О князе Дмитрии и его воеводе
Андрей ГОНЧАРОВ.
В последние годы в кругах любителей отечественной истории получила хождение гипотеза, согласно которой много столетий назад на просторах Сибири существовала мощная держава. Утверждается, что ее именовали тогда Великой Тартарией, что вроде бы подтверждается некоторыми старинными картами, в том числе и опубликованной в знаменитой и авторитетнейшей Британской энциклопедии (1771 г.) Так это или иначе – однозначно сказать сложно. В «Красной звезде» историки не раз признавали, что подавляющее большинство документов не только древней, но и средневековой истории не сохранилось, и поэтому память о «земле тартарской» может существовать лишь как «преданья старины глубокой».
В читательской почте редакции немало материалов, авторы которых рассказывают о ставших им известных из каких-то источников преданиях и сказаниях, к примеру о казаке Ермаке, о великом князе Дмитрии Донском. Некоторые из предлагаемых статей весьма любопытны, хотя подчеркнем, что это всего лишь версии, не подкрепленные письменными источниками. Тем не менее они заслуживают обнародования как отечественные предания, как элемент народной памяти о далеком прошлом нашего многонационального Отечества. Один из таких материалов, видимо, плод коллективного творчества, мы сегодня представляем – повествование о событиях, связанных с Куликовской битвой.
 1375 ГОД. Тимур, собрав войско, объединил Среднюю Азию под своей властью. Он по-прежнему хранит обиду на правителей Великой Тартарии, не оказавших ему помощи в период лишений. К тому же они стали претендовать на «его» Хорезм. В отместку Тимур стал поддерживать их противника – сына хана Синей орды Тохтамыша (его отец, хан Туй-Хаджа-оглан, был казнен за отпадение от Тартарии Урусом, вставшим во главе ее войска). Так началась братоубийственная война. Наша справка. Происхождение слова «орда» историки обычно связывают с его тюркским значением – «ставка». В русские летописи слово «орда» попало в XIII веке и заменило схожее по звучанию слово «арта» – так в X-XI веках арабские и персидские географы называли государство в Западной Сибири (территория нынешней Новосибирской области). Этимологически «арта» восходит к древнеперсидскому «правда».
Синяя Орда (Кок Орда, Кек Урда) – восточная часть Золотой орды, располагавшаяся на территории современного Казахстана. В 1361 году стала независимой. Словосочетание «Синяя Орда» – возможно, неточный перевод с тюркских языков, где слово «кок» обозначает целый спектр цветов: от синего до зеленого. Китайцы, кстати, используют для обозначения географических объектов 5 цветов: север – черный, восток – зеленый, запад – белый, юг – красный, а середина – золотой.
С наименованием «Золотая Орда» тоже не все ясно. Государственное образование с центром в нижнем Поволжье изначально именовали Улусом Джучи – по имени сына Чингисхана. В летописях встречалось и словосочетание Алтын Урус – Золотая Русь, и уже значительно позднее появилось наименование Алтын Орда, Алтын Урда – Золотая Орда. Урус-хан поначалу имел успехи и неоднократно изгонял Тохтамыша из Саурана, Отрара и Сыгнака. Однако зимой 1377 года тяжело заболел и вскоре умер. Сменивший его старший сын Тимур-Мелек (в исторической литературе его еще называют Тимур Мелик-хан. – Авт.) разбил Тохтамыша и вновь захватил Сауран. После чего успокоился и, по преданию, предался разгулу, чем не замедлил воспользоваться Тимур.
Правители Тартарии (когда произошел переход в наименовании державы от Тартарии к Татарии, однозначно сказать нельзя; еще в XVIII веке на западноевропейских картах используется слово Tartarie, но на русской карте 1737 года уже читаем: Татария. – Авт.) выказали недовольство Тимур-Мелеком. Они предложили Тимуру стать верховным атаманом (военачальником) Великой Тартарии, сохранив за собой Среднюю Азию. Тимур согласился и направил против Тимур-Мелека зависимого от него Тохтамыша, чтобы тот захватил незадачливого хана, утратившего к тому же доверие своего войска.
ТОХТАМЫШ внезапно напал на ставку Тимур-Мелека в 1379 году, пленил его и тотчас же казнил. Времена были жестокие, и с проигравшими не церемонились. Взмах меча – и голова с плеч... Победителя поставили во главе западного ордынского войска, так как тогда обнаружилось, что возглавлявший его темник Мамай повел себя чересчур вольно, возомнив себя самостоятельным правителем. Он взял пример с Хубилая, который, развалив Монгольскую державу, стал править Китаем. Мамай также решил отделиться от Великой Тартарии, опираясь на тюрок, набиравших на Дону силу. Реализации замысла, как ему казалось, благоприятствовали нескончаемые войны Тартарии с Китаем и Тимуром.
Но Мамай просчитался. К 1380 году кризис в отношениях правителей Тартарии с Тимуром был уже преодолен, и «сепаратисту» пришлось предстать перед лицом суровой реальности: Тохтамыш готовился к «походу возмездия», а довольно сильное в военном отношении Московское княжество сохранило верность Тартарии.
Приняв под командование западное ордынское войско и опираясь на поддержку Тимура, Тохтамыш развернул активную деятельность по «международной» изоляции Мамая. Он разослал письма во все западные уделы Тартарии, включая Москву, с требованием не поддерживать Мамая и выступить против него. Это требование было воспринято по-разному – тюрки Донского и Украинного уделов, а также Черкасский удел на Северном Кавказе все же поддержали мятежника.
Дмитрий, князь Московский, держал совет со своими приближенными, на чьей стороне выступить: Тохтамыша или Мамая? Большинство высказалось за то, чтобы поддержать Тохтамыша. Но были и такие, кто предлагал от Мамая откупиться, дабы не доводить дело до военного столкновения. Спор решил Дмитрий Донской. Он твердо высказался за поддержку Тохтамыша, ставленника правителей Великой Тартарии. Это решение и определило все дальнейшие события. Но союз московского князя и Тохтамыша остался фактически не отраженным в сохранившихся монастырских летописях...
Итак, Москва отказалась Мамая поддерживать, и ей пришлось вступить с ним в сражение, ибо амбициозный темник поспешил разбить московского князя до подхода Тохтамыша. Перед лицом угрозы Дмитрию удалось собрать внушительное войско, хотя и не 120 тысяч человек, как считают некоторые историки, и тем более не 150 тысяч. Если судить по потерям – 600 князей, бояр и воевод различного ранга, то это дает, по нашим подсчетам, общее число потерь в 18 тысяч воинов (численность ратников в дружинах князей, бояр и воевод в среднем составляла около 30 человек – следовательно, если предположить, что потери были пропорциональны, то погибших простых воинов было примерно в 30 раз больше). Московский князь, как следует из летописей, потерял треть всего войска – значит, у князя Дмитрия перед сражением было около 55, максимум 60 тысяч ратников.
Мамай имел 33 орды. Но орда Мамая – это не тартарский тьмен в десять тысяч воинов (тогда в общей сложности у него было бы 300-330 тысяч человек, о чем ошибочно пишется во многих работах). Орда у Мамая – это всего лишь вооруженное формирование того или иного народа (племени). Они были разными по численности – от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. В среднем орда насчитывала 2,5 тысячи воинов. Перемножив 2,5 тысячи на 33 орды, получим 82,5 тысячи человек – то есть у Мамая было от 80 до 85 тысяч воинов. Больше Мамай собрать не мог, потому что уделы Тартарии, находившиеся восточнее Волги, ему не подчинялись. В составе войска Мамая находились, в частности, черкасы. Вожди этого славянского народа направили в помощь Мамаю около 10 тысяч воинов.
Обращение Тохтамыша получил не только Дмитрий. Его получили Олег Рязанский и Ольгерд Литовский. Оба стали собирать воинскую силу, но для себя решили, что примут сторону победителя, имея в виду Тохтамыша или Мамая. Отсюда понятно, почему они «не успели» к полю сражения.
Дмитрий Московский поступить так не мог. Он уже втянулся в противостояние с Мамаем, с войском которого ему уже приходилось сражаться. Победа над мамаевым мурзой Бегичем на реке Воже в 1378 году вдохновила москвичей на новое сражение и отрезала путь к выжидательной стратегии.
У Мамая выбор тоже был невелик. Ему приходилось решать, с кем сразиться вначале: с Дмитрием Московским или Тохтамышем? Война с Тохтамышем, который был в союзе с Тимуром, грозила перерасти в длительное противоборство и к тому же с открытым тылом, которому мог угрожать московский князь. Это грозило неизбежным поражением. Оставалось одно – быстро выступить против Дмитрия и разгромить его до подхода Тохтамыша.
Таким образом, выбор стратегии у обоих противников был результатом сложившихся обстоятельств. Вследствие чего она не была у Дмитрия лучше, чем у Мамая. Возможно, московский князь даже совершил ошибку: он мог задержать свое войско на Оке до подхода Тохтамыша. И тогда победа досталась бы ему значительно меньшей кровью. Но он избрал иную стратегию. Теперь все решала только организация сражения.
Ринувшиеся в сражение друг против друга Дмитрий и Мамай обеспечили в конечном счете победу третьему – Тохтамышу, хотя он имел значительно меньше воинов, чем их было у Мамая и Дмитрия – всего около 30 тысяч человек. Сражение ослабило и Мамая, и московского князя. Это давало Тохтамышу возможность расправиться с каждым из них в отдельности, не прибегая к помощи ни Олега Рязанского, ни Ольгерда Литовского.
В ОРГАНИЗАЦИИ сражения Мамай как полководец допустил ряд грубейших ошибок. Во-первых, он неверно определил время подхода войска Тохтамыша, а потому заспешил и пренебрег рекомендациями древнего воинского искусства Востока (как гласит распространенное в казачьей среде предание, они были изложены в древнем трактате «Кон Асы»). Те правила войны требовали охватить с нескольких сторон войско князя Дмитрия и налетами конницы в течение нескольких дней растянуть его порядки, ослабить физически и морально, а затем нанести решающий удар, как Субудай на Калке разгромил объединенное войско нескольких русских княжеств.
Именно в организации сражения у Дмитрия дела обстояли лучше, чем у Мамая. У него, как и у Иосифа Сталина, был «свой Жуков» – Боброк Волынец. Этот воевода, обладавший, как гласит предание, даром «вещего Олега», был представителем древней воинской школы, который за свою долгую ратную жизнь изучил много способов разгрома противника. Знал он, видимо, и способы организации боевых действий ордынского войска, и то, что формирования Мамая состояли в основном из тюрок, которые часто бросались в сражение очертя голову. Победа в 1378 году над войском темника Бегича укрепила его в уверенности, что тюрок можно бить, когда они ведут себя на поле боя подобным образом. Он выработал ряд приемов заманивания, втягивания тюрок в сражение, навязывания противнику своей тактики ведения боевых действий.
Первый прием – выделение сильной конной разведки – сторожевого полка, который действовал по нескольким направлениям. Каждый отряд этого полка, имевший около 1000 воинов, мог справиться с небольшой ордой в несколько сот человек, не говоря уже о небольших по численности разъездах. Этим суживался фронт движения мамаева войска и его возможности для маневра, уплотнялись его боевые порядки, что приводило к скученности воинов.
Второй прием – выделение сравнительно небольшого передового полка численностью около 5 тысяч человек и выдвижение его на полторы-две версты впереди от главных сил. Он кроме охранения и предупреждения главных сил от внезапного ночного или утреннего нападения служил приманкой для нападения, втягивания в боевые действия главных сил противника. Никакого циркачества или авантюризма в этом, как порой пишут, не было, а был холодный расчет.
Третий прием. Боброк хорошо знал, что без резервов с ордынскими полководцами в сражение лучше не вступать. Поэтому он выделил кроме общего резерва (резервного полка) еще и засадный полк, который, по нынешним понятиям, выполнял роль второго эшелона и вступил в сражение в критический момент.
Главные силы были распределены по «гунно-славянскому образцу». Они делились на три части: полк правой руки, центральный полк, полк левой руки. Во главе каждого полка стоял князь-воевода с отборными воинами в центре. Это позволяло не сковывать инициативу низовых командиров и ударом отборной дружины проламывать боевой порядок противника, если тот шел одной волной (эшелоном).
Построение главных сил было сплошным. Деление на полки было номинальным. Разрывов между полками не было. Разрывы тогда были опасны, ибо в них тюрки могли вклиниться. Правый фланг главных сил упирался в овраги, что не давало неприятелю возможности его обойти, левый упирался в дубраву, что тоже мешало быстрому обходу. Никаких оврагов перед полком правой руки (под командованием Ольгердовичей – Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского, сыновей умершего незадолго до этого правителя Великого княжества Русского, Литвинского и Жемайтского Ольгерда), о которых пишут некоторые авторы, не было, так как это мешало бы конным дружинам атаковать.
Боброк Волынец учел и качество войска. Дружины Ольгердовичей имели хорошее защитное вооружение: кольчуги, панцири, шлемы, металлические щиты. Стрелы тюрок наносили им минимум вреда. Все здесь решала рукопашная схватка. Имея хорошее защитное вооружение, правый фланг не уступал тюркам. Почти так же был вооружен центр, где стояло московское войско и устюжане. В резервном полку, численностью около 5 тысяч человек, была собрана бесшабашная гвардия московского князя, тоже прекрасно вооруженная.
Полк левой руки был собран из дружин других русских князей и посошных людей (слобообученных крестьян, временно призванных под знамя князя). Этот полк был вооружен и обучен слабее других полков. Именно за ним и левее него в дубраве поставил Боброк Волынец засадный полк численностью около 20 тысяч воинов.
Таким образом, главные силы представляли собой сплошную «стену» в 30 тысяч человек, построенных в 15 рядов на фронте в два километра. Один человек на один метр фронта. Такую преграду налетом разрушить было невозможно, нужно было крепко сражаться, чтобы ее проломить. Для справки: спартанская фаланга имела 8 рядов, а всесокрушающая македонская фаланга – 16 рядов.
С отходом передового полка численностью около 5 тысяч человек к центральному полку образовался большой полк, плотность которого возросла до 25 рядов. Так что центр стал крепким орешком, который тюркам так и не удалось разгрызть.
Кроме того, Боброку Волынцу удалось правильно решить вопрос командования. Князь Дмитрий был человеком вспыльчивым, склонным принимать преждевременные решения, поэтому находиться в расположении засадного полка ему было нельзя. Он мог преждевременно ввести полк в дело. Боброк уговорил Дмитрия остаться с большим полком. Однако воевода знал также, что, встав во главе большого полка, Дмитрий фактически лишался возможности выжить.
Ведь традиционно каждый ордынский воин был заинтересован в уничтожении или пленении знатных людей противника. За убийство или пленение князя, боярина или воеводы простой ордынский воин становился сотником. А это значило, что в несколько раз возрастала его доля в общей добыче. Он получал звание богатыря (батыра), его род становился знаменитым. Такое правило возбуждало бешеную энергию ордынцев.
Отсюда понятно, почему все сражения с участием ордынских войск были решительными и беспощадными. Именно поэтому ордынцы в первую очередь набрасывались на князей, воевод, бояр и их окружение. Потому-то на поле Куликовом погибло много представителей правящей элиты того времени. Разумеется, Великий князь московский был особо вожделенной добычей для многих тюрок. Если бы Дмитрий встал во главе большого полка, его смерть была бы неизбежной, что и случилось с боярином Михаилом Бренко, который в сражении на поле Куликовом был на месте Великого князя. Гибель Дмитрия, без сомнения, поколебала бы ряды большого полка. Это-то как раз и понимал Боброк.
Он посоветовал произвести подмену Дмитрия Донского на Бренко, который дородством и внешним видом походил на Великого князя, и Дмитрия уговорили встать в ряды простых воинов, чтобы иметь возможность не только уцелеть, но и психологически поддержать рядовых воинов мыслью, что Дмитрий может сражаться рядом с каждым из них. Слух об этом был пущен по войску после переодевания Дмитрия и Бренко на глазах у многих воинов. Так Боброк избавился от некомпетентного вмешательства Великого князя в управление войсками, сосредоточив все нити командования в своих руках. Впервые в московском войске он применил древнее ордынское правило управления, когда полководец был в тылу, а не на острие атаки.
СРАЖЕНИЕ началось не так, как нередко описывают. Мамай разделил свое войско на три примерно равных эшелона. Так как у него было около 15 тысяч пехоты, то в первый эшелон была выделена вся пехота и 10 тысяч черкас. Задача первого эшелона была проста – завязать сражение и обнаружить слабые места в боевом порядке московского войска. К тому же пехота и выделенная конница были не тюркского происхождения (около 5 тысяч генуэзцев и венецианцев, около 5 тысяч азербайджанцев, около 5 тысяч армян и грузин, около 10 тысяч черкас). Их Мамай не жалел и сразу же ввел в сражение. Первой была введена в сражение пехота еще и потому, что при завязке сражения ее нельзя посылать за конницей, так как она не сможет тогда пробиться до противника через конную массу. За конницей пехоту было принято направлять только в период преследования.
Второй и третий эшелоны боевого построения Мамая, примерно по 25-30 тысяч человек, составляли тюрки. Второй эшелон предназначался для сокрушения боевого порядка московского войска, а третий для завершения разгрома.
Сражение началось выдвижением первого эшелона войска Мамая к боевым порядкам московского войска, отходом передового полка к главным силам и образованием большого полка, а также поединками отборных воинов. А не налетом 30-40 тысяч конницы на полк Ольгердовичей через овраги, как об этом принято писать. Ордынские полководцы, будучи опытными воинами, чрезмерных глупостей не допускали, что делало их опасными противниками.
Поединок Пересвета с черкасом Челубеем закончился тем, что первым упал с коня Челубей, а за ним Пересвет. Сраженный Пересвет вряд ли мог упасть на поверженного Челубея (еще один миф!), так как поединок совершался на конях. Символичность гибели обоих воинов состояла не только в том, что ратник московского князя одолел воина Мамая, но и в том, что погибли оба. Так произошло позднее и с их полководцами: темник Мамай потерпел поражение первым – в 1380 году, вторым (хотя сам и остался жив) – князь Дмитрий – от Тохтамыша в 1382-м, когда между ними произошел какой-то конфликт.
Сражение развивалось так. Первый эшелон Мамая, в центре которого были черкасы, бросился на московское войско, завязалась сеча. Черкасы были хорошими воинами, но они не смогли даже потеснить большой полк. Пехота, действовавшая на флангах, тоже не добилась успеха. Более того, под ударами полка правой руки Ольгердовичей она стала подаваться назад. Сил первого эшелона не хватило, чтобы выявить слабые места в боевом порядке московского войска.
Собственно, это было обусловлено недостатком сил первого эшелона Мамая. В этом как раз выявилась его крупная ошибка, которую он допустил в распределении сил. Мамай вынужден был преждевременно ввести второй эшелон. Сражение ужесточилось. Погибла большая часть пехоты Мамая, но и передовой полк московского войска был почти весь вырублен. Понесли потери и другие полки князя Дмитрия. Вот здесь-то и обнаружилась слабость полка левой руки. Он начал подаваться назад.
Увидев это, Мамай поспешил ввести в дело третий эшелон, совершив тем самым, как вскоре выяснилось, очередную грубую ошибку. Этот эшелон смял полк левой руки московского войска. Резервный полк русских бросился в сечу. Но пяти тысяч отборных воинов оказалось недостаточно, чтобы остановить тюрок, которые продолжали оттеснять русских к центру и выходить в тыл большому полку.
Как только третий эшелон Мамая увяз в сражении с остатками полка левой руки, резервным полком и частью большого полка, он подставил свой правый фланг и тыл под удар, и Боброк двинул засадный полк в сражение. Удар 20 тысяч воинов засадного полка во фланг и тыл войска Мамая был внезапным и стремительным. Тюрки были смяты и побежали.
Небольшой резерв Мамая – около 5 тысяч человек – уже ничего сделать не мог. Московское войско преследовало бежавших тюрок несколько верст. Естественно, многих перебили, но не так много, как нередко утверждают.
О потерях московского войска убитыми выше уже говорилось. Они составили около 18 тысяч воинов. Но если учесть тяжелораненых, то в строю осталось от 30 до 35 тысяч человек.
Потери Мамая были, конечно же, более значительными. Во-первых, пехота Мамая была добита в период бегства, а это составило около 15 тысяч человек. Черкасы, не выходившие из сражения от начала до конца, тоже потеряли почти три четверти от своего состава, а это около 7 тысяч человек. Второй эшелон потерял около половины своего состава – около 15 тысяч человек. Третий эшелон имел тоже не меньшие потери – около 12 тысяч человек. Таким образом, потери Мамая убитыми составляли от 45 до 50 тысяч человек. У тюрок в живых остались только легкораненые, а тяжелораненые были добиты в ходе преследования. Поэтому потери Мамая убитыми были почти в 2,5 раза больше, чем потери московского войска.
И все же у Мамая оставалось еще от 35 до 40 тысяч деморализованных воинов. Но эти воины были уже не в состоянии оказать серьезное сопротивление хорошо организованному войску...
ВЕСНОЙ 1380 ГОДА у Тохтамыша было три тьмена войска, общей численностью около 30 тысяч человек. Один тьмен был набран из тюрок Синей Орды и принадлежал лично Тохтамышу. Два других тьмена были выделены в его распоряжение Тимуром. Однако многие эмиры и мурзы, включая Едигея, отнеслись к нему с недоверием и на помощь не спешили. Поэтому Тохтамыш занял ставку западного ордынского войска Сарай только в сентябре 1380 года, когда сражение на поле Куликовом уже вот-вот могло начаться.
Вскоре он узнал о поражении Мамая и сразу же разослал по многочисленным тюркским ордам ярлыки, согласно которым все бывшие на службе у Мамая воины прощались, если они присягнут на верность Тохтамышу. Часть тюрок, служивших ранее Мамаю, потянулась к Тохтамышу.
Мамай, узнав о занятии своей ставки Тохтамышем, с остатками своего войска двинулся к Азову, рассчитывая восстановить там силы. Тохтамыш бросился в погоню и настиг Мамая на берегу реки Калки, близ современного Мариуполя. Сторонники Мамая, видя, что им не выиграть сражения, сошли с коней и присягнули Тохтамышу. Но в то же время они не схватили и не выдали Мамая, так как такой поступок считался тогда среди тюрок предательским.
Мамаю позволили ускакать «с миром», и он отбыл в Крым, где его отравили генуэзцы, полагавшие, что с проигравшим не стоит иметь дело. Свою роль в отравлении Мамая сыграло и то, что он сумел вывезти в Крым золото, которое, естественно, обостряло алчность хозяев полуострова.
От редакции. Еще раз подчеркнем: этот материал - лишь историческая версия, представленная нашим читателем - офицером запаса, проживающим ныне на Кубани.
На снимке: Дмитрий Донской попирает ногой поверженного врага. Фрагмент скульптурной композиции «Тысячелетие Руси» в Новгороде.
Источник: "Красная звезда" от 10 июня 2009г..
Рейтинг публикации:
|
