20 мая День независимости отмечает Восточный Тимор. Это небольшое островное государство получило суверенитет относительно недавно – в 2002 году, после длительной борьбы за самоопределение, насчитывающей не одно десятилетие.
История борьбы за независимость на Восточном Тиморе (Тимор Лешти) – это история кровопролития, невнимания со стороны международных организаций, политики «двойных стандартов». В 1990-е годы события на Восточном Тиморе достаточно широко освещались и международными, и российскими средствами массовой информации. Главное, почему нам интересна судьба этой далекой островной страны – то, что она получила независимость вопреки не только своему могущественному соседу Индонезии, но и вопреки интересам Соединенных Штатов Америки.
Восточный Тимор – это часть острова Тимор в Малайском архипелаге, плюс еще два островка – Атауру и Жако, а также небольшая провинция Окуси-Амбено в западной части острова. Большая часть населения этого государства (а в совокупности оно составляет чуть более миллиона человек: по данным переписи 2010 года – 1 066 409) – это представители коренных австронезийских племен, вследствие смешения и ассимиляции потерявшие племенную идентификацию. На острове их называют «местису», или просто тиморцы. Менее многочисленны, но зато обладают четкой этнической самоидентификацией австронезийские и папуасские этносы в горных районах острова.
Еще в XIV веке на острове появились первые португальские путешественники, стремившиеся утвердить в этой части Индийского океана влияние португальской короны. Но чтобы окончательно превратить восточную часть острова в португальскую колонию, потребовалось около двухсот лет. И, соответственно, 273 года – с 1702 по 1975 гг. – Восточный Тимор принадлежал к одной из крупнейших колониальных империй – Португальской.
Среди прочих португальских колоний Восточный Тимор выделялся особой отсталостью. Специализация на выращивании кофе и каучука, тем не менее, не позволяла колонии покрыть даже собственные потребности. А ведь значительных и регулярных финансовых вливаний требовало поддержание боеспособности военного гарнизона. Несмотря на то, что остров в 1859 году был поделен между Нидерландами – «метрополией» остальной Индонезии, и Португалией, опасность передела территории колонии оставалась всегда. Человеческие потери коренного населения острова за годы колонизации не поддаются учету.
Несмотря на постоянно вспыхивавшие антиколониальные восстания, Восточный Тимор остался под португальским управлением и после окончания Второй Мировой войны. А ведь на протяжении четырех лет на острове дислоцировались австралийские воинские части, на которые легла основная нагрузка по предотвращению вторжения японских подразделений в Австралию. Да и потери местного населения впечатляют – от 40 до 70 тысяч тиморцев погибло в годы войны, сражаясь на стороне австралийцев.
Послевоенные годы ознаменовались кризисом и так слабеющей португальской колониальной империи. Практически во всех португальских колониях в 1960-е годы развернулась вооруженная национально-освободительная борьба. Тем не менее, Португалия не желала отпускать подконтрольные территории в Африке и Азии. В том числе и потому, что именно в португальских колониях национально-освободительные движения оказались сплошь левоориентированными. Социалистическая линия колониальных партий пугала португальское руководство, не желавшее передавать власть в руки просоветских сил. Оставаясь последней колониальной империей, Португалия с каждым годом испытывала все большие затруднения в контроле над ситуацией в африканских и азиатских колониях.
На востоке острова Тимор антиколониальную борьбу возглавил ФРЕТИЛИН – Революционный фронт за независимость Восточного Тимора. Идеологически и практически эта организация калькировала национально-освободительные партии левой ориентации в африканских колониях Португалии - ангольскую Партию труда (МПЛА), мозамбикский ФРЕЛИМО, ПАИГК в Гвинее-Бисау и Кабо-Верде, МЛСТП в Сан-Томе и Принсипи.
Однако, в отличие от африканских колоний Португалии, ФРЕТИЛИН так и не суждено было прийти к власти в 1970-е годы. Свержение авторитарного режима в Португалии в 1974 году повлекло за собой процессы суверенизации в ее колониях. Ангола, Мозамбик, Гвинея-Бисау, Кабо-Верде (Острова Зеленого Мыса), Сан-Томе и Принсипи провозгласили свою независимость и были признаны мировым сообществом. Перед Восточным Тимором, где также ожидалось провозглашение суверенитета под руководством ФРЕТИЛИН, встала другая проблема. Индонезия – могущественный сосед, уровень развития и численность населения которого несравнимы с Восточным Тимором, - воспротивилась возможной перспективе прихода к власти в новом суверенном государстве левых просоветских сил в лице ФРЕТИЛИН. На выборах весной 1975 года ФРЕТИЛИН получил большинство голосов, вслед за чем начались вооруженные столкновения между сторонниками и противниками фронта.
Провозглашение независимости Демократической республики Восточный Тимор 28 ноября 1975 года фактически осталось без внимания мирового сообщества, и была признана лишь Албанией и несколькими африканскими странами (Гвинея, Гвинея-Бисау, Кабо-Верде, Сан-Томе и Принсипи). Как мы видим, Советский Союз и страны Советского блока, в том числе и наиболее близкие к СССР экс-португальские колонии Ангола и Мозамбик, от признания Восточного Тимора воздержались. Из-за маленькой островной территории никто не собирался ссориться с Индонезией, да и перспективы суверенного существования небольшой республики казались весьма туманными.
И действительно, на следующий день после провозглашения независимости, 29 ноября 1975 года, индонезийские войска вторглись на территорию Восточного Тимора, а уже 7 декабря заняли его столицу Дили. Наступили годы оккупации, растянувшиеся на два с половиной десятилетия. Индонезия провозгласила Восточный Тимор своей провинцией. Однако с первых дней оккупации стало ясно, что новая провинция – еще та «кость в горле» у правящих кругов Джакарты. Сторонники ФРЕТИЛИН отступили в джунгли и перешли к партизанской войне, в которой оказались весьма успешны.
Следует отметить, что, несмотря на этническое и языковое родство, жители Восточного Тимора не ощущают себя единой общностью с индонезийцами. Территория Восточного Тимора несколько столетий развивалась в орбите португальского влияния, тогда как Индонезия была колонией Нидерландов. Голландцы не стремились включить индонезийцев в свою цивилизационную орбиту, предпочитая просто выкачивать из колонии ресурсы. В Португалии же господствовала несколько иная стратегия колониальной политики, нацеленная на более плотную интеграцию африканских и азиатских подданных в португальский мир. В частности, большинство населения Восточного Тимора за годы португальской колонизации перешло в католицизм, тогда как Индонезия так и осталась исламской. В настоящее время католицизм исповедует 98% жителей Восточного Тимора, то есть это христианская, католическая страна.
В случае с Восточным Тимором и Соединенные Штаты, и их ближайший партнер в южной части Тихого океана Австралия, применили свою обычную практику двойных стандартов. Диктаторский режим Сухарто, правившего в Индонезии, получил всестороннюю поддержку в «решении вопроса Восточного Тимора». При этом принадлежность жителей Восточного Тимора к христианскому миру и очевидная опасность их притеснений в случае вхождения в состав Индонезии, в расчет не принимались.
Ужасы, постигшие Восточный Тимор в годы индонезийской оккупации, впечатляют даже по сравнению с несколькими столетиями колонизации. Так, только одна цифра в 200 000 погибших говорит о подлинном масштабе трагедии. При финансовой и технической поддержке со стороны англо-американского блока, индонезийские войска осуществляли планомерную резню населения острова, уничтожая не только представителей сопротивления, но и обычных мирных жителей. Как всегда, США и их европейские союзники в этом случае закрывали глаза на военные преступления режима Сухарто. Сопротивлением индонезийской оккупации руководил ФРЕТИЛИН, вооруженные отряды которого продолжали контролировать целые территории вдали от столицы Дили.
Неожиданный поворот история национально-освободительной борьбы на Восточном Тиморе получила в 1998 году. Экономический кризис способствовал свержению генерала Сухарто в Индонезии. Его преемник Хабиби договорился с Португалией о проведении референдума по вопросу о статусе Восточного Тимора. Стремясь повлиять на ход референдума, индонезийские военные активизировали насилие против мирных жителей. И, тем не менее, 30 августа 1999 года состоялся референдум. 78,5 % жителей Восточного Тимора высказались за суверенитет. Через три года, в течение которых при посредничестве австралийских миротворцев урегулировалась ситуация в стране, она получила долгожданную независимость. 20 мая 2002 года на карте мира появилось новое государство – Демократическая Республика Восточный Тимор.
Уроки борьбы за независимость Восточного Тимора таковы. Во-первых, она является еще одним подтверждением известного факта, что всенародное сопротивление подавить невозможно даже превосходящими силами. В этом случае оккупант обречен либо прекратить рано или поздно свои действия, либо уничтожить полностью все население. Во-вторых, история Восточного Тимора показывает лицемерие всего мирового сообщества, на протяжении 25 лет остававшегося в стороне от массовых убийств на острове. Не говоря уже о том, что США и их союзники и здесь показали себя как сообщники военных преступников, спонсировавшие и поддерживавшие политику генерала Сухарто. В-третьих, продолжительность антиколониальной борьбы на острове и сама его оккупация Индонезией во многом стали следствием того, что Советский Союз сначала «завяз» в Афганистане, а затем и вовсе прекратил свое существование. Да и само советское государство не спешило оказывать помощь партизанам Восточного Тимора, не желая ссориться с Индонезией и, возможно, руководствуясь соображениями банальной экономической выгоды. Как бы там ни было – Восточный Тимор, преодолев все препятствия, сделал то, что казалось невозможным – стал независимым государством.
