Крестовым походам отводят незаслуженно малую роль в нашей истории. Они словно бы прошли мимо Руси – в Палестину, Византию, Египет – стороной, как косой дождь из стрел. Ну, воевал князь Александр Невский с рыцарями-крыжаками в Ливонии, топил их водах Чудского озера… Что с того? Отбил же, играючи. Вот если бы не отбил. Тогда раздули бы очередную истерику. Некоторые в последнее время вообще ставят под сомнение важность этой битвы. Мол, почти и не знали о ней современники на Руси. И численность войск преувеличена, и значение раздуто. А про взятие Константинополя в учебниках вообще отводится несколько строк. Без связи с другими фактами и объяснений эпохального влияния этого события на дальнейшую судьбу Руси.




Отлично написанный дореволюционный учебник истории Средних веков Александра Васильева, по которому штудировали прошлое гимназисты, и тот отделался всего одной фразой: «Рассказ об ужасах погрома 1204 года можно найти у многих историков той эпохи, латинских и греческих, и даже на страницах нашей новгородской летописи».

«Даже на страницах новгородской летописи»… Мол, в таком захолустье! А ведь Новгород просто не мог не заметить изменения торговых потоков, последовавших за взятием крестоносцами Царьграда.

Хотя тот же Васильев, растолковывая веснущатым гимназистам в фуражках с васильковым околышем внезапный всплеск интереса европейцев к духовным сокровищам Святой Земли, честно указывал, что «наряду с религиозным воодушевлением, охватившим Европу, были и другие, чисто мирские, материальные причины для выполнения крестового похода». Автор учебника подробно перечислял их: «Бароны и рыцари, помимо религиозных побуждений надеялись НА НАЖИВУ, купцы рассчитывали увеличить свою ПРИБЫЛЬ расширением торговли с Востоком, должники и ПОДСУДИМЫЕ знали, что во время их участия в крестовом походе они не будут преследоваться кредиторами и судом». Однако, как эти сбывшиеся частично европейские надежды сказались на наших с вами древнерусских пращурах, неведомо было и ему. Увы, не дружит наша школьная история с экономикой, забивая детишкам мозги набором фактов без связи. Да и до революции не дружила.

И все же, согласитесь, славная компания шла в Крестовые походы! Особенно меня умилили должники и подсудимые. По сути, Европа шла «освобождать» Гроб Господень с помощью… уголовного сброда, который срочно нужно было слить в заморский поход, чтобы он не мутил воду дома. «Штрафбаты» Франции, Германии и Италии стали главной движущей силой «богоугодного» дела. Младшие сыновья дворянских родов, лишенные наследства (в Европе царило право майората – все получал только старший сын), бродячие монахи, изгнанные из монастырей за пьянство и скотоложество, прогоревшие купцы и купчишки, жадно потиравшие ручонки в предвкушении прибылей, -- это и есть те самые «самоотверженные» люди, которые решили изгнать сарацин из Святой Земли.

В 1204 году они взяли Константинополь вместо Иерусалима почти случайно. Но, справедливости ради, заметим: в жестокой трагедии крылась значительная доля вины византийцев. Напомню: это был уже Четвертый крестовый поход. Как и первый, он был вызван внутренним кризисом Византийской империи.




В 1071 году армия турок-сельджуков нанесла сокрушительное поражение византийцам при Манцикерте в Армении. Император Роман Диоген попал в плен. Турки захватили большую часть Малой Азии, принадлежавшей византийцам, и основали там Румский султанат – восточные народы называли византийских греков «рум», слегка упростив по их самоназвание «ромеи». Через несколько лет в 1078 году те же турки взяли Иерусалим, находившийся в руках арабов. Христианских паломников – вполне приличных и мирных людей, в отличие от будущих крестоносцев, они тут же стали обижать.




Воспользовавшись этими бесчинствами, новый император Византии Алексей Комнин настрочил в Европу отчаянное письмецо, призывая прийти на помощь против неверных, и даже отправил специальное посольство на собор католической церкви в итальянский город Пьяченца в 1095 году. Папа Римский Урбан II мигом сообразил, что на этом дельце можно хорошенько заработать, а заодно прибрать к рукам Православную церковь, и организовал Первый крестовый поход. В 1099 году Иерусалим пал. На территории Палестины возникло несколько христианских государств, которыми управляли рыцари из Западной Европы. Хитрые византийцы получили обратно свою Малую Азию, а Папе в смысле подчинения своей церкви римской показали шиш. Мол, настоящие римляне – это мы, ромеи, а вы вообще непонятно кто -- какие-то варвары, оттяпавшие у нас территорию Западной Римской империи, которую мы когда-нибудь еще вернем. С Божьей помощью, естественно.

Все это было, конечно, вилами по воде писано. И пусть вода была не обычная, а средиземноморская, легче никому не стало. Тем более, что меньше, чем через сто лет – в 1187 году мусульмане снова овладели Иерусалимом. Третий крестовый поход, срочно собранный для его освобождения под предводительством Фридриха Барбароссы и Ричарда Львиное Сердце, провалился. Запад оказался в той же точке, с которой начал. А в Византии стало даже хуже – там пересрались до смерти (извините, но другого слова я не подберу), правящие элиты, выясняя, кто в Константинополе самый главный.

Константинополь жил с транзита через Босфор и Дарданеллы. Сюда через Киев из Руси шли меха и воск, мед и рабы. Русь была, как теперь бы мы сказали, ЭКСПОРТНООРИЕНТИРОВАННОЙ экономикой. А Византия уже вообще ничего не экспортировала на Запад своего, кроме идеологии и красивого прошлого. Только перепродавала то, что получала из Руси. Западу ее идеология была не нужна. Там своей хватало. Прошлое Византии Европу не интересовало. Она смотрела в будущее. Причем, только свое. Романские храмы, замки и каменные стены городов европейцы прекрасно научились строить на основе древнеримского опыта. Эксклюзивные технологии, вроде производства шелка, которыми обладали византийцы, те же итальянцы успешно воровали, не испытывая ни малейшего стеснения. Иными словами, Русь и Византия были нужны только друг другу. А Европа смотрела на них как на потенциальную добычу.

Но так как величие Константинополя осталось в прошлом, и счастья на всех там давно не хватало, внутри высшего класса Византии борьба достигла апогея. Ведь так хочется просыпаться по утрам не где-нибудь, а в императорском дворце рядом с Ипподромом, и знать, что можно ничего не делать. Просто смотреть, как проходят мимо корабли через Мраморное море, а вместе с ними сами плывут к тебе деньги.

В том самом 1185 году, когда наш князь Игорь отправился в степь Половецкую поискать чести и славы, в Константинополе произошла смена династии. Место выродившихся Комнинов, занял на троне первый из Ангелов – Исаак II. Однако Ангелы тоже оказались отнюдь не ангелами. По своим моральным качествам они ничем не отличались от предшественников.

Последний Комнин – Андроник I, кстати, наполовину русский (мать его -- дочь перемышльского князя Володаря Ростиславовича происходила из наших Рюриковичей), чтобы прийти к власти, приказал задушить тетивой лука своего двоюродного племянника Алексея II, которому едва исполнилось четырнадцать лет, а потом женился на его юной вдове – одиннадцатилетней французской принцессе Анне. В оправдание своих поступков он привел стих Гомера: «Нехорошо многовластие, единый да будет властитель».




Но перед тем, как прикончить племянника, он успел выбить из того смертный приговор для его же мамаши – императрицы Марии Антиохийской, которую называл «бесстыдной кокеткой». Марию задушили в монастыре св. Диомеда, хотя ей было только тридцать семь лет, и она происходила из знатнейшего рода герцогов Аквитании. Новый император, видимо, втайне влюбленный в нее, приказал переписать все портреты красавицы Марии так, чтобы она выглядела на них морщинистой старухой. Согласитесь, веселенькая история. Шекспира на нее нет.

Тем не менее, ее подлинный портрет уцелел благодаря талантливому византийскому хронисту Никите Хониату: «Это была женщина очень красивая и даже чрезвычайно красивая — словом, необыкновенная красавица. В сравнении с ней решительно ничего не значили и всегда улыбающаяся и золотая Венера, и белокурая и волоокая Юнона, и знаменитая своей высокой шеей и прекрасными ногам Елена, которых древние за красоту обоготворили, да и вообще все женщины, которых книги и повести выдают за красавиц».

За всеми этими преступлениями против красоты и изящества проглядывал не только сексуальный, но и экономический подтекст. Во время регентства Марии в Константинополе усилилось западное влияние. Ее отец Раймунд де Пуатье – младший сын герцога Аквитании – был князем Антиохии – одного из государств крестоносцев на Ближнем Востоке. Прорываясь к власти, популист Андроник Комнин сыграл на настроениях простых жителей Константинополя, твердивших, что все хлебные места захвачены латинянами. И это было правдой. Императрица действительно покровительствовала итальянским купцам. Вместе с членами семей их проживало в столице империи около 60 тысяч. Поэтому вступление Андроника Комнина в Константинополь в 1182 году ознаменовалось гигантским погромом латинян – европейских купцов, перенаправивших денежные потоки транзитной торговли Константинополя в свои кошельки, просто вырезали или изгнали.

По сути, Андроник Комнин пришел к власти на волне константинопольского «майдана». Этот же «майдан» его и сверг через три года. Местные олигархи, которых Андроник попытался приструнить, подняли византийский плебс на восстание и привели к власти Исаака Ангела. Хотя император лично отстреливался из лука, стоя в окне дворца, а потом попытался бежать, его схватили и замучили до смерти. Главным обвинением императору снова стало то, что и он… продался латинянам. По-видимому, западное лобби работало в Константинополе непрестанно – Андроник вскоре после латинского погрома смягчил политику в отношении итальянских купцов и разрешил многим из них вернуться. Смена правителя не могла переломить общей тенденции. Западное влияние на закате Византии преобладало, кто бы ни приходил к власти в угасающем Константинополе. Ведь Средиземное море от Гибралтара до государств крестоносцев в Палестине контролировали итальянские купцы. И даже его для них не хватало. Два основных клана Италии – генуэзцы и венецианцы находились на пике подъема и ненавидели друг друга больше, чем византийцев или сарацин.

Ангелы правили в том же авантюрно-уголовном духе, что и последние Комнины. В 1195 году Исаака II Ангела ослепил его младший брат Алексей III Ангел. Но сыну свергнутого императора, носившему, как и дядя-узурпатор, имя Алексей, удалось бежать в Италию и заручиться поддержкой римского папы.

Как раз в это время папа Иннокентий III был весьма озабочен ослаблением торговых интересов Запада в Палестине – в 1187 сарацины египетского султана Салах-ад-Дина разбили армию крестоносцев при Хаттине и вернули Иерусалим мусульманам. Все христианские храмы были превращены в мечети. Рыцари-тамплиеры, попавшие в плен при Хаттине, были казнены. Иерусалимское королевство прекратило свое существование.

Все это не могло не обеспокоить престол римского понтифика. Католическая церковь жила на проценты. Каждый прихожанин ее платил десятую часть своих доходов папе. Чем лучше шли дела у прихожан, тем богаче жил глава церкви. Поэтому, кроме духовного отца, он играл роль еще и верховного «пахана» Европы, эдакого «смотрящего» от Бога. Папа Римский мирил поссорившихся королей, выступал посредником в их запутанных конфликтах и занимался организацией колониальных экспедиций, требовавших концентрации соперничающих политических сил Христианского мира. Так называла себя тогда Западная цивилизация, еще не подозревавшая, что ее духовные наследники в наши дни будут открыто покровительствовать содомии. Впрочем, содомитов в Европе всегда хватало. Особенно в церкви.

А какие доходы могут быть у сынов церкви, если врата торгового пути на Восток были снова захвачены мусульманами, а в Константинополе то и дело резали итальянских купцов? С чего прикажете снимать десятину «на Бога»?




Известие о поражении при Хаттине достигло Рима осенью 1187 года. Свою реакцию на него тогдашний папа Григорий VIII выразил в булле от 29 октября того же лета Господнего, коя носила название Audita tremendi («Услышав о страшном»). Свое имя этот документ получил по начальным словам: «Услышав о страшном и суровом суде, которым рука Господа поразила землю Иерусалима» и т. д. Поражение крестоносцев папа объяснил их греховной жизнью. Тамплиеры, соблюдавшие обет безбрачия, действительно содомитствовали вовсю, как покажет впоследствии их знаменитый процесс, организованный французским королем Филиппом IV Красивым. Обычные монахи тоже не отставали от монахов-рыцарей. Про священников и епископов нечего было даже говорить. Обильная пища и вольготная жизнь склоняла их буквально ко всем видам разврата.

Но искупить грехи рыцарей-содомитов и прочих распутников папа предложил почему-то всей пастве – отправившись в Третий крестовый поход. Как я уже говорил, эта экспедиция с треском провалилась. Император Германии Фридрих Барбаросса утонул в горной реке по дороге в Палестину. Французский король Филипп Август и английский Ричард Львиное Сердце перессорились до смерти и вернулись домой.

Григория VIII сменил Климент III, того-- Целестин III (все папы, по происхождению, были итальянцами, теснейшим образом связанными с местными финансово-торговыми кланами), а Святая Земля по-прежнему оставалась в руках конкурирующей фирмы под зеленым знаменем Пророка, и в Константинополе продолжался православный бардак. То генуэзцы, то венецианцы донимали очередного понтифика назойливыми просьбами: «Ну, сделай же что-нибудь! Ты же – Папа или кто?!» Но ни у одного из них ничего не получалось – как-то карта не шла. Хотя первые игральные карты уже привезли с арабского Востока в котомках тех же крестоносцев, обожавших, кроме всяческого разврата, еще и азарт.

И только когда на папский престол в 1198 году взошел молодой и энергичный Иннокентий III (сын графа Тразимонди и племянник Климента III – как видите, все в Риме было схвачено и опутано родственными связями, как паутиной!), а из Константинополя сбежал от дяди-черта Алексей Ангел, дело неожиданно пошло на лад. Вдруг отыскалась и свежая банда крестоносцев, и торговая контора, готовая оплатить услуги этих церковных активистов. Тем более, что Алексей наплел папе с три короба, обещая в случае возвращения ему царского трона подчинение Православной церкви католическому Риму.