| Константин Черемных
2010-й год казался бурным. Но главные бури – впереди
ГОД НЕСБЫВШИХСЯ ПРОГНОЗОВ
Минувший 2010-й год стал годом несбывшихся прогнозов в экономике и политике, годом посрамления титулованных экспертов. Львиная доля главных итогов года может быть представлена в виде предсказаний, выданных авторитетными аналитиками, с добавлением в начале частицы "не".
1) Не вышла из кризиса мировая финансовая система. Признаки некоторого оживления в первой половине года сменились отчетливыми явлениями стагнации. ООН, МВФ и Всемирный банк единодушно предсказывают общемировое снижение темпов роста экономики. Бодрый термин exit strategy к концу года выходит из употребления: никакого exit не видно, во всяком случае для постиндустриальной экономики.
2) Не наступило "излечения" на банковском и, соответственно, на ипотечном рынке США. Объем продаж "дефолтной" недвижимости из-под залога не сократился, а возрос, притом преимущественно в зажиточных штатах. Гигантской суммы в $1,7 трлн, потраченных Федеральной резервной системой на выкуп банковских активов, оказалось недостаточно для преодоления рецессии. Осенью Конгресс одобрил новую программу – на $600 млрд. При этом руководство ФРС признало, что и с дополнительными вливаниями в банковский сектор удастся лишь приостановить темпы роста безработицы, но не сократить ее масштабы. При этом предложение рабочих мест сузилось в первую очередь для среднего класса – предполагаемого локомотива постиндустриального роста.
Та же проблема "экономики услуг", вкупе с затратами на интеграцию, легла тяжким бременем на финансовую систему Евросоюза.
Ипотечный бум в странах Прибалтики, копировавших американскую ипотечную систему, обернулся массовыми дефолтами, валютными кризисами и острыми проблемами скандинавских банков-кредиторов. В итоге свернулась кредитная экспансия на северо-западе России – в частности, в Петербурге рухнули девелоперские проекты, рассчитанные на кредиты банков северных стран, что принудило руководство мегаполиса к пересмотру всего регионального градостроительного законодательства.
Из трех стран Прибалтики в еврозону (и одновременно в ОЭСР) принимается только "самая экономичная" и самая политически стабильная Эстония. Однако инициированные "старой Европой" жесткие меры по сокращению бюджетного дефицита меняют приоритеты в странах периферии: вступление в еврозону перестает быть розовой мечтой; напротив, в Словакии на политическом уровне ставится вопрос о возвращении к национальной валюте.
3) Не оправдывается, тем не менее, распространившийся на фоне греческого кризиса слух о коллапсе евро и "реванше" доллара США. Падение курса евро к доллару, подстегнутое срежиссированной медиа-кампанией, оказывается недолгосрочным трендом. Лидеры "старой Европы" и руководство ЕЦБ реагирует оперативно, учреждая европейский фонд финансовой стабильности объемом 750 млрд евро, который на декабрьском саммите ЕС было решено сделать постоянно действующим. В то же время трансатлантический "заговор против евро" толкает Европу на сближение с Юго-Восточной Азией.
4) Не произошло резкого спада в экономике Китая, который уверенно предвещали узкоспециализированные мэйнстримные аналитики на основе нехитрых расчетов "глобального баланса", не учитывая при этом ни субъективных факторов управления, ни объективных факторов геополитики. Диверсифицированная производительная экономика приспособилась к сжатию спроса на рынке сбыта в США, а государственный контроль над экономикой своевременно ужесточил частные заимствования. Финансовая несостоятельность западных компаний добывающего, перерабатывающего и машиностроительного секторов позволил китайским полугосударственным и частным корпорациям скупить контрольные пакеты акций западных производителей. Первый тур по Евразии преемника председателя КПК Си Цзинпина весьма символически ознаменовался приобретением Volvo. Термин "китайско-финская граница" из анекдота перешел в реальность.
8 ноября президент Всемирного банка Роберт Зеллик в Financial Times допускает возвращение золотого стандарта в мировую валютно-финансовую систему. Это допущение равнозначно признанию краха виртуальной экономики как таковой. К этому времени экспертное сообщество "сдалось", признав стратегическую роль китайской производительной экономики для поддержания мирового спроса на энергоносители и, соответственно, для предотвращения банкротств энергетических корпораций.
Еще раньше, на саммите АСЕАН, Зеллик "дал отмашку" на становление юаня в качестве резервной валюты. Российский Минфин принужден считаться с этим мнением: в ноябре на Шанхайской валютной бирже, а затем на ММВБ открывается торговля парой рубль-юань.
Джордж Сорос в сентябре вынужден признать не только сохранность и выживаемость китайской экономики, но и экономическое лидерство Пекина. Западное либеральное сообщество в целом психологически не способно справиться с этой фрустрацией. Риторика "надежды" Барака Обамы, подкрепленная ставкой на энергетическую самодостаточность за счет альтернативной энергетики и сланцевого газа, чудес не принесла. Регионы США, имевшие доселе репутацию флагманов технологического, в особенности альтернативно-энергетического роста, оказались "в хвосте" по экономическому развитию и в авангарде по числу безработных. Это особенно заметно на примере Калифорнии, где уходящему губернатору Арнольду Шварценеггеру не удалось протолкнуть свою преемницу Мэг Уитмен, несмотря на ее рекордные ($142 млн) для этих выборов личные расходы на предвыборную кампанию.
5) Не удалось добиться такого успеха в Ираке и Афганистане, который демократический Белый Дом смог бы записать в свой предвыборный актив.
Формирование иракского правительства заняло период более полугода. Новое правительство, несмотря на предвыборные ухищрения и откровенные подтасовки оккупирующей державы, оказалось не вполне лояльным западному сообществу: его шиитские представители сохраняют дружественные контакты с Ираном, суннитские лидеры пересматривают ранее достигнутые договоренности о включении иракского газа в схему Nabucco, а курд Джаляль Талабани отклонил инициативу смертной казни саддамовского министра иностранных дел Тарика Азиза (М. Юханана) – этнического ассирийца.
Одержавший верх в военно-бюрократическом противоборстве клан приверженцев длительного присутствия в Афганистане добился от Хамида Карзая не только диалога с "умеренными талибами", но и двусмысленной дипломатии с радикальными структурами – боевиками Хекматиара и Хаккани. Однако к мирном переделу власти (и контроля над наркопосевами) это не привело: в начале декабря талибы захватили аэропорт Джалалабад; переговоры Высшего совета мира с Саудовской Аравией окончились 7 ноября провалом. Внезапная кончина "бульдозера" Ричарда Холбрука предвещает новый этап внутриклановой борьбы с отзвуками на наиболее значимых маршрутах наркотранзита. Связанные с этим эксцессы между европейским истэблишментом и марионетками США уже проявили себя в Косово. Еще летом новое правительство Колумбии заключило мир с Венесуэлой и поставило вопрос о демонтаже военных баз США.
6) Не состоялась широко предсказывавшаяся "маленькая победоносная война" против Ирана. Агрессию против государства, вопреки введенным масштабным санкциям США и Евросоюза не отказавшегося от национального ядерного проекта, заместили две провокации управляемого конфликта между Северной и Южной Кореями.
Барак Обама выиграл в Конгрессе борьбу за договор СНВ-3, но только ценой дополнительных ассигнований на программу ядерных вооружений и потенциально ценой крупных вливаний в развитие ПРО в соответствии с "поправкой Маккейна". Сокращение представительства Демпартии в Сенате сказалось и на судьбе ключевой для Белого Дома реформы здравоохранения.
Ротация стратегических кадров с отставкой доверенных лиц главы государства, наравне с опалой и смещением знаковых фигур из команды Хиллари Клинтон, занятых в дипломатии в Юго-Восточной Азии и России, свидетельствуют о попытках восстановить дееспособность госаппарата и эффективность внешней политики.
7) Не определился, между тем, конкурент Барака Обамы на президентских выборах ноября 2012 года. Рейтинговое голосование на съезде движения Tea Party внезапно обнаружило лидерство не экс-кандидата в вице-президенты Сары Пэйлин, а губернатора штата Нью-Хэмпшир Криса Кристи. Из потенциальных лидеров республиканцев, не примкнувших к движению, наиболее популярным остается Джон Маккейн, которому в год выборов исполнится 76 лет. Выбор не выходит за рамки "колоды" 2008 года, если не считать декларированного выдвижения Дональда Трампа, который и добавил своей личной поддержкой популярности Крису Кристи.
ГОД НЕТРАДИЦИОННЫХ АЛЬЯНСОВ
Уравнение шансов ослабленного Обамы и нехаризматичных республиканских оппонентов сказывается на дипломатическом авторитете США. Министру обороны Гейтсу приходится напоминать на саммите АСЕАН о наличии у США собственных интересов в регионе. В ЮВА военно-политическую лояльность Японии удается частично восстановить лишь посредством межкорейских провокаций. Едва предотвращается насильственный переворот в Таиланде; в Мьянме фасадная демократизация не предоставляет реальных шансов оппозиционной клиентеле.
Еще более заметен и унизителен провал дипломатии США на Ближнем Востоке и в Передней Азии. От наследия дипломатии Кондолизы Райс не остается практически ничего, если не считать раскола палестинской администрации – непредвиденного эффекта прямых парламентских выборов в Палестине. Похоронены попытки демократизации Египта; преодолен навязанный США политический кризис в Ливане, где маронитский и друзский истэблишмент не удалось столкнуть с проиранскими суннитами, а партия Саада аль-Харири вместо противовеса стала политическим партнером "Хизбаллы" – особенно после беспрецедентного провала агентуры МОССАД наряду с обнаружением и демонтажом средств слежения.
Белому Дому не удается "заделать" брешь между Турцией и Израилем. Захват судна "Mavi Marmara" израильскими морскими пехотинцами и реакция в мире на эту операцию, жертвами которой стали именно турецкие граждане, следует считать не менее значимым событием ушедшего года, чем инициативу Бразилии и Турции по переработке иранского ядерного топлива. Последствия выходят за рамки отношений между двумя стратегическими союзниками США: Израиль демонстративно заключает договоры о военных маневрах с Грецией и Румынией, а Турция с согласия Ирана проводит на своей территории первые совместные маневры с Китаем. К косвенным последствиям можно отнести и анонсированную готовность Аргентины, Бразилии и Уругвая признать суверенитет Палестины в случае его одностороннего провозглашения.
Заигрывания Вашингтона с оппозиционными силами в Израиле и Турции проваливаются с треском. Попытки слепить альтернативную израильскую коалицию из "Аводы" и "Кадимы" под руководством Ципи Ливни привели, напротив, к укреплению взаимопонимания между Нетаниягу и Либерманом, даже несмотря на шокирующие вольности последнего в изложении подхода к палестинской проблеме с трибуны Генассамблеи ООН. В свою очередь, в Турции ведущая оппозиционная фигура – Дениз Байкал – компрометируется сексуальным скандалом, а кемалисты из Генштаба и военной разведки Турции оказываются под судом – в том числе по обвинениям в подготовке провокационного нападения на Грецию и одновременно – в контактах с курдским подпольем. Этот исход, крайне неблагоприятный для США, предначертан предшествующими провалами – попытками сорвать внесение изменений в Конституцию и организовать саботаж правительства со стороны Генштаба.
К концу года два ключевых союзника США в регионе расходятся, "как в море корабли": Анкара на уровне военной доктрины включает Израиль в перечень враждебных государств, а Иерусалим выдвигает проект израильско-греческого газопровода со своего месторождения Левиафан в пику Арабскому газопроводу и делит морской шельф с Кипром, демонстративно игнорируя фактический суверенитет Турецкого Кипра.
Существенно, что наряду с публичными дипломатическими инициативами США провалились и подрывные акты стратегического значения: в Турции – курдский терроризм в курортных регионах, а на их фоне – покушение на премьера Р.Т. Эрдогана, в Иране – покушение на М. Ахмадинеджада, запланированное на территории Ливана и сорванное ливанской разведкой.
Относительные успехи на иранском направлении ограничиваются разоблачением и срывом военных поставок в африканские страны, послуживший основанием для отказа в смягчении санкций и спровоцировавший личный конфликт между Махмудом Ахмадинеджадом и министром иностранных дел Манучером Моттаки. Однако эти достижения слишком незначительны для использования во внутренней политике США.
Маргинализация лояльной США оппозиции в Турции и Израиле становится дополнительным сигналом для многих других стран. Наличие поддержки из Вашингтона становится не плюсом, а минусом для политических лидеров не только самодостаточных, но и дотационных, зависимых малых экономик. В Латинской Америке экономический успех Бразилии консолидирует левый популизм; в Европе, напротив, распространяются право-националистические настроения, питаемые антииммигрантской настроенностью. Ангела Меркель на конференции молодежной организации ХДС констатирует крах политики толерантности; Саркози и Берлускони изгоняют цыган, причем итальянский премьер случайно или намеренно уравнивает их с румынами. В середине декабря Румыния и Болгария, не сумев гарантировать ограничение притока преступных элементов в ЕС, получают отказ в присоединении к Шенгенской зоне.
В Восточной Европе правый популизм также оказывается доминирующей идеологией: недовольство Брюсселем соединяется с комплексом экономической неполноценности, пробуждающим фантомные боли "малой великодержавности". Гротескно и иррационально возрождаются концепты "великой Венгрии" и "великой Румынии"; соседняя Украина, предвидя пересмотр послевоенных границ, но не полагаясь на поддержку Москвы, ищет новых экономических и военно-стратегических союзников на Ближнем и Дальнем Востоке.
Окрик в адрес Украины, вознамерившейся проигнорировать вручение Нобелевской премии мира китайскому диссиденту, весьма показателен. Разногласия в финансовой стратегии между США и ЕС уже летом резко политизируются: Вашингтон все больше ревнует Европу к Китаю. После визита в Китай в середине мая президент Германии, экс-исполнительный директор МВФ Хорст Келер подвергся необычайно резким демагогическим нападкам "справа и слева" в прессе, принадлежащей транснациональным медиа-концернам, и ушел в отставку, "хлопнув дверью".
Нервозность Вашингтона вызывало не только упорное нежелание Центробанка КНР девальвировать юань в интересах американских производителей, но и сближение позиций Европы и Китая в финансовой стратегии.
В Вашингтоне не только уязвлены сближением стратегических позиций ЕС и КНР в финансовой сфере на фоне категорического отказа Пекина от одномоментной 15-20-процентной девальвации юаня, но и обеспокоены ростом китайского военного потенциала и диапазона военно-стратегического сотрудничества. Напряженность в отношениях с Европой усилилась в связи с саммитом ACEM, которому предшествовали совместные военные учения КНР и стран ЮВА, включая Австралию. Фактически главным спикером саммита был премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао; при этом ранее второстепенная структура расширилась, включив Россию, Австралию и Новую Зеландию.
Накануне саммита АСЕАН вашингтонские дипломаты пытались "вразумить" европейских коллег. Однако политика ФРС вызвала категорическое несогласие Германии и Франции, которое Ангела Меркель выразила публично накануне вылета в Сеул. Американский пакет предложений в Сеуле поддержан не был.
В международных СМИ, управляемых транснациональными корпорациями, открывается "огонь" по Саркози и Меркель. В Париже вынимают из сундуков пакистанский коррупционный скандал ("дело Карачи"), в Берлине – слухи об отставке министра обороны.
Внезапное решение Саркози об отставке правительства является результатом заговора, который президент разрушает весьма решительными средствами: из правительства выбывают министр иностранных дел Б. Кушнер и министр финансов Э. Верт, пытавшиеся пролоббировать на пост главы правительства представителя Радикальной партии Жана-Мари Борлоо. Впрочем, ему приходится избавиться от министра обороны, который в грузино-осетинском конфликте оправдывал действия России.
Таким образом, в целом "левый" заговор во Франции срывается. В Германии Ангеле Меркель удается упрочить свои позиции. Правительственные перетасовки по сценарию из Белого Дома в двух крупнейших западноевропейских странах больше "не проходят".
Отношения Вашингтона с Лондоном после избрания на премьерский пост лидера Консервативной партии Дэвида Камерона существенно охладели. Первым признаком иного, чем прежде, качества отношений стал саботаж предметных слушаний в Конгрессе по аварии в Мексиканском заливе ключевых персон – как экс-главы British Petroleum Тони Хэйуорда, так и самого Кэмерона. При новом премьере Лондон не только продолжал предоставлять пристанище нежелательным для США политикам, но и бросил прямой вызов Вашингтону, защитив от американской Фемиды скандального разоблачителя Джулиана Ассанжа.
ГОД НЕПРЕДУСМОТРЕННЫХ ОТКРОВЕНИЙ
Как бы западный истэблишмент ни старался приуменьшить значение утечки секретных документов Пентагона и Госдепа, эти старания только добавили бюрократии неприглядных черт. Обвинение в изнасиловании напоминает западной аудитории методы работы КГБ периода советской стагнации, а "назначение" журналом Time "человеком года" основателя сети Facebook Марка Цукерберга является слишком очевидной попыткой оправдаться за непредусмотренные побочные эффекты постиндустриальной экономики.
В смысловом плане феномен Ассанжа созвучен исходу пушкинской "Песни о вещем Олеге": беспрецедентная утечка, обнажившая изнанку внешней и военной политики Вашингтона, стала результатом повсеместной IT-изации коммуникативных каналов. "Компьютерная революция", традиционно связываемая с именем Альберта Гора, оказалась тем конем, в черепе которого завелась немилосердно жалящая змея. Программные продукты разрушительного назначения не зря сравнивали с безногими представителями фауны.
Утечка, впрочем, не произошла бы сама по себе, без предрасполагающих факторов американской междоусобицы. 22-летний программист Мэннинг не получил бы доступа к чувствительным документам, не будь конфликта между представителями двух афганских стратегий, а по факту – двух кланов в Пентагоне. Другое дело, что исполнитель не удовлетворился выполнением задания, а пошел копать дальше, при этом будучи непредусмотренно неравнодушным человеком. Другое дело, что к этому времени в IT-сообществе уже был известен сын директора австралийского цирка, а сайт Ассанжа уже успел попортить нервы не только марионеточному кенийскому режиму, но и климатическому ведомству ООН. Именно Ассанж разоблачил экологов-экспертов Университета Восточной Англии в том правонарушении, которое в позднесоветской практике именовалось "припиской".
По первоначальному предназначению утечка не сработала: генерал Маккристал с помощью разоблачения – опять же в стиле позднего КГБ – был отставлен, и в афгано-пакистанской кампании взял верх тандем Ричарда Холбрука и генерала Дэвида Петреуса. Но клановый переворот обошелся такой ценой, масштабы которой оценить затруднительно, если вообще возможно: издержки измеряются не только количеством.
"Засветившихся" в сомнительных сделках высших офицеров Пентагона можно понизить в должности, уволить, привлечь к трибуналу, лишить незаконно нажитых личных состояний (что по американскому законодательству труднее). Однако дискредитация самой антитеррористической миссии в Центральной Азии в глазах населения, к тому же затягивающего пояса в связи с кризисом, "не лечится" средствами уголовного права. Еще в большей степени этот моральный ущерб затронул корпус британских союзников. Само англо-американское стратегическое партнерство стало фактом ушедшей эпохи с тех пор, как Guardian фактически предоставила Ассанжу убежище, и уже абсолютно определенно – с того момента, как британский верховный суд высказался против тюремного заключения.
Примечательно, что британская Фемида пошла поперек пожеланиям "вашингтонского обкома" уже после публикации самых чувствительных документов Госдепа – в том числе секретного перечня промышленных и военных объектов мира, признанных стратегически важными для национальных интересов США. По существу это равнозначно заявлению британской короны о том, что национальные интересы США не совпадают с ее собственными.
Этот акт показного неповиновения сопровождался рассекречиванием документов по Афганистану 1979 года, которые при соблюдении союзнического джентльменства, независимо от формальностей, остались бы в тайне до полного прекращения военной кампании в Афганистане и Пакистане. Наконец, еще один security breach, пока не вышедший за пределы узкого круга мирового разведывательного сообщества, – об интригах Роберта Гейтса против Хиллари Клинтон в пользу Джо Байдена, якобы возможного преемника Обамы – вряд ли был возможен без участия британской разведки.
Фактический разрыв особых отношений между Вашингтоном и Лондоном дополнился целой серией других провалов – с тех пор, как увидела свет переписка американских послов, в особенности по Ближнему Востоку и Кавказу. Публикация донесений, касающихся отношений между Саудовской Аравией и Ираном, Азербайджаном и Турцией, равно как и конфиденциальных американо-израильских дискуссий по региону, не только выявила ранее неочевидные факты геополитики, но и поставила диагноз Госдепу в целом и отдельным дипломатам в частности.
Сами по себе свидетельства фактов вмешательства Вашингтона во внутренние дела многих государств никого не удивили. Поразительным было другое – узколобость профессионалов, которым поручалась дипломатия на особо ответственных фронтах. Качество материалов, поставлявшихся Белому Дому послом в Турции Эриком Эдельманом, было обратно пропорционально вопиющей и явно антиисламско окрашенной культурной предвзятости, которая даже в самых отсталых странах мира считается прямым противопоказанием к дипломатической работе.
Отображенный в опубликованных донесениях стиль поведения высших представителей Госдепа в важных для Вашингтона, но географически ничтожно малых государствах оказался на редкость репрезентативной иллюстрацией "двойных стандартов". Американскую аудиторию не могла не поразить готовность Уильяма Бернса закрыть глаза на притеснения оппозиции в Азербайджане, лишь бы официальный Баку продолжал выполнять свою функцию кавказского "цепного пса". В свою очередь, официальная Анкара лишилась последних иллюзий по части турецко-азербайджанского культурно-геополитического партнерства.
Бакинские эксперты не зря сочли публикацию первой порции дипломатической переписки целенаправленным ударом по Ильхаму Алиеву. Они осознали, в отличие от московских аналитиков, что Ассанж с его коробом компромата на Госдеп – это один субъект действия, а его публикаторы – другой. Guardian, исторически неровно дышавший к армянскому делу, выплеснул набор донесений Бернса не когда-нибудь, а в аккурат перед саммитом ОБСЕ, важнейшим пунктом которого был карабахский кризис. В свою очередь, Spiegel отобрал и обнародовал на день раньше названного Ассанжем срока донесения посла в Москве Джона Байерли с тонкими и наблюдательными – в противоположность огульной тюркофобии Эдельмана – характеристиками первых лиц России. Здесь timing был столь же прозрачен: документы должны были увидеть свет до оглашения президентом России своего послания парламенту, от которого ожидались некие масштабные идеологические, управленческие и кадровые инициативы.
Вместе с тем, первая порция документов содержала весьма поучительные откровения для российского МИД. Из них следовало, что ни одному слову Ильхама Алиева верить нельзя, зато словам и делам глав правительств Италии и Турции – можно. Столь же очевидно проявилась дружественная позиция к России официального Парижа. Эти свидетельства были поучительным контрастом лицемерию Вашингтона, не отменившего тайный план военной поддержки Польши и стран Прибалтики вопреки "перезагрузке", а также Израиля, глава разведки которого признавался Роберту Гейтсу в поставке в Россию второсортных БПЛА вместо современных.
ГОД ВОРОВ-ПОСРЕДНИКОВ
Еще одним "не-событием" года была не-отставка Сильвио Берлускони, хотя его шансы на сохранение власти представлялись мизерными. Массивная международная кампания, развернутая оппозицией при поддержке демократического Белого Дома, не дала ожидаемого эффекта. И хотя для объявления недоверия премьеру не хватило всего трех голосов, этот провал следует считать закономерным.
"Артподготовка" к смещению Берлускони началась еще в марте, когда близких к премьеру депутатов уличили в связях с каламбрийской "ндрангетой", против которой была осуществлена беспрецедентно масштабная полицейская операция. В отмывании денег через те же итальянские структуры подозревалось руководство киргизского "Азияуниверсалбанка", в совете директоров которого состояли экс-кандидат в президенты США от Республиканской партии (2000) Роберт Доул и сенатор Беннетт Джонстон. После "второй тюльпановой революции" в Киргизии ключевых персонажей дела – Евгения Гуревича и Михаила Наделя – задержать не удалось: они скрылись в Казахстане, а затем перебрались в Лондон. Более того, 4 ноября Пентагон повторно заключил контракт на обслуживание Центра транзитных перевозок "Манас" с посредником Mina Corp., имевшим связи с Гуревичем и Наделем, а также со свергнутым президентом Киргизии К.С. Бакиевым. Проиграл демократический истэблишмент, а также российский "Газпром", претендовавший на постоянный контракт на обслуживание ЦТП "Манас" с согласия нового президента Р.И. Отунбаевой. Таким образом, обнаружилось, что Киргизия напрасно заплатила тяжкую цену за свержение Бакиева, одним из последствий которого была кровопролитная резня в Оше.
Попытка Хиллари Клинтон навязать Киргизии правительственную коалицию в составе Социал-демократической партии, партий "Ата-Мекен" и "Ак-Шумкар" оказалась провальной, что обнаружилось через несколько часов после отправления госсекретаря из Бишкека. В итоге к середине декабря слепить дееспособную коалицию удалось только с включением партии "Ата-Журт" с партнером Бакиевых – экс-мэром Бишкека Нариманом Тюлеевым. Примечательно, что парламент Киргизии по договору с USAID официально обслуживает охранная компания DAI, еще при Буше работавшая в Афганистане, а накануне выдворенная оттуда по требованию Кабула.
Киргизский конфуз Клинтон особенно заметен по той причине, что ее визит в Бишкек (к которому была приурочена серия терактов в Бишкеке и Оше) состоялся на фоне срыва саммита ОБСЕ – организации, которую госсекретарь имела неосторожность на открытии саммита назвать "имеющей неоценимое значение для национальных интересов США".
Одной из ключевых причин срыва саммита стало то же самое межпартийное противоборство в США. Вместо серьезной и обстоятельной дискуссии по урегулированию противоречий в конфликтных зонах мероприятие превратилось в "игру одного актера" – Михаила Саакашвили, режим которого накануне активизировал свои контакты с Республиканской партией. Мотивом для его самоуверенности стала резолюция Парламентской ассамблеи НАТО, признавшая присутствие российских вооруженных сил в бывших автономиях Грузии "оккупацией".
Давление на Россию со стороны ЕС, в особенности в области энергетического права, приводит к тому, что саммит Россия–ЕС оказывается еще более провальным, чем саммит ОБСЕ: заключение Соглашения о партнерстве и сотрудничестве отодвигается на неопределенный срок. Международное право отступает перед неписаным правом теневой экономики. Проблемы российско-украинских газовых отношений разрешает не Еврокомиссия, а Семен Могилевич – и международные институты вздыхают с облегчением. Дирекция МВФ, отвечающая Юлии Тимошенко формально-бюрократическим "нет" на ее прямой намек на "лиц, разыскиваемых Интерполом", по существу приговаривает украинскую "железную леди" к уголовному суду. Такая же судьба постигает Юрия Луценко, не давшего хода документам о прежних попытках личных договоренностей мадам Тимошенко с тем же Могилевичем. Доносчику первый кнут, как говаривал дедушка из автобиографической повести Максима Горького.
Разоблачения Ассанжа, как ни парадоксально, не снижают, а повышают ценность неофициальной политики. Российские либералы ждут от Вашингтона разоблачений коррумпированных лиц, имеющих отношение к премьеру, а их радикальный фланг выносит борьбу с коррупцией на знамена. Экстрадиция Виктора Бута – ценнейшего источника информации для спецслужб США – одобряется чиновниками, особо приближенными к президенту. Но это "ружье" не выстреливает. Задуманное президентом смещение мэра Москвы начинается с экологической кампании, где участвует не только Всемирный фонд дикой природы (WWF), но и Transparency International. Однако эта "тяжелая артиллерия" также в итоге не срабатывает: премьер, который является истинной мишенью "химкинского дела", обходит оппонентов "тигриной тропой", засвечиваясь в компании исполнительного директора WWF. В свою очередь, Transparency, как выясняется, не считает олигархов, близких к президентской команде – в частности, переехавшего в Израиль Семена Вайнштока – расхитителями лучшего сорта, чем президентские силовики и государственные банкиры.
Закулисные усилия министра спорта Виталия Мутко, которого Кремль намеревался, но не смог уволить, завершились победой российской заявки на ЧМ-2018. Оспорить ее крайне трудно, поскольку ФИФА коррумпирована насквозь, и российской победе прокладывает дорогу серия скандалов с другими претендентами. Неожиданный триумф России, лишний раз подтверждающий силу непубличной дипломатии – и в том числе способности Путина на этой ниве, оказывается по существу единственным реальным внешнеполитическим успехом России за весь год. А кроме того – поводом для триумфа Берлускони, не скрывающего своего участия в этом успехе. Его способ ведения политики одерживает верх.
ГОД ВРАЗУМЛЕНИЯ РОМАНТИКОВ
Между тем российский и международный частный бизнес, как выясняется, вовсе не в восторге от отставки мэра Москвы Юрия Лужкова. Мэйнстримные эксперты открытым текстом интерпретируют резкое нарастание оттока капитала из страны московскими "подвижками". Бегство капитала действительно совпадает по времени с "химкинскими делом", а также со слухами о готовящемся реформировании административно-государственного деления России, в мотивах которого прозрачно просматривается намерение урезать возможности отдельных региональных лидеров, в особенности главы Чечни. В итоге Банк России заявляет об ужесточении контрольных мер, что еще больше отпугивает инвесторов. Декларированная Кремлем борьба со злоупотреблениями оборачивается "кусанием собакой собственного хвоста".
Сама по себе ожесточившаяся внутритандемная борьба тоже оказывается отнюдь не привлекающим инвесторов фактором, о чем прямым текстом говорят в эфире топ-менеджеры "ВТБ-Капитала".
А ведь концепт мобилизации был рассчитан именно на доверие со стороны западных корпораций – притом не любых, а избранных, готовых поделиться технологиями или по меньшей мере перевести в Россию свой научно-технологический бизнес. Попытки завоевания этого доверия доходит до гротеска, когда приглашение в Россию корпорации Boeing сопровождается выходом на рынок США российской торговой сети Krushka & Bochka, приуроченным к визиту Медведева в Вашингтон, Нью-Йорк и Сан-Франциско.
Суть российской модернизации излагается в начале года в спецдокладе Института современного развития "Россия-XXI. Образ желаемого завтра", а в части военной реформы – детализируется в спецдокладе того же ИНСОР в партнерстве с лондонским IISS для саммита НАТО в Лиссабоне. Из выкладок ИНСОР следует, что на некоей стадии "полдня" (середины?) XXI века военные блоки исчезнут с лиц а земли, заменившись "сетевыми структурами", а "ястребы" будут вытеснены из политики как США, так и Европы (о странах Востока на этот счет ничего не говорится). Предполагается, что это вытеснение чудесным образом произойдет, едва Россия "прижмет" собственных "ястребов", отказавшись от "великодержавности и государственничества".
В Вашингтоне хорошо известно о том, что президент России приблизил к себе группу либеральных интеллектуалов и ориентируется на их представления и оценки. Присутствие этих идеалистов и их взаимодействие со старой клиентелой "выживальщиков" из Института США и Канады etc. помогает добиться отказа России от экспорта оборонительных вооружений в Иран.
Однако московские идеалисты не ограничиваются разрывом иранского контракта с ущербом для собственного ВПК, а также участием в мировых мероприятиях, формально отдающих дань героям войны, а фактически сводящих ее смысл к Холокосту, а фашизм – к разновидности тоталитарной диктатуры, в нынешнем мире якобы олицетворяемой режимом Тегерана. Либералы-идеалисты спешат перейти от теории к практике – и сходятся в немыслимом альянсе с частью чекистов на израильском направлении, решив, что Иерусалим одновременно поможет им подстегнуть инновации, обезопасить Кавказ вместе с Олимпийскими играми в Сочи и чуть ли не укрепить каноническую территорию Русской православной церкви.
Подобный геополитический разворот "прогрессивного" истэблишмента вызывал у внешнего наблюдателя теперь не только снисходительные улыбки. Уже тот факт, что российско-израильская дипломатия старательно затушевывается в СМИ, говорил о том, что ее энтузиасты вовсе не убеждены в согласии остальной части российского истэблишмента. С другой стороны, непонятно, кто кем рулит в этом странном стечении интересов – либералы-идеалисты или прожженные трейдеры из КГБ, засветившиеся в крупномасштабной китайской контрабанде. Новый формат отношений на уровне сопредседателей новосозданного делового совета персонифицировался не нанотехнологическим и даже не нефтегазовым, а алмазным бизнесом. Помимо этого, самоуверенное правое правительство Израиля использует флирт с Москвой в качестве дополнительного козыря для своей самостоятельности от Вашингтона.
Околокремлевские либералы оказались в большей степени идеалистами, чем могли ожидать в Вашингтоне. Им, как выяснилось, пришло в голову, что за помощь американским силам в Афганистане можно выменять сдачу Саакашвили в Грузии. Когда им популярно объяснили, что это "не катит", околокремлевские бизнесмены пустились уже в какую-то совсем несусветную авантюру – покупку грузинской лояльности по части членства России в ВТО в обмен на активы семейства Патаркацишвили. При этом почему-то подразумевалось, что конкурент Медведева уже "приговорен" – будто бы на это уже была дана отмашка из-за океана.
Получалась какая-то нелепица: кучка либералов из русско-еврейской столичной тусовки, не представляющих никого, кроме себя и неких прилепившихся бизнесменов с подозрительными фамилиями вроде "Магомедов", вздумала диктовать политику Вашингтона за сам Вашингтон. Ладно бы им только взбрело в голову, что обмен кваса на "Боинги" гарантирует внезапное таяние или исчезновение "ястребов" из Республиканской партии – то ли самих по себе, то ли вместе с американскими военно-промышленными корпорациями. Ладно бы они просто "не въехали" в то обстоятельство, что грузинские провинции – объект торговли не только с США, и предметом обмена на доставку вертолетов в Афган никак быть не могут. Ладно бы они при этом не понимали, что шашни с Чавесом, признавшим эти провинции, по меньшей мере мешают отношениям Вашингтона с Варшавой. Но ведь эти либералы на полном серьезе решили, что "перезагрузка" означает смерть геополитики.
Госсекретарь США Хиллари Клинтон на всякий случай использовала любую трибуну, чтобы напомнить о существовании национальных интересов США, то есть о том, что глобализм не означает отмену геополитики. Но либеральные дилетанты подсунули Медведеву, которого Обама потчевал гамбургерами (чтоб ему было понятно, что есть мировые стандарты, а есть американские) – идею, Боже упаси, "секторальной ПРО". И мало того, эта ересь была вынесена в Лиссабон – и без того тягомотное и безумно хлопотное мероприятие, заведомо разочаровывающее малые страны беспощадным, но неизбежным секвестром как финансирования, так и карьерных перспектив.
Эти ребята, переученные марксистами, и в самом деле решили, что новое тысячелетие означает наступление мировой разлюли-малины, когда просвещенный Запад может позволить заскорузлому Востоку контролировать собственные небеса, "типа" на равных. "Секторальная ПРО" стала таким же сюрпризом, как вера престарелого академика Сахарова в неизбежность слияния США и СССР в одно государство после отмены 6-й статьи советской Конституции. При всех симпатиях к Медведеву прямой диалог с ним в Лиссабоне был ограничен по тематике, предметам и времени, намеренно сужен до холодного минимума – как с пьяным другом, лезущим целоваться.
В 1991 году точно так же была "отбрита" кандидатура профессора Юрия Афанасьева на пост президента новой России, которую проталкивали радикал-демократы. В Вашингтоне ценят идеологическую и политическую лояльность вплоть до самоотвержения и самоунижения, но только до грани невменяемости, не дальше. И без донесений посла Байерли перспектива бардака от Калининграда до Владивостока – от Европы до Китая – стратегов не могла прельстить, в том числе и военных. Хотя бы потому, что помощь на афганском фронте можно ожидать от сколько-нибудь эффективной центральной власти, а не от разбежавшихся "конгломерантов". Хотя бы потому, что бардак во Владивостоке, как видно по настроению местных либералов под флагом "тигра" – хорошо хоть не "дракона", – чреват тихой интеграцией региона не в западный, а в восточный мир.
Признаки бардака к тому времени имели место и в Калининграде, и во Владивостоке, и – на что стратеги США обращают особое внимание – в элитных частях Вооруженных сил. При этом федеральная власть словно не замечает, как порождает "из ничего" новые очаги протестного потенциала. Принудительная модернизация электроэнергетики без необходимых государственных вложений срывает инвестпрограммы генерирующих компаний, которые перекладывают свои проблемы на население; к протестующим против роста тарифов присоединяется контингент лиц, пораженных в правах владения – "гаражники" в мегаполисах. Приумножаются ряды не организованных либералов, а стихийных левых и национал-популистов, что видно по профилю новых структур, претендующих на статус партий.
Федеральная власть задумала административную трансформацию явно не в подходящий момент: вопреки отчетам заказных социологов, авторитет власти падает. Такой проверенный и обученный московский наблюдатель, как Владимир Тодрес, фотографически точно доложил, что прямые распоряжения властей исполняются даже в километре от Кремля или мэрии Москвы по принципу "итальянской забастовки", что вертикаль власти превратилась в разобранный штакетник, а подчинение либеральному президенту выражается не более чем в имитации кипучей деятельности.
Между тем на этом фоне Кремль пускается в опасные игры с исламской духовной иерархией, провоцируя имущественный передел под "антилужковскими" лозунгами, считающимися популярными. Инициатива наталкивается на резкое сопротивление, причем оппоненты усматривают в ней сговор с внешними силами в форме "право-левой игры". Грамотные исламские авторы называют эту игру "коллективным гертом вильдерсом" – как раз в то время, когда голландский националист Вильдерс выступает в Израиле с предложением выставить палестинцев в Иорданию.
Критерием неблагополучия становится опрос населения по поводу событий на Манежной площади 11 декабря: почти половина разделяет националистические чувства и одновременно жаждет "сильной руки". Это означает, что население не только не воспринимает месседжи главы государства, но и отвергает его повестку дня.
Когда искусственный кумир для России, репортер-природозащитник, сменился естественным – болельщиком-радикалом, либеральное сообщество, докучавшее Байерли своей настырностью, прикусило язык, зато в стратегическом сообществе все становится на свои места.
Поведение Медведева во время демонстрации радикалов в Москве полностью соответствует характеристике Джона Байерли. Между тем с этой характеристикой уже знакома российская аудитория: утечки Ассанжа стали всеобщим достоянием, и этого в Вашингтоне не могут не учитывать.
Владимир Путин получает фору, и вволю "оттаптывается" на либералах-идеалистах – а заодно на Ходорковском, в ответ на заготовленный вопрос от "Наталии Ивановны Тимаковой из Иркутска". Разумеется, он знает о том, что никакой отмашки на освобождение экс-главы ЮКОСа из Вашингтона под Новый год не поступит. И мировая, и российская аудитория читала в сообщениях Байерли, что страдания Ходорковского российской аудитории, грубо говоря, до фонаря, и никаких революций в массовом сознании его освобождение не произведет (по аналогии с разрешением гей-парадов, на которые больше 300 человек даже в мегаполисах не собирается). Кроме того, Ходорковский уже "сдан" Сенатом США, не отложившим подписание ДСНВ до вынесения приговора. Иными словами, он перестал быть фишкой в большой политической игре.
Удивительно, но Медведев этого не понимает и подставляется повторно, указывая премьеру на несвоевременность суждений о Ходорковском до решения суда. Удивительно, но идеалисты- либералы принимают это за анонс освобождения Ходорковского – хотя в демократическом государстве президент не командует судом. 27 декабря иллюзии развеиваются – что полезно.
Накануне Нового Года президент выдавливает из себя несколько добрых слов о советском прошлом, вопреки намерению посвятить первое в новом году заседании комиссии по гражданскому обществу задачам десталинизации вплоть до полной декоммунизации. Этот реверанс неизбежен: напоминание об СССР – это напоминание о межэтническом мире. Однако для наблюдателя со стороны этот реверанс означает капитуляцию перед массовым сознанием, признак страха перед реальностью, признак слабости и недееспособности, которая проявила себя уже месяцем ранее в тексте послания парламенту (о чем в день выступления просигнализировал "Голос Америки"), а затем столь же явно на саммите ОБСЕ.
Теперь можно опасаться, что президент по предвыборным мотивам начнет судорожно раздавать избыточные обещания электорату. Его мягко наставляют на самый безболезненный путь. Ректор Российской экономической школы С. Гуриев в эфире РБК говорит прямым текстом: с анонсируемым приростом ВВП в 4,5% никаких задач модернизации не решить. И сразу же предлагает рецепт изыскания дополнительных средств, в том числе на решение социальных проблем – продажу контрольного пакета акций Сбербанка, ВТБ, Роснефти, равно как и добывающих подразделений "Газпрома".
Это рецепт для спокойной страны-мишени, встречающей Санта-Клауса с чувством облегчения. Цены на нефть не упадут. Пенсионный возраст не повысят. Налог на недвижимость до выборов не введут. "Единая Россия" останется правящей партией. Немцов зимует в изоляторе. Белый Дом ему выражает официальное сочувствие, ревнуя манипулятивно полезный кадр к республиканцам.
Поход США характеризует трезвую самооценку действующей администрации Белого Дома. Прошедший год ничего не решил ни в американской, ни в российской политике. 2011-й год обещает стать весьма бурным во всех отношениях. Самые жестокие битвы впереди – причем не только на митингах праймериз. Свою репутацию мирового лидера Вашингтону придется оспаривать и на Ближнем Востоке, где открытие крупных месторождений газа на израильском шельфе предвещает новые конфликты, чреватые полным разрывом между Вашингтоном и Анкарой, и в Средней Азии, где не удалось добиться вовлечения Саудовской Аравии в принятие решений по Афганистану. Точно так же неразрешенным оказался спор с Китаем и Европой. Допустить в этой ситуации, чтобы Россия "пошла вразнос" – слишком дорогое удовольствие. И даже опеку над сателлитами России, которым не находится места в других форматах, кроме СНГ, Вашингтону сегодня не "поднять" в одиночку – и в то же время нельзя допустить, чтобы эта буферная зона оказалась под доминированием Китая.
ГОД НАЛОМАННЫХ ДРОВ
13 июля в ходе встречи с дипломатическим корпусом РФ президент Д.А. Медведев заявляет, что основными партнерами России должны стать ЕС, а именно Германия, Франция и Италия. Затем называются Соединенные Штаты, страны Азиатско-Тихоокеанского региона, и лишь после них – страны СНГ. Расстановка приоритетов, связываемых с разработкой некоего секретного доктринального документа, вызывает вопросы у США и, естественно, у стран "ближнего зарубежья".
Приоритет европейского вектора, вопреки объявленной "перезагрузке" с США, увязывается с технологическим аспектом модернизации, что объявляется – уже вторично – центральной задачей МИД.
Пересмотр приоритетов анонсируется после приватной встречи Медведева и Меркель в Берлине, где поднимается вопрос о "цене" введения безвизового режима между Россией и ЕС. В этом контексте упоминается урегулирование приднестровского конфликта, что естественно: Европу больше всего беспокоит приток нелегальных мигрантов и контрабанды через Украину, Приднестровье, Молдавию и Румынию.
Со ссылкой на Carnegie Foundation в российские СМИ проникает версия о "продаже Приднестровья в обмен на визы", а также об исключении Украины из формата решения молдавско-приднестровского вопроса.
Вторая попытка сближения России с Германией и Францией оглашается на саммите АСЕМ Н. Саркози. Утверждается, что на запланированной встрече в Довилле будет заключен стратегический военный альянс между тремя странами. Однако мероприятие оказывается малорезультативным – по одной из версий, в результате того, что неофициальные российские переговорщики "теряют" чувствительные документы БНД. На саммите не подписывается никаких соглашений; явно разочарованный Саркози сообщает Медведеву, что раньше чем через 10-15 лет об отмене виз не следует и думать.
В тот же период Еврокомиссия предъявляет "Газпрому" практически невыполнимые требования о приведении всех ранее заключенных договоров по трубопроводу "Южный поток" в соответствие с Третьим энергопакетом; оказывается давление также на Польшу, что совпадает с проведением провокационной конференции Всемирного чеченского конгресса в Варшаве.
Одновременно ряд граждан, подавших иски в Международный суд по правам человека, выигрывают крупные иски в адрес РФ. Одно из дел, направленное против президента Чечни Р. Кадырова, выгодно либеральному окружению Д.А. Медведева. Однако прецеденты свидетельствуют о том, что Россию могут просто разорить лавиной исков. Глава Конституционного суда В.В. Зорькин напоминает президенту о том, что Россия не обязана менять свои законы под диктовку из Страсбурга, ссылаясь на примеры других государств.
Надежды на сближение с Европой оборачиваются горьким разочарованием и явными репутационными издержками для президента РФ. Столь же неприятны последствия декларированного отказа от приоритетности отношений со странами СНГ. В ответ на экономические санкции против Белоруссии, введенные в июне, и последовавшую за ними медиа-кампанию против А. Лукашенко Минск демонстрирует взаимопонимание с Грузией и Украиной. В свою очередь, Украина стремится к двусторонним энергетическим контрактам с Азербайджаном. И в Минске, и в Киеве принимают президента Венесуэлы Уго Чавеса, который предлагает обеим странам выгодные поставки нефти, обеспечивающие аверсное использование нефтепровода Одесса–Броды; к схеме присоединяется Азербайджан.
Патриарх Кирилл публично критикует утилитарный подход к странам СНГ: "Почему часто имперские центры теряли свою империю? Да потому, что переставали быть притягательными. Когда теряет центр притягательность, от него все отворачиваются. Идут же только к тому, кто дает, кто разделяет свои ресурсы в прямом и переносном смысле этого слова, кто живет жизнью другого человека. Это азбука жизни, азбука человеческого счастья".
Фактически Москва оказывается в патовой ситуации, особенно в связи с катастрофой самолета с президентом Польши. В Варшаве не заинтересованы в использовании аверса Одесса–Броды для транзита нефти на белорусские НПЗ: артерия была рассчитана на продолжение до Плоцка и Гданьска.
В итоге "Ведомости", рупор либерального крыла администрации Медведева, дают отбой атаке на Лукашенко. Между тем Международный суд СНГ выносит решение, оспаривающее введение тарифа на поставки российской нефти в Белоруссию как противоречащие условиям Таможенного союза. Таким образом, новые веяния во внешней политике РФ саботируются также среднеазиатскими республиками. Но Москве необходимо бесконфликтное внедрение общего таможенного законодательства: Таможенный союз является средством ограничения китайской товарной экспансии, в чем заинтересована и Европа, стоящая в перечне российских приоритетов на первом месте.
Глава российского МИД отправляется в Минск, чтобы подписать соглашение об использовании российско-белорусской группировки войск. Однако Лукашенко настаивает, чтобы соглашение подписывалось на саммите СНГ и ОДКБ.
1-2 декабря саммит ОБСЕ завершается провалом, что создает дополнительные проблемы для Д.А. Медведева, а кроме того подрывает его доверие к либералам: М.В. Маргелов гарантировал ему успех саммита, чуть ли не вплоть до поддержки Договора о европейской безопасности. Между тем на саммите не удается даже продвинуться в разрешении армяно-азербайджанского конфликта, в чем был заинтересован Вашингтон. Более того, напряжение между Баку и Ереваном по итогам саммита только возрастает.
В итоге саммиты СНГ, ЕврАзЭС и ОДКБ на фоне саммита ОБСЕ оказались на удивление высокорезультативными. Несогласие между Москвой и Минском в связи с предоставлением Белоруссией политического убежища К.С. Бакиеву снялись, так как больше не имели почвы; Белоруссия вступила в председательские полномочия в ОДКБ, а Казахстан добился от Москвы поставок оборонительных вооружений в рамках двустороннего контракта по объединению систем ПВО. В свою очередь, глава Армении С. Саргсян не только не ушел с политической сцены в связи со скандальным делом группировки А. Казаряна в США, но и укрепил свою власть, устроив массивную ротацию правительства, силовых структур и мэрии столицы.
Помимо нормализации отношений между Минском и Москвой, в том числе и по чувствительному вопросу о тарифах на нефть, саммит ОДКБ дал и другой эффект: были сняты противоречия с Узбекистаном по вопросу о порядке реагирования на кризисные ситуации. В итоге механизм ОДКБ оказался более гибким и эффективным, чем механизм НАТО, в рамках которого применение статьи 5 Устава фактически не соблюдается. Это произошло на фоне вынужденного сокращения аппарата НАТО и урезания планов развертывания ПРО.
Вышеназванные саммиты проходили накануне передачи председательских полномочий в ОБСЕ к Литве, которой накануне была обещана особая роль в транзите вооружений США в Афганистан. Неудивительно, что после нормализации отношений России и Белоруссии и передачи Минску руководящего статуса в ОДКБ, а затем и успешного переизбрания А.Г. Лукашенко, официально поздравленного Москвой, в сейме Литвы была подвергнута резкой критике "наивная" позиция президента Дали Грибаускайте, в октябре высказавшейся в пользу режима Лукашенко, равно как и позиция еврокомиссара Б. Ферреро-Вальднер.
Наскоро организованное выступление белорусской оппозиции могло достигнуть серьезного политического эффекта лишь в том случае, если бы в беспорядках на Октябрьской площади был убит кто-либо из узнаваемых и хорошо раскрученных на Западе оппонентов, либо видный правозащитный журналист – к примеру, супруга кандидата Андрея Санникова Ирина Халип. Однако режим Лукашенко уже это "проходил" на выборах 2005 года, когда был раскрыт подобный сценарий в отношении А. Милинкевича, и политические оппоненты были на этот раз превентивно изолированы. Отсутствие "знаковых" жертв событий на Октябрьской площади, несмотря на более провоцирующий, чем в 2005 году, характер выступления (попытка вторжения в Центризбирком с ликвидацией результатов волеизъявления граждан), можно считать самостоятельным и серьезным провалом стратегической политики США.
Формирование антироссийских правительственных коалиций в Латвии и Молдавии нельзя считать "чистой" победой Вашингтона. В обеих малых странах, экономическая зависимость которых от Москвы возросла на фоне мирового кризиса, оппозиционные силы не удалось вымести с политической сцены; более того, на эти партии (соответственно "Центр Согласия" и ПКРМ) ориентирована значительная часть местного бизнес-сообщества, и при любом принятии решений с этой оппозицией невозможно будет не считаться. Более того, молдавской правоцентристской коалиции не хватает голосов для назначения внеочередных президентских выборов, и государство остается без полноценного субъекта власти.
В конце ноября, по итогам саммита НАТО в Лиссабоне и двусторонних диалогов в Брюсселе с лидерами стран СНГ, становится очевидно, что у ближайших соседей России, включая Молдавию, нет оснований для ожидания ни ускоренной интеграции этих стран в европейские структуры, ни существенной материальной поддержки. "Тащить эту обузу" в условиях финансового кризиса дозволяется Москве, что на внутриполитическом уровне конвертируется в репутационный позитив – особенно примирение с Белоруссией.
Эта уступка компенсируется другими корректировками во внешнеполитической линии России. Москва форсирует развитие отношений с Дели, важнейшим геополитическим противовесом Пекину, как раз накануне весьма сложного тура американо-китайской дипломатии в Вашингтоне. В то же время политика России на Ближнем Востоке сближается с линией США. От одностороннего флирта с Израилем российский МИД возвращается к взвешенной политике, возобновляя участие в четырехстороннем переговорном формате и вновь выдвигая инициативу Московской конференции по Ближнему Востоку. Возобновляется дипломатия Москвы с Сирией и Ливаном. В середине декабря арабская пресса сообщает, что президент России в январе посетит не только Иерусалим, но и Бейрут, после чего в Израиле находят очередные бюрократические причины для срыва запланированной передачи РПЦ Сергиевского подворья.
Фактически внешнеполитическая линия из "тайной доктрины" к концу года пересматривается, что символизируется открытием в Москве российско-грузинского монумента Славы. Показательно изменение позиции экс-президента Грузии Э.А. Шеварднадзе. В августе он заявил, что ожидает в России всего чего угодно – в том числе распада и уничтожения государства. Но в конце декабря он говорил уже совсем другое – что грузинам следует не отворачиваться от России, а выбирать себе такого лидера, который ориентируется на Москву.
ГОД НЕРЕАЛИЗОВАННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
Истерика сентября-ноября с Химкинским лесом, искусственным "русским Гонгадзе"-Кашиным, авантюрой с преобразованием 80-ти губерний в 20 агломераций, предполагаемым "избавлением" от Суркова, Фрадкова, Нургалиева, Якунина, а заодно и Миллера (в момент переговоров с новой компанией Вайнштока о добыче ближневосточного газа), а также с постлужковским переделом не только деловой, но и религиозной (мусульманской и иудейской) собственности, напоминала своим жужжанием сочетание слов с тремя "ж": "уж замуж невтерпеж". И все вышеназванные процедуры не терпелось осуществить до декабрьского двойного дедлайна – пресловутого ДСНВ, в котором был усмотрен символ действенности "перезагрузки", и оправдательного приговора Ходорковскому – вроде необходимого довеска к тому же ДСНВ и к центру "Сколково" одновременно. По ходу дела исполнители суетились с целым набором побочных задач, от материального стимулирования кандидатов на киргизское царство до поддержки сепаратистов Южного Судана. Но "замуж" не взяли (отмена приема Д.А. Медведева в Иерусалиме столь же красноречива, как и приглашение на лыжную прогулку от калифорнийского "лузера" А. Шварценеггера).
Суетливая шатия-братия, производящая нагромождения интриг и отравляющая информационное поле сиюминутными инсинуациями, в глазах среднестатистического гражданина воплощает институты власти. Те институты, которые управляют ресурсно самодостаточной страной, способной диктовать свои условия в мире, а не подлаживаться под чужие. Те институты, от которых ждут лидерства и покровительства, вдохновения и заботы. Те институты, которые могли и обязаны были использовать ситуацию мирового кризиса хотя бы для удешевления жилищного и дорожного строительства, хотя бы для организации массовых общественных работ с применением и местного трудового ресурса, и миграционной рабочей силы, и вахтового найма.
Ничего этого не произошло. В 2010 году в России было построено вдвое меньше жилья, чем планировалось по программе "Жилище", и в 11 раз меньше километров дорог, чем было предусмотрено Транспортной стратегией.
Большинство строительных компаний, разоренных кризисом, не восстановились, что особенно заметно в дотационных регионах: так, в Великом Новгороде фактически работают только три строительных организации. Себестоимость нового строительства в провинции отстает от платежеспособного спроса, который удовлетворяется на вторичном рынке. Отрасль в провинции поддерживается почти исключительно госпрограммами жилья для военнослужащих. Иного и быть не могло в ситуации, когда предоставленные крупным банкам государственные средства покинули страну; бесплатное предоставление муниципальной земли под застройку не вошло в практику; на инженерное обеспечение земель нет средств – все ушло на "энергоэффективность"; биржевая торговля нерудными материалами не запущена; себестоимость стройматериалов возросла за счет удорожания транспортировки.
В дорожной отрасли наконец решено восстановить специализированные фонды. Однако, несмотря на усилия Минтранса, они не получили автономного статуса, а регионам разрешено использовать средства целевых налогов по усмотрению. Вместе с тем, повышение страховых выплат стимулирует занижение прибыли, сокращение доходов региональных бюджетов и, соответственно, дальнейшее замораживание инфраструктурного строительства. Развитие территорий в рамках агропромышленного комплекса упирается в мизерный потолок господдержки, установленный в качестве требований по вступлению в ВТО.
Отказываясь как от целевой поддержки, так и рыночного стимулирования жизненно важных отраслей, не предоставляя мест в особых экономических зонах производственным предприятиям, государство одновременно дотирует центры коммерциализации еще несуществующих изобретений, в основном относящихся к виртуальной экономике, а также планирует фантастические расходы на так называемое экологическое просвещение, фактически представляющее собой дистрибуцию международно-признанных и потому "священных" страхов.
Фактически предпринимаемые меры не соответствуют целевым программам, а противоположны декларированным в федеральных стратегиях целям. Это итог не только нововведений последних двух лет, но и вступления в силу земельного, градостроительного законодательства 2002–2004 гг., которые вкупе с законодательством о техрегулировании были разработаны по кальке зарубежных стран и рассчитаны на полную интеграцию в глобальный рынок –являющейся такой же иллюзией, как расчеты Юргенса на отмену геополитики. Законодательство, номинально предназначенное для приближения России к лучшим мировым стандартам, на практике служит мертвой оболочкой, сковывающей развитие и обрекающей экономику на неконкурентоспособность в мире – именно в силу постригания под общую гребенку, полного игнорирования географической, природной, физико-экономической и духовной реальности.
От власти в России никогда не ждут необыкновенного, не требуют, как за океаном, маленьких и больших победоносных войн. Ждут элементарных возможностей профессиональной самореализации. Ждут относительно достойных жизненных стандартов, к которым совершенно не обязательно относится свободный въезд в Европу. Ждут поступков, выражающих достоинство страны, отстаивающих ее право на самостоятельное развитие во всех сферах. Ждут Слова на нормальном русском языке, а не на птичьем языке "стартапов" и "бизнес-ангелов".
Гротесковый переход от "вставания с колен" до обратного буханья на колени, от поисков самостояния до отказа даже от терминологии, выражающей идентичность, извне создал эффект, варьирующий от оторопи до забавы, а внутри – эффект безверия, внутреннего "ухода", дальнейшей демобилизации, который придется преодолевать немалым усилием.
Уместно напомнить, что то "вставание с колен", на которое ритуально фыркают из-под каждой либеральной бороденки, на самом деле имело – что умалчивается – еще один словесный символ: "деколонизацию сознания". Именно под этой формулой-лозунгом соревновались между собой авторы "Русской доктрины" и "Русского проекта"; именно этот императив вдохновлял на поиск национальной exit strategy. Авторы не рассчитывали на невозможное. Пусть не введение критериев общественного почета и общественного позора, пусть не покорение неосвоенных пространств и недр – хотя бы введение прогрессивного налога, хотя бы отказ от навязчивой идеи членства в ВТО, хотя бы выбор стран-партнеров по заслугам перед Москвой, а не по сиюминутным тактическим импульсам.
Этому выбору, ожидавшемуся от человека с фамилией от слова "путь", был предпочтен путь наименьшего сопротивления – тандемократия. Этот выбор имеет цену, которая измерима. Его мера – не только восьмизначная в долларах сумма оттока капитала как в 2009-м, так и в 2010-м году. Его мера – в потерянном влиянии по ту сторону Каспия, где с открытием Туркестанского газопровода белое солнце пустыни светит уже не России. Его мера – в числе отчаявшихся украинцев, разочарованных белорусов, ожесточенных грузин и истребленных киргизов, забытых соотечественников на пространстве от Нарвы до Куляба. Его мера – в сегодняшнем презрении к русским в Тегеране, в сегодняшних насмешках над ними в Токио, в сегодняшней брезгливости по их адресу в Париже. Его мера – в разрыве семейных офицерских традиций, в распаде сословия, которое служило костяком реальной элиты, реальной меритократии поколениями и веками – именно это происходит, когда высшие военно-учебные заведения уничтожаются как класс, а их недвижимость выставлена на продажу и зияет черной пустотой окон, тщетно дожидаясь инвестора, а отечественный ВПК ждет нового сжатия заказов в связи с открытием "зеленого света" импортозамещению. Его мера – в формировании поколения next российского розлива, обитающего в нереальном пространстве и лишенного радости осмысленного созидания.
Одна из тандемных голов сообщила нам под звон часов на Спасской башне, что наша страна очень молода: ей всего двадцать лет. Ныне покойный Чингиз Айтматов ввел в позднесоветскую литературу слово "манкурт" – человек без памяти. Слово забылось, однако смысл никуда не делся. Больше того, отличить человека от манкурта и сегодня может среднестатистический житель среднего возраста любой из разорванных частей исторической России. Позитивный эффект Интернета состоит в том, что в этом факте чрезвычайно легко убедиться, зайдя хоть на киргизский, хоть на калининградский форум.
Отличие "перезагрузки" от "перестройки" состоит не в другом масштабе пространства, а в другом масштабе противоборствующих сторон как в мире, так и внутри страны. Вакуум воли в Вашингтоне и Брюсселе могла заполнить русская воля, но не заполнила. Новые центры мировой силы возникли в Турции и Бразилии, но не в России.
Наследники исторической России еще не сорвались в бездну со скользкой мелкой дорожки, но и не вернулись домой. Потомки Егорова и Кантарии по-прежнему разделены. Из слабости Запада извлекают пользу, политическую и экономическую, нации с эффективной моделью устройства, в котором государство не только подчиняет себе общество, но и мобилизует его на многие годы вперед. На месте той пользы, которую могла бы извлечь из этой слабости Россия – для себя и для того брошенного в горах или пустыне парня, – зияющая пустота, в которой неуютно даже тем, кто этот вакуум создал, подменив мобилизационный императив модернизационным суррогатом.
Пустота чужда природе и культуре. Слова или иероглифы ее рано или поздно заполнят. Но помимо слов, есть счет, и его должно вести, ибо когда-то придется предъявить. Кто умеет помнить, умеет считать, а поскольку у подавляющего большинства память не отшибло – однажды будет, неизбежно будет воздано должное каждому по его заслугам, по масштабу как сотворенного, так и неисполненного. Тогда и будут подведены не фасадные и не формальные, а действительные итоги унизительного и позорного, топящего и вдавливающего в землю, нетипичного для России и недостойного ее года бессмысленных амбиций, несостоявшихся приобретений и ничем не оправданных утрат – итоги года, замыкающего первое десятилетия XXI века.
|
