Подполковник в отставке Григорий НИКАНОРОВ. В этом году исполнится 15 лет, как он возглавляет городской клуб ветеранов и молодёжи «
Патриот». Коренной ростовчанин, в феврале 1943 года он добровольцем ушёл на фронт. Было ему тогда 17 лет. Кстати, сегодня он единственный среди ростовских ветеранов имеет сразу три медали «За отвагу». Награждён и двумя орденами. Участвовал в боях на Миус-фронте, на Днепре, в Крыму, Прибалтике, Польше, Германии. Прошагав пол Европы, он стал участником штурма Берлина и оставил свой автограф на стене захваченного Рейхстага. Григорий Григорьевич помнит каждую мелочь тех дней.
— Весь день 1 мая мы вели огонь по немецким огневым точкам и по гитлеровской пехоте, пытавшейся прорваться к Рейхстагу со стороны Бранденбургских ворот. А рано утром 2 мая в подвал дома, где мы по очереди отдыхали, заскочил Игорь Ларионов — наводчик миномёта — и закричал: «Подъём! Конец войне, немцы сдаются». Мы вышли на улицу. Стояла непривычная тишина. В проёмах окон были выставлены белые флаги, простыни. Толстые стены Рейхстага были исковерканы снарядами и минами, кое-где продолжался пожар. Многие миномётчики нашей роты, и я в том числе, тоже написали на стене свои фамилии. Мел, уголь, обгоревшие головешки, цветные карандаши, краски — всё было пущено в ход. Даже ножи и штыки... Я написал куском угля: «Г. Никаноров из Ростова-на-Дону».
Наша 265-я стрелковая дивизия оставалась в Берлине до последнего дня войны. Запомнился полковой митинг в центре Берлина 9 мая в честь Великой Победы. На этом митинге мне было поручено выступить от имени рядового и сержантского состава полка. После митинга наш полк, как и другие полки, участвовавшие в штурме Берлина, под звуки военных оркестров прошёл по улицам поверженного города. Меня назначили знаменосцем полка. И с того самого дня до самой демобилизации в апреле 1950 года на всех торжественных мероприятиях полка я оставался знаменосцем. Не скрою, это было для меня большой честью.
Миф № 1. Заградотряды
— Григорий Григорьевич, у современного поколения вызывает возмущение существование заградотрядов, которые были созданы, чтобы стрелять в своих при отступлении...
— Мне лично заградотряды за всю войну ни разу встречать не приходилось, при нашей части их не было. Хотя существовал Приказ № 227, принятый 28 июля 1942 года самим Сталиным. Тогда Сталин разозлился, что наши войска сдали Ростов, и издал такой суровый приказ. По его мнению, некоторые воинские подразделения оставляли место боя без приказа и отступали. Для провинившихся вводили штрафбаты. А ещё заградотряды. Их задачей было остановить отступающих и заставить продолжить бой. Вместе с ними заградотряд отбивал атаку фашистов. Но они не стреляли в наших бойцов — так мне рассказывали те, кто сам был в заградотрядах, участники событий. Подчеркну такую вещь: заградотряды были созданы в конце 1942 года, а в 1943-м наши перешли в наступление после Сталинградской битвы. Ростов освободили уже 14 февраля. Получилось, что сама потребность в заградотрядах отпала. В 1944 году их вообще расформировали. Об этом всё подробно и правильно написано в книге Владимира Мединского «Война. Мифы СССР. 1939-1945». В том числе он там разоблачает тот миф, что штрафбаты одержали победу. И для штрафбатов вообще не нужны были заградотряды, потому что штрафники сами знали: или пан или пропал. Или они победят, получат ранение, но останутся живы, или погибнут. Тогда, если штрафник получал даже лёгкое ранение, его переводили из штрафбата в обычное подразделение, так как считалось, что человек искупил кровью свою вину.
Миф № 2. Штрафбаты и штрафроты
— Действительно, штрафроты существовали, и в них попадали уголовники. Но командовали ими только штатные армейские офицеры, лучшие офицеры. В штрафбатах воевали разжалованные в рядовые за разные проступки офицеры, уголовников там не было. А в фильме «Штрафбат» показали, что осуждённые все: и командир роты, и взвода, и даже батальона. На самом деле такого не было. Помню, видел в какой-то телепрограмме, что когда режиссёра Николая Досталя спросили, что же вы показываете ерунду, почему не взяли в консультанты военного специалиста, он ответил: мол, нарочно не захотел брать, чтобы он меня не одёргивал и не говорил, то не так, это не эдак. Есть мнение, что чуть ли не половина армии состояла из штрафбатов. На самом деле все штрафные подразделения составляли не более 1,25 процента от действующих войсковых частей Красной Армии. Они никак не могли сыграть решающую роль в разгроме немецко-фашистских войск.
Миф № 3. О фотографах
— На войне часто фотографировали?
— Фотографов в ротах и батальонах не было. Разве что при штабе дивизии, редко в полку — это в пехоте. Поэтому фронтовых фотографий у солдат очень мало, почти нет. Слышали, что в танковых частях и авиации фотографов было больше. У меня военные снимки остались с тех времён, когда я лежал в госпитале, есть послевоенные.
Миф № 4. И все бойцы поголовно курили
— А вы курили на фронте?
— Табак, махорку регулярно выдавали всем: солдатам, сержантам, — независимо от того, курит он или нет. Офицерам выдавали папиросы. И даже в госпитале раненым давали табак за некоторым исключением тех, кому нельзя было курить. В то же время всегда находились некурящие. Я, например, никогда не курил, даже на фронте. Но табак и махорку можно было обменять у других солдат на сахар. Я обычно отказывался от сахара, но курильщики всё равно заталкивали мне его в карман в обмен на курево. Был у меня забавный эпизод с курением в госпитале в Казани. Я туда попал после ранения. Меня ранило осколками мины в левую руку и левую ногу в бою под городом Шауляй в Литве. Сустав кисти руки был раздроблен, пальцы не действовали. Врачи сказали, что лечиться мне предстоит долго, и вот санитарным поездом отправили меня в тыл, в Казань, долечиваться.
Попал я в госпиталь для тяжелораненых. У некоторых не было ни рук, ни ног, а курить им хочется. Проблема была со спичками. Как только спички заканчивались, меня просили пойти прикурить самокрутку у какого-нибудь другого раненого. А я ведь не курил! Но и отказать нельзя. Наш госпиталь находился в здании школы, кровати были расставлены в классах. Причём вышло так, что наш кабинет соединялся с другим кабинетом. И вот раненые из нашей «палаты» просят прикурить, я пойду прикурю. А тут из соседнего класса зовут с той же просьбой. Получалось, что я целый месяц прикуривал для других по 40-50 раз в день.
Удивительно, но сам так и не закурил ни в госпитале, ни после войны. Хочу сказать, что мой отец и дед тоже не курили. Сейчас у меня две дочери, четыре внука, уже семь правнуков появились. И никто не курит!
Миф № 5. На фронте все пили...
— Григорий Григорьевич, с детских лет слышала, что перед боем нашим солдатам поголовно давали сто граммов водки. Мол, потом многие из-за этого в мирное время спились.
— Это миф, что нашим воинам перед атакой обязательно давали водку. Так Владимир Жириновский заявил, будто нашим солдатам давали много водки, поэтому мы победили. Помню, нам водку давали в праздничные дни: 23 февраля — День Красной Армии, 7 ноября — День Октябрьской революции, на Новый год, на 1 Мая. Летом вообще водки не давали, а зимой изредка в сильные морозы для согрева.
Фото Василия Редько и из семейного архива Григория Никанорова
