24 мая 1945 года на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии с речью выступил Сталин. Эта речь имеет столь же непреходящее значение, как Фултонская речь Черчилля или выступление Кеннеди в Берлине. Может показаться странным, но определенные круги люто ненавидят Сталина за эту речь даже больше, нежели за его кровавые преступления.
На кровь русского народа, пролитую тираном, им наплевать, но публичная дань уважения русскому народу — их бесит.
Тост, поднятый Сталиным за русский народ, короткий. Вот его полный текст:
"Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост. Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего Советского народа и, прежде всего, русского народа. Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся из наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.
У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моментыотчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказатьПравительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мыпоставим другое правительство, которое заключит мир с Германией иобеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил вправильность политики своего Правительства и пошел на жертвы, чтобыобеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскомуправительству оказалось той решающей силой, которая обеспечилаисторическую победу над врагом человечества, — над фашизмом.
Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!
За здоровье русского народа!"
Людям, которые любят свою Отчизну, такая высокая оценка была всегда приятна. Даже тем, кто хорошо помнил историю и знал, что Иосиф Виссарионович хотя и не блефовал, воздавая хвалу великороссам, но и терзал этот народ пуще, чем инородцев. Может быть, следовало бить своих, чтоб чужие боялись? Но тут мы вступаем на "терра инкогнита" исторической науки. Несмотря на обилие исторического материала, многое еще предстоит изучить.
Современный американский профессор Роберт Такер (Robert Tucker), написавший биографию Сталина, которая недавно вышла и в русском переводе, отмечает, что серьезные "исследователи едва приступили к анализу личности Сталина и тех психологических мотиваций, которые побуждали его с помощью чисток и террора добиваться неограниченной, автократической власти. Еще недостаточно изучен сложный механизм взаимодействия этих психологических мотиваций с политическими целями и идеями Сталина.
Не уделялось должного внимания и проблеме формирования политического облика Сталина в юности, хотя относящиеся к делу многочисленные факты давно были под рукой. Что сделало его марксистом? Почему он бросил духовную семинарию в двадцатилетнем возрасте и избрал карьеру революционера? Отчего стал большевиком, сторонником Ленина, в то время как большинство грузинских марксистов предпочли меньшевизм? Каковы были его личные цели в революционном движении? Все эти вопросы остаютсяоткрытыми. Но на них важно получить ответ, если мы хотим лучше понять поступки зрелого Сталина".
В 1888 году юный Сосо поступил в училище, где преподавание велось на грузинском языке, а русский изучали как иностранный. Через пару лет, в разгар проводившейся царским правительством политики русификации приграничных земель, обязательным разговорным языком в классах стал русский, а грузинский занял место иностранного. Всего два урока в неделю. Словоохотливые от природы грузинские ребята с трудом разговаривали по-русски и постоянно сбивались на свой родной язык. Как и средневековых школяров в Европе, чтобы те быстрее осваивали латынь, а не сбивались на разные варварские наречия, грузинских мальчишек наказывали: били кулаком или линейкой, ставили на один-два часа коленями на мелкие камешки или заставляли стоять в углу. Или же провинившийся должен был держать на вытянутой руке деревянную палку, иногда вплоть до обеда, если она не доставалась другому проштрафившемуся.
Такер далее пишет: "Некоторые из вновь назначенных государственных чиновников, похожих на инспектора училища Бутырского, еще больше накаляли обстановку, открыто демонстрируя свое презрение к грузинскому языку и вообще ко всему грузинскому. Грубые методы, с помощью которых власти пытались сделать из грузинских ребят русских мальчиков, лишь укрепляли в них чувство национальной гордости. Изучая русский язык, многие начали ненавидеть самих русских". Вот и удивительно, что после подобного будущий генсек возлюбил русский язык и самих великороссов! Во всяком случае, подавляющее большинство его сверстников от России отвернулись надолго.
Вот только, увлеченный идеями интернационализма Джугашвили, проявил проницательность и адекватно ответил на вызов времени. Американский историк и по совместительству психоаналитик находит следующее объяснение такого переворота в юношеских душах: "Россия первой совершила коммунистическую революцию и из фактической колонии Западной Европы превратилась в центр мирового движения, породил среди некоторых русских коммунистов своего рода "русский красный патриотизм". Они не просто гордились своей принадлежностью к русской нации, но и смотрели на себя прежде всего как на русских и не столько дорожили советской властью и Советской федерацией, сколько тянулись к "единой, неделимой" России". Заметьте, это пишет автор, который со знанием дела анализирует русскую историю, а не кликушествует, как огромная часть сталинофобов или сталинолюбов. Эмоции оставьте для своих близких — нечего лезть со своей вкусовщиной в область недавнего прошлого. В противном случае писанина из научного исследования превращается в дурного толка публицистику, то и дело сбиваясь на уровень пасквиля.
В отличие от глубоко уважаемого Сталиным вождя мировой революции Ленина (в том числе и Такер пишет о пиетете, который испытывал Иосиф Виссарионович перед своим старшим товарищем, и только перед ним одним, отметая всех прочих его ближайших соратников), которому был чужд "русский национализм", он "глубоко он укоренился в характере Сталина".Приведем еще один пассаж из работы американского историка: "Сталин обрусел, еще будучи молодым революционером, считая большевиков "истинно русской фракцией" марксистского движения. По иронии судьбы человек, который, по мнению Ленина, являлся ценным для партии в качестве представителя малых народов и который в течение длительного времени соглашался с таким определением этой своей основной роли в партии, представлял собой формирующегося русского националиста еще до их встречи и за многие годы до того момента, когда, к своему ужасу, Ленин обнаружил у него вполне сформировавшиеся русские националистические взгляды.
Сталин отождествлял себя с Россией, в этом крылось его надменное отношение к культуре малых народов, прежде всего кавказских, обнаруженное нами в работе "Марксизм и национальный вопрос", — этим определялось то рвение, с которым он взял сторону Ленина и выступил против "национально-культурной автономии" в партии".
Очень примечательный абзац: "В представлении Сталина не существовало противоречия между классовой категорией "истинный пролетарий" и национальной категорией "настоящий русский". Наоборот, эти понятия совмещались. По мнению Сталина, большевизм, или ленинизм, являлся подлинно марксистским, классовым революционным движением интернационального характера и в то же время насквозь русским. В апреле 1926 года в одном из внутрипартийных меморандумов, адресованном Кагановичу и другим членам бюро компартии Украины, Сталин определял ленинизм как "высшее достижение" русской культуры".
Отсюда понятно, почему либералы образца горбачевской перестройки так рьяно накинулись на все, связанное с нашей революцией. Они благополучно пережили не одну европейскую революцию, в частности, Великую Французскую и после этого не перестали поклоняться всему французскому, а вот москали стали им поперек горла. Наряду с революционными эксцессами подобные "критики" попытались избавиться от любого проявления "русскости". Маркиз де Кюстин поносил царскую Россию, его нынешние наследники продолжают это проделывать с Россией сегодняшней, в промежутке издевались над властью Советов. В итоге некоторым не нравится не русский режим, а сама Великая Россия.
Беспристрастно американский историк Такер констатирует: "В 1923 г. на XII съезде партии Сталин вместе с великорусским шовинизмом сурово осудил и местный шовинизм, который возникает, по его словам, как реакция на великорусский шовинизм. Определенные круги за рубежом намеревались будто бы "устроить в мирном порядке то, чего не удалось устроить Деникину, то есть создать так называемую "единую и неделимую" Россию. Основная опасность состояла в том, что "в связи с нэпом у нас растет не по дням, а по часам великодержавный шовинизм, старающийся стереть все нерусское, собрать все нити управления вокруг русского начала и придавить нерусское". Это было довольно верное описание русских националистических поползновений, встревоживших Ленина и других партийцев, — описание, которое, однако, не отражало истинной позиции Сталина.
Как мы увидим, условия, при которых ему пришлось выступать на съезде, обязывали скрывать собственное предвзятое отношение к тому самому явлению, которое он осуждал".Беда русских была в том, что нас было много. Маленькие нации никогда не позволяли себе подобной роскоши. Для выживания им всегда требовалась толика агрессивности. Немецкий философ Артур Шопенгауэр в позапрошлом веке справедливо указывал, что "стоит только наступить на хвост еврею в Санкт-Петербурге, как будет стоять вой до самого Сан-Франциско". И при этом о сионизме никто не вякает. Стоит русскому заявить о своих правах — начнут трындеть о якобы великорусском национализме. Что позволено Юпитеру etc.
Вот только вывод Такер умудрился сделать странноватый: "Как видно, Сталин забыл исторические примеры проявления национализма правящими нациями и оказался не в состоянии увидеть великодержавного шовинизма, хотя сам же, правда бегло, указал на него как на серьезную проблему. Между высокомерным русофильством Сталина и взглядами Ленина существовала глубокая пропасть, которая со всей беспощадностью открылась Ленину в 1922 году". После такого стоит ли удивляться, что простые советские граждане уважительно называли Сталина — Хозяин. Что лучше — свой Хозяин или чужой холуй — каждый пусть решает сам для себя. Краткая буква и на конце слова из трех букв — известно для кого…
Игорь Буккер
Источник: pravda.ru.
Рейтинг публикации:
|
