Именно так – потому что, несмотря на август 1991 года, похоронивший КПСС и коммунистический строй, и декабрь 1991-го, ликвидировавший СССР, до утра 4 октября 1993-го оставались шансы на то, что наступление колониальной версии капитализма в России обратимо.
«Противоречия осени 1993 года не сняты прошедшим двадцатилетием – более того, мы снова вступили в период их обострения»
Когда дым над парламентом рассеялся, стало ясно, что либерал-реформаторы будут загонять людей в светлое будущее железом и кровью. Народ, занятый выживанием, но все равно возмущавшийся, понял этот урок – Ельцин стал отныне тираном, которого хотя и не боялись, но опасались, как любого человека, повинного в пролитии крови соотечественников. Фальшивые и постыдные выборы 1996 года не дали ему никакого народного мандата – наоборот, люди еще раз убедились, что власть невозможно сменить даже через ею же придуманные механизмы.
В моральном смысле с 21 сентября 1993 года (когда Ельцин, нарушив Конституцию, автоматически перестал быть президентом) и до 26 марта 2000 года Россия жила без признанного народом главы государства – просто подчиняясь силе, но не признавая за властью правды. За это время стране навязали полное изменение социально-экономического уклада через жульническую приватизацию, попытки тотальной дерусификации идеологии и выжигания самого понятия патриотизма, предательский мир с Чечней в Хасавюрте, дефолт и полуколониальную элиту.
Любое публичное осуждение расстрела парламента было практически невозможно до конца девяностых – телевидение было под полным контролем либералов-космополитов, газеты под олигархами (за исключение двух-трех центральных изданий, вроде коммунистической «Правды» и патриотического «Завтра»), блогеры и интернет-издания имели минимальную аудиторию (креаклов, кричащих сейчас о запретных темах и цензуре в СМИ, не нужно отсылать к советским временам – все гораздо ближе и, главное, «либеральнее»).
Сейчас о событиях 1993 года можно говорить практически все, но верховная власть по-прежнему опасается назвать вещи своими именами. Обычно это объясняют тем, что после октября был декабрь – когда была принята действующая Конституция. Мол, признание неконституционного характера действий Ельцина в сентябре-октябре 1993 года поставит под сомнение легитимность принятия Конституции. Но это лукавство – ничего не угрожает нашему основному закону. Речь ведь не идет о юридическом признании того факта, что Ельцин преступил закон – это, кстати, и так останется в истории, и над этим не властны никакие толкователи и правители – а о простом подтверждении того, что и так знают все. Важно просто сказать правду: в сентябре-октябре 1993 года в России был совершен государственный переворот, в результате которого Борис Ельцин (утративший президентский пост за нарушение Конституции) разогнал и расстрелял парламент, высший орган государственной власти страны. Все – очень короткая фраза, просто констатирующая факты. Но и она станет для огромного большинства народа подтверждением того, что Путин уже настолько окреп, что не боится говорить о самых болезненных вещах честно. Не только с американцами, но и с собственным народом.
Впрочем, для кого эта тема болезненна? Уж точно не для народа, которому и так все ясно. Неудобна эта тема для тех, кто был выгодополучателем от ельцинского переворота. Это вовсе не Павел Грачев, наводивший прицелы танков на Белый дом – это Анатолий Чубайс, только после этого расстрела получивший возможность на полную катушку запустить приватизацию и залоговые аукционы, это олигархи и обслуживающая их либерал-космополитическая часть чиновничества и интеллигенции. Это те, кто до сих пор отмечает 4 октября как день своего второго рождения – потому что 3 октября, после прорыва блокады Белого дома, они думали, что все потеряно и Россия уплывает из их рук.
Неужели из-за нежелания «задеть их чувства» нужно и дальше стесняться сказать правду? Ведь именно эти же силы и пытались сбросить Путина два года назад, и будут пытаться делать это снова и снова, при каждом удобном случае. Да, с Путиным воюют другими методами, в другую эпоху (хотя дискредитация его идет по тем же законам, что и Руцкого или Николая Второго) – но его противники отстаивают те же ценности, что и двадцать лет назад. А точнее одну ценность – свое право править этим неправильным (красно-коричневым, как они его называли в 1993-м, или быдло-националистическим, как сейчас) народом, одной рукой выбивая из него национальные ценности, а другой рассовывая по карманам ценности материальные. Противоречия осени 1993 года не сняты прошедшим двадцатилетием – более того, мы снова вступили в период их обострения.
В этом противостоянии Путин не президент-1993, он Белый дом – 1993. Тот, за кем моральное и юридическое право, правда и закон. И для того чтобы в трудный час иметь полное моральное право обратиться к людям «Братья и сестры», ему нужно наконец-то назвать черный день календаря черным.
Источник: Взгляд.
Рейтинг публикации:
|
