Глава российского МИД Сергей Лавров заявил о том, что Москва не берет на себя активную посредническую роль по урегулированию ситуации в Ливии. При этом, как известно, группа российских переговорщиков во главе с Михаилом Маргеловым все же находится в Бенгази.

Маргелов ориентирован на максимальную степень сотрудничества с Западом

Вообще, Михаил Маргелов является представителем одной из линий в нашей «многообразной», «мультикультурной» и «многополярной» внешней (и частично внутренней) политики. Он человек, который, скажем так, ориентирован на максимальную степень сотрудничества с Западом. «Оппозиция в Бенгази - это серьезные люди», - говорит российский переговорщик. При этом наши американские «братья», которые озабочены отсутствием реальных партнеров (ведь они, по сути дела, за них воюют), так и не обнаружили там «серьезных людей». Вообще, степень серьезности людей в значительной степени определяется степенью серьезности того, кто их оценивает. То есть все зависит от «измерителя».

Когда у нас «серьезные люди» вдруг находятся в Бенгази на основании достаточно короткого и поверхностного знакомства, это производит достаточно странное впечатление. Тем более что речь идет о попытке России как-то встрять в военный конфликт с участием основных мировых держав. Тот факт, что Маргелов не поехал в Триполи, тоже укладывается в эту логику. Хотя было сказано, что, возможно, он поедет туда позже, но пока этого не произошло. Что тоже очень демонстративно, особенно если учитывать, что наши дипломатические отношения с Триполи, вообще-то, не прерваны.

В Югославии Россия выступала прямым агентом одной из воюющих сторон

В этой связи хотелось бы вспомнить российское посредничество во время известных событий в Югославии в конце 1990-х гг. Я сейчас абстрагируюсь от нашего участия в развязывании конфликта на первых стадиях и, опять же, не хочу сказать, что югославская сторона была абсолютно корректна (если речь идет о поведении югославских деятелей в отношении Сербии и ее интересов, когда степень компромиссности зачастую выходила за рамки неких принципов). Можно поставить в вину югославскому руководству то, что оно очень хотело договориться с Западом. То есть гораздо больше, чем принято считать тем же Западом, который договариваться не хотел, а хотел Югославию просто «выдрать».

Тогдашнее российское посредничество носило весьма специфический характер. Если мы возьмем югославскую формулу и применим ее к тому, что говорят сенатор Маргелов и наш министр иностранных дел, то возникает страшное подозрение, что мы опять хотим выступить в том же самом качестве (хотя это не обязательно так). Повторюсь, что тогда Россия выступала не в качестве нейтрального посредника на переговорах, а скорее прямым агентом одной из воюющих сторон, задачей которого было склонить наших партнеров по переговорам (в данном случае имеется в виду сторона Каддафи) к сдаче на наиболее выгодных для Запада условиях.

Это такой «полудобрый» следователь. Если один следователь является палачом, то любой другой следователь уже по определению становится «добрым». Если он только не засовывает голову партнера по переговорам в гильотину. Эта роль не просто незавидна, но и не понятно, почему мы вообще должны принимать в этом участие (мы что, получаем какую-то плату за эти услуги?). На самом деле Россия, конечно, может предоставлять такие услуги, но непонятно только, зачем, за что и почем. Если говорить о вступлении в ВТО, то за это должны платить не мы им, а они нам. А после истории с овощами это, наверное, уже понимает каждый.

Мы готовы обслужить коалицию, которая совершает в Ливии преступление

Еще одно примечательное заявление сделал председатель Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров, по словам которого, Совфед отправит в Ливию российские миротворческие силы, если так решат ООН и президент России. Понятно, что если президент примет решение и его одобрит в соответствии с российскими процедурами уполномоченная на это палата парламента, то, конечно, Министерство обороны обязано отправить миротворцев хоть в Антарктиду. Для этого не нужно специального выступления Озерова. Тогда его, наверное, следует расценивать, как это модно сейчас говорить, «как сигнал».

Получается, что мы готовы обслужить коалицию, которая на самом деле совершает международное преступление в Ливии. Я сейчас не говорю про моральные или политические качества Каддафи, но то, что там совершается международное преступление, - это вытекает из заявления российского МИД. Поскольку что значит «нарушается мандат», если это происходит с применением боевого огнестрельного оружия? Это называется неоправданным убийством людей, которое в любом случае является преступлением.

Но получается, что мы не просто хотим обслужить преступников, но и пролонгировать наше обслуживание этих преступников неким соучастием. При этом заранее оговаривая, что наше соучастие ни в коем случае не является решающим. То есть мы не собираемся оккупировать Ливию или давать ее нынешним властям какие-то гарантии. Зато мы собираемся играть дальше роль горничной из нью-йоркского отеля Sofitel(по подозрению в изнасиловании которой был арестован экс-глава МВФ Доминик Стросс-Кан. – Прим. KM.RU)  - не только в момент изнасилования, но и в последующих изнасилованиях. Рассчитывая, что нам за это, очевидно, что-то должны «откатить». Может быть, нам возвратят часть пропавших 4-миллиардных контрактов с Каддафи, может быть, что-то еще…

Я, наверное, формулирую сейчас самый пессимистический сценарий. Если мы не собираемся, дай Боже, делать всего того, в чем я гнусно подозреваю российскую дипломатию, тогда я вообще не понимаю, зачем все это произносится.