Боевые офицеры русской армии. Реконструкция Первой мировой войны © KM.RU, Алексей Белкин
Первая мировая война была для России Второй отечественной
28 июня 1914 года серб Гаврило Принцип убил наследника престола Австро-Венгрии Франца Фердинанда. Считается, что именно это событие резко накалило обстановку в Европе и послужило поводом к началу Первой мировой войны. Вена предъявила ультиматум Белграду, считая, что за террористическим актом стояли официальные сербские круги, Сербия проводит мобилизацию, Австро-Венгрия отвечает тем же и вскоре объявляет Сербии войну. В свою очередь в конфликт оказывается вовлечена Россия, которая начинает мобилизацию своей армии. А 1 августа 1914 года Германия объявляет войну России.
Столетие тех событий – хороший повод проанализировать истинные причины Первой мировой: ведь до сих пор люди спорят о том, зачем наша страна вообще ввязалась в ту войну. Как всегда, больше всего достается Николаю II, который виноват… в том, что Германия напала на Россию! Более того, иногда Россию (то есть ее руководство, то есть опять царя) даже обвиняют в развязывании мировой войны.
Зная, чем все закончилось, живущие в XXI веке поучают царских дипломатов, как им надо было действовать сто лет назад. Одни считают, что Россия должна была заключить союз не с Францией, а с Германией. Другие уверены, что Петербургу следовало соблюдать нейтралитет: пусть наши геополитические конкуренты друг друга разоряют, а мы, как США, будем спокойно развиваться, да еще и на военных поставках наживемся.
Поражают самонадеянность и наивность этих рассуждений. Нынешние «эксперты» убеждены, что разбираются в глобальной политике чужой для себя эпохи лучше, чем дипломатический корпус великой империи, укомплектованный профессионалами высочайшего класса!
Многие до сих пор думают, что причинами мировой войны стали сараевское убийство и помощь, которую Россия оказала Сербии. Ну а дальше начинаются глубокомысленные рассуждения о том, что нам надо было «думать о своих интересах, а не гнаться за мифическим славянским единством». Сплошь и рядом люди, анализирующие военно-политические расклады начала XX века, допускают одну и ту же методологическую ошибку. Подспудно они надеются, что изменение одного элемента системы не приведет к изменению и всех остальных элементов. То есть, предлагая России поступить не так, как она поступила в реальной истории, они не учитывают, что и все остальные заинтересованные державы сразу скорректировали бы свою позицию.
Приведу конкретный пример. Мы знаем, что в реальной истории война началась в следующей конфигурации: Британия, Россия, Франция против Австро-Венгрии и Германии. Допустим, что царь поступил бы так, как ему советуют из XXI века, то есть пошел бы на союз с Германией. Однако из этого никак не вытекает, что Британия и Франция стали бы воевать против Австро-Венгрии, Германии и России.
Для уменьшившейся Антанты такой расклад стал бы равносилен поражению. В этом случае британские дипломаты, а также их французские коллеги повели бы свою контригру, которая могла бы обернуться катастрофой для России. Например, Британия и Франция гарантируют Берлину, что в случае нападения Германии на своего союзника (Россию) они не будут вмешиваться. И что тогда произойдет?
В этом случае «перехитрившая всех» Россия, не заключившая союз с Францией, в итоге окажется одна против Германии, Австро-Венгрии, да, пожалуй, еще и Турции. Неужели все забыли реальный пример из истории, когда именно Германия нарушила договор о ненападении, заключенный именно с Россией (СССР)?! Дипломатические маневры и высокая политика настолько циничны, предательства здесь настолько обыденны, что невозможно исключать даже самый подлый сценарий.
Допустим, Россия объявит нейтралитет и приготовится зарабатывать на поставках и кредитах враждующим сторонам. А кто гарантирует, что этот нейтралитет будет признан другими державами?
Рассмотрим и третий вариант: России удалось уклониться от войны. В этом случае Антанта быстро проигрывает, и в Европе воцаряется Германия. Что ждет нашу страну в этом новом мире? А, пожалуй, вот что:
«Мы должны пустить русскому при случае столько крови, чтобы тот не почувствовал облегчения, а 25 лет был не в состоянии стоять на ногах. Нам следовало бы надолго перекрыть экономические ресурсы России путем опустошения ее черноморских губерний, бомбардировки ее приморских городов, возможно большим разрушением ее промышленности и торговли. Наконец, мы должны были бы оттеснить Россию от тех двух морей, Балтийского и Черного, на которых основывается ее положение в мире. Однако я могу себе представить Россию действительно и надолго ослабленной только после отторжения тех частей ее территории, которые расположены западнее линии Онежская губа – Валдайская возвышенность и Днепр…» (цитируется по книге «Первая мировая война. Пролог XX века»).
Знаете, кто и когда это сказал? В 1887 году Бернхард фон Бюлов, в то время занимавший пост первого секретаря германского посольства в Петербурге, написал эти строки советнику ведомства иностранных дел Гольштейну. Напомню, что впоследствии Бюлов стал рейхсканцлером Германской империи, поэтому к его словам надо относиться со всей серьезностью.
Так что рано или поздно Россия все равно получила бы войну с Германией. Но только Франция уже была бы разгромлена, и на нее нельзя было бы рассчитывать. Ровно это и произошло в реальной истории в 1941 году.
Николая II принято ругать на все лады, в числе обвинений – и «глупая» внешняя политика. Но есть очевидные и легко проверяемые факты: в войне участвовали практически все крупные государства Европы, для многих из них это обернулось полным крахом, и даже победители вышли из войны еле живыми. Ну так что ж, назовем дураками руководства всех этих стран? Это кто же тут сейчас такой умный, что считает себя компетентнее и профессиональнее едва ли не всей европейской властвующей элиты вместе взятой?
На самом деле мировая война была порождением чудовищного узла проблем, который завязывался десятками лет. Причины этого события, действительно переломного в истории всего человечества, уходят корнями как минимум в середину XIX века, а на самом деле еще раньше, но для краткости изложения придется несколько сузить рассматриваемый период. Среди важнейших событий, которые имели место в XIX веке, особую роль сыграла Крымская война 1853-56 гг.
По итогам Крымской войны России удалось избежать серьезных территориальных потерь, однако Британия и Франция не оставили попыток отторгнуть от нашей страны ее западную часть, и вскоре им представился удобный случай. В 1863 году началось Польское восстание, которое также охватило некоторые области на территории нынешних Белоруссии, Литвы и Украины.
Лондон и Париж потребовали созыва европейского конгресса с целью решения «польского вопроса». Под «решением» подразумевалось не что иное, как отделение Польши от России. Это как минимум. Британия и Франция стали направлять в Петербург ноты угрожающего содержания. К ним присоединилась и Австрия. В воздухе запахло новой войной, примерно в той же конфигурации, что и недавно окончившаяся Крымская. Но Александр II не поддался на шантаж, и Россия объявила «польский вопрос» своим внутренним делом. Британия и Франция поняли, что одними угрозами заставить Петербург отказаться от Польши невозможно, а начинать очередную войну Лондон и Париж не решились. Отметим, что Пруссия в те дни заняла дружественный нейтралитет. Более того, Берлин и Петербург заключили конвенцию, которая разрешала русской армии преследовать польских повстанцев на территории Пруссии.
В Европе сложилась следующая дипломатическая обстановка. Отношения с Британией, и без того натянутые, ухудшились, а кроме того, стало ясно, что и Франция при случае готова добиваться отделения от нашей страны территорий, имеющих важное экономическое и геополитическое значение.
Такая конфигурация оказалась как нельзя более выгодна Пруссии, которая поставила цель объединить вокруг себя целый конгломерат немецких полунезависимых государств. На эти же земли претендовала Австрия, поэтому конфликт двух государств становился неизбежен. Здесь важнейшую роль приобретала позиция остальных великих государств Европы.
Что касается отношений с Веной, то Петербург не забыл поведения Вены во время Крымской войны. Переход Австрии на сторону антироссийской коалиции был самым настоящим предательством. Дело в том, что когда в 1848 году вспыхнуло венгерское восстание и австрийские войска потерпели поражение от мятежников, Вена обратилась к Николаю I за военной помощью. Развал Австрийской империи был невыгоден России. В этом случае Пруссия просто поглотила бы слабые государства, появившиеся на развалинах Австрии, и на границах нашей страны появилось бы сверхмощное государство. Пруссия и Австрия враждовали из-за вопроса преобладания в германских странах и тем самым до известной степени уравновешивали друг друга. Поэтому царь согласился помочь Австрии, и русские войска подавили восстание.
Хотя действия Петербурга и диктовались прагматичными соображениями, но факт остается фактом: Австрию спасла именно Россия, и поэтому она могла рассчитывать, что Вена не забудет, кто поддержал ее в трудную минуту. Однако прошло немного времени, и Австрия предпочла действовать в союзе с Лондоном и Парижем.
В Петербурге сделали соответствующие выводы, и когда в 1866 году началась Австро-прусская война, Россия предпочла соблюдать нейтралитет. Австрия оказалась быстро разгромленной, и с этого момента лидерство среди немецких государств перешло к Пруссии, которая стремительно превращалась в Германскую империю. Этому процессу не препятствовала и Британия, рассматривавшая «единую Германию» как противовес Франции.
Париж забеспокоился и постарался наладить хорошие отношения с новым сильным соседом. На повестку дня стал вопрос о заключении военного союза двух государств, причем не только оборонительного, но и наступательного. Интересно, на кого собиралась наступать Франция в союзе с Пруссией? Не на Россию ли? Бисмарк грезил о германизации Польши, Париж, как известно, стремился отделить Польшу от России. Как видим, у Берлина и Парижа имелись точки для соприкосновения интересов и дипломатического торга, при этом Франция высказала намерение присоединить всю Бельгию, кроме Антверпена, и провела по этому поводу консультации с Пруссией. Об этих поползновениях узнали в Лондоне, и Франции пришлось отказаться от претензий на Бельгию. В качестве «компенсации» за усиления Пруссии Париж начал покушаться на Люксембург, но и тут ничего не получилось. Вокруг Франции стал образовываться дипломатический вакуум.
Мало того, под контролем Франции в эти годы реализовывался проект создания Суэцкого канала. Появление новой транспортной артерии имело настолько серьезные геополитические последствия, что Лондон увидел в этом угрозу Индии. Франция активизировала свою колониальную политику на Востоке, что тоже не устраивало Британию. Наполеон III умудрился испортить отношения со всеми великими державами, и на этом фоне объявил войну Пруссии! Война обернулась для Франции катастрофой, территориальными потерями и контрибуцией. На политической карте появилось новое государство – Германская империя, в которую по итогам войны с Францией вошли несколько южнонемецких стран. Определенные выгоды извлек и Петербург, который добился пересмотра условий Парижского мира, завершившего Крымскую войну: Россия вновь возвратила себе право иметь полноценный военный флот на Черном море.
Война закончилась, но ни у кого не было иллюзий относительно ее долговременных последствий. Добившись целого ряда побед, объединив Германию, Бисмарк отнюдь не собирался останавливаться на достигнутом. Добить Францию – вот очередная цель его политики. И вот тут он столкнулся с оппозицией в лице России. Полное уничтожение Франции ни в коей мере не входило в планы Петербурга: ведь в этом случае Германия станет абсолютным европейским гегемоном. Нетрудно догадаться, что, расправившись с противником на Западе, Берлин обратит свой взгляд на Восток. В свою очередь и Париж начал осознавать необходимость сближения с Россией, хотя до подписания союзного договора было еще далеко.
Соперничество великих держав шло по всему миру. Не осталась в стороне от этой борьбы и наша страна. Балканы, Средняя Азия и Дальний Восток – вот основные направления деятельности русской дипломатии и русской армии. Сейчас бытует мнение, что России не стоило ввязываться в конфликты за передел мира. Нет смысла растрачивать силы и средства в попытках утвердиться в новых землях, когда и без того Россия располагает колоссальными пространствами. Не лучше ли было бы сосредоточить внимание на развитии еще неосвоенных территорий?
Эти рассуждения строятся на подспудной уверенности в том, что, не вмешиваясь в конфликты с великими державами, Россия могла бы избежать войн. Но такие преставления о мировой политике наивны. Сама по себе территория нашей страны и ее ресурсы – это такой привлекательный объект для всех великих держав, что уклониться от столкновения с ними невозможно. Поэтому приходилось играть на опережение, захватывая плацдармы для того, чтобы их не присвоили себе наши противники. Этим объясняется наша балканская, азиатская и дальневосточная политика. В XIX века все понимали, что время Османской империи подходит к концу. Еще немного, и она потеряет свои европейские, то есть балканские владения. Возникает вопрос: кто окажется новым хозяином османского наследства? Для России это вопрос первостепенной важности, потому что Балканы – это плацдарм для удара по русскому юго-западу, а проливы Босфор и Дарданеллы – это ключ к Черному морю. Между прочим, во время Крымской войны базой англо-французских войск стала болгарская Варна. Утвердиться на Балканах, создать там дружественные России государства (а еще лучше – под нашим протекторатом) требовали неумолимые законы геополитики. Но те же самые законы заставляли и другие сверхдержавы жестко отстаивать свои интересы на том же самом театре. Для Австро-Венгрии появление на ее южных границах сразу нескольких стран – сателлитов России было смерти подобно. Российская военная база, контролирующая Босфор и Дарданеллы, рассматривалась Британией как прямой вызов.
К началу XX века Россия уже вышла на подступы к Индии в Азии, закрепилась в Иране, а захват проливов создавал предпосылки для следующего броска – к Суэцкому каналу. Закрыв его на замок, Россия подрывала бы возможности британцев удерживать свои огромные азиатские владения. О том, насколько серьезно в Лондоне рассматривали этот сценарий, свидетельствует следующий факт: как только началась Русско-турецкая война 1877 года, Лондон направил Петербургу ноту, в которой говорилось, что Британия не может допустить блокады Россией Суэцкого канала, оккупации Египта даже на период военных действий, захвата Константинополя, а также изменения статуса проливов. Красноречивый факт, не правда ли?
Победа России над Турцией в 1878 году привела к тому, что на политической карте Европы появились новые независимые государства – Румыния, Черногория и Сербия, при этом Болгария получила широкую автономию. В качестве ответного хода Австро-Венгрия оккупировала Боснию и Герцеговину, а Британия – Кипр. В следующем году Германия и Австро-Венгрия заключили военный союз, направленный против России.
Ухудшению российско-германских отношений способствовали и экономические причины. В это время между Петербургом и Берлином велись «таможенные войны». Германия ограничивала доступ на свой рынок сельскохозяйственных товаров из России; в свою очередь Россия постепенно повышала ввозные пошлины, а Берлин принял ряд антироссийских мер финансового характера.
Параллельно с этим Австро-Венгрия и Германия продвигали на болгарский престол своего ставленника Фердинанда Кобургского с целью вовлечь Болгарию в орбиту своего влияния. К этому стоит добавить и появление антироссийского союза Бухареста, Вены и Берлина. Его суть сводилась к тому, что в случае войны России и Румынии Германия и Австро-Венгрия обязывались оказать военную помощь Бухаресту. Отметим, что, давая обещание поддержать Румынию, Германия тем самым нарушала договор с Россией о нейтралитете.
Все эти головоломные дипломатические маневры Бисмарка, основанные на провокациях, умолчаниях и прямом обмане, на фоне угрожающих действий против Франции и создания союзов против России, в конце концов привели к сближению Петербурга и Парижа.
Тогда Бисмарк бросился искать союз с Британией, но безуспешно. А некоторое время спустя Россия и Франция заключили военный союз против Австро-Венгрии и Германии.
Оставим пока Балканы и обратим свой взор к Дальнему Востоку – другой точке столкновения интересов великих держав того времени. Еще Крымская война показала, насколько уязвимы территории России на Дальнем Востоке. Англо-французская эскадра бомбардировала Петропавловск и высадила десант. Следующий кризис наступил тридцать лет спустя: Британия навязала Афганистану свое «покровительство» и нацелилась на Туркмению. Но русские войска заняли туркменский город Мерв, и британские планы пошли прахом. Англичане расценили действия России как угрозу афганскому Герату, который называли ключом к Индии. В 1885 году Лондон и Петербург оказались в шаге от войны, и тогда нападение английского флота на русский Дальний Восток рассматривалось как вполне вероятный ход британцев. Войны удалось избежать, но стало окончательно ясно, что запад и восток России надо обязательно связать железной дорогой, по которой в случае чего можно было бы перебрасывать войска.
Во время противостояния с Японией Россия оказалась на грани войны еще и с Англией. В этих условиях Петербург попытался обеспечить дружественный нейтралитет Германии. Да и в Берлине решили использовать создавшееся положение для того, чтобы укрепить свои позиции в борьбе с Британией.
Кайзер Вильгельм предложил царю Николаю заключить оборонительный договор. Принять это предложение фактически означало разрушить военный союз Парижа и Петербурга. Сразу отвергать документ Россия не стала, началась предварительная работа над текстом, но до подписания договора дело не дошло. Тем не менее уже на исходе Русско-японской войны Германия еще раз попыталась добиться своего. Около острова Бьерке летом 1905 года состоялись переговоры двух монархов – русского и германского. Дальше произошло очень интересное событие: Николай поставил свою подпись на документе, который ранее обсуждался, но вскоре царь принял решение, согласно которому договор вступит в силу, если с ним согласится Франция. Обычно эту историю подают как очередное «доказательство» нерешительности и безволия царя, вечно колеблющего и попадающего под влияние тех или иных придворных группировок. Но на самом деле нерешительность здесь совершенно ни при чем: русский царь сделал очень тонкий дипломатический ход. Ведя переговоры с Вильгельмом, Николай показывал другим державам, что у России остается пространство для маневра.
Это был способ давления не только на Японию, но и на Британию с Францией, которые к тому времени заключили договор Антанты.
Между прочим, в тексте документа был очень интересный пункт, согласно которому Николай II обязывался побудить Париж присоединиться к договору. Если бы это удалось, то три государства образовали бы союз и всеевропейской войны, скорее всего, удалось бы избежать. Нетрудно догадаться, что в Европе появилась бы своего рода антибританская континентальная лига. На новом витке истории реализовалась бы старая идея Наполеона. Вряд ли Николай рассчитывал на то, что удастся создать союз Германии, России и Франции, но переговоры с кайзером дали ему хороший дипломатический козырь, который можно было при случае пустить в дело. Подписанный договор в Бьерке был секретным, однако в нужный момент организовать утечку не составляло никаких проблем.
Как известно, война с Японией, за спиной которой стояли Британия и США, окончилась для нашей страны неудачно. Портсмутский мирный договор ослабил позиции нашей страны на востоке. Но Россия отнюдь не была разгромлена и в 1907 году заключила с Японией еще одно соглашение, по которому Северная Маньчжурия признавалась японцами сферой русских интересов. Соответствующее признание интересов Японии в Южной Маньчжурии сделала и Россия. В том же году Петербург и Лондон специальным договором уладили старые споры в Афганистане, Тибете и Персии. Россия отказалась от претензий на влияние в Афганистане, Тибету давались гарантии невмешательства в его внутренние дела, а Персия была поделена на три зоны. Север этой страны контролировался Россией, юг – Англией, а середина фактически становилась буфером. Благодаря достигнутому компромиссу появилась тройственная Антанта, состоявшая теперь из Британии, России и Франции.
Германия и страны, в той или иной степени зависимые от нее – Австро-Венгрия, Болгария и Османская империя, простиравшаяся вплоть до Персидского залива, – составляли пространство, которое обладало значительным экономическим потенциалом, мощными вооруженными силами и многочисленным населением. Германия выступила с идеей грандиозного проекта, призванного укрепить экономические связи внутри этого неформального союза. Речь шла о создании Багдадской дороги. Вот ее узловые точки: Берлин – Вена – Стамбул – Багдад – Басра. Учтем, что Берлин уже был связан железной дорогой с Гамбургом; таким образом транспортная артерия должна была связать Атлантический и Индийский океаны.
В случае реализации проекта появился бы новый маршрут, альтернативный Суэцкому каналу. Это резко поменяло бы стратегический баланс на Ближнем Востоке. Германия получала возможность быстро перебрасывать свои войска к Персидскому заливу, который находился в зоне влияния Британии. Между прочим, в 1908 году в этом регионе британцы нашли нефть, что повысило и без того немалое значение Ближнего Востока. Багдадская дорога задевала и российские интересы – в Персии и в вопросе проливов.
Вокруг германского железнодорожного проекта развернулась многолетняя борьба великих держав. В 1899 году Берлин согласился допустить французский капитал к проекту, в 1911 году пришлось признать интересы России в Иране и выбрать железнодорожный маршрут подальше от российских границ. А вот с Британией немцы нашли «общий язык» только в июне 1914 года: Берлин передал Лондону право строительства железнодорожной линии южнее Багдада в направлении Персидского залива.
И примерно в это же время вновь начал закипать «балканский котел». Кризис, связанный с аннексией Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией, две балканские войны и, наконец, сараевское убийство – эти эпохальные события уместились в короткий период 1908-14 гг., и каждый раз они вызывали ожесточенное столкновение великих держав. Конфликты шли на фоне гонки вооружений, лихорадочных попыток переделить колониальные владения по всему миру и отчаянного дипломатического торга. Разбившаяся на блоки Европа неотвратимо катилась к решающей схватке.
Германия была готова к войне лучше других, но Антанта быстрыми темпами сокращала свое отставание. В 1913 году Россия приняла «Большую военную программу по усилению армии», которая к 1917 году должна была вывести вооруженные силы нашей страны на совершенно новый уровень. Еще несколько лет мирного развития, и шансы Германии на победу упали бы до нуля. В Берлине это прекрасно понимали и ждали лишь повода для начала боевых действий. Через некоторое время такой повод представился.
После того как 28 июня 1914 года Гаврило Принцип убил наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда, по всей Европе начались лихорадочные политические консультации. Характерно, что английская дипломатия взялась делать заявления, из которых можно было заключить, что Британия собирается остаться в стороне от конфликта. Так, например, глава британского МИДа Эдуард Грей в беседе с австрийским послом заговорил о войне между четырьмя государствами. Пятая держава, то есть сама Британия, оказывалась как бы и ни при чем.
Конечно, это лишь поощряло Берлин и Вену на агрессивные действия, но такой ход Лондона был вполне обоснован. Война одинаково была нужна как Германии, так и Британии. Первая надеялась перекроить мировое устройство, вторая стремилась устранить своего основного конкурента, то есть Германию. В какой-то степени война была нужна и Франции, жаждавшей реванша за поражение 1871 года. А вот кому война была совершенно ни к чему, так это России.
Петербург сделал все, чтобы ее избежать, но 23 июля 1914 Сербия получила ультиматум от Австро-Венгрии. Он состоял из десяти пунктов, и в числе прочего содержались требования, которые были явным вмешательством во внутренние дела Сербии. Впрочем, Белград ответил довольно корректно, не приняв лишь один пункт, но этого для Вены оказалось достаточно. 28 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Что делать в таких условиях России? Если позволить уничтожить Сербию, то после этого Австро-Венгрия получит возможность перебросить свою армию на границу с Россией. То есть война все равно начнется, но стартовые условия для нас будут гораздо хуже. 30 июля в России началась всеобщая мобилизация.
Шестьдесят лет войн и постоянных кризисов, начавшихся еще в середине XIX века, в конце концов завели Европу в такой глухой тупик, выход из которого пришлось прорубать пушками.
