Сто русских полководцев Часть 6

Сражения и победы

В народной памяти Ермак живёт атаманом-богатырём, покорителем Сибири, сильным и непобедимым воином, даже несмотря на его трагическую гибель. 

В исторической литературе есть несколько версий его имени, происхождения и даже гибели...

Казачий атаман, предводитель московского войска успешно начал по приказу царя Ивана IV войну с сибирским ханом Кучумом. В результате Сибирское ханство перестало существовать, а сибирские земли вошли в состав Русского государства. В разных источниках назван по-разному: Ермак, Ермолай, Герман, Ермил, Василий, Тимофей, Еремей.

 По словам Н.М. Карамзина,

Ермак был роду безвестного, но душою великой.

Знамя Ермака

Одни историки считают его донским казаком, другие - казаком уральским, третьи видят в нем выходца из князей земли сибирской. В одном из рукописных сборников XVIII в. сохранилось сказание о происхождении Ермака, якобы написанное им самим («О себе же Ермак известие написал, откуда рождение его…»). Согласно ему, дед его был суздальским посадским человеком, отец, Тимофей, перебрался «от скудости и от бедности» в вотчину уральских купцов и солепромышленников Строгановых, получивших в 1558 г. первую жалованную грамоту на «камские изобильные места», а к началу 1570-х гг. - на земли за Уралом по рекам Тура, Тобол с разрешением строить крепости на Оби и Иртыше. На реке Чусовой Тимофей осел, женился, воспитал сыновей Родиона и Василия. Последний был, согласно Ремизовской летописи, «весьма мужествен и разумен, и зрачен, плосколиц, черн брадою и власы прекудряв, плоск и плечист».

Он ходил у Строгановых на стругах в работе по рекам Каме и Волге, и от той работы принял смелость, и прибрав себе дружину малую и пошел от работы на разбой, и от них звался атаманом, прозван Ермаком.

До того, как отправиться в Сибирь, Ермак два десятилетия служил на южной границе России. Во время Ливонской войны он был одним из самых известных казацких воевод. Польский комендант города Могилёва доносил королю Стефану Баторию, что в русском войске были «Василий Янов – воевода казаков донских и Ермак Тимофеевич – атаман казацкий». Опытными воеводами были и ближайшие сподвижники Ермака: Иван Кольцо, Савва Болдырь, Матвей Мещеряк, Никита Пан, не раз водившие полки в войнах с ногайцами.

В 1577 г. купцы Строгановы пригласили Ермака вернуться в Сибирь, чтобы нанять для охраны своих владений от набегов сибирского хана Кучума. Прежде Сибирское ханство поддерживало добрососедские отношения с Русским государством, выражая свое миролюбие высылкой в Москву ежегодной дани пушниной. Кучум прекратил выплаты дани, начав вытеснение Строгановых с Западного Урала, с рек Чусовой и Камы.

Против Кучума было решено организовать поход, который тщательно подготовили. Первоначально казаков насчитывалось пятьсот сорок человек, затем их численность увеличилась втрое – до тысячи шестисот пятидесяти человек. Основными дорогами в Сибири являлись реки, поэтому было построено около сотни стругов – больших лодок, каждая из которых могла вмещать до двадцати человек с оружием и запасами продовольствия. Рать Ермака была хорошо вооружена. На струги было установлено несколько пушек. Кроме того, у казаков имелось триста пищалей, дробовые ружья и даже испанские аркебузы. Пушки стреляли на двести – триста метров, пищали – на сто метров. Чтобы перезарядить пищаль, требовалось несколько минут, то есть по нападавшей татарской коннице казаки могли сделать только один залп, а затем начинался рукопашный бой. По этой причине огнестрельное оружие имело не более одной трети казаков, остальные были вооружены луками, саблями, копьями, топорами, кинжалами и самострелами. Что же помогло отряду Ермака одержать победу над татарскими отрядами? 

Во-первых, большой опыт самого Ермака, его ближайших помощников и чёткая организация войска. Ермак и его соратники Иван Кольцо и Иван Гроза считались признанными воеводами. Дружина Ермака разделялась на полки во главе с выборными воеводами, сотни, полусотни и десятки. Имелись полковые писари, трубачи, литаврщики и барабанщики, подававшие сигналы во время сражений. В течение всего похода соблюдалась строжайшая дисциплина.

Во-вторых, Ермак избрал верную тактику для борьбы с татарами. Татарская конница была быстра и неуловима. Ермак добился ещё большей маневренности, посадив свое войско на суда. Относительно большой численности отрядов Кучума были противопоставлены умелое сочетание «огненного» и рукопашного боя, использование легких полевых укреплений.

В-третьих, Ермак выбрал для похода наиболее выгодное время. Накануне похода Ермака хан послал своего старшего сына и наследника Алея с лучшими воинами на Пермский край. Некоторое ослабление Кучума привело к тому, что от вступления в его войско стали уклоняться остецкие и вогульские «князья» со своими отрядами.

Ермак, избранный единожды верховным начальником своею собратею, умел над ними удержать свою власть во всех противных и неприязненных ему случаях: ибо если нужно всегда утвержденное и наследованное мнение, чтобы владычествовать над множеством, то нужно величие духа или же изящность почитаемого какого-либо качества, чтобы уметь повелевать своею собратею. Ермак имел первое и многие из тех свойств, которые нужны воинскому вождю, а паче вождю непорабощенных воинов.                                                                         А.Н. Радищев, «Слово о Ермаке»

  Поход начался 1 сентября 1581 г. Рать Ермака, проплыв по реке Каме, свернула в реку Чусовую и стала подниматься вверх по течению. Затем по речке Серебрянке «судовая рать» добралась до Тагильских перевалов, где было удобно перебраться через Уральские горы. Достигнув перевала, казаки построили земляное укрепление – Кокуй-городок, где и зазимовали. Весной струги перетащили на реку Тагил, уже по другую сторону «Камня». Всю зиму Ермак вёл разведку и покорял окрестные улусы вогул. По реке Тагил рать Ермака спустилась в реку Туру, где начинались владения Сибирского хана. Близ устья Туры произошло первое серьезное столкновение русской «судовой рати» с главными силами сибирского войска. Шесть сибирских мурз, во главе которых стоял племянник хана Маметкул, попытались остановить казаков обстрелом с берега, но успеха не добились. Казаки, отстреливаясь из пищалей, вошли в реку Тобол. Второй крупный бой произошел у Бабасановых юрт, где казаки высадились на берег и соорудили остроги из бревен и жердей. Маметкул атаковал укрепление с целью сбросить казаков в реку, но русские воины сами вышли в поле и приняли «прямой» бой. Потери с обеих сторон были большими, но первыми не выдержали татары и бросились бежать.

В последующих боях Ермак распорядился делать первый залп лишь половине своих казаков. Второй залп следовал, когда выстрелившие перезаряжали пищали, чем обеспечивалась непрерывность огня.

 Недалеко от Иртыша, где реку Тобол сжимали обрывистые берега, казаков ожидало новое препятствие. Путь стругам преградила засека из спущенных в реку и связанных цепями деревьев. Засека обстреливалась с высоких берегов татарскими лучниками. Ермак приказал остановиться. Три дня готовились казаки к сражению. Атаковать было решено ночью. Основные силы высадились на берег и незаметно подошли к татарскому войску. К засеке устремились струги, на которых оставалось лишь двести казаков. Чтобы татары ничего не заподозрили, на свободные места были посажены чучела. Подплыв к заграждению, казаки со стругов отрыли пальбу из пушек и пищалей. Татары, собравшись на высоких берегах Тобола, ответили стрелами. И в это время на татар напал отряд, посланный Ермаком в тыл неприятелю. Не ожидавшие этого, воины Маметкула в панике бежали. Разбив преграду, «судовая рать» устремилась к Искеру. Укрепленный городок Карачин, расположенный в шестидесяти километрах от Искера, Ермак взял неожиданным ударом. Кучум сам повел войско, чтобы отбить городок, но был вынужден отступить.

После поражения под Карачином хан Кучум перешел к оборонительной тактике, видимо, убедившись в стойкости казаков. Вскоре казаки захватили и Атик – другой укрепленный городок, прикрывавший подступы к столице Сибирского ханства. Перед штурмом Искера казаки собрались на свой традиционный «круг», чтобы решить, напасть ли на город или отступить. Были и сторонники и противники штурма.

Но Ермак сумел убедить сомневающихся:

Не от многих бо вои победа бывает.

Эскиз головы Ермака

Художник Суриков В.И.

Хану Кучуму удалось собрать за укреплениями на Чувашском мысу действительно большие силы. Кроме конницы Маметкула здесь находилось целое ополчение из всех подвластных хану «улусов». Первый приступ казаков не удался. Второй штурм также не принес успеха. Но тут хан Кучум допустил гибельную ошибку, приказав своим воинам атаковать казаков. Причем сам хан благоразумно остался стоять со своей свитой на горе. Татары, разломав в трёх местах укрепления, вывели свою конницу в поле и со всех сторон устремились на небольшую рать Ермака. Казаки встали плотными рядами, заняв круговую оборону. Пищальники, сделав выстрел, отходили в глубину строя, перезаряжали оружие и снова выходили в первые ряды. Стрельба из пищалей велась непрерывно. Если татарской коннице всё же удавалось приблизиться к казацкому строю, то русские ратники встречали врага копьями и саблями. Татары понесли огромные потери, но прорвать казацкий строй так и не смогли. В бою был ранен предводитель татарской конницы Маметкул. Хуже всего для хана Кучума было то, что его наспех собранное войско стало разбегаться. Вогульские и остяцкие отряды «убегоша во свои жилища».

...23 октября, когда казаки по воле Божьей вышли из городка, единогласно провозглашая: «С нами Бог! Убеждайтесь, язычники, что с нами Бог, и покоряйтесь!», и сошлись лицом к лицу, – произошла великая битва... Казаки же... множество неверных постреляли, убивая насмерть. Неверные же, понуждаемые Кучумом, от казаков сильно пострадали, жалуясь, что сражаясь не по своей воле, умирают... И оказался Кучум беспомощен и опозорен, тесним невидимою Божиею силою, и задумал бежать...

В ночь на 26 октября 1582 г. хан Кучум бежал из столицы. На следующий день в Искер вошел Ермак со своей ратью. Здесь казаки нашли значительные запасы продовольствия, что было особенно важно, так как предстояло зимовать в Сибирском «царстве». Чтобы удержаться в крепости, удаленной от России на тысячи километров, Ермак, как мудрый стратег, сразу же постарался установить дружеские связи с вогульскими и остяцкими «князьями». И это ему удалось, однако первая зимовка в завоеванном Искере стала трудным испытанием. Не прекращались бои с конными отрядами Маметкула, наносившими быстрые, коварные и подчас весьма болезненные удары. Татары мешали казакам ловить рыбу, охотиться, поддерживать отношения с местными вогульскими и остяцкими «князьями». Быстротечные схватки нередко перерастали в упорные, кровопролитные бои. В начале декабря 1582 г. татарский отряд неожиданно напал на казаков, рыбачивших на озере Абалак, и убил многих из них. Ермак поспешил на выручку, но под Абалаком на него напало многочисленное войско Маметкула. Русские ратники одержали победу, но потери оказались значительными. В бою пало четыре казацких атамана и множество простых казаков.

Разгромив большое татарское войско, Ермак сразу же постарался поставить под свою власть соседние земли. В разные стороны по Иртышу и Оби были разосланы казацкие отряды. Один из таких отрядов сумел пленить самого «царевича» Маметкула. Летом 1583 г. казацкая «судовая рать» двинулась по Иртышу, подчиняя местных князьков и собирая ясак. Выйдя на реку Обь, казаки попали в малонаселенные места и после трехдневного плавания по великой реке повернули обратно.

В результате постоянных столкновений казаков становилось всё меньше и меньше, и тогда Ермак решил просить подмоги у царя Ивана Грозного. В Москву из Искера была отправлена первая станица из двадцати пяти казаков с атаманом Черкасом Александровым во главе. Собранный ясак и донесение Ермака о «сибирском взятии» повезли на двух стругах.

Низложил Кучума царя прегордого, и все города его захватил, и разных князей, и мурз татарских, вогульных и остяцких с прочими народами под державную руку (твою) привел...

Иван Грозный сразу оценил важность полученного донесения. Посольство было встречено милостиво и просьба исполнена. Отряд стрельцов повел к Ермаку воевода князь Семен Болховской. Царским повелением Строгановым было приказано подготовить пятнадцать стругов. Отряд прибыл в Искер в 1584 г., но толку от него было мало: подкрепление было немногочисленным, стрельцы не привезли с собой продовольствия, казаки же сумели заготовить припасы только для себя. В результате - к весне у Ермака осталось лишь около двухсот боеспособных воинов. Все присланные стрельцы вместе с воеводой Семеном Болховским умерли от голода.

Весной Искер был окружен воинами Карачи – главного ханского сановника, который надеялся взять город осадой и голодом. Но Ермак нашел выход из этой непростой ситуации. Тёмной июньской ночью несколько десятков казаков во главе с Матвеем Мещеряком незаметно вышли из города и напали на стан Карачи. Казаки порубили стражу. На месте схватки остались лежать два сына Карачи, но сам он сумел бежать. На следующий день Карача снял осаду Искера и стал отступать на юг. Ермак с сотней своих казаков устремился следом за ним. Это был последний поход легендарного казачьего атамана. Сначала поход проходил удачно, казаки одержали над татарами две победы: возле Бегичева городища и в устье Ишима. Но затем последовал неудачный штурм городка Кулары. Атаман приказал двигаться дальше. По реке казацкие струги поднялись до урочища Атбаш, окруженного непроходимыми лесами и болотами.

Свой последний бой Ермак принял в ночь с 5 на 6 августа 1585 г. Казаки заночевали на острове, не подозревая, что врагам известно о месте их ночевки и они ждут только удобного момента для нападения. Татары напали на сонных казаков, начался настоящий бой. Казаки стали пробиваться к стругам, чтобы отплыть от острова. Видимо, Ермак отступал одним из последних, задерживая татар и прикрывая своих товарищей. Он погиб уже у самой реки или утонул, не сум

ев из-за ран под

Сражения и победы

Царствование Ивана Грозного (1547-1584) является одним из узловых моментов русской истории. Именно в эти годы было покончено с осколками Золотой орды - Казанским и Астраханским ханствами, Россия достигла значительного территориального расширения на востоке, перешагнув за Урал, начав освоение Сибири, на западе вступила в борьбу за выход к Балтике, попутно покончив с еще одним вековым врагом - Ливонским орденом. 

В военном отношении это были едва ли не самые напряженные годы русской истории. Все это создает искушение признать крупным военным деятелем и государя, при котором все это произошло - Ивана IV Грозного. Такого рода характеристики довольно часто встречаются в литературе. Для их оценки следует рассмотреть те события русской военной истории XVI в., в которых Грозный участвовал лично.

Казань

Случай проявить себя представился юному монарху почти сразу же после венчания на царство: зимой 1547-1548 гг. он возглавил поход на Казань. Правда, предприятие это закончилось неудачей: когда войско дошло до Нижнего Новгорода, «прииде теплота велика и мокрота многая, и весь лед покры вода на Волге». При попытке переправиться через реку «пушки и пищали многие проваляшесь в воду... и многие люди в протошинах потопиша». «С многими слезами» Иван был вынужден повернуть обратно (правда, войско под Казань все-таки было отправлено. Им командовал Д.Ф. Бельский; дойдя до Казани, оно семь дней стояло под городом, разоряя окрестности, а затем повернуло обратно).

Неудачей завершился и поход 1550 г., когда войско дошло до Казани в феврале и окружило ее. Однако внезапно наступившая оттепель с сильным дождем и ветром мешала обстрелу города из пушек и пищалей, а «мокрота немерная» затрудняла подступ к стенам. Дожди шли 11 дней, из берегов вышли некоторые речки, и войску вновь пришлось отступить. Кроме этого, видимо, была и другая причина отступления. В поход Иван выступил по просьбе той группы казанской знати, которая придерживалась московской ориентации и обещала царю не оказывать сопротивления. Обещание это оказалось пустым: царь был вынужден уйти от города, «видя их... ожесточенных и отчаянных, жаждающих смерти, нежели покоритися».

Из неудачи этих двух походов были извлечены должные уроки, и третий готовился гораздо лучше. Прежде всего, был создан опорный пункт в непосредственной близости от Казани, на реке Свияге. Весной 1551 г. царь «вызывает к себе дьяка своего Ивана Григорьева сына Выродкова и посылает его, а с ним детей боярских на Волгу, в Углицкий уезд, в Ушатых вотчину, церквей и города рубити и в судех с воеводами на Низ вести». Однако этого леса оказалось недостаточно, и был использован также лес, росший в окрестностях будущего города. Казанцы, сначала не придавшие значения этому строительству, неожиданно обнаружили в 20 верстах от города хорошо укрепленный опорный пункт русского войска. Более того, после завершения строительства власть Московского государя признала «горная черемиса» – угро-финские народы, жившие на западном берегу Волги. Так Казанское ханство без войны утратило довольно значительную часть своих владений. 

Кроме того, весной 1551 г. была предпринята еще одна мера: «С Вятки веле прийти Баутияру Зюзину и Вятчанам на Каму, а сверх Волги государь прислал казаков, а велел стать по всем перевозам, по Каме, по Волге, и по Вятке реке, чтобы воинские люди из Казани и в Казань не ездили». Так был осуществлен еще один важный стратегический маневр: Казань была блокирована, причем блокада эта коснулась не только воинских, но и торговых людей, что имело следствием недовольство городского населения в зависимых от Казани городах.

Еще одним последствием неудачных походов на Казань была приходящаяся на начало 50-х гг. реорганизация войска, «пищальников» прежде всего. Летом 1550 г. Иван Грозный учредил «выборных стрельцов ис пищалей 3000 человек, а велел им житии в Воробьевской слободе, а головы у них учинил детей боярских». Было создано 6 «статей» (или «приказов») по 500 человек с головами во главе; стрелецкие «статьи» делились на сотни, полусотни и десятки, которые возглавляли сотники, пятидесятские и десятские. Царь «жалованье стрельцам велел давати по четыре рубли на год». В дальнейшем он «еще ново прибави к ним огненных стрелцов много, к ратному делу гораздо изученных и глав своих не щадящих». С этого времени термин «пищальники» из источников постепенно исчезает, его заменяет понятие «стрельцы». Именно они стали ядром постоянного войска и сыграли большую роль в победе над Казанью. Создание стрелецких подразделений имело долговременные последствия для развития русской армии и является столь же важным этапом этого развития, как петровские преобразования.

Таким образом, в 1552 г. наступление на Казань началось с обновленной армией, с принципиально иной стратегией движения и в иное время года. С учетом опыта прошлых походов выступление состоялось летом. При этом приходилось учитывать наличие крымской угрозы: турецкий султан призвал крымских, астраханских и ногайских татар оказать помощь Казани, и крымский хан Девлет-Гирей намеревался помешать намечавшемуся походу. С учетом этого не стал проводиться сбор войск в Нижнем Новгороде или Владимире, как раньше - армия теперь сосредоточилась сразу в двух местах, у Коломны и Мурома. Коломна исстари, еще со времен Дмитрия Донского, была местом сосредоточения русских сил против татар; это был «Ногайский шлях», откуда легко можно было перебросить войска к Кашире, на «Крымский (Муравский) шлях». Муром, как и Коломна, расположен на Оке, но уже на прямом пути в Казань, в 400 км от нее. Между Коломной и Муромом примерно 170 км, причем путь прикрыт Окой и в случае необходимости можно было в кратчайшие сроки соединить оба войска или даже перебросить одно из них на защиту Москвы. Таким образом, это было образцово выполненное развертывание войск на рубеже р. Оки, где Муром представлял главное направление, а Коломна служила обеспечению безопасности с юга. При этом припасы и «наряд» сплавляли по водным путям, гораздо быстрее и безопаснее, чем по суше, а для гарантии безопасности со стороны «черемисы» Свияжск загодя заняли тремя полками.

Иван Грозный 
Скульптура М. Антокольского

16 июня 1552 г. войско выступило в поход - и в первый же день были получены известия о движении крымцев. Царь немедленно сосредотачивает силы на линии Коломна - Кашира и ждет развития событий, о котором поступают донесения от хорошо поставленной разведки. 21 июня, при известии о появлении у Тулы крымского «царевича», Иван направляет туда часть сил, а через день, 23 июня, узнав о появлении самого хана, приказывает «перевозитися через Оку» и лично идет на Каширу. Для хана такое развитие событий оказалось неожиданностью, тем более что защитники Тулы 23 июля нанесли ему чувствительное поражение и захватили всю его артиллерию. Он поспешил отступить и на р. Шивороне был разбит преследовавшим его отрядом М.И. Воротынского. Тем временем основные силы русского войска уже возобновили свое движение.

Было решено идти двумя путями - южным, через Рязань и Мещеру, и северным, через Владимир и Муром. Северная и южная рать взаимно прикрывали друг друга: северная, шедшая быстрее, обеспечивала безопасность со стороны Казани, южная - со стороны ногайской орды. 4 августа, через месяц движения, рати сошлись на р. Суре, а 13 августа все войска, припасы, артиллерия («наряд») были уже в Свияжске. Таким образом, этот поход на Казань был искусен и смел по замыслу, быстр по исполнению.

По поводу дальнейших действий мнения разделились. Часть воевод считала, что необходимо отложить начало операций до следующего года и зимовать в Свияжске. Но Иван, отправив в Казань парламентеров с предложением сдаться, приказал начать переправу через Волгу. Эта переправа огромной армии была осуществлена в два-три дня; последним переправился Царский полк. Затем, с целью приведения в порядок дорог - «многие мосты мостити, бе бо тогда время дождиво, и воды в реках велики», – вперед был послан передовой конный отряд ертоул, служивший не только разведкой, но и саперной службой. 20 августа русская рать расположилась на Царевом лугу под Казанью.

Сразу же был разработан план осады. «Приступным местом» было решено сделать низину со стороны Арского поля, не имевшую естественных рубежей между осаждающими и стенами крепости. Соответственно этому, совет 22 августа «приговорил: стати самому государю и Князю Володимеру Ондреевичу на Цареве лугу, близ Отучевы мизгити, а царю Шигалею за Булаком под кладбищем, а итти царю в большом полку; а на Арском стати большому полку да передовому да княже Володимерову Андреевичя боярину и воеводе князю Юрью; а правой руке за Казанию за рекою, да казаком с ними многим; а сторожевому полку на усть-Булака; а левой руке выше его». Войскам было приказано заняться заготовкой материалов для осадных сооружений - заготовить на 10 человек туру, и по одному бревну на человека для сооружения тына. Кроме того, было приказано, чтобы «без воеводского веления нихто бы не ездил травится к городу, дондеже время приспеет».

Итак, 23 августа войска заняли свои места в соответствии с диспозицией, отбив вылазку татар из города. Через день началось строительство осадных сооружений. Работы приходилось вести в очень сложных условиях - на расстоянии всего 100 м от крепостных стен, под непрерывным вражеским огнем, чаще всего по ночам, чтобы уменьшить потери. При этом приходилось отражать постоянные вылазки. Там, где туры не могли быть установлены, в землю вкапывали частокол с отверстиями для верхнего и нижнего боя. Напротив ворот, где больше всего была опасность вылазок, устраивали шанцы, выступы из сплошного ряда тур, которые позволяли вести боковой обстрел совершающих вылазку казанцев. Перед укреплениями устроили «закопы» - глубокие траншеи, из которых могли вести огонь казаки и стрельцы.

Все эти работы были закончены в пять дней, с 25 по 30 августа. Помешать им не смогла даже комбинированная атака, которую предприняли 28 августа совершившие вылазку защитники города и ударившие из Арского острога в тыл русской рати отряды царевича Япанчи. Последнее было особенно опасно - отряды Япанчи были свободной полевой силой, действовавшей в тылу русского войска. Поэтому уже на следующий день, 29 августа, на совете было решено устроить ловушку и покончить с силами Япанчи раз и навсегда. С этой целью 30 августа в заросших лесом оврагах у р. Казанки укрыли конницу, а полк князя А.Б. Горбатого пошел в глубокий обход. Когда конница Япанчи вновь появилась близ русских позиций, расположенные на Арском поле войска начали отступать; «черемисы» бросились за ними - и были неожиданно атакованы с флангов конницей, а с тыла - войсками Горбатого. Окруженное войско было уничтожено, было захвачено много пленных, и Грозный решил провести «акцию устрашения». Казанцам было отправлено послание с предложением сдаться, а когда они «не учиниша ответу», царь приказал перебить всех пленников перед стенами города, на глазах у его защитников.  

 Впрочем, согласно рассказу А. М. Курбского дело было не совсем так: «Когда же к царю привели связанных пленников, то он повелел вывести их перед шанцами, привязать к кольям заставить их умолять оставшихся в городе о том, чтобы они сдали Казань христианскому царю, а кроме того, и наши ездили и обещали казанцам в случае сдачи города жизнь свободу, как этим привязанным пленникам, так и всем остальным от имени нашего царя. Казанцы, тихо выслушав эти слова, начали стрелять ее стен города, причем не столько по нашему войску, сколько по своим пленникам, приговаривая при этом: «Лучше увидим вас мертвыми от наших басурманских рук, нежели посеченными гяурами необрезанными!» И всякую другую хулу яростно изрыгали нам на удивление».

В ближайшие после этого дни был нанесен решающий удар по войскам Япанчи. Для этого было выделено 35–45 тыс. чел. под командованием А. Б. Горбатого. С ними он ударил на базу Япанчи - Арский острог и, сломив упорное сопротивление татар и «черемисы», захватил его. Это была важнейшая операция Казанской осады: отныне город лишился поддержки извне, и русские войска могли сконцентрировать все усилия на осадных работах.

Эти работы не прекращались ни на один день. 5 сентября был заложен порох в подкоп, который сооружался на протяжении предыдущих 10 дней и имел целью «перенять» воду у казанцев, т.е. разрушить водохранилище у Муралеевой башни. Взрыв был успешным. Он не только произвел сильное впечатление на осажденных, но и оставил их без воды. Заменить разрушенное водохранилище не могли никакие колодцы, вырытые жителями города: вода в них была «смрадная», «от тое же воды болезнь бяше в них, пухли и умираху с нee».

Еще одним важным мероприятием стало строительство огромной осадной башни под руководством Ивана Выродкова. Ее тайно соорудили за две недели в некотором удалении от города, а затем за одну ночь придвинули к стенам Казани. Эта башня дала возможность вести прицельный огонь по городским улицам, посаду, Белому озеру, куда все население ходило за водой.

На протяжении всего сентября продолжалась упорная борьба. Русские войска вели осадные работы, постепенно придвигаясь к стенам, казанцы регулярно совершали вылазки, стремясь этим работам воспрепятствовать. Те повреждения стен, которые причиняла русская артиллерия, казанцы ремонтировали, слабые участки стены поддерживали дополнительными укреплениями. Все это не могло помешать главному: к концу сентября была готова вторая линия осадных сооружений, проходившая под самой городской стеной. Одновременно с этим велась подземная галерея к Тюменским воротам, взрыв которой должен был послужить сигналом к общему штурму. Этому подкопу придавалось особое значение, поэтому даже когда 30 сентября полк, которым командовали М.И. Воротынский и А.Д. Басманов, захватил часть стены между Царевыми и Арскими воротами города и воеводы попытались развить успех, им приказали остановиться и укрепиться на занятых позициях, создав таким образом третью осадную линию.

Наконец, 1 октября подведение подкопа завершилось, и на следующий день был назначен общий штурм. Диспозиция его воеводы разработали очень тщательно: каждому полку точно указывалось не только направление, в котором он должен был наносить удар, но и порядок наступления - впереди стрельцы, казаки и дети боярские, затем часть полка во главе со вторым воеводой, обычно наиболее опытным в военном деле. Первый воевода с остальными силами образовывал резерв; общим резервом служил Царев полк. Для того, чтобы отрезать осажденным пути бегства, на Ногайской, Крымской, Галицкой дорогах поставили заградительные отряды.

 В ночь накануне штурма соорудили еще один подкоп, в районе Ногайских ворот. Утром 2 октября прогремели один за другим два взрыва, и войска двинулись на штурм. Борьба за город была отчаянной (некоторые военные историки даже сравнивают штурм Казани со штурмом Измаила). Русские войска несли под стенами города и в уличных боях огромные потери. А.М. Курбский, возглавлявший одну из штурмовых колонн, описывает события так: «Когда мы были еще на подступах к стене, то в нас не стреляли ни из ружей, ни из луков, когда же подошли ближе, тогда на нас обрушился огонь со стен и башен. Стрелы летели как дождь, одновременно бесчисленные камни на нас сыпались так, что мы и воздуха не видели! Когда же мы под самые стены с великим трудом и бедствиями подошли, тогда полились на нас вары кипящие и бревна стали в нас метать. Но Божья помощь была с нами, и люди были храбры и крепки, и о смерти забывали, и воистину с радостью и поощрением в сердцах бились с басурманами за православное наше христианство, и за полдня отбили их от окон стрелами и ручницами. И к тому же нам помогала стрельба из наших пушек прямо из шанцев, так как противник открыто стоял на башне великой и на стенах города, не прячась как раньше, и бились с нашими воинами врукопашную. И могли бы мы их побить, но много наших воинов пошло на штурм, а под городские стены мало пришло, некоторые возвратились, и много было убитых и раненых. Но Бог помог нам! Первым на стену города взошел по лестнице мой родной брат и другие храбрые воины вместе с ним, и все они бились и рубились с басурманами, некоторые влезли в окна великой башни, а оттуда спускались к главным городским воротам. Басурмане отступили в тыл и, оставив городские стены, побежали на великую гору к царскому дворцу, который был прочно укреплен и стоял между каменных палат и мечетей и был хорошо окопан. Мы последовали за ними к цареву дворцу. Многие устали, так как были в тяжелых доспехах, некоторые были ранены и уже лишь малое число из нас билось с врагами. А войско наше находилось вне стен города».

Эта живая картина, нарисованная очевидцем, несомненно, отражает в общих чертах то, что происходило и на других направлениях штурма. В конечном счете, учитывая, что напор штурмующих стал ослабевать из-за больших потерь, в дело был введен Царев полк. Появление свежих сил решило исход дела - защитники города постепенно отступали к ханскому дворцу, который стал последним оплотом сопротивления. По мере того как улицы города очищались от врагов, начались грабежи и мародерства, и царь разослал воевод для наведения в городе порядка и прекращения насилий. Остатки защитников города пытались вырваться из него, но большая их часть была перехвачена заградительными отрядами.

Так завершилась казанская эпопея - один из самых блестящих эпизодов военной истории времени Ивана Грозного. Какова роль царя во всех этих событиях? Безусловно, он располагал кадрами опытных воевод, имевших большой опыт ведения войны с казанскими татарами, и во вспомогательных операциях, обеспечивших конечный успех, они сыграли весьма значительную роль. Однако бросается в глаза, что на этот раз план кампании был разработан в полном разрыве с традицией предыдущих походов. Конечно, царь был слишком юным в тот момент и вряд ли сам продумал все детали, но он, видимо, сумел оценить дельные советы, а когда нужно - поддержал их своим авторитетом и властью. Большим мастерством отличается и конкретное исполнение стратегического замысла: умелая организация движения войск с одновременным обеспечением безопасности русских земель. Великолепно поставленная разведка. Четкое взаимодействие родов войск в ходе боевых действий. Наконец, настолько умелое использование артиллерии, что именно с этого времени можно говорить о ее подлинном рождении в качестве особого рода войск, - все это выделяет казанское взятие из множества других походов этого времени.

 Особо нужно отметить роль Ивана Грозного во время штурма. О его поведении существуют две версии. Первая из них, официально-благочестивая, говорит, что царь услышал взрывы и узнал о начале штурма во время службы в походной церкви, не захотел ее прервать, а по ее завершении увидел на «стенах градных» уже «знамена христианские». На основании этих свидетельств его часто обвиняют в трусости. Однако по данным «Разрядных книг» (официального документа!) все происходило иначе. Царь действительно отстоял службу в церкви, но войско все это время ожидало его появления, и лишь с появлением Ивана был отдан приказ произвести взрывы. Эту же версию, кстати, подтверждает народная песня о взятии Казани, в которой царь лично наблюдает за горением свечи, равной по размерам той, которая горит в подкопе, и гневается на пушкарей, когда видит, что свеча у него сгорела, а взрыва все нет. Поэтому отрицать, что Иван пристально следил за развитием событий с самого начала штурма, у нас нет оснований; в конце концов, именно он отдал приказ о вводе в бой в критический момент Царева полка.

Даже А.М. Курбский признавал, что Иван

подвигся многожды сам, не щадечи здравия своего, на сопротивнаго и горшаго своего супостата царя казанского... не хотяше покою наслаждатися, в прекрасных полатех затворясь пребывать, яко есть нынешним западным царем обычай.

Полоцк

В следующий раз Ивану Грозному довелось лично возглавить войска более чем через 10 лет, в 1563 г., в походе на Полоцк. К этому времени основное направление внешней политики было переориентировано с востока на запад. Россия вступила в борьбу за выход к Балтике, причем если первоначально ей пришлось иметь дело с Ливонским орденом, то в дальнейшем в борьбу за ливонское наследие включились и другие государства - Великое Княжество Литовское, Польша, Швеция. Взятие Полоцка имело при этом важнейшее значение. Во-первых, город был расположен в стратегически очень выигрышном месте: он находился на Западной Двине и имел прямую связь с Ригой, а кроме того прикрывал Ливонию с юга и открывал путь на Вильно. Во-вторых, московские государи претендовали на Полоцк как на свое наследие, земли, которые некогда входили в состав Киевской Руси. В-третьих, Полоцк был расположен на торговом пути по Западной Двине, игравшем важную роль для литовского дворянства; закрытие этого пути чувствительно било по его интересам.

Молящийся Иван Грозный 
Скульптор А. Ковальчук

Походу сопутствовала достаточно мощная идеологическая подготовка: официально он был мотивирован желанием наказать Сигизмунда Августа «за многие неправды и неисправления», «наипаче же горя сердцем о святых иконах и о святых храмех свяшеных, иже безбожная Литва поклонение святых икон отвергше, святые иконы пощепали и многая ругания святым иконам учинили, и церкви разорили и пожгли, и крестьянскую веру и закон оставльше и поправше, и Люторство восприашя»; на борьбу против «безбожныя Литвы и прескверных Лютор» звало войско и письмо архиепископа Новгородского Пимена, оглашенное уже под стенами Полоцка.

Подготовка к походу началась еще в сентябре 1562 г. 22 сентября были разосланы приказы по городам и московским воинским людям «чтоб... запас пасли на всю зиму и до весны и лошадей кормили, а были б по тем местом, где которым велено быти, на Николин день осенней». Войско должно было собираться в 17 городах, не считая Москвы; к концу ноября был разработан маршрут, причем общий сбор назначили на 5 января в Великих Луках. Показателем организованности вооруженных сил было то, что все отряды прибыли в сборный пункт точно в назначенный день! В Великих Луках войско оставалось до 9 января, когда началось поочередное выступление окончательно сформированных полков в строгом порядке (ертоул - передовой полк - полк правой руки - большой полк - государев полк - наряд - полк левой руки - сторожевой полк), с интервалом через день. Наличие семи полков, чего не бывало со времени похода на Казань, показывает масштаб похода и иллюстрирует то значение, которое придавал его успеху

Иван.

Большое значение придавалось своевременному доставлению к стенам города «наряда», артиллерийского парка. Здесь была учтена разница в скорости передвижения тяжелых осадных орудий и легкой артиллерии. Соответственно, «средний и легкий наряд» шли сразу за государевым полком, а «большой наряд» двигался позади всех и подошел к Полоцку через неделю после начала осады. Желая достигнуть внезапности, Иван Грозный запретил рассылать отряды фуражиров, так что все припасы пришлось везти с собой, что еще больше усиливало громоздкость войска и сумбур во время движения. Тем не менее войско успешно вышло к Полоцку, причем, хотя внезапности не получилось, сил для отпора у литовцев не было.

Как раз в это время король находился на сейме и узнал о событиях в Полоцке уже после падения города, великий гетман литовский Николай Радзивилл и польный гетман Юрий Ходкевич попытались собрать войска, но набралось всего около 2,5 тыс. чел., так что никакой серьезной угрозы они не представляли и располагались со своими людьми в нескольких верстах от Полоцка, не участвуя в событиях. Городскому воеводе Станиславу Довойне оставалось запереться в городе и дожидаться помощи, что он и сделал.

Так как в город собралось многочисленное и разношерстное население всей Полоцкой повети, спасавшееся от неприятеля, Иван Грозный предпринял попытку мирного решения. В город были направлены послания, адресованные не только воеводе, но и православному епископу Арсению Шисце, шляхте, полякам с обещанием «пожаловать на всей воле их, какова жалованья похотят». Целью грамот, видимо, было посеять среди осажденных смуту и раскол, однако из этого ничего не вышло, передавший грамоты пленный из местных жителей был казнен. 

31 января русская армия подступила к городу, началась расстановка полков. Первоначально планировался удар из Задвинья, с переправой по льду реки, поэтому к вечеру этого дня на южном берегу Двины находилась половина всего войска. Однако в первых числах февраля «учалася река портитися», а потому 3 февраля была произведена перегруппировка сил - атаковать по хрупкому льду или во время ледохода было безумием. Теперь основная часть русских сил (Государев и Большой полки) была сосредоточена против стен Великого посада. Пока шла расстановка сил, войско занималось подготовкой осадных сооружений. 2 февраля было приказано заготовить туры - исходя из той же нормы, что и под Казанью, 1 тура на 10 человек. Их строили в лесу, километрах в трех от города, и затем доставляли к городским стенам. 4 февраля туры начали устанавливать вокруг стен.

Все это время безопасность войска обеспечивали хорошо поставленная разведка и служба охранения, которые внимательно следили за перемещениями литовских войск. Впрочем, никаких активных усилий прорвать блокаду Полоцка гетманы не предпринимали, и все их достижения свелись к уничтожению нескольких небольших русских отрядов.

Портретная реконструкция 
Ивана Грозного М. Герасимова

Хотя «большой наряд» еще не подошел, артиллерийская дуэль между осажденными и осаждающими началась уже 5 февраля - литовцы обстреляли Ивана IV с государевым полком, им ответили русские пушки. В этот же день был предпринята атака на стены южного угла Великого посада, но штурм этот окончился безрезультатно. Или русских воинов, захвативших одну из башен, отозвали назад, т.к. осадные работы были закончены еще не везде, или же их выбили из башни осажденные. К вечеру канонада стихла, и стало ясно: далеко не все жители Полоцка готовы обороняться до конца, его торговое население заинтересовано в сохранении своего имущества, есть и те, кто поддерживал Ивана IV по политическим мотивам. Опасения «разлада» среди осажденных, а также стремление той и другой стороны выиграть время, привели к возобновлению переговоров, которые тянулись до 8 февраля. При этом городской воевода С. Довойна допустил грубейший просчет: в условиях перемирия не оговаривалось, что московская рать должна прекратить осадные работы. Воспользовавшись этим, Иван Грозный приказал придвинуть туры к самым стенам крепости.

Тем временем 7 февраля подошла тяжелая артиллерия - «большой наряд», и для русской стороны дальнейшее промедление стало бессмысленным. Разрыв переговоров облегчили сами литовцы - 8 февраля они обстреляли со стен города русского представителя Михаила Безнина. Вероятно, это сделала та группа осажденных, которая была настроена непримиримо, и она добилась своей цели - канонада возобновилась. Обстрел города с небольшими перерывами продолжался с 8 по 14 февраля, причем источники едины в указаниях на силу обстрела. Они говорят, что город был взят «при таком пушечном громе, что, казалось, небо и вся земля обрушились на него», «от многого пушечного и пищалного стреляния земле дрогати и в царевых и великого князя полкех, бе бо ядра у болших пушек по двадцети пуд, а у иных пушек немногим того легче». Поставленные под стенами пушки били в упор, дробя и взламывая их. В этих условиях С. Довойна приказал 9 февраля сжечь посад и отойти в замок. В результате пожара, охватившего посад, выгорело более 3000 дворов, причем прямо посреди пожара шла схватка между стрельцами и поляками. В конце концов, с подходом подкреплений, поляков «потоптали и в город вбили», посад остался за русскими.

9-10 февраля «на пожженном месте» напротив замковых стен был установлен «большой наряд», и сразу же началась бомбардировка замка. Эти дни, а также 13-14 февраля, орудия били без перерыва целые сутки, нанося жесточайший урон осажденным. Полочане «токмо крыяшеся в домох своих, в погребах и в ямах от пушечного и пищалного стреляния». При обстреле использовались и «огненные ядра», вызвавшие пожар в замке, гарнизону которого приходилось одновременно бороться и с врагом, и с огнем - горело несколько десятков домов. К утру 15 февраля положение обороняющихся стало критическим, они понесли большие потери, в отличие от осаждающих, чьи потери составили всего 86 человек. 

 В этих условиях было принято решение о сдаче. Первым из города вышел епископ Арсений Шисца «со кресты и с собором», но Грозный потребовал личной явки С. Довойны в свой лагерь. Воеводе ничего не оставалось, как подчиниться, и он выполнил требование. Переговоры шли целый день и закончились капитуляцией города на том условии, что царь обещает «показать милость» и «казней не учинить». Защитников города поместили в два отдельных лагеря для солдат и горожан, причем солдатам было сохранено оружие, а горожанам - нет. Все они находились под крепкой стражей и были переписаны, пять дней, если верить литовским источникам, им не давали никакого продовольствия.

Последнее довольно сомнительно. Под пером авторов антирусских памфлетов и листовок «зверства московитов» приобретали поистине невероятные размеры. Так, в одной из листовок говорилось, что Иван Грозный «город целиком и полностью сжег до основания и двадцать тысяч человек предал мучительной смерти на крючьях и виселицах». О том же пишет Г. Штаден, достоверность сообщений которого о России уже давно опровергнута серьезными исследованиями: «Великий князь вызвал из города все рыцарство и воинских людей. Их таким образом разъединили, а потом убили и бросили в Двину. С евреями, которые там были, случилось то же самое, хотя они и предлагали великому князю много тысяч флоринов выкупа». Скорее всего, эти известия, как и известия о резне монахов-бернардинцев, по большей части являются вымыслом, хотя следует признать: русские ратники отнюдь не были ангелами и вели себя в захваченном городе в соответствии с обычной практикой того времени.

Царь Иван Грозный

Захват Полоцка был одним из крупнейших успехов русской армии в ходе Ливонской войны. В отличие от кровавого штурма Казани, здесь успех был достигнут ценой незначительных потерь, и главную роль сыграл не штурм, а умелое использование артиллерии. Обращает на себя внимание и то, что, если под Казанью Иван Грозный разделяет славу победителя с авторитетными и опытными воеводами, то здесь во время осады не упоминаются фигуры, подобные М.И. Воротынскому или А.Б. Горбатому. Судя по Разрядной книге похода на Полоцк, в нем участвовал А.Д. Басманов, но о его роли в принятии решений ничего не известно. Правда, вторым воеводой передового полка был опытный кн. П.М. Щенятев (погибнет от рук опричников), отличился при бое за посад Д.Ф. Овчинин, а при организации обстрела - М.П. Репнин-Оболенский (обоих убьют еще до начала опричнины), но все это величины более скромного масштаба. Таким образом, взятие Полоцка можно отнести прежде всего за счет искусного руководства осадой со стороны самого царя, проявившего здесь качества незаурядного полководца. План похода был хорошо продуман, и его успешное завершение стало тяжелым ударом для Великого княжества Литовского.

Ливония

Два последних военных мероприятия, которыми Иван IV руководил лично, не отличались такой же масштабностью, как походы на Казань или Полоцк. Это были походы в Ливонию в 1572 и 1577 г. Первый из них был связан с обострением отношений с Швецией, где недавно сменился король. В декабре 1571 г. Иван IV предъявил новому шведскому королю Юхану III крайне унизительные условия мира, включавшие признание прав России на всю Эстляндию, а себя - вассалом Московского государя («о всем быти Ягану королю у царского величества в его воле... не отступну», «прислати на образец герб свейской, чтоб тот герб в царского величества печати был»). Когда Юхан дал ему на это резкий ответ, Иван не остался в долгу:

А если ты, взяв собачий рот, захочешь лаять для забавы - так то твой холопский обычай: тебе это честь, а нам, великим государям, и сноситься с тобой - безчестие, а лай тебе писать - и того хуже, а перелаиваться с тобой - горше того не бывает на этом свете, а если хочешь перелаиваться, так ты найди себе такого же холопа, какой ты сам холоп, да с ним и перелаивайся. Отныне, сколько ты не напишешь лая, мы тебе никакого ответа давать не будем. 

Походы в Ливонию

Такая резкость в выражениях означала войну, и Юхан перешел к действиям - установил морскую блокаду Нарвы, что затруднило закупку стратегических товаров Россией в Англии, Дании и Германии. В ответ на это Грозный решил очистить от шведов всю Эстляндию. При этом предполагалось, что тем самым будет облегчен захват Ревеля, борьба за который продолжалась уже более двух лет.

Поздней осенью 1572 г. царь вместе с двумя своими сыновьями выехал из Москвы в недавно разгромленный им Новгород к войску, которое двинулось оттуда в сторону Нарвы. Вторжение было неожиданным - местное дворянство как раз мирно праздновало святки. Армия прошлась по краю огнем и мечом, нигде не встречая сопротивления. Единственным пунктом, который попытался обороняться был замок Вейсенштейн (Пайда) в центральной Эстляндии. Правда, гарнизон его был слаб, всего 50 шведов во главе с комендантом Гансом Бойе да некоторое число горожан и крестьян из окрестных селений. Несмотря на это, замок сопротивлялся шесть дней; осада его шла по уже опробованному сценарию: сначала обстрел из пушек, затем штурм. Приступ состоялся на шестой день осады, 1 января 1573 г., и был успешным, хотя стоил жизни царскому любимцу, Г.Л. Бельскому (Малюте Скуратову). Царь, разъяренный сопротивлением и смертью любимца, приказал истребить пленных - «и взя Пайду не во многи дни и немец изсече всех, и на огне жгоша». После захвата Пайды царь вернулся в Новгород.

Последний поход был предпринят Грозным в 1577 г. К этому времени в Ливонии под властью шведов находились лишь Ревель с округой; в дела Польской Ливонии царь предпочитал не вмешиваться - желая занять польский престол, он не хотел без надобности раздражать против себя шляхту. С избранием польским королем Стефана Батория ситуация изменилась, и 9 июля 1577 г. Иван Грозный выступил в поход из Пскова «очищати свою отчину Лифлянскую землю». Главной целью похода были земли, расположенные по Западной Двине (Даугаве). При организации похода учитывалось, что польско-литовские войска будут не в силах оказать сопротивление - у гетмана Ходкевича в распоряжении было лишь около 4 тыс. чел., а Стефан Баторий был занят осадой Гданьска. Поэтому на первом этапе похода Грозный широко объявлял, что не оказавшие сопротивления гарнизоны будут с миром отпущены восвояси. Эта пропагандистская кампания имела успех - польские войска уступали замки без боя, а царь держал слово.  

К середине августа войско вышло на берег Западной Двины. Здесь русское войско впервые встретило сопротивление - отказался сдаться город Чествин. За отказом последовал жестокий урок: город был взят штурмом, часть пленных царь «велел... по кольям сажать», а других приказал «роспродать татаром и всяким людям в работу». В дальнейшем репрессии против городов, вызвавших гнев царя, продолжались. Так, марионеточный «ливонский король» Магнус, полностью зависимый от Ивана Грозного, попытался округлить свои владения за счет территорий, которые царь уже считал своими. В числе этих городов был Кокенгаузен (Кокнезе), под стенами которого остановились русские войска, и Вольмар. Для того чтобы показать, кто здесь истинный хозяин, Иван, в резкой форме указав Магнусу его место, организовал жестокие расправы над их защитниками. Так, в Вольмаре гарнизон был окружен, разоружен и перебит, в Кокенгаузене проведены массовые казни. 

10 сентября 1577 г. один из самых победоносных русских походов в Ливонию закончился. Торжествуя, Иван Васильевич отправил к Стефану Баторию захваченного в Вольмаре пленного литовского военачальника Александра Полубенского, который должен был передать польскому королю мирные предложения московского царя. В итоге этого похода вся территория Ливонии на север от Западной Двины и Риги перешла под русскую власть, причем появились серьезные основания надеяться, что и Рига подчинится власти царя. Туда была отправлена царская грамота: извещая о том, что ливонская «вотчина» уже под его властью, царь сообщал, что он на время «меч свой поунял», ожидая от жителей Риги изъявления покорности.

Верховный

Если оценивать военные достижения Ивана IV в целом, то следует отметить, что он был достаточно умелым военачальником - но, скорее, как верховный главнокомандующий, чем как боевой генерал. Не случайно на его личном счету нет побед, одержанных над врагом в поле, но есть удачно разработанные и проведенные масштабные операции. Он умел извлекать уроки из неудач после первых походов на Казань, и поход 1552 г. является уже образцово подготовленной и проведенной операцией, в чем его немалая заслуга. Продуманностью отличается и поход на Полоцк - как организация движения, так и сама осада. Два похода 70-х гг. немногое добавляют к образу Грозного-полководца, но и они завершились достижением поставленных целей.

Важной заслугой Ивана Грозного является развитие русской артиллерии. Если в первой половине XVI в. С. Герберштейн писал о ее слабости и о том, что московиты плохо представляют назначение разных видов орудий, то действия по взятию Казани и Полоцка уже обнаруживают умелое использование осадных орудий и «минной войны». Именно с этого времени начинается славный путь русской артиллерии, которая спустя 150-200 лет стала одной из лучших в мире.

Конечно, правление Ивана Грозного связано не только с блестящими победами, но и с крупными неудачами, поражениями, репрессиями, которым он подвергал без вины многих видных военачальников, и другими негативными явлениями. Конечно, борьба за Балтику против европейских соседей была еще не по силам Русскому государству, тем более что приходилось вести борьбу на два фронта, с Западом и Востоком. Но задачи были поставлены, и спустя столетие с небольшим Петр Великий с полным основанием скажет:

Сей государь есть мой предшественник и образец; я всегда представлял, его себе образцом моего правления в гражданских и воинских делах.

СМЫКОВ Е.В., доцент СГУ им. Н. Г. Чернышевского

Сражения и победы

Время не сохранило его изображения, современных художников образ Хворостинина тоже не вдохновил… А между тем редко кто из воевод той эпохи участвовал в стольких походах – вся жизнь в седле!

Князь из рода Хворостининых, опричный воевода царя Ивана Грозного, был одним из лучших полководцев второй половины XVI в.

Князь Дмитрий Хворостинин родился не ранее 1535 г. Он принадлежал к самой младшей ветви ярославских князей; его род был, по определению В.Б. Кобрина, малознатным, хотя и не захудалым, и на высшие посты в соответствии с местническими счетами Хворостининым рассчитывать до середины XVI в. не приходилось. Но уже отец Дмитрия добился верной службой чина окольничего. Что касается его знаменитого сына, то в юности он служил по Коломне и Белой, где у него были поместья, а под 1558 г. его впервые упоминают разрядные книги, а именно как воеводу в Шацке - небольшой крепости, коих было немало на южной границе.

Затем Хворостинин служит в качестве головы в одном из походов на юге, а в 1559 или 1560 г. на краткое время становится командиром гарнизона Нижнего Новгорода - это уже куда как больше, чем воевода в захолустном Шацке. Судьба бросает князя из одного места в другое. Началась Ливонская война 1558-1583 гг. - война России с Ливонским орденом, а также со Швецией, Польшей и Великим княжеством Литовским за Прибалтику и выход к Балтийскому морю. Присоединение Прибалтики должно было обеспечить России непосредственную прямую связь с европейскими странами. В 1561 г. мы видим Хворостинина уже в Прибалтике - в должности головы он выступил как начальник отряда в составе войска В.М. Глинского, вышедшего из Алыста (Мариенхаузена) против ливонских немцев. А в 1562 г. Хворостинин сражается с крымскими татарами под Мценском.

 Первейший муж, наиболее пригодный для дел военных.

Царь Иван Грозный

В феврале 1564 г. Иван IV одержал крупную победу в Ливонской войне - после ожесточенных боев овладел одним из самых богатых городом Литовского княжества - Полоцком. Участие в «полоцком взятии» для Хворостинина началось с того, что во главе отряда в 200 человек он должен был, выражаясь современным языком, растаскивать пробки, постоянно возникавшие на дорогах во время движения огромного войска. (Заниматься этим делом не брезговал и сам царь.) Хворостинин, между прочим, возглавлял заставу на месте, где на следующий день расположилась царская ставка. Ему довелось отличиться в боях за город 9 февраля, когда шло сражение за горевший уже Великий посад Полоцка. «Стрельцы царевы и великого князя и боярские люди и казаки в острог (стены посада. – А.К.) вошли» и повели бой за имущество, находившееся на посаде. Царь выслал на помощь им отряды во главе с Хворостининым и его тезкой - Дмитрием Федоровичем Овчининым. Они со своими людьми «ляхов в остроге потоптали здорово и в город вбили», а также вывели тысячи русских беженцев из горящего Полоцка. После взятия посада Хворостинин одним из первых вступил в Верхний замок и остался охранять его.

Вероятно, именно тогда и обратил внимание на храброго и толкового воина Иван IV. (Иная судьба постигнет других участников «полоцкого взятия» - П.М. Щенятева, М.П. Репнина-Оболенского, упомянутого выше Овчинина, которые совсем скоро погибнут от рук царских палачей, причем двое последних - еще до начала опричнины.) Вскоре царь доверит ему весьма деликатное поручение - доставку опального князя Д.И. Курлятева-Оболенского к новому месту ссылки, это было в известной степени и проверкой. Хворостинин исправно выполнил царскую волю и в том же году впервые получил должность полкового воеводы, а именно второго воеводы сторожевого полка армии, сосредоточившейся у Великих Лук. В 1564 г. он уже первый воевода большого полка небольшой рати, действующей у Полоцка.

С началом опричнины Ивана Грозного Хворостинин попал в число опричных воевод. Осенью 1565 г. в составе опричного корпуса он сражался с крымскими татарами под Болховом; в 1567 и 1569 гг. был первым воеводой сторожевого полка опричной рати в походе под Калугу, зимой 1567–1568 гг. командовал небольшим войском, прибывшим под Великие Луки по получении известий о приближении литовцев. В 1569 г. Хворостинину пожаловали чин опричного окольничего.

Весной 1570 г. воевода получил назначение в Зарайск - сильную крепость к юго-востоку от Москвы, игравшую немалую роль в отражении крымских набегов. В это время крымские орды подвергли страшному опустошению южные уезды России, Иван IV со всей армией выступил к Оке, но Хворостинин не стал дожидаться подхода главных сил, вместе со своим помощником Федором Львовым двинулся к Рязани и напал ночью на татар, рассеявшихся для грабежа по ее окрестностям. В результате, как гласят скупые записи Разрядного приказа, воины Хворостинина «крымских воевод побили и языки многие поимали и полону много отполонили».

Как отмечает Д.М. Володихин,

это была первая самостоятельная победа Хворостинина. И единственный крупный боевой успех, добытый опричным корпусом без поддержки земских ратей.

Вскоре отличившемуся воеводе доверили опричный отряд «на Рязани» для реагирования на известия о подходе татар. Однако в 1571 г. произошло событие, приостановившее его восхождение по карьерной лестнице: 12 мая крымская орда во главе с самим ханом Девлет-Гиреем подошла к Москве и сожгла ее дотла. Иван IV, во многом сам ответственный за случившееся, казнил воевод М.Т. Черкасского, В.И. Темкина-Ростовского и В.П. Яковлева, а Хворостинина, занимавшего накануне трагедии пост третьего воеводы передового полка и не решившегося послать своих людей на верную и бессмысленную смерть, царь всего лишь понизил до должности третьего воеводы сторожевого полка во время зимнего похода 1571–1572 гг. - таково было наказание.

Русский воин XVI века

Опричный корпус продемонстрировал полную неспособность защитить Москву без поддержки земских сил, и царю пришлось задействовать последние резервы, чтобы отразить новое нашествие Девлет-Гирея. Летописец уверяет, что хан собирался вернуть порядки двухсотлетней давности, чтобы «как при Батые было». Даже если это преувеличение, ясно: опасность над страной нависла более чем серьезная. Из-за нехватки войск пришлось привести ополчения из северных городов. Удалось собрать максимум 40 тыс. чел., неприятель же имел как минимум вдвое больше. Во главе армии встал кн. М.И. Воротынский, первым воеводой передового полка был кн. А.П. Хованский, вторым воеводой при нем - Хворостинин, который в действительности и командовал полком (обычная и в те времена практика - толковый заместитель при менее способном начальнике). В передовом полку насчитывалось около 4,5 тыс. человек, однако из них Хворостинину подчинялось лишь 950. С такими силами сорвать переправу татар через Оку он не смог, но затем нагнал наступавшего на Москву неприятеля и основательно потрепал его тылы.

30 июля началось решающее сражение, вошедшее в историю как битва при Молодях. Именно Хворостинину Воротынский, невзирая не его недостаточную родовитость, поручил оборону подвижной деревянной крепости - «гуляй-города». Отбросив передовые части русских, татары прорвались к гуляй-городу, однако понесли тяжелые потери и к вечеру прекратили атаки. Они возобновили их 2 августа, когда над оборонявшимися уже нависла угроза голода, но вновь наступательный порыв крымчаков разбился о стойкость русских. Тем временем Воротынский начал обходной маневр, а Хворостинин вечером, проведя артиллерийскую подготовку, пошел на вылазку. Если бы главнокомандующий не подоспел вовремя, это могло закончиться катастрофой, однако опытный Воротынский не допустил такой оплошности, и под натиском с фронта и тыла татары обратились в бегство. В бою погибли многие родственники хана. После некоторых колебаний Девлет-Гирей решил отступить. Русские отряды преследовали врага, и еще долго, как говорили, крестьяне вылавливали из окрестных рек трупы неудачливых завоевателей.

Роль Хворостинина в победе при Молодях велика. Р.Г. Скрынников считал, что именно он, а не Воротынский, - истинный ее творец.

Однако общая диспозиция и умелое взаимодействие войск, без которых успех оказался бы невозможен, - прежде всего, заслуга Воротынского, что, конечно, не преуменьшает доблести и мастерства его менее родовитого соратника.

Битва при Молодях

Однако ни тот ни другой, не дождались благодарности царя: Воротынского в 1573 г. схватят и замучают в застенках, а Хворостинин в том же году попадет в опалу. Иван IV не стал казнить единственного выдающегося воеводу отмененной уже опричнины, но как-то, обвинив в нерасторопности, обрядил героя Молодинской битвы в женское платье и велел молоть муку - едва ли нужно говорить, каким унижением это было для полководца. К тому же он проиграл несколько местнических споров. При этом царь не забывал пользоваться услугами бывалого воина - тот участвовал во взятии Вайсенштайна (Пайды) и Кеси (Вендена) в Ливонии, стал свидетелем поражения русских ратей под Ревелем, удачно действовал против татар под Воскресенском - всего не перечислить. В 1578 г. Дмитрия Ивановича, наконец, назначили первым воеводой сторожевого полка, но из-за местнического спора с кн. М.В. Тюфякиным отправили в Москву, а в его отсутствие армия потерпела полное поражение под Кесью - также из-за местничества.

Затем вновь Хворостинин обратился к привычному делу - ему поручили оборонять «гуляй-город» от татар, а в 1580 г. он стал вторым воеводой большого полка, первым воеводой передового, а в январе 1581 г. – первым воеводой в Новгороде. Летом 1581 г. вместе с И. М. Бутурлиным он переправился через Днепр и совершил в целом успешный рейд под Оршу, Шклов и Могилев. Стефан Баторий задержал из-за этого выступление под Псков. Царь наградил воевод золотыми монетами.

Степан Баторий под Псковом

 В 1582 г. Хворостинин вновь показал себя: оторвавшись с передовым полком от главных сил, он столкнулся со шведами под Лялицами. На помощь подоспел только большой полк, но и этого хватило, чтобы разбить неприятеля. И на сей раз Иван IV пожаловал воевод золотыми. (К сожалению, успех не получил развития.) Затем последовало назначение вторым воеводой большого полка под Казань для подавления восстания «горной черемисы», в 1583 г. он опять на южных рубежах, в 1584 г. - воевода полка правой руки в боях с мятежной «луговой черемисой».

Царь Федор Иванович

В марте 1584 г. умер Иван IV, и при новом царе Федоре дела Хворостинина начинают идти намного лучше, ибо его дочь выходит замуж за С.С. Годунова (родственника Бориса Годунова). Дмитрий Иванович, наконец, получает высший думный чин боярина, растут его земельные владения. Но сдает здоровье (при таком числе назначений - немудрено). В конце 1584 г. он отказывается из-за болезни принять командование большим полку в трехполковой рати, выступившей к Рязани, но через полгода, в июле 1585 г., оправившись от хвори, совершает во главе ее рейд под Шацк, услышав о приближении ногаев. В 1587 г. во главе ударного корпуса Хворостинин выступает под Тулу, а за ним и другие полки, и крымчаки, вторгшиеся было в пределы России, предпочитают отступить.

В 1589 г. старый воевода во главе передового полка принял участие в войне со Швецией за земли, потерянные по Плюсскому перемирию 1583 г. В августе 1589 г. он столкнулся под Ивангородом с 4-тысяным шведским корпусом и в ожесточенном бою разбил его, а затем участвовал в блокаде Нарвы, мешая шведам оказать осажденным помощь извне (правда, взять город не удалось из-за некомпетентного вмешательства Б.Ф. Годунова). В феврале 1590 г. было заключено перемирие, и вскоре почувствовавший приближение смерти Хворостинин принял монашеский постриг под именем Дионисий в Троице-Сергиевом монастыре. 7 августа 1590 г. он скончался.

Редко кто из воевод того времени участвовал в стольких походах. Но дело не только в том, что воевать Хворостинину приходилось так много -умел это делать лучше других и был, несомненно, одним из лучших русских полководцев XVI в.

.

 Его отличали инициативность, осмотрительность, наступательный стиль, умение организовать маневр и взаимодействие – это он показал и под Рязанью в 1570 г., и при Молодях в 1572 г., и при Лялицах в 1582 г., и под Ивангородом в 1589 г. Можно не сомневаться, что Дмитрия Ивановича любили воины - иначе мог бы он рассчитывать на победу под Рязанью и Лялицах в отрыве от главных сил, во время отчаянной вылазки при Молодях?

Наблюдательный англичанин Джильс Флетчер сказал о нем: «Первейший муж. Наиболее пригодный для дел военных, …воин старый и опытный». На таких всегда держалась земля русская.

Короленков А.В. к.и.н., Академиздатцентр «Наука»

Сражения и победы

Полководец и государственный деятель России XVII века, герой обороны Смоленска во время Смуты и антигерой Смоленской войны 1632-1634 гг., окольничий (1605), боярин и воевода.

20-месячная оборона города, связавшая руки Сигизмунду III, способствовала росту патриотического движения в России и - в итоге - победе Второго ополчения Пожарского и Минина. Обвинение же в измене во время Смоленской войны историками давно отвергнуто. Судьба одного человека оказалась переплетена с судьбой одного города.

Михаил Борисович Шеин был представителем старомосковской знати. Его род был ответвлением знаменитого московского рода Морозовых.

Отец, Борис Васильевич Шеин, принимал участие в Ливонской войне. Летом 1579 г. царь Иван Васильевич Грозный назначил его командующим армии, отправленной на помощь Полоцку, осажденному польско-литовской армией короля Стефана Батория. Борис Васильевич должен был либо пробиться в город и укрепить гарнизон, либо занять крепость Сокол и совершать на противника набеги и препятствовать его сообщению с Литвой. Однако воеводе удалось выполнить задуманное лишь частично. Пробиться к Полоцку не удалось. Шеин занял Сокол и пытался вынудить Батория к отступлению, распуская слухи о подходе большой русской армии, возглавляемой царем. Противник не поддался на дезинформацию, усилил давление на осажденных. Диверсионные рейды, предпринимаемые Б.В. Шеиным из крепости Сокол, в целом, оказались безуспешными и 30 августа 1579 г. Полоцк пал. После этого Баторий отправил 5-тысячный отряд к Соколу. Осада началась 19 сентября. Гарнизон отчаянно защищался, но 25 сентября 1579 г. крепость пала и большинство защитников погибло. Сам воевода Борис Васильевич Шеин погиб во время штурма, его труп был обезображен поляками. После себя Борис Васильевич оставил двух сыновей: Дениса и нашего героя - Михаила.

Как прошло детство сыновей Шеина нам не известно, но можно предположить, что рассказы об отце, его верности долгу, героизме и мученической кончине без сомнения составляли значительную часть воспитания мальчиков. В 1588 г. Михаил и Денис упоминаются в боярском списке с чином жильцов. Жильцами называли представителей служилого сословия, обязанных проживать в Москве, они охраняли царя, выполняли различные его поручения, развозили царские грамоты. Для знатной молодежи, достигшей четырнадцатилетнего возраста, именно с этого чина начиналась служба. Поэтому можно предположить, что М.Б. Шеин родился около 1574/75 г.

В апреле 1598 г. стало известно, что крымский хан Гази-Гирей планирует большой поход на Российское царство. Для отражения вторжения Борис Федорович Годунов отправился с войском в Серпухов, среди рынд, его охранявших, был и М.Б. Шеин, которому к этому времени должно было быть около 24 лет. Сражения не произошло, вместо неудержимых наездников хан послал послов. Начались переговоры. В Москву Борис Годунов вернулся победителем и Земский собор 1598 г., в котором принял участие и молодой Михаил Шеин, избрал вчерашнего опричника, конюшего боярина царем Русского государства.

С новым царем отпрыск старомосковского боярского рода связывал надежды на быструю карьеру и укрепление позиций своего рода при дворе. Исследователи давно обратили внимание, что М.Б. Шеин породнился с царем, женившись на Марии, дочери М.О. Годунова. Кроме этого Михаил азартно местничает с сослуживцами, защищая тем самым высокое положение свой семьи. Так, уже во время похода в Серпухов 1598 г. он заместничал с князем А.А. Телятевским, позднее в 1600 г., получив назначение в Пронск «бил челом государю» на И.Ф. Басманова. Местнический суд затянулся и в итоге Шеину не пришлось выполнять службу, которая могла повредить чести его семьи или как тогда говорили привести к местнической «потерьке». Местничал Михаил и с князем И.С. Куракиным из-за того, что князь Куракин на пиру сидел в большом столе, а он, сын защитника Сокола, смотрел «в кривой стол». И хотя суд местникам дан не был, при следующем пире Михаил уже смотрел «в большой стол».

Далее не будем перечислять все случаи местнических столкновений, прямым инициатором которых был наш герой. Читая данные об этих придворных склоках, может создаться впечатление, что Михаил Борисович был мелочен, и, наверное, глядя из современности, мы будем правы. Однако это не так. В России того времени были очень сильны представления о коллективной родовой памяти, каждый успех, шаг вверх представителя семьи вели семью и весь род вверх, но стоило оступиться, и род тоже терял свои позиции. В этом контексте были опасны для родовой чести опалы, измены, которые могли выбросить семью вообще из круга элиты. Именно поэтому знать того времени тщательно собирала и копила все успехи семьи от самых маленьких до самых значительных и, наоборот, стремилась предать забвению провалы. Все зорко следили за служебными назначениями, распределениями мест при пирах и церемониях, малейшее подозрение на угрозу чести - били челом о местах. Иногда создается впечатление, что знать таким образом, саботировала царские распоряжения, но это не так. Чаще всего местники удовлетворялись объявлением этой службы… без мест, что сохраняло status quo.

Михаил Шеин, сирота, начав службу, должен был не просто сохранить накопленную честь рода, но и отвоевать утерянные позиции - именно этим можно объяснить его активное местничанье. Но обратим внимание на такие черты характера нашего героя: решительность, неуступчивость и определенная неуживчивость или, если так можно выразиться, ершистость.

Видимо, стремлением «увеличить» родовую честь, можно объяснить попытки Михаила добиться получения более значительного назначения. Так, 21 декабря 1601 г. он «ударил челом в Астрахань». Назначение не состоялось, но его назначили в важный северокавказский плацдарм русского влияния - крепость Терки. Впрочем, и это назначение не состоялось.

Придворные треволнения вскоре сменились на грозные будни. Голод, охвативший всю страну, привел к социальному взрыву. Мятежи холопов и крестьян охватили множество уездов страны, на границах зрело недовольство служилой мелкоты и провинциальных мелкопоместных дворян, в среде высшей знати антикризисные меры, предпринятые Борисом Годуновым, тоже восторгов не вызывали.

Для подавления крестьянских выступлений правительство активно рассылает карательные отряды в различные уезды. В сентябре - ноябре 1602 г. М.Б. Шеин вместе с А.И. Безобразовым наводил порядок в Волоколамске. После этого он вернулся в Москву и получил назначение в Новосиль, где пробыл до 17 октября 1603 г. Вскоре произошло событие, круто изменившее ход событий и повлиявшее на судьбы большинства русских людей, и М.Б. Шеин тут не исключение.

В октябре 1604 г. границу пересек отряд из казаков и наемников, возглавляемый человеком, о котором говорили, что это чудом спасшийся царевич Дмитрий. Так началась Димитриада. Самозванцу удалось взять несколько порубежных городов: Моравск, Чернигов, Путивль. 18 декабря 1604 г. под Новгородом-Северским было разбито царское войско, возглавляемое кн. Ф.И. Мстиславским. Ситуация становилась угрожающей, среди посадских, служилых, дворян распространялись слухи, что вторгнувшийся отряд возглавляет именно Дмитрий Иванович. В гарнизонах приграничных крепостей усиливалось брожение, необходимы были решительные меры, дабы задушить назревающий взрыв недовольства.

21 января 1605 г. у деревни Добрыничи состоялось второе сражение между войсками Самозванца и царского воеводы кн. Ф.И. Мстиславского. На этот раз победа была одержана правительственными силами. В Москву с победной вестью был направлен Михаил Борисович Шеин, получивший за боевые заслуги чин окольничего. Однако этот успех так и не переломил ситуацию. Вскоре на сторону Гришки Отрепьева стали переходить царские воеводы с войсками, и 20 июня 1605 г. он торжественно въехал в Кремль.

М.Б. Шеин, как и другие, присягнул на верность новому царю. Однако поначалу Лжедмитрий держал его на удалении от своей особы, так как был на него сердит. Потом же, напротив, стал звать его к себе, планируя, что Михаил возглавит «совет окольничих» при царской особе. Как видим, Самозванец оценил Шеина, почувствовав в нем сильный цельный характер. Но новый переворот и восшествие на престол Василия Шуйского похоронили для М.Б. Шеина этот карьерный проект. В 1606-1607 гг. Шеин принял активное участие в подавлении восстания И.И. Болотникова. Новый царь тоже оценил профессионализм Михаила и пожаловал его боярством. Так наш герой вернул утерянные позиции для своего рода и вошел в правительственную элиту.

В конце 1607 г. боярин Шеин получил назначение первым воеводой в Смоленск, в город с которым будет связан и его высочайший взлет и, позднее, его падение. К этому времени Михаил Борисович был уже опытным 33-летним человеком. В город своего назначения он, как это было принято, отправился с семьей.

Памятник Федору Савельеву,

зодчему смоленской крепости

«Хозяйство» ему досталось более чем внушительное. Вот что пишет полковник Б.П. Фролов: «Расположенный на левом берегу Днепра, город был превращен в первоклассную крепость, укрепления которой возводились в течение 16 лет (1586 - 1602 гг.) под руководством выдающегося фортификатора того времени Федора Савельева. Их основу составляла мощная каменная стена с 38 башнями высотой до 21 м. Высота наиболее укрепленной из них - Фроловской, находившейся ближе к Днепру, достигала 33 м. Девять башен имели ворота, трое из которых были оборудованы опускающимися железными решетками («герсами»). Протяженность крепостной стены составляла 6,5 км, толщина - 5-6,5 м, высота - 13-19 м. Ее фундамент, облицованный на высоту 1-3 м крупным белым камнем, был заложен на глубину более 4 м, что в случае осады крепости затрудняло противнику ведение минной атаки 8). Для обнаружения подкопов снаружи на удалении 8-10 м от крепостной стены были оборудованы так называемые «слухи» - крытые траншеи глубиной более 2 м и шириной до 1,5 м. Их стенки обшивались жердями, а перекрытие состояло из накатника, засыпанного 70-сантиметровым слоем земли».

Первым делом Шеин наладил разведывательную работу, сохранилось несколько документов сообщающих о рассылке им лазутчиков, которые сообщали о продвижении отрядов польско-литовской шляхты. Уже летом 1608 г. он стал получать постоянные донесения из приграничных районов Литвы. Кроме этого он озаботился улучшением обороноспособности вверенного ему города и наведением порядка.

Городские старосты получали наказы четко очерчивающие круг их обязанностей:

…и беречи того накрепко, чтоб единолично на посаде и в слободах воровства и грабежей, и всякого дурна, и корчем, и зерни, и блядни ни укаго не было... изб и мылен летом не топили... и в ночи б никто с огнем не сидел.

Принятые меры оказались своевременны. Уже в июне 1608 г. стало известно, что к Смоленску приближается 7-тысячный отряд Яна-Петра Сапеги. В это же время сторонники Лжедмитрия II, «тушинского вора», захватили соседние со Смоленском уезды. В таких условиях смоленское дворянство не желало покидать родные земли, опасаясь того, что оставив их без защиты, они отдадут свои земли на разграбление тушинцам. В Москве же от Шеина требовали, чтобы он направил столице на помощь смоленское дворянство. В этих условиях воеводе удалось путем компромиссов сохранить лояльность Смоленска Василию Шуйскому. В октябре 1608 г. смоленские дворяне отбили у тушинцев Дорогобуж, а зимой 1609 г. вскрыли заговор Ивана Зубова, агитировавшего смолян за Лжедмитрия II.

Именно в это время в Смоленске возрастает роль М.Б. Шеина. Он показывает себя уже не только как умелым и способным командиром, но и сильным администратором. В своей работе Шеин опирался не только на дворян, но и на духовенство и посад Смоленска.

К лету 1609 г. обстановка вокруг Смоленска резко ухудшилась. Начались частые набеги польско-литовских отрядов. Агентура Шеина докладывала о сосредоточении крупных сил. Становилось понятно, что вскоре последует вторжение королевской армии. Боярин начинает активно готовиться к защите города: приказывает набирать даточных людей в дворянских поместьях и архиепископских и монастырских вотчинах. Подготавливаются росписи артиллерии, посадского населения. Распределен гарнизон по башням. В последнюю декаду августа 1609 г. Шеин по сути создал армию обороны, насчитывающую около 5,5 тысячи человек и 200 пушек на крепостных стенах. Эту армию он разделил на четыре отряда. Основной отряд нес караульную службу в крепости, второй размещался в Заднепровье, два других составляли резерв. 13 сентября 1609 г. М. Б. Шеин ввел осадное положение, а 16 сентября к Смоленску подошли передовые части польской армии. 21 сентября 1609 г. пришли основные силы польской армии во главе с королем Сигизмундом - началась осада. 

Карта Смоленска

 Осада была длительной и тяжелой. Полякам не удалось сходу овладеть Смоленском, Шеину же, в сложившихся условиях, не оставалось ждать деблокирующего удара. Смоляне демонстрировали чудеса героизма, совершая частые вылазки, в одной из которых даже смогли захватить польское знамя. С зимы 1610 г. начинается подкопная война. Поляки пытались подкопаться под крепостные стены и взорвать их, а защитники города делали в свою очередь контрподкопы, засады на вражеских саперов.

Мы подготовили перед стенами множество мин, начиненных порохом. Когда подожгли мины, а пушки и рушницы начали производить страшны грохот, настал Судный день.

Несмотря на тяжесть сложившейся ситуации, Шеин не терял присутствия духа и командирскую хватку, следя за строгим исполнением приказов, надлежащим исполнение караульной и противопожарной службы.

Спокойная решимость бороться до конца, готовность умереть сквозит и в его письме князю Голицыну:

…и яз на Государеве службе в Смоленске, в осаде от Короля, Октября по 10 день, жив до воли Божией, а вперед, государь, на Божью волю полагаю. Да будет, государь князь Ондрей Васильевич, мне в осаде случиться за Бога да за Государя смерть, и тебе б государю моему пожаловать, меня во всем простить, а тебя, государя моего, во всем Бог простит…

Ничто не влияло на решимость смолян и их воеводы москвича М.Б. Шеина не сдавать город полякам. Когда в польском лагере стало известно, что в Москве готовы пойти на условия польской стороны, то был устроен триумф, осажденным сообщили, чтобы они также как и столица сдались.

В ответ же получили мрачное:

Если правда то, что вы говорите, то ступайте к столице, чья столица будет, того и мы.

Оборона Смоленска

 Последний штурм Смоленска начался 3 июня 1611 г. Шеин непосредственно руководил защитой города, на западной стороне крепости, где удалось отбить штурмующих, но на восточной части противнику удалось прорваться. Начались уличные бои.

Сам Шеин, старший в крепости, долго оборонялся на одной из башен, но был взят в плен. К тому времени московитян в крепости осталось немного: вымерли от начавшегося во время долгой осады морового поветрия. Но некоторые из них были столь упорны, что, не желая попасть в руки нашим, начиняли [свои одежды] порохом и подносили огонь.

Современные историки уточняют место, где воевода бился до конца, прежде чем стать пленником - это была Коломенская башня. Смоленск пал, завершилась 20-месячная оборона города, связавшая руки Сигизмунду III и поспособствовавшая росту патриотического движения в России и в конечном итоге победе Второго ополчения кн. Д. М. Пожарского и К. Минина.

Оборона Смоленска

 Вместе с семьей раненый Шеин провел в плену долгих восемь лет, вернувшись на Родину в 1619 г., где сразу был приближен патриархом Филаретом - отцом царя Михаила Федоровича. Его опыт и административные умения оказались востребованы в новой России. В 1620 -1621 и 1625 - 1628 гг. Шеин возглавлял один из сыскных приказов, с 1628 г. - Пушкарский приказ. В 1620-х - начале 1630-х участвовал в многочисленных дипломатических переговорах. А вскоре вспомнили и о его военных дарованиях.

После долгих колебаний 20 июня 1632 г. Польше была объявлена война. Армию, направленную для освобождения Смоленска возглавил М.Б. Шеин. Под его командование был поставлен значительный иностранный контингент. 5 декабря 1632 г. армия подошла к Смоленску. Шеин начинает осаду, однако добиться полной блокады города не удалось. Только в марте 1633 г. из Москвы добралась осадная артиллерия, что позволило начать систематические артобстрелы крепости. Однако 59-летнему воеводе в тот момент не хватило решительности. Историки с удивлением отмечают, что всегда деятельный М.Б. Шеин в это время фактически устранился от командования. Фатальность промедления стала очевидна к августу 1633 г., когда к Смоленску подошло королевское войско, и баланс сил стал не в пользу русской армии. Польские отряды стали перерезать коммуникации противника, в то время как дисциплина в отрядах Шеина неуклонно падала, началось массовое дезертирство. Дело в том, что еще с июля из русских полков, стоявших под Смоленском, стало разъезжаться много ратных людей -  землевладельцев южных областей, вследствие нападения на их вотчины и поместья крымского царевича Мумарак-Гирея. Они стремились теперь, прежде всего, спасти свои семьи и имущество.

В сентябре 1633 г. поляки начали активное наступление на армию Шеина. Значительно поредевшая (в первую очередь от дезертирства) она уже не могла удерживать широкий фронт - началось постепенное отступление. 9 октября 1633 г. армия была окружена, Шеин не хотевший бросать тяжелую осадную артиллерию приказал изготовиться к обороне и рыть новые окопы. Осажденная армия Шеина страдала от болезней, нехватки продовольствия и дров. В конце ноября 1633 русские попытались сделать вылазку из осажденного лагеря, но ничего не получилось. В лагере распространялись слухи об измене, подозревали иностранных солдат, росло взаимное недоверие. Так, на военном совете, состоявшемся 2 декабря 1633 г. Александр Лесли обвинил в измене полковника Сандерсона и застрелил его на глазах воеводы Шеина.

В январе 1634 г. по инициативе польского короля Владислава начались переговоры. В феврале 1634 г. Шеин капитулировал. Воевода добился права вернуться в Москву, сохранив знамена, 12 полевых орудий, «холодное оружие и мушкеты с зарядами», но оставив неприятелю всю осадную артиллерию и лагерное имущество. Узнав про это, князь Прозоровский попытался взорвать наряд и пороховые запасы, но М. Б. Шеин не позволил этого сделать. Всего, с воеводой Шеиным из-под Смоленска ушло 8 056 человек. Еще 2 004 человека больных и раненных остались в лагере на излечении. По условиям соглашения, после выздоровления они должны были вернуться в Россию.

Поражение больно ударило по престижу Российского царства, реакция на него в Москве была крайне болезненной. Бояре, которых Шеин настроил против себя, обвинили его в государственной измене. 28 апреля 1634 г. Михаил Борисович Шеин был казнен. 

Боярин Михаил Борисович Шеин

Так судьба одного человека оказалась переплетена с судьбой одного города. Со Смоленском был связан его высший взлет, с ним же оказался связан и его позор. Зависть и раздражение соперников, личные ошибки превратили его в изменника, как гласило обвинение. Но… семьи спасенных им солдат и командиров смотрели на это по-другому, наверняка вознося за него благодарственные молитвы… Обвинение же в измене этого решительного человека историки давно отвергли. «Время - честный старик, оно все расставит по местам».

Моисеев М.В., к.и.н.