“De Telegraaf”, Нидерланды - 19 марта 2011 г.
Фото из музея Франса Хальса
Флористы продавали несуществующие тюльпаны покупателям, которые были не в состоянии за них заплатить.... В семнадцатом веке многие пали жертвами спекуляции тюльпанами. Параллели с недавним экономическим кризисом совершенно очевидны.
«Почтовый парусник Флоры» (1637 г.) Хендрика Пота изображает повозку под парусом [конструкции] Симона Стевина, символизирующую спекуляцию луковицами тюльпанов. Жители Хаарлема следуют за богиней тюльпанов.
Обезьянки играют роль глупцов в картине «Сатира на тюльпаноманию» (фрагмент) Питера Брейгеля Младшего (ок. 1637 г.)
Богиня цветов Флора уравновешивает на разных чашках весов драгоценные камни и луковицы тюльпанов. Неизвестный художник (1640 г.)
Зачастую американцы больше знают об истории нашей «тюльпанной лихорадки» «Золотого века», чем мы сами. Будущие экономисты могут изучать на её примере, как взвинчивание цен и последующая спекуляция [луковицами тюльпанов] впервые в мировой истории привела к возникновению спекуляционной волны («пузыря»).
Точно так же, как и в недавний ипотечный кризис, в него оказались вовлечены не только крупные инвесторы. Больше всего приводят в ужас истории простых ремесленников: ткачей, плотников, мельников, кузнецов, шкиперов речных судов, которые выписывали долговые обязательства на гигантские суммы за уникальные луковицы тюльпанов, которые ещё даже и не выкопали. Чтобы не отстать от тех, кто мгновенно разбогател, они ставили на кон всё, что имели. Часто они были не в состоянии вообще когда-либо расплатиться с долгами. После краха торговли тюльпанами люди должны были годами расплачиваться за то, что никогда в действительности не имели.
Одной из самых известных жертв тюльпанной лихорадки, которую именовали ещё тюльпаноманией, тюльпанным сумасшествием, луковичным безумием или луковичным помешательством, стал художник Ян ван Гойен. Он был состоятельным человеком, имевшим в собственности несколько домов. Незадолго до краха он купил у бургомистра Гааги десять цветочных луковиц за 1900 гульденов (плотник зарабатывал 250 гульденов в год), и вдобавок пообещал отдать за них картину Соломона ван Рейсдала и одну свою работу, представлявшую Иуду с сребрениками. Когда в 1641 году он умер, то, несмотря на его большую плодотворность, долг всё ещё не был выплачен, и даже картины не были доставлены.
Так такой малозначительный товар как луковицы тюльпанов породил такую гонку в умах спекулянтов, что они были готовы на всё при мысли, что цветок экзотический, и выведенные его сорта уникальны и редки. Муаровые и полосатые расцветки, красивые и причудливые формы и осознание того, что драгоценный товар в отличие от китайского фарфора или фламандских гобеленов может быть размножен, делало тюльпаны чрезвычайно желанными.
Это подчёркивалось красивыми названиями и описаниями, которые получали тюльпаны, а также рисунками редких цветов. Существовало три аристократических разновидности цветовой гаммы: розовая (красный или розовый на белом фоне), фиолетовая (лиловый или пурпурный на белом фоне) и экзотическая (красный или фиолетовый на жёлтом фоне). Их венчала аристократия, к которой относилась такая роскошная диковина, как Semper Augustus (красный муар на белом фоне) и его удачный клон Parem Augustus. Были ещё и другие сорта, получившие названия в честь героев-патриотов республики или некоторых цветоводов. К ним относятся Generaal Bol, названный именем хаарлемского цветовода Питера Бола, и Admiraal Pottebacker, получивший своё название в честь Хендрика Поттебаккера из Гауды.
В начале 17-го века, вскоре после того как в 1593 году ботаник из Лейдена Каролус Клузиус впервые привёз тюльпаны в Нидерланды, возникло первое модное увлечение ими. В 1623 году за одну луковицу желаемого сорта платили уже 1000 гульденов. Хотя цены росли стремительно, до 1634 года торговля тюльпанами шла нормально. Ими интересовались только профессиональные цветоводы и богатые любители. Они покупали луковицы после того, как увидели их во время цветения в апреле или мае, чтобы ранней осенью, когда луковицы выкопают, стать их настоящими владельцами.
Ситуация полностью изменилась, когда в торговлю включились аутсайдеры, и некоторые торговцы стали продавать луковицы тюльпанов, которые ещё даже не были посажены. Это привело к тому, что стали заключаться договоры на будущие поставки, которые перепродавались на встречах в трактирах, кабаках и на постоялых дворах. Ничего удивительного. Иностранцы замечали, что голландцы часто и охотно рискуют. Теперь всё пошло совершенно по-другому. Продажа производилась на торгах с повышением или понижением первоначальной цены согласно различным правилам,* договоры на приобретённый товар записывались на бумаге и потом перепродавались снова за большие деньги.
Хотя в процветающей республике в обращении было много денег, цена на них выросла, так что быстрее было произвести натуральный обмен. Это произошло и потому, что и маленькие производители, даже крестьяне, увлеклись этими спекуляциями.
Если у вас недостаточно наличных, но вы хотите ухватить что-то задёшево, то можно заложить дом или несколько коров. Так за один фунт Witte Kronen тут же были отданы четыре коровы, а ещё 525 гульденов были уплачены после доставки. Только за одну луковицу тюльпана Viceroy, оценённую в 2500 гульденов, некий крестьянин предложил два ласта** пшеницы, четыре ласта ржи, четыре головы упитанного рогатого скота, восемь свиней, дюжину овец, две огромных бочки вина***, четыре бочонка сливочного масла, тысячу фунтов сыра, кровать, одежду и серебряный кубок.
На гребне спекуляционной волны одна луковица Semper Augustus была куплена за 4600 гульденов плюс карета вместе с упряжью лошадей в яблоках, оценённых в 2000 гульденов. К 1636 году спекуляция [тюльпанами] превратилась в чистейшей воды махинации, торговлю на бумаге. Лихорадочно производились транзакции. В течение недели или даже дня цены могли удвоиться или утроиться. Второго и третьего февраля 1637 года появились первые предупреждения об остановке торгов. Четвёртого февраля разразилась всеобщая паника, во время которой цены на луковицы тюльпанов обрушились в течение часа. Возникла ситуация неопределённости, породившая большие споры между торговцами по поводу законности заключённых договоров. Вскоре выяснилось, что бóльшая часть флористов перепродавали тюльпаны, которые ещё не были даже посажены, покупателям, которые не были в состоянии заплатить.
Рассчитывать на большое сочувствие спекулянты не могли. После крушения торговли тюльпанами появился ряд памфлетов и гравюр, в которых их высмеивали как поклонников языческой богини цветов Флоры. За их страсть к игре и алчность богиня счастья Фортуна воздала им по заслугам. Такими они изображены на гравюре «Дурацкий колпак Флореса», на которой люди сидят внутри огромного клоунского колпака, а на картине «Почтовый парусник Флоры» в компании не только Флоры, но и аллегорий Тщетной надежды, Страсти к собирательству и Жажды обогащения, их гонит ветер в никуда.
Жёсткая сатира
Из сатирических гравюр и сочинений 17-го века, в которых высмеиваются жертвы тюльпанного бума, видно, что общество того времени было куда более жёстким, чем современное. Музей Франса Хальса в Хаарлеме - единственное место в мире, где есть картины, изображающие тюльпанное безумие. Эти полотна почти всегда публикуются в стране и за рубежом в качестве иллюстраций к тюльпаномании. В настоящий момент из-за реставрации доступно только одно полотно: «Сатира на тюльпаноманию» Яна Брейгеля Младшего (ок. 1640 г.), на котором торговцы тюльпанами и спекулянты, считающие себя богатыми, изображены в виде обезьян. С 1-го мая можно будет опять увидеть «Дурацкий колпак Флореса» Корнелиса Данкертса и знаменитую книгу тюльпанов Юдит Лейстер****. «Мы приготовили для них специальный раздел», - говорит реставратор Анна Туммерс, которая в настоящее время готовит большую выставку «Праздники «Золотого века», открывающуюся 11 ноября 2011 г.
Примечания переводчика:
*Торги напоминали современные аукционы. Пример аукционных торгов с повышением цены с юмором описан в романе Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», когда великий комбинатор эффектно приобрёл «десять стульев из дворца». То есть торг начинается с минимальной стартовой цены, а желающие купить повышают цену до тех пор, пока не останется один единственный «победитель». Торги с понижением цены проводятся по принципу: кто первый встал – того и тапки. Они начинаются с максимальной цены и задача покупателя – дождаться как можно более низкой цены для себя, но в то же время опередить конкурентов. Подобные аукционы в мире часто именуются «голландскими». Они настолько типичны для Нидерландов, что сами торги стали называться «vismijn», то есть «моя рыба», поскольку на рыбных рынках покупатель при объявлении новой цены на партию рыбы выкрикивал «mijn!», то есть «моя!». На современных торгах такого рода (например, на цветочной бирже) используется электронное оборудование, и покупатель фиксирует желаемую цену (и сделку) нажатием кнопки.
**Last – старинная голландская мера объёма, использовавшаяся для измерения водоизмещения судов. Для зерновых она равнялась приблизительно трём кубическим метрам.
***В оригинале бочка называется «okshoofd», то есть буквально «бычья голова». По разным данным её объём варьировался от 230 до 530 литров.
**** Юдит Лейстер (Judith Leyster) (1609-1660) – нидерландская художница.
Переведено с бумажного оригинала
Источник: perevodika.ru.
Рейтинг публикации:
|
