Скоро (менее, чем через два месяца) - очередная, 65-я годовщина начала Нюрнбергского процесса (открылся 20 ноября 1945 года).
По этому поводу наши дэмократы и либерасты наверняка еще не раз вспомнять о том, как крававый Сталин хотел перестрелять нацистских преступников без суда, а благородные англо-саксы настояли на судебном разбирательстве, которое...
При этом они наверняка вспомнят про мемуары У.Черчилля о том, как...
Поэтому приведу эту цитату и я. Причем - целиком:
том 5
Глава третья БЕСЕДЫ И СОВЕЩАНИЯ
Обедали мы у Сталина, в узкой компании: Сталин и Молотов, президент, Гопкинс, Гарриман, Кларк Керр, я, Иден и наши переводчики. Усталости от трудов заседания как не бывало, было довольно весело, предлагалось много тостов. Как раз в это время в дверях появился Эллиот Рузвельт, который прилетел, чтобы присоединиться к своему отцу; кто-то жестом пригласил его войти. Поэтому он вошел и занял место за столом. Он даже вмешивался в разговор и впоследствии дал весьма пристрастный и крайне неверный отчет о том, что он слышал. Сталин, как рассказывает Гопкинс, сильно меня "поддразнивал", но я принимал это спокойно До тех пор, пока маршал в шутливом тоне не затронул серьезного и даже жуткого вопроса наказания немцев. Германский генеральный штаб, сказал он, должен быть ликвидирован. Вся сила могущественных армий Гитлера зависит примерно от 50 тысяч офицеров и специалистов. Если этих людей выловить и расстрелять после войны, военная мощь Германии будет уничтожена с корнем. Здесь я счел нужным сказать: "Английский парламент и общественное мнение никогда не потерпят массовых казней. Даже если в период военного возбуждения и будет дозволено начать их, английский парламент и общественное мнение после первой же массовой бойни решительно выступят против тех, кто несет за это ответственность. Советские представители не должна заблуждаться на этот счет".
Однако Сталин, быть может, только шутки ради продолжал говорить на эту тему. "50 тысяч, - сказал он, - должны быть расстреляны". Я очень рассердился. "Я предпочел бы - сказал я, - чтобы меня тут же вывели в этот сад и самого расстреляли, чем согласиться запятнать свою честь и честь своей страны подобным позором".
Здесь вмешался президент. Он внес компромиссное предложение. Надо расстрелять не 50 тысяч, а только 49 тысяч человек. Этим он, несомненно, рассчитывал свести все к шутке. Иден тоже делал мне знаки и жести, чтобы успокоить меня и показать, что это шутка. Однако в этот момент Эллиот Рузвельт поднялся со своего места в конце стола и произнес речь, в которой выразил свое полное согласие с планом маршала Сталина и свою полную уверенность в том, что американская армия поддержит его. Здесь я не выдержал, встал из-за стола и ушел в соседнюю комнату, где царил полумрак. Я не пробыл там и минуты, как почувствовал, что кто-то хлопнул меня сзади руками по плечам. Это были Сталин и Молотов; оба они широко улыбались и с живостью заявили, что они просто шутили и что ничего серьезного они и не думали. Сталин бывает обаятелен, когда он того хочет, и мне никогда не приходилось видеть, чтобы он проявлял это в такой степени, как в этот момент. Хотя в то время - как и сейчас - я не вполне был уверен, что все это была шутка и что за ней не скрывалось серьезного намерения, я согласился вернуться к столу, и остальная часть вечера прошла очень приятно.
Однако - вот беда-то! - на том знаменитом обеде были и друие люди... Например - переводчик Сталина тов. Бережков.
Который данную пикировку описал совсем иначе:
Бережков Валентин
Тегеран 1943. На конференции Большой тройки и в кулуарах
СПОР О ВОЕННЫХ ПРЕСТУПНИКАХ
Хочу рассказать об одной неофициальной встрече, на которой между советским и английским делегатами произошло серьёзное столкновение. То был совместный обед трёх лидеров и их ближайших соратников, который поначалу проходил очень мирно... К концу обеда Сталин поднялся с места и стал говорить о нацистских военных преступниках.
— Я предлагаю поднять тост за то, — сказал он, — чтобы над всеми германскими военными преступниками как можно скорее свершилось правосудие и чтобы они все были сурово наказаны. Мы должны, действуя совместно, покарать их, как только они попадут в наши руки. Пусть ни один из них не избежит кары, пусть ни один из них не спрячется даже на краю света. Думаю, что таких нацистских преступников наберётся немало…
Едва закончился перевод этой речи на английский язык, как Черчилль, словно ужаленный, вскочил с места. После каждого из ранее произнесённых тостов он добросовестно осушал по рюмке коньяку и был уже в весьма возбуждённом состоянии. Теперь британский премьер резким жестом отодвинул рюмку, она опрокинулась и коньяк разлился большим жёлтым пятном по скатерти. Черчилль не заметил этого — он уже едва владел собой. Его лицо и шея побагровели, глаза налились кровью. Размахивая руками, он выкрикнул:
— Подобный взгляд коренным образом противоречит нашему английскому чувству справедливости! Англичане никогда не потерпят такого массового наказания. Я решительно убеждён в том, что ни одного человека, будь он нацист или кто угодно, нельзя казнить без суда, какие бы доказательства и улики против него не имелись!
Все посмотрели в сторону Сталина. Он совершенно спокойно реагировал на бурную речь английского премьера. Его, казалось, даже забавляла нервозность Черчилля. Его глаза чуть-чуть посмеивались.
Сталин принялся невозмутимо и весьма обстоятельно опровергать доводы Черчилля, чем приводил последнего в ещё большее бешенство. Советский представитель подчеркнул, что никто не собирается наказывать нацистских преступников без суда. Дело каждого должно быть тщательно разобрано. Но уже сейчас очевидно, что при массовых зверствах, совершаемых гитлеровцами, среди них должны быть десятки тысяч преступников, закончил Сталин. Потом, обратившись к Рузвельту, который молча наблюдал за этой сценой, Сталин осведомился о его мнении.
— Как обычно, — сказал президент, — мне, очевидно, придётся выступить в качестве посредника в этом споре. Совершенно ясно, что необходимо найти какой-то компромисс между вашей позицией, маршал Сталин, и позицией моего доброго друга, премьер-министра.
Советские представители и американцы, оценив ответ президента, рассмеялись. Но англичане, поглядывая на своего лидера, сидели молча, с мрачными лицами. Черчилль опустился в кресло, но чувствовалось, что в нём все ещё клокочет ярость.
— Давайте прекратим эту дискуссию, — сказал Гопкинс. — До Германии ещё много миль, а до победы над нацистами ещё много месяцев…
Но Сталин продолжал опрашивать каждого из присутствующих о его мнении. Наконец, очередь дошла до сына президента Эллиота Рузвельта, который также присутствовал на обеде. Он поднялся с места и несколько смущаясь, но довольно твёрдо сказал:
— Не слишком ли академичен этот вопрос? Ведь когда наши армии двинутся с запада, а русские будут продолжать наступление с востока, вся проблема и разрешится, не так ли? Русские, американские и английские солдаты разделаются с большинством из этих преступников в бою…
Сталину понравился этот ответ. Обойдя с бокалом вокруг стола, он остановился около Эллиота, обнял его, улыбаясь, воскликнул:
— Превосходный ответ! Предлагаю тост за ваше здоровье, Эллиот!
На первый взгляд, рассказ Бережкова кажется не очень логичным: если Сталин поднимает тост за "свершилось правосудие", то с какой стати Черчилль так взвился? Может Сталин действительно предлагал пускать нацистских офицеров в расход без суда?
Нет, не предлагал.
Эскапада Черчилля объясняется совсем по-другому.
Как именно?
Для того, чтобы это выяснитьть, обратимся к книжке знатной катыноведки Н.С.Лебедевой (начинала она еще со штудий по Нюрнбергу):
...12 октября 1943 г. У. Черчилль направил Ф. Д. Рузвельту и И.В. Сталину письма, в которых предлагал принять декларацию, предусматривающую возвращение гитлеровских палачей на места их преступления и суд над ними в соответствии с законами тех стран, против которых совершались эти преступления [49]. Однако в проекте, предложенном английским премьер-министром, ничего не говорилось о наказании главных военных преступников, чьи преступления не связаны с определенным географическим местом. Напротив, указывалось, что декларация к ним не относится. Поэтому весьма важной была поправка, предложенная Советским правительством 25 октября 1943 г. Поправка предусматривала, что главные военные преступники "будут наказаны совместным решением правительств союзников" [50].
49. "Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг." (далее - "Переписка..."), т. I. М., 1957, стр. 173-175; W. S. Churchill. The Second World War, vol. V. Closing the Ring. London, 1952, p. 264-265.
50. "Переписка...", т. I, стр. 395-396.
А "наказать совместным решением правитнльств" - это, как вскоре выяснилось, и значило, в понимании Черчилля "поставить к стенке" без суда:
Премьер-министр Англии У. Черчилль, по свидетельству Г. Трумэна, в ходе обсуждения декларации вновь пытался убедить главу Советского правительства расстрелять главных военных преступников без суда [51]. Государственный секретарь США К. Хэлл, представлявший свою страну на Московской конференции министров иностранных дел, писал о своей позиции на Московской конференции: "Если бы я выбирал путь, я бы предал Гитлера, Муссолини, Тодзио и их основных соратников военно-полевому суду. И на рассвете следующего дня произошел бы исторический инцидент" [52]....
51. "Memoirs by Harry S. Truman", vol. I. Year of Decisions. New York, 1955, p. 284.
52. С. Hull The Memoirs, vol. II. New York, 1948, p. 1289.
Очень удобное "своершение правосудия" - перестрелять сотню-другую главных нацистов, чтоб не растрепали на суде кой-чего про аглицкую политику 30-х годов...
Но вот наступает ноябрь - и Сталин на обеде за рюмкой чаю популярно объясняет Черчиллю, что преступников этих самых - ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ. Может, что и все 50 000...
И Черчилль спьяну впадает в раж - как?!? Без суда?!? Да я... да английский народ!...
Это называется - "на воре шапка горит": сэр Уинстон потому так и взбеленился, что сам же недавно "совершать правосудие" собирался БЕЗ СУДА.
А Сталин только ухмыльнулся в усы: вах, зачэм так волнуешься, дарагой?
Всэх судить будэм, мы ж нэ варвары...
А более трезвый Рузвельт судорожно соображает - чего делать-то? А ну как Сталин сейчас стенограмму прежнего разговора с Уинни из кармана френча вынет...
И придумывает - отшутиться: может на 40 000 сойдемся?
Но Сталин не унимается и пристает к гостям: а сколько по их мнению надо нацистов пустить в расход?
Те мнутся: мол там видно будет... Спасает положение Рузвельт-младший...
Отсюда вывод - Черчилль в мемуарах банально ВРЕТ. Фразу Сталина про "расстрелять 50 000 немецких офицеров" сэр Уинстон просто ВЫДУМАЛ. На самом деле речь во время той словесной стычки шла именно о ВОЕННЫХ ПРЕСТУПНИКАХ - и Сталин тогда изящно посадил "британского льва" в лужу, подловив его именно на самом больном для "демократов" вопросе о необходимости суда над нацистскими преступниками.
Но... думаете на этом дело закончилось?
Да ничуть не бывало - западные "законники" мечтали о бессудных расстрелах до самого конца войны.
Не верите?
Опять цитирую Н.С.Лебедеву:
23 апреля 1945 г. А. Кадоган вручил судье Розенману памятную записку, в которой говорилось: "Правительство его величества внимательно обсудило аргументы, которые были высказаны в пользу какой-либо из форм предварительного судебного процесса. Но правительство его величества глубоко обеспокоено также трудностями и опасностями, связанными с таким курсом, и... полагает, что казнь без суда более предпочтительна" [212].
212. "Report of R.H. Jackson...", p. 18. См. также: С.А. Роmре. Agressive War - International Crime. The Hague, 1953, p. 89.
Вот так-то, господа обличители крававага Сталина...
Источник: rus-loh.livejournal.com.
Рейтинг публикации:
|
