17 апреля 1943 года. Аэродром Полотняный завод. Две группы летчиков-истребителей получают боевое задание: прикрыть бомбардировщиков и штурмовиков во время удара по аэродрому Сеща, где располагается крупная база немцев.
Обычный день, один из многих на войне. Особую значимость он обретет позже. А пока старший лейтенант Ваня Молчанов, командир звена 18-го гвардейского истребительного авиаполка, с любопытством приглядывается к «новеньким» из второй группы. Любопытство пересилило:
- Перед первым совместным боевым вылетом мы в строю стояли вместе — группа майора Жана Тюляна и наша группа Сибирина. Ну, я и задал вопрос — как нам в воздухе общаться? И кто-то предложил: «Фриц выше, фриц ниже, фриц справа, фриц слева». Всё! Так мы в воздухе и общались.
Шесть французов из эскадрильи «Нормандия» и восемь советских летчиков из 18-го гвардейского с первого совместного задания вернулись без потерь.
Сегодня из них живы двое: легенда русской авиации Иван Иванович Молчанов и Герой Советского Союза Ролан де ля Пуап. «Ролан меня младше», — деловито уточняет Иван Иваныч, затягиваясь «Явой».
Любовь с первого боя
В апреле 1943 года французская эскадрилья «Нормандия» влилась в состав 18-го гвардейского авиаполка 303-й истребительной авиадивизии. Если бы не это решение советского командования, кто знает, чем бы закончилась эпопея героических французов в России.
«Молодому» Ролану де ля Пуапу в 2011-м стукнет 91 год. Разговора на «героические» темы долго не выдерживает — посреди серьезного рассказа в его глазах разгорается мальчишеский огонек, за которым следует серия баек из жизни прославленной эскадрильи.
Но как только речь заходит о советских летчиках, тон рассказа меняется.
- Golouboff, Zakharoff… — Ролан произносит фамилии своих русских командиров, на французский манер ставя ударение на последний слог. В голосе звучит восхищение, благодарность и даже нежность. — Потрясающие люди! Огромного мужества и огромной доброты. Нас, пилотов «Нормандии», связывала очень крепкая дружба, но с русскими летчиками мы тоже дружили по-настоящему. Мы им говорили «ya tebia lyublyu!».
Иван Иванович, улыбаясь воспоминаниям, формулирует приязнь по-своему:
- А что французы? Летчики и летчики — они ведь такие же, как мы. Разве что говорят на другом языке, но такие же люди. Мы поэтому быстро сдружились.
Дружили так, что французы категорически отказались перейти в подчинение Василия Сталина, который очень хотел прибрать к рукам ставших знаменитыми «нормандцев». Иван Молчанов рассказывает об этом эпизоде безо всякого пиетета перед пугающим именем — с сыном Сталина он еще в довоенной лётной школе делился махоркой.
- Мало ли, чего он хотел! Французы не захотели. Они с того первого боя с нами как сдружились, так мы потом все время вместе были. Ведь первые французы прибыли как четвертая эскадрилья в наш полк, подчинялись они Голубову Анатолию Емельяновичу.
На генерала Георгия Захарова, командира 303-й авиадивизии, французы разве что не молились. Называли его «старшим братом» и «почти отцом». А за командиром «своего» 18-го авиаполка Анатолием Голубовым готовы были идти хоть на край света, хоть к черту в пекло.
Этой «любви с первого боя» предшествовали печальные обстоятельства.
Каждый за себя
- Мы хотели только одного: сражаться с немцами. А для этого нужно было отправиться в Россию — только там шла настоящая война. Нам повезло: через Африку, Англию и Иран мы прилетели в СССР, в Иваново. Ноябрь 1942 года. Разгар Сталинградской битвы. Тогда еще было совершенно непонятно, как повернутся события. Но нам было все равно: сражаться вместе с русскими уже было огромной честью. Погибнуть не боялись — мы же военные летчики, к смерти готовы. Мы хотели трудной жизни и тяжелых боев. И всё это мы получили.
В глазах неистового Ролана горит убежденность 22-летнего мальчишки, готового в одиночку сразиться со всеми фашистами на свете. Да они и были одиночками — что такое 14 пилотов по сравнению с миллионными армиями? Однако их быстро возвели в ранг политического символа: сам факт существования такого военного формирования был в равной степени важен и для Сталина, и де Голля. Сами «нормандцы» всячески открещивались от официоза и демонстрировали твердую решимость воевать по-настоящему.
Месяцы тяжелого обучения на советских «Яках», трудности с ориентированием — французы долго не могли привыкнуть к бескрайней белизне заснеженных просторов, когда глазу не за что зацепиться… Технические проблемы — 58 французских механиков, прибывших вместе с пилотами, не смогли работать с незнакомым оборудованием в условиях русской зимы…
14 летчиков-истребителей преодолели всё. Сдали экзамен перед высокой комиссией, поразив присутствующих филигранным лётным мастерством. Конец марта 1943, наконец-то — на фронт! Перелет с тренировочной базы в Иваново на аэродром Полотняного завода, в распоряжение полка бомбардировщиков.
Сопровождение медленных Пе-2 — не то, о чем мечтали пылкие истребители. Но счет сбитым фрицам открыли. Первые бои, первые победы… и первые потери. Чудовищные для маленькой эскадрильи — за один день, 13 апреля, французы потеряли троих. Из четырнадцати.
Оказалось, что высокое лётное мастерство французских истребителей имеет одну неприятную особенность: друзья на земле, в воздухе они сражаются каждый за себя. По-другому просто не обучены. «Сам погибай, а товарища выручай» — понимают. Но не умеют.
Отсиживаться и выполнять декоративные функции французы не собираются, но позволить им и дальше участвовать в боях тоже никак нельзя. СССР и Франция нуждаются в живом и боеспособном символе, а не в мертвых героях.
Судьба «Нормандии» — эскадрильи и будущей легенды — определилась в тот апрельский день, когда советское командование приняло решение о переводе оставшихся французов «под крыло» 303-й авиадивизии, четвертой эскадрильей в составе 18-го авиаполка. Если кто и мог спасти «нормандцев» от них самих, на личном примере обучить их боевому взаимодействию, — так это гвардейцы из 18-го.
Летчики и одуванчики
«Гвардия» — элитные войска, это французы понимали. Через переводчика получили разъяснение: в Красной Армии гвардейское отличие присваивают за мужество и высокое воинское мастерство, проявленное в боевых условиях.
- В 1941 году нам приходилось выполнять роль штурмовиков. На истребителе! И-16, «Русь-фанер». У нас же не было алюминия, вся обшивка самолета была фанерная… Вот на таких машинах мы и начали войну. После одного вылета на штурмовку наземных войск я насчитал 38 пробоин — в крыльях, фюзеляже…
Меня тогда парашют спас — одна пуля в нем застряла. Это Северо-западный фронт. После тяжелых боев 1941-го года мы гвардейское знамя принимали. Из всего полка нас 8 летчиков оставалось. Нас пополнили. После Ржевских боев нас опять осталось очень мало. Мы потеряли очень многих под Ржевом. Там очень тяжелые бои были…
Так в 24 года Ваня Молчанов стал гвардейцем. «...за мужество и высокое мастерство, проявленное в боевых условиях».
Французам из «Нормандии» таких подробностей не рассказывали, но о советских асах они уже были наслышаны. И 17 апреля 1943 года, во время первого совместного боевого вылета, страстно желали произвести впечатление на этих удивительных русских.
Произвели.
- Французы показали свою тактику индивидуального боя. Но мы их потом… (Иван Иваныч подбирает верное слово) …критиковали. Сидим у землянки, объясняем: индивидуальный бой вас погубит! На земле руками показываем — смотрите, если противник появится с левой стороны, и ведущий слева, то ведущий бьет, а ведомый его прикрывает. Если наоборот — тогда наоборот. Видите, говорим, так мы друг друга защищаем. Кроме того, плотным строем идти нельзя, потому что не видишь ничего. А закон такой: если потерял противника из виду, считай, что ты сбит!
Благодаря таким урокам — сначала на пальцах возле землянки, потом в воздухе — Ролан де ля Пуап остался в живых.
- В «Нормандии» слетанность в паре была великолепной. В советской армии так тренировали всех пилотов, и нас тоже. Это становится чем-то вроде естественного рефлекса — выполняешь, не задумываясь. С Марселем Альбером, командиром моей эскадрильи и лучшим другом, мы частенько попадали в передряги. Но мы действовали настолько слаженно, что смерть нас не достала. Ранения — были. Меня ранило в ногу. Но ни одной пуле я не дал шанса пробить мне сердце! — поэтично подытожил Ролан.
С апреля 1943 года русские и французские летчики уже не расставались. Первой совместной базой был полевой аэродром Хатенки в Калужской области, неподалеку от Козельска. А всего до конца войны таких аэродромов будет три десятка — вехи боевого пути от Полотняного завода и Хатенок до Кенигсберга.
Эскадрилья «Нормандия» вырастет в отдельный авиаполк, за боевые заслуги и проявленное мужество при форсировании реки Неман получит почетное звание «Неманский»…
- В начале лета мы отправлялись собирать одуванчики, чем приводили серьезных русских в полное смятение. Но мы действительно обожали ваши огромные желтые поля с одуванчиками, только в России такое увидишь… А еще я любил грибы собирать. Griby. Как услышу «да где ж этот грибник-истребитель?» — значит, меня зовут!
И Герой Советского Союза Ролан де ля Пуап, чрезвычайно довольный своими подвигами, гордо выпрямляется в кресле.
В небесах мы летали одних
Летчики — люди особые. В том смысле, что есть летчики, и есть все остальные. Есть в летчиках что-то рыцарское, несовременное, не приземленное.
Вот Иван Иванович Молчанов — никогда не подумаешь, что из крестьян. Выправка, благородство, обаяние, даже насмешливый юмор — аристократические, исполненные внутреннего достоинства. В этом они чрезвычайно похожи с Роланом де ля Пуапом, потомственным аристократом и сорвиголовой. Люди «огромного мужества и огромной доброты».
Анатолий Фетисов — из той же породы. Военный летчик-снайпер, гвардии полковник Анатолий Фетисов командовал авиаполком «Нормандия-Неман» ВВС РФ с 1995 по 2000 годы. Председатель Совета российских ветеранов авиаполка «Нормандия-Неман», председатель советов ветеранов 303-й авиадивизии и 18-го гвардейского ИАП, почетный президент французской ассоциации «Нормандия-Неман» — для Фетисова это не звания. Это обязанности.
Его усилиями появились два памятника «Нормандии-Неман» — в московском Лефортово и парижском Ле Бурже. Он носится по всей стране, поддерживая работу школьных музеев «Нормандии-Неман», которых только в Москве пять, а еще десятки по России и несколько на Украине и в Белоруссии.
В России память о прославленной эскадрилье жива — в песнях, фильмах, памятниках, названиях улиц… А во Франции о «Нормандии» забыли. Уникальный музей эскадрильи в городке Лез-Андели вынужденно закрылся в декабре 2010 года. К французским ветеранам продолжают приезжать гости и журналисты, но все они — «наши», из стран бывшего СССР. И каждая встреча заканчивается трогательным выражением взаимной благодарности: «спасибо за то, что вы для нас сделали» — «спасибо, что вы о нас помните».
Сохранить память: музей под открытым небом
Собранный, стремительный, предельно четкий в выражениях — но со «своими» ветеранами Фетисов превращается в заботливую няньку. Поможет организовать что угодно — от выставки до доставки лекарств.
Сейчас его главная забота — создать музей под открытым небом в деревне Хатенки Калужской области, где начинался боевой путь «Нормандии» в содружестве с 18-м гвардейским авиаполком. Там уже установлен небольшой памятник, который поддерживается в идеальном состоянии.
- Сегодня в школах Москвы, Минска, других городов России и СНГ существуют музеи авиации, где дети изучают историю, рассматривая экспонаты и читая записи тех лет. Но будущий музей авиаполка под открытым небом в Хатенках необычен. В Хатенках по сей день сохранились землянки, окопы и укрытия, защищавшие самолеты и летчиков от снарядов и бомб. Дети смогут изучать историю в «полевых условиях», а не только по книгам и рассказам. Они смогут почувствовать дух того времени, представить себя летчиками самолета Як-3 — а мы планируем, что «Яки» займут свое место на стоянках. Взлетно-посадочная полоса уже подготовлена для приема и взлета легких самолетов. Но работы еще много, и она будет продолжена!
- Анатолий Андреевич, почему летчики такие особенные?
- Потому что в небе мы равны.
