуру в условиях военного времени по старым ценам было все сложнее, а заказы военного ведомства постоянно росли. Генеральному поставщику действующей армии даже пришлось залезть в долги, однако позднее, в распоряжение Василия Васильевича был передан отряд казаков для борьбы с неуступчивыми партнерами. Поверенные разъезжали по стране и совершали заказы и закупки от его лица по обычным запискам и устным сговорам, не прибегая к бюрократическим формальностям.
В защиту купца можно отметить, что в исторических документах Варгин всегда упоминается, как абсолютно честный человек. Предложений от разных купцов на поставку материалов для армии в годы войны поступило немало. А вот снизить цены смог только он один. Воспользоваться ситуацией во время паралича власти Василий считал делом крайне недостойным. Напротив, хорошо известно, что он не спекулировал своими товарами, никогда не требовал за них завышенную стоимость, а иногда даже выполнял поставки в ущерб себе, жертвуя капиталом. Кстати, лишь по приблизительным подсчетам, осознанно упущенная Варгиным прибыль за период войны превышает тридцать миллионов рублей. В немалой степени благодаря его стараниям было поставлено в строй около шестисот пятидесяти тысяч человек.
В годы Отечественной войны появилась немного трогательная история о том, как однажды Василий Васильевич, узнав, что его транспорт с амуницией, шедший по Западной Двине и стоивший около полумиллиона рублей, может попасть в руки врага, распорядился утопить его. И транспорт действительно был затоплен.
После войны Василий Варгин был удостоен ряда почетных наград, среди которых украшенная бриллиантами медаль «За усердие». Кроме этого братьям Борису и Василию Варгиным было присвоено звание потомственного почетного гражданина. Когда русские войска заняли Париж, молодой купец поехал посмотреть на знаменитый город. Столица Франции произвела на юношу незабываемое впечатление. По воспоминаниям современников из Европы он вернулся с твердым намерением создать в Москве, что-нибудь подобное площади Пале-Рояль, расположенной напротив северного крыла Лувра и Комеди Франсэз или Французского Театра.
В 1814-ом году известный художник Николай Аргунов нарисовал портреты братьев Варгиных, которые ныне хранятся в Государственном Русском музее.
Вернувшись в столицу России, Варгин вручил бразды правления предприятием в руки своих братьев, а сам с головой увлекся строительством новых зданий или, как он сам говорил, «богоугодными» делами. Самым знаменитым из его строений стал дом на Петровской (Театральной) площади, в котором позднее разместился Малый театр. Сгоревшая после пожара Москва отстраивалась заново, главным архитектором города стал Джузеппе Бове. По его проекту Неглинка, протекающая через Театральную площадь, оказалась лишней, портящей природную красоту столицы. Было решено заковать ее, что и выполнили в 1819-ом году. В реку положили трубы, канал засыпали и застроили домами. После утверждения плана по обустройству площади Василий Варгин полностью выкупил здешние участки: сначала два на месте нынешнего Малого театра, а потом еще три, где сегодня стоит ЦУМ. Дом Варгин построил роскошный, с открытой галереей под разные магазины и огромным, для той поры, концертным залом. После того, как в 1824-ом году архитектурный ансамбль Петровской площади был достроен, Варгину предложили отдать здание в аренду императорской труппе для проведения драматических спектаклей. Купец дал согласие, а также вложил немалые деньги для переделки помещений под театр, что свидетельствует о том, что это был не запланированный заранее ход. Через два месяца работ архитектор Бове и Василий Васильевич представили жителям города «Новый Московский Малый театр в доме Варгина на Петровской площади». 14 октября 1824-го года в нем прошло первое представление. Через несколько лет руководство императорских театров окончательно забрало себе здание, выкупив его у Варгина за сто пятьдесят восемь тысяч рублей. А в 1838-ом году Опекунский совет издал указ о выделении около семисот тысяч рублей на… «строительство Малого театра», хотя он уже не только четырнадцать лет как был построен, а давным-давно давал представления.
В бывшей конторе Василия Васильевича и Бориса Васильевича Варгиных, состоящей из двух домовладений на улице Пятницкой, много позднее снимал комнату начинающий писатель Л.Н. Толстой после того как вышел в отставку. Сегодня здесь размещен филиал музея Льва Толстого.
После 1815-го года по просьбам комиссариата молодой купец продолжил поставлять свои товары для государства. Цены на них были самыми низкими среди всех предпринимателей. При этом Василий Васильевич не только не разорился, но, напротив, сумел значительно обогатиться. К 1820-му году состояние его семьи превысило пятнадцать миллионов рублей – сумма по тем временам грандиозная. Вскоре Варгин уже имел свои собственные фабрики по производству полотна в Костроме, Вяземах, Переславле. В Москве у него работала закройщицкая и киверная фабрики, а конторы были во всех крупных губерниях России. Самого Василия прозвали Варгин-второй, его имя стало нарицательным, обозначая высокое качество товаров и чистоту совершаемых сделок. По-прежнему большая часть денег шла на строительство домов в Белокаменной. Среди них были и доходные здания для разных слоев населения. Также он являлся обладателем великолепной коллекции бриллиантов, жил рядом с самим генерал-губернатором, содержал церковный хор. К сожалению, успех торговца породил немалое число завистников и врагов.
Торговая эмблема Варгиных представляет собой шлем Меркурия, расположенный над вензелем «ВВ». За вензелем изображены элементы торговой атрибутики, а под ним награды Василия Васильевича. Медали следуют слево-направо: за 1812 год – серебро на андреевской ленте, «За усердие» и сословная купеческая медаль за 1812 год – бронза на аннинской ленте. Сословной медалью награждались торговцы, пожертвовавшие на военные нужды более десяти частей своего состояния.
В 1827-ом году Татищева сняли с должности военного министра. На его место был назначен князь Александр Чернышев, годом ранее заслуживший похвалу императора особой рьяностью при допросах декабристов. Татищева, сей сторонник палочной дисциплины, люто ненавидел, а потому в поле его мести попадало всё и вся, имеющее отношение к Александру Ивановичу. Варгина же он открыто называл «монополистом», пообещав отлучить от всех дел за поставки без залогов и контрактов. Данное нарушение действительно имело место, однако делалось из-за крайней срочности и с разрешения власти. Вскоре в Москве была создана комиссия под руководством генерал-лейтенанта Волкова, официально занимающаяся заведыванием подрядами, а неофициально – наблюдающая и расследующая дела Варгиных.
7 октября Военное Министерство внезапно потребовало, чтобы Василий Васильевич до 1 ноября 1827-го года выполнил все лежащие на нем обязательства. За двадцать три дня ему было необходимо поставить вещей на восемь миллионов, заплатив при этом 1 600 000 деньгами и предоставив вещей безденежно еще на дополнительную сумму в 900 000. В случае невыполнения приказа ему грозили продажею всех залогов для возмещения прямого долга. Варгин пытался опротестовать решение, заявив комиссии, что соглашение с казною вовсе не предусматривает выставлять вещи в такие невозможно короткие сроки, а также, что сам расчет проведенный представителями Комиссариата, неверен.
Сохранился текст письма Варгина комиссии, в котором помимо прочего он говорит, что «при действиях, оскорбляющих его усердие и справедливость, при крайнем стеснении дел, ему не остается ничего более сказать; однако его поступки, дела и намерения, столь постоянны, столь много ознаменованы подвигами усердия и чести к Отечеству, что говорят сами за себя перед целым светом и не нуждаются в опровержении неведением, сплетений и злонамерением производимых, ибо он всем за всех жертвовал. Смело он может себе приписать ту честь, что ни один из известнейших откупщиков и подрядчиков – при всем богатстве и всех наградах, от правительств полученных, – не доставили казне польз и выгод более чем Варгины».
Комиссия разрешила Василию послать прошение Государю, что он и осуществил уже 12 октября. В своем докладе он просил «не милосердия, но справедливого суда», то бишь беспристрастного рассмотрения его отношений с казною. Также он указал, что его целенаправленное разорение повлечет за собою банкротство множества людей, с которыми он работает. Прошение было рассмотрено, и Варгину увеличили срок поставки на четыре месяца, то есть до марта 1828-го года. Однако условия стали еще более тяжелыми, он должен был получить деньги только за половину вещей, остальная половина сохранялась, как его долг перед страной. Причем при каждом новом расчете комиссариата величина предполагаемых долгов Варгина, всегда выходила иная, а разница между суммами достигала нескольких миллионов. После вторичного обращения купца ему немного облегчили условия контракта, а именно разрешили поставить к 1 марту лишь самые необходимые для войск вещи, остальное растянули до 1 июля. Варгину стало казаться, что преследование прекратилось, по его собственным словам он «ожил и быстро двинул поставку». Мрачные предчувствия Василия Васильевича стали рассеиваться, подорванное общественное доверие потихоньку восстанавливалось. Однако это были последние светлые дни его жизни. Снисхождение было сделано лишь для виду, а вокруг продолжалось тайное преследование.
Министерство вовсе не скрывало своих намерений, в указании от 19 ноября 1827-го года прямо говорилось, что «правительству давно пора, пусть даже большими пожертвованиями, избавиться от этого монополиста». Комиссии было поручено добиться от Варгина признания в том, что он в союзе с прежними комиссариатскими чиновниками обкрадывал казну, проводя свои дела на казенные деньги. Проведя тщательное расследование, генерал Волков счел своим долгом изобразить дело в истинном виде и дал самый лучший отзыв о купце. Его доклад, поданный в ноябре 1827-го года, сообщает о найденных доказательствах бескорыстия Варгина и отрицает любую возможность его участия в злоупотреблениях чиновников. Также Волков указал, что Варгин никогда не был и не будет доносчиком, столь необходимым министерству. «Конечно, разорить его не долго – продолжал генерал-лейтенант, – но выиграет ли казна, когда отнимет его состояние и даст возможность другим поставщикам, всегда державшимся высших цен? Комиссия приглашала всех ныне вызвавшихся поставщиков, ставить вещи (сапоги и холсты) по ценам, объявленным Варгиным, но все они решительно отказались. Пусть тот, кто говорит, что цены могут быть ниже прошлогодних, придет к нам и откроет пути для понижения, или же назовет особ, на такое понижение согласных: комиссия и то, и другое примет с признательностью и охотою... Словом, до сего времени мы ничего в иных поставщиках не видели, кроме злобы и зависти на Варгина за то, что он мешает им пользоваться высокими ценами…».
Положение комиссии и в самом деле было крайне затруднительным. С одной стороны она была обязана найти новые подряды, с другой – все торговцы сильно завышали стоимость товаров. По особому, высочайшему повелению по всему комиссариатскому ведомству были проведены две ревизии. Обе показали – все вещи, поставленные Василием Варгиным, соответствуют по качеству образцам, все денежные суммы в порядке, недостачи нигде нет.
Однако факты не убедили военного министра, который уже давно обрек купца на гибель. Враги Варгина пытались сделать все возможное и невозможное, дабы доказать его ненужность. Поставщикам давали льготы, делали уступки по качеству товаров, городской голова Москвы Куманин даже приплачивал свои деньги тем, кто решался взять подряды... Однако все было напрасно, дела не клеились. Между тем Василий Васильевич быстро выполнял свои условия соглашения, за один месяц с 12 декабря 1827-го года по 12 января 1828-го года, он поставил пятьсот пятьдесят тысяч пар сапог, шесть миллионов аршин холста и прочих полотен. Члены комиссии были поражены, увидев извещение, что «товары получаются от Варгина успешно, и даже поспешно». Кроме того, это было нелишним в сложившейся обстановке, ведь войска выдвигались в Турецкий поход. Вскоре комиссия еще больше изумилась, получив «сверху» бумагу со строгим выговором за то, что они «не уведомляют министерство, ни о чем другом кроме исправности Варгина».
В 1830-ом году была составлена новая комиссия, кандидаты в которую отбирались более тщательно. Ее возглавил некий генерал-адъютант Стрекалов, готовый пойти на любой подлог. Деятельность второй комиссии привела к тому, что Варгин под основанием передержки казенных денег в этом же, 1830-ом году был арестован, отвезен в Санкт-Петербург и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, а все его дома вместе с принадлежащим ему имуществом взяты в опеку. Уже позднее экспертами было доказано, что основная часть бумаг против Варгина была сфальсифицирована, а сам торговец не имел никаких шансов противостоять заговору. Купец и его семья была совершенно разорена и обречена на нищету. Не выдержав свалившихся бедствий, через десять дней после того как посадили Василия умерла его мать. Три месяца спустя скончался отец.
Через тринадцать месяцев Варгина выпустили и отправили в Выборг, где он жил едва сводя концы с концами. Весной 1832-го года после ряда ходатайств ему, наконец, позволили перебраться в родной Серпухов. А когда в 1835-ом году Василию Васильевичу были возвращены некоторые имения, неутомимый купец вновь принялся за возрождение торговли и восстановление своего расстроенного хозяйства. Однако делать это ему пришлось лишь для того, чтобы выплачивать казне несуществующие долги. Варгин поселился в собственном доме на Пятницкой и сумел привести в порядок доходный дом на Тверской улице. Он превратил его в одну из лучших гостиниц Москвы с магазинчиками, кондитерской, аптекой и студией фотографов. В 1845-ом году в меблированных комнатах гостиницы жил Федор Тютчев, а в 1853-ем поселился вернувшийся из ссылки член Северного общества декабрист Валерьян Голицын.
24 ноября 1855-го года в доме Варгина открылась кондитерская. Хозяевами были француз Адольф Сиу и его супруга. Название у предприятия было скромным – «А.Сиу и К», однако из этой маленькой лавочки впоследствии выросла фабрика «Большевик». А в 1913-ом году к трехсотлетию дома Романовых фабрика впервые изготовила популярнейшее печенье «Юбилейное».
В 1842-ом году государственный контроль признал, что предприятию Василия Варгина были не выплачены многие суммы, даже принимая во внимание все сваленные на него долги. Чернышев держал это заявление у себя около пяти лет, а потом заявил, что по высочайшему указу не велено допускать никаких расчетов с Варгиным. И купец продолжал платить мнимые долги. Лишь много лет спустя, после того как Александр Иванович уволился с поста главы военного министерства, Варгин решился подать Александру II прошение о пересмотре своего дела, особо настаивая на проверке оставшихся долгов в миллион рублей. Своего он добился, заново проведенное расследование показало, что купец ничего не должен государственной казне, напротив казна задолжала ему некоторую сумму. Когда Василию Васильевичу сообщили, что правительство прощает ему все, он ответил: «Не им прощать меня – у меня им надо бы просить прощения». Однако окончательное снятие обвинений так и не произошло. За давностью лет государство реабилитировало само себя, списав свои долги Варгину. Старый человек мог тихо доживать свой век, не беспокоясь о выплате денег, однако через несколько месяцев купец скончался. 9 января 1859-го года Василия Варгина хватил «нервический удар», он был погребен среди остальных членов семьи на кладбище Донского монастыря в Москве. Его полная реабилитация совершилась лишь через полтора века, после того, как были найдены и проштудированы все соответствующие документы.
По воспоминаниям современников после заключения в крепости Варгин сильно изменился, он выглядел сломленным, усталым от жизни человеком. Резкий переход от славы и состоятельности к унижениям и нищете превратил его в мрачного, раздражительного старика. Бесстрашие в ведении дел сменилось нерешительностью загнанного человека, ждущего очередного удара судьбы.
Состояние Василия Васильевича оценивалось современниками в восемнадцать миллионов рублей. Своей семьи и детей у него не было, а племянники держались подальше от жившего в последние годы отшельником опального родственника. После его кончины вся родня была невероятно разочарована. Завещания Варгин не оставил, личная касса оказалась пуста. Гостиница перешла наследникам, среди которых была жена профессора химии Николая Лясковского Мария и её брат Н.И. Варгин, член Общества сельского хозяйства. А редкая коллекция алмазов из тридцати камней так и не была найдена. Многие из них были с собственными именами, например «Голубая волна» – 79 карат или «Черные очи» – 67 карат. Подобные камни не имеют аналогов, их во всем мире всего несколько штук. Куда исчезло все его огромное состояние, так и осталось тайной века и поныне не дающей покоя многочисленным кладоискателям и историкам. Поскольку банкам Варгин не доверял, основной версией является предположение, что сокровища до сих пор хранятся в тайной комнате в здании Малого театра.
Вот такая печальная, неблагодарная и, к сожалению, довольно типичная для России судьба выдающейся личности. Современники его оклеветали, а потомки предали забвению. Лишь благородное и совершенное по пропорциям здание Малого театра, пережившее все войны, революции и правительства, остается памятником именитому меценату и купцу, его единственным сокровищем, завещанным потомкам.
Источники информации:
http://forum.svrt.ru/index.php?showtopic=6075
http://millionaire.ru/rubriki-jurnala/nedvijimost/vvv.html
http://www.runivers.ru/gal/today.php?ID=427990
http://madikenold.wordpress.com/
