Путешествия первых европейцев на край обитаемого мира

Были ли средневековые путешественники Марко Поло, Плано Карпини и Гильом де Рубрук в Монголии? Отражают ли их знаменитые дневниковые записи облик Монголии и Китая или под ними следует понимать другую территорию? Такие вопросы все чаще задают себе современные исследователи текстов их дневников. И, если быть объективным, не безосновательно.



Отец сибирской истории Г.Ф. Миллер в своем знаменитом труде «История Сибири» (1750 г.) пишет: «Плано Карпини, Гильом де Рубрук и Марко Поло довольно подробно описали свои путешествия. Но нужно при этом заметить, что пройденный ими путь не был ими описан обстоятельно, и те, которые хотят по их рассказам определить настоящее местожительство татарских ханов, обманутся в своих надеждах»(1).

В другом месте рукописи Г. Миллер отмечает: «В главный его стан /Чингисхана/ стекалась большая часть добычи от столь многих земель и народов. При сем кажется мне вероятным, что оный главный стан около половины XIII столетия был в степи около реки Иртыша, и что принадлежащие к нему ближние народы под их властителями все страны между Яиком и Обью кочевьями своими наполняли. Я говорю здесь о том времени, когда римские проповедники и посланники Карпини и Рубруквис и другие туда ездили. В их пути описаниях Яик есть последняя река, о которой они упоминают. Если бы они и через реку Иртыш переходили, то они бы и о сей реке объявили. Но как они того не учинили, то я из этого заключаю, что они главный стан ханов, к коим были посланы, застали еще на сей стороне реки Иртыша. Сие же самое показывает и причину великих сокровищ, кои в тамошних могилах найдены»(2).

Следует также отметить, что сочинения этих путешественников не сохранились в оригиналах, а дошли до наших дней в нескольких редакциях, и в вольных переводах на разные языки, в которых очень много расхождений в транскрипции географических названий и личных имен, а также позднейших вставок от переводчиков. Понять о какой местности идет речь в тексте часто просто невозможно.

Историк В. Татищев в «Истории Российской» (1739 г.), признаваемой сегодня как один из самых значительных трудов по российской истории о путешествиях Плано Карпини и Гильом Рубрука в ставку Великого хана пишет следующее: «Ездящие проповедники, Карпини, Рубрук и пр., хотя они свои поездки далеко описывают и вплоть до китайских границ, но, внятно рассмотрев, едва можно ли верить, чтоб они далее Киева или Дона были, а писали по рассказам, ибо переезды Волги, Яика, Аральского моря и городов, через которые им необходимо проехать, такие как Болгар, Туркестан, Ташкент и пр., не упоминают. Однако ж хотя от слышания, но нечто согласное с татарскою историю положили»(3).

В первоначальной версии текста Плано Карпини не содержалось описания его собственного маршрута от ставки Бату-хана до Каракорума. Лишь по возвращению, уступая настоятельной просьбе Папы, брат Иоанн написал заключительную (девятую), дополнительную главу, где рассказал о маршруте и своем участии в курултае летом 1246 г.(4)

Попробуем еще раз внимательно прочитать их дневники и переосмыслить сведения о далеком Востоке после их знаменитых путешествий.

Первое, что вызывает неразрешимые вопросы – это удивительно высокая скорость передвижения П. Карпини и Г. Рубрука от Волги до ставки монгольских ханов в центре современной Монголии, как будто на пути путешественников нет разлива весенних рек и глубокого снега в декабре месяце. Заметим, что аналогичный сухопутный путь от Волги до Каракорума несколькими десятилетиями позже повторили братья Поло и Марко Поло.

Известно, что только на путь от Бухары до Каракорума братьям Поло в 1254 г. потребовался один год, возвращение обратно от Великого хана Хубилая до Армении – 3 года. Столь длительное путешествие братья Поло объясняют тем, что «не всегда можно было вперед идти, то по дурной погоде, то от снегов, то из-за ралива рек». Причем эти три года они передвигались как послы Великого хана с охранной грамотой – золотой пайдзе с приказом хана давать им во всех странах, куда придут послы все необходимое – и лошадей и провожатых от места к месту.


Из дневников П. Карпини и Г. Рубрука известно, что на этот путь требовалось около 4 месяцев: «от ставки Бату до Мангу-хана – путь четырех месяцев», однако каждый из них независимо прошел его за 2–3 месяца. По самым скромным подсчетам, расстояние от Сарая на Волге до Каракорума в Монголии составляет 4800 км бездорожья – непроходимых песчаных пустынь, крутых горных перевалов и многоводных рек без мостов. Напомним, что это первые европейские путешественники на Восток, едут они на лошадях по незнакомой местности – П. Карпини в 1245–1247 гг., и Г. Рубрук в 1253–1256 гг.

Если считать, что они шли непрерывно без остановок на дневки для отдыха и меняли лошадей по несколько раз в день, то скорость их передвижения должна составлять минимум 80 км ежедневно в течение двух месяцев пути и 50 км при трех месяцах пути. Если, принять во внимание, что путник и лошади не в состоянии осуществить столь длительное путешествие без вынужденных задержек и отдыха, и такие остановки на три месяца пути, согласно их дневниковым записям, составили примерно 15 дней, то расчетная скорость передвижения становится еще нереальней и составляет около 100 км в день.

Достоверно известно, что другие путешественники в такой же местности передвигались со скоростью 20–35 км в день, а торговые караваны обычно проходили в сутки около 30 км. У кочевников Монголии расстояние измерялось в следующих мерах: «одна кочевка» (нэг нуудэл) – приблизительно 10 км, уртон – расстояние между двумя почтовыми станциями, приблизительно 30 км, «день пути» – равнялся двум уртонам, т.е. приблизительно 60 км.

Из этого следует вывод либо П. Карпини и Г. Рубрук были чрезвычайно выносливы и двигались как гонцы хана, не щадя лошадей и своего здоровья, проходя ежедневно на протяжении трех месяцев по 80–100 км в день, либо Каракорум находился не в Монголии, а значительно ближе. Кстати, из описания современников сообщается, что Плано Карпини было 64 года, а Г. Рубрук был грузным мужчиной «богатырского телосложения» и не мог без посторонней помощи садиться на лошадь.

В своих дневниках он отмечает: «Мы выехали (из ставки Бату на Волге), причем у нас троих было две вьючных лошади, и мы ехали не переставая в восточном направлении. Иногда мы меняли лошадей дважды или трижды в день, а иногда ехали без перемены два или три дня, потому что не встречали народа, и тогда приходилось ехать медленнее. Для меня всегда сохраняли крепкого коня, так как я был очень дороден. Отсюда для нас возникали весьма тягостные затруднения, так как неоднократно лошади утомлялись раньше, чем мы могли добраться до людей. Нам приходилось переменять коней на вьючных лошадей, а иногда двоим ехать на одной лошади»(5).

Трудно поверить, что это описание движения соответствует скорости 80–100 км в день, когда два грузных человека едут на одной лошади...

Из дневниковых записей: Плано Карпини выехал из Киева 4 февраля 1245 г. прибыл в ставку Гаюк-хана в Монголии 22 июля, т.е. потратил на путь от Днепра до до Сарая на Волге два месяца, и от Сарая до центра Монголии три с половиной месяцев (Бату–Омыл – 83 дня, Омыл–Шара-Орда – 23 дня. Омыл – г. Имиль, западнее оз. Кизилбаш).

Обратная дорога из Монголии в ставку Бату на Волге заняла у него 5,5 месяцев. Объясняя высокую скорость движения в монгольскую ставку, П. Карпини пишет, что он спешил на торжества по случаю провозглашения Гаюка великим ханом: «Мы ехали наивозможно быстро, по пяти или семи раз на дню у нас были свежие лошади. Мы вставали рано утром и ехали до ночи без еды, и очень часто приезжали так поздно, что не ели и ночью. Мы ехали, как только могли скакать лошади. Ибо лошадей отнюдь не щадили».

По свидетельству историков в Монгольской империи в 1235 г. была организована почтовая служба, обязанная перевозить послов, гонцов и всяких чиновных лиц. Были организованы почтовые станции – ямы, на которых находились табуны свежих лошадей и стада баранов. У его спутника Бенидикта Поляка есть более подробная запись: «О, сколь часто мы проезжали на сменных лошадях тартар в течение одного дня более чем тридцать богемских миль». Одна сухопутная миля равняется 1609 м. Получается, что даже самая высокая скорость в отдельные дни при передвижение францисканской миссии Плано Карпини в ставку Великого хана не превышала 45–50 км в день, что никак не согласуется с расчетной скоростью, при расположении ставки монгольского хана в Монголии на Орхоне.


Г. Рубрук выехал из Сарая 15 сентября 1253 г. прибыл ко двору Мангу-хана в Монголию 27 декабря, т.е. находился в пути 3 месяца и 13 дней. Обратная дорога заняла у него 2 месяца и 10 дней (такая высокая скорость передвижения совершенно непонятна при возвращении).

В своем дневнике, в главе о путешествии из Каракорума к Бату на Волгу он пишет: «Мы ехали до Бату два месяца и 10 дней, не видя за это время ни разу города или следа какого-нибудь здания, кроме гробниц, за исключением одной деревеньки, в которой не вкушали хлеба. И за эти два месяца и 10 дней мы отдыхали только один-единственный день, так как не могли получить лошадей. Мы возвращались по большей части через область того же самого народа, но совсем по другой местностям. Именно мы ехали зимой, а возвращались летом, и по гораздо более высоким северным странам, за исключением того, что 15 дней подряд приходится ехать туда и обратно возле какой-то реки, между гор, в которых нет травы иначе как возле реки. Проехав 20 дней, я услышал новости про царя Армении, что он в конце августа проехал навстречу Сартаху»(6).

Это очень интересная запись, если Каракорум находится в Монголии, то каким образом можно при возвращении миновать большие среднеазиатские города, в частности г. Омыл, который находится на маршруте движения? И возможно ли за два месяца и десять дней, из которых надо вычесть еще 15 дней, когда едут туда и обратно вдоль одной из рек, т.е. за два месяца пройти путь в 4800 км, делая ежедневно по 80–100 км?

Путешествие армянского посольства от ставки Батыя на Волге до Каракорума в Монголии длилось четыре месяца, обратный путь в Киликийскую Армению через Среднюю Азию и Персию, по свидетельству армянских историков, занял более восьми месяцев. Из этих примеров видно, что дорога от ставки Батыя на Волге до Каракорума занимала от 2 до 4 месяцев. Два месяца совершенно не реальный срок для столь дальнего путешествия.

Чтобы найти правильные ответы на поставленные вопросы, рассмотрим сведения о передвижении других путешественников в этом регионе. Будем исходить их того, что вряд ли лошадь под Г. Рубруком бежала быстрее, чем у других, и также нуждалась в подножном корме. Знаменитая Центрально-Азиатская экспедиция Н. Рериха продолжалась пять лет и прошла около 25 тыс. км в основном на вьючных лошадях, в т.ч. по всей Монголии и Средней Азии, средняя скорость движения составляла 25–35 км в день в степи и 13–18 км в день в горах.

В 1899–1901 гг. совершил знаменитое путешествие из Урги (Улаанбаатор) в Лхасу бурятский ученый Г. Цыбиков на наемных четырех верблюдах, а затем на лошадях. Из его дневников известно, что ежедневно ему удавалось пройти не более 25–30 км.

«1850 верст пути прошли за 103 дня, из них 71 переход и 33 дневки. Что касается обычного порядка движения, то утром старались встать и приготовить чай до рассвета, а напившись, вьючили животных. Затем двигались в путь, и движение в среднем продолжалось 5–6 часов, после чего останавливались лагерем, делали из палаток, по возможности круг и пускали животных на подножный корм».

Путь от Урги до Лхасы занял у него 9 месяцев, обратная дорога – 8 месяцев, а это расстояния в примерно в два раза меньше, чем путь от Волги до Каракорума.

Из исторических летописей: «Китайские двухколесные повозки, в которую впрягали четырех лошадей одолевают путь от Кашгара до Урумчи за 74 дня, преодолевая в день от 33 до 37 км». Только выносливые, специально отобранные, монгольские гонцы, непрерывно меняя лошадей на ямах, могли преодолевать в день до 50–60 миль (90–110 км).

Туркменская мера пути, равная одному верблюжьему переходу – мезель, соответствует расстоянию 21–25 км. Это обычно расстояние, проходимое караваном за день. Иногда делается большой мезель – переход без отдыха 40–45 км, или два мезеля утром и вечером.

В марте 1692 г. из Москвы выехало посольство в Китай, возглавляемое Избрандтом Идесом, только через год пути 10 марта 1693 г. посольство достигло берегов Байкала.

В 1675 г. царский посланник Николай Спафарий провел в пути от Тобольска до Нерчинска 8 месяцев и 1 день.

В 1735 г. Большой Сибирский тракт достиг Нерчинска (Читинская область). Тобольский картограф С.У. Ремизов в «Чертеже сибирских градов и земель» указал расчетную продолжительность путешествия по сухопутным дорогам от Тобольска до Нерчинска. Путь этот по его расчетам занимал 3 месяца и 6 дней.

А.П. Чехов в 1890 г. от Москвы до Екатеринбурга проехал по железным дорогам, от Екатеринбурга по Сибири и Забайкалью до Нерчинска передвигался на ямщицких подводах. Путь этот занял у него 4 месяца.

В октябре 1934 г. экспедиция географа Э.М. Мурзаева на грузовых автомобилях и верблюдах впервые пересекла пустыню Каракумы по меридиану с юга на север без дорог. В своих дневниках Э. Мурзаев пишет: «Машины выходили в путь позже каравана, перегоняли его и засветло преодолевали дневной переход в 30–40 км».

Из опыта гобийских путешествий на внедорожниках по бездорожью могу добавить, что без дорог за день в среднем мы проходили от 40 до 60 км. Особенно много уходило времени на поиск пути в нужном направлении. Причем у нас были системы спутниковой навигации, компас, современные карты и радиосвязь друг с другом.


Возникает интересный вопрос, как средневековые 60-летние путешественники П. Карпини и Г. Рубрук в XIII в. в аналогичных условиях пути, верхом на лошади, часто по несколько дней не меняя лошадей и передвигаясь иногда вдвоем на одной лошади, могли проходить ежедневно, причем непрерывно в течение двух–трех месяцев, в 4 раза больше других путешественников, по 80–100 км в день? Вывод напрашивается один – ставка монгольских ханов и Каракорум были не в Монголии, а значительно ближе.

Сомнения о путешествии Марко Поло в Китай можно встретить в комментариях специалистов. Немецкий историк Ханс-Кристиан Хуф считает, что Марко Поло никогда не был в Китае, а его книга, записанная со слов Марко автором рыцарских романов Рустичелло Пизанским (закончена в 1298 г.), составлена на основе рассказа Марко Поло и восьми редких текстов о чудесах далекой Азии.

В 1410 г. книга Мервиля (Марко Поло) издана в Париже с 265 цветными рисунками. На миниатюрах дворец в Ханбалыке изображен с воинами, похожими на русских казаков в казацких шапках. На гравюрах можно видеть Марко в татарском костюме, который сильно напоминает казацкий кафтан, а также танцующих по-русски вприсядку на пиру в ханском дворце, а самого хана изображают с европейской внешностью в типично русской 3-лепестковой царской короне. Так средневековые художники в то время представляли жителей удаленного от них Китая.

Марко рассказывает, что 17 лет служил у Великого хана Хубилая, был губернатором и послом. По мнению Ханс-Кристиана Хуфа, в обширных исторических архивах Китая есть подробные досье на всех чиновников Хубилая, но о Марко Поло в этих подробных источниках ничего нет. Нет сведений о нем и в летописях г. Янчжоу, провинции Цзянсу, где он якобы был губернатором в течение трех лет с 1284 по 1287 гг.

Отсутствует описание этого города и в самой книге Марко Поло. Однако академик В.В. Бартольд приводит свидетельство – китайские летописи и арабский источник XIII в. сообщают о поручении Хубилаем расследовать убийство одного из своих высших чиновников: «члену тайного совета По-ло». Однако, комментаторы книги Марко Поло предполагают, что речь идет о министре-мусульманине при дворе Хубилая Ахмеде, убитом в 1282 г.

В своем сочинении Марко Поло сообщает о бумажных деньгах, высушенном молоке – сыре «бислаг», золотых, серебряных и металлических пластинах «пайзе» с повелениями ханов, описывает реку Янцзы и празднование Белого месяца по восточному календарю, сообщает о попытке войск Хубилая высадиться в Японии и богатстве ее золотом, т.е. количество впервые сообщаемой информации о Китае настолько велико, что несомненно свидетельствует о близком знакомстве Марко Поло с Китаем.

Можно сомневаться и в путешествиях Гильом де Рубрука и Плано Карпини, однако их книги стали признанными первыми оригинальными европейскими источниками о монгольском государстве в центре Азии. Торговые связи между Китаем и Западом по Великому Шелковому пути существовали задолго до их путешествий, и европейские представители были не редкость в ханской ставке уже в то время.

В описании маршрута Плано Карпини присутствуют географические названия Средней Азии (Сырдарья, Хорезм, Омыл), а при описании Монголии географические названия отсутствуют («три недели быстрого пути» по землям Монголии). В описании маршрута говорится о протяженных участках щебнистой равнины и песков, «земля представляет равнину, но почти вся она смешана со щебнем, редко глиниста, по большей части песчаная. К востоку расположена земля китайцев».

Следует заметить, что земля Китая, относительно современной Монголии находится к югу, и на широте Каракорума, определяемого историками в бассейне р. Орхон в Монголии, нет обширных песчаных местностей, пески находятся значительно южнее и не занимают больших территорий. Описание в тексте П. Карпини больше напоминает пустыню Каракумы около Аральского моря, относительно которой Китай находится на востоке.

Плано Карпини встретился в монгольской ставке с, приглашенным туда ранее на курултай, Ярославом Всеволодовичом, великим князем России, о чем имеется авналогичный рассказ в Новгородской летописи. Всего приглашенных было более четырех тысяч послов всех народов и племен, прямо или косвенно подвластных монголам. Плано Карпини привез от Гуюк-хана письмо на персидском языке, скрепленное его печатью с монгольским шрифтом «народа великих монголов Далай-хана», которое в настоящее время хранится в архивах Ватикана. Плано Карпини сообщает, что сначала письмо было написано по-монгольски, но потом переведено «по-сарацински», ибо, согласно, восточных обычаев, при посылке угрожающих писем надлежало употреблять чужой язык.

Плано Карпини сообщает о внешнем виде татар: плоском и небольшом носе, очень маленькой бороде, выбритой голове на макушке и двух косичках из волос от височной части, которые завязывают сзади за ушами. Рассказывает о множестве жен у каждого, устройстве неразборной юрты, перевозимой быками на особых платформах с большими деревянными колесами, идолах из войлока, которым поклоняются монголы. «Хлеба у них нет, равно как зелени и овощей и ничего другого, кроме мяса. Вина, пива и меду у них нет, если этого им не пришлют и не подарят другие народы» Также Плано Карпини впервые сообщает о Китае, как о земле очень богатой хлебом, вином, золотом, серебром и шелком.

Подробно рассказывает об оружии и тактике военных действий монголов. «Оружие же все, по меньшей мере, должны иметь такое: два или три лука, или по меньшей мере один хороший и три больших колчана, полные стрелами, один топор и веревка, чтобы тянуть орудия. Богатые же имеют мечи, острые в конце, режущие только с одной стороны и несколько кривые, у них есть также вооруженная лошадь, прикрытия для голеней, шлемы и латы. Шлем же сверху железный или медный, а то, что прикрывает круглую шею и горло, – из кожи. Они всегда носят при колчане напильники для изощренных стрел. При переправе через реки, человек плывет рядом с лошадью. При осаде городов бросают за крепостные стены греческий огонь (смесь смолы и нефти)»(7).

Откуда у кочевников-монголов в 1240-х гг. орудия, железные доспехи, металлические напильники и нефть для «греческого огня»?

Под орудиями надо понимать не пушки, а осадные орудия. Из исторических летописей известно в походе против хорезмшаха применялись осадные средства, для управления которых в походе находилось около 1000 обученных китайцев. По данным историка Г. Лэма при осаде Нишапура применялось 3000 баллист для метания больших стрел, 300 катапульт навесного действия, 700 машин для метания горшков с зажженной нефтью и серой. Для штурма было заготовлено 4000 лестниц и 2500 вьюков камня для засыпки крепостного рва.


В истории сохранилось описание монгольских войск очевидца архидьякона из Сплита (Венгрия): «Те люди малого роста, но груди у них широкие. Внешность их ужасная: лицо без бороды и плоское, нос тупой, а маленькие глаза далеко друг от друга отстоят. Одежда их непроницаемая для холода и влаги, составлена из сложенных двух кож (шерстью наружу), так что похожа на чешую; шлемы из кожи или железа. Оружие их – кривая сабля, колчаны, лук и стрела с острым наконечником из железа или кости. Почти нет реки, которую они не переплыли бы на своих конях. Через большие реки все-таки приходится им переплывать на своих меховых бурдюках (надутых воздухом) и лодках (камышовых плотах)»(8).

Гильом де Рубрук дает первое описание Великой Китайской стены и бумажных китайских денег, отметил, что их земля богата шелком. Описывает старомонгольскую (уйгурскую) письменность, которую следует читать столбцами сверху вниз и слева направо. Он также описывает, обитающих только в Монголии и Тибете, яков «с хвостами, полными волос, также и брюхо и спина их богаты волосами».

Описывает характерные для центральноазиатских народов онгоны из войлока, почитание Тэнгри-неба, культ деревьев, обряд очищения огнем, капалы – чаши из человеческих черепов, шелковые ткани, деньги на бумаге из хлопка, китайские иероглифы, «одно начертание, которых обозначает целое слово». Рассказывает о бритье мужчин, «которые делают косы и заплетают их, завязывая узлом до ушей», об обычае монгольских женщин рожать сидя.

Исследователи текстов первых европейцев, побывавших на Востоке, обращают внимание на персидские источники, из которых они предположительно могли получить сведения о Китае (Кстати, почему бы им и не воспользоваться персидскими сведениями, если они пишут о Востоке, так поступают все авторы, когда пишут о чужой стране). В тексте Марко Поло преобладают персидские названия городов, из 60 названий, только 3 звучат по-китайски.

Существует и другое объяснение. Марко Поло плохо владел китайским языком, поэтому приводит географические названия то в тюркской, то в монгольской или даже персидской транскрипции. Несмотря на различную транскрипцию географических названий, эти названия легко и уверенно отождествляются с современными китайскими городами, не приходится сомневаться, что текст Марко Поло написан о территории современного Китая, а вот описание дороги в Каракорум, как и его местонахождение в Монголии, в текстах П. Карпини и Г. Рубрука вызывает вопросы.

Автор: Сергей Волков

Примечания:
1. Г. Миллер. История Сибири. М., 1947 г., стр. 173.
2. Г.Ф. Миллер. История Сибири. М., 1937 г., стр. 523.
3. В. Татищев. История Российская. М., 2003 г., стр. 267.
4. А.Г. Юрченко. Империя и космос. СПб., 2002 г. стр. 20.
5. Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. М., 1997 г., стр. 121.
6. Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. М., 1997 г., стр. 178.
7. Плано Карпини. История монгалов. М., 1997 г., стр. 55.
8. Э. Хара-Даван. Чингис-хан. Элиста, 1991 г., стр. 163.