Профессора Сергея Караганова неофициально называют во влиятельных внешнеполитических кругах «русским Киссинджером» — с дополнительным преимуществом по сравнению с последним в том, что на него нельзя прицепить ярлык «военного преступника» за Вьетнам, Камбоджу, Чили и ряд других стран.

Караганов является деканом факультета мировой экономики и международных отношений Национального исследовательского университета Высшей школы экономики. Кроме того, он — почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике РФ.

В декабре 2018 года я имел удовольствие быть принятым Карагановым в его офисе в Москве для беседы один на один, касающейся, главным образом, Большой Евразии –российского проекта евразийской интеграции.

Недавно Караганов раскрыл в деталях свои основные взгляды по этой теме в итальянском издании Atlanticist, которое скорее отличается своими картами, чем предсказуемым «анализом», который обычно берется из пресс-релизов НАТО.

Даже правильно заметив, что ЕС является «крайне неэффективным институтом», медленно идущим к своему распаду — хотя это во многом преуменьшение — Караганов полагает, что отношения между Россией и ЕС находятся на пути к относительной нормализации.

Эта тема вот уже несколько месяцев активно обсуждается в брюссельских коридорах. Но это не совсем та повестка, которая интересует Глубинное государство в США или администрацию Трампа. Сегодня степень раздражения выходками команды Трампа беспрецедентна.

И все же, как признает Караганов: «Западные демократии не могут существовать без врага». Вспомните дежурные фразы генерального секретаря НАТО Столтенберга по поводу российской «угрозы».

Несмотря на то, что торговля России с Азией сейчас сопоставима с товарооборотом с ЕС, в Европе появилась новая «угроза» — Китай.

Межпарламентский антикитайский альянс был придуман на прошлой неделе в качестве новой платформы для демонизации, объединяющей представителей Японии, Канады, Австралии, Германии, Великобритании, Норвегии и Швеции, а также членов Европейского парламента.

Китай, ведомый китайской коммунистической партией, должен рассматриваться как «угроза западным ценностям» — той же старой триаде демократии, прав человека и неолиберализма. Паранойя, воплощенная в двойной российско-китайской «угрозе» — это не что иное, как наглядная иллюстрация главного конфликта в Большой шахматной игре: НАТО против объединяющейся Евразии.

Великая азиатская сила

Караганов сводит играющее важнейшее значение российско-китайское стратегическое партнерство к простой и понятной формуле: в той мере, в какой Пекин найдет сильную поддержку России с ее стратегической мощью в качестве противовеса Соединенным Штатам, Москва может рассчитывать на экономическую мощь Китая.

Он вспоминает тот важный факт, что, когда после Майдана и крымского референдума давление Запада на Россию достигло своего пика, «Пекин предложил Москве практически неограниченный кредит, но Россия решила справиться с ситуацией своими силами».

Одним из последующих преимуществ является то, что Россия и Китай отказались от соперничества в Центральной Азии, и я это наблюдал своими глазами в поездках в конце прошлого года.

Это не означает, что конкуренции теперь больше нет. Из бесед с другими российскими аналитиками понятно, что страх перед чрезмерной мощью Китая по-прежнему сохраняется, особенно когда речь идет об отношениях Китая со слабыми и несуверенными государствами. Но суть вопроса, по мнению такого блестящего специалиста в области  реальной политики, как Караганов, заключается в том, что «поворот на Восток» и стратегический союз с Китаем предпочтительны для России в Большой шахматной игре.

Караганов полностью признает, что в российской ДНК зашито величие азиатской державы — принимая во внимание все факторы — от авторитарной политики до природных богатств Сибири.

Россия, по его словам, «близка Китаю в общеисторическом плане, несмотря на огромную культурную дистанцию, разделяющую их». До 15-го века обе державы были под властью самой большой в истории империи Чингисхана. Если Китай ассимилировал монголов, то Россия в конечном итоге изгнала их, но за два с половиной столетия ига она вобрала в себя многие азиатские черты».

Караганов считает Киссинджера и Бжезинского «разумными стратегами» и сетует на то, что, даже если бы они предложили что-то иное, «американский политический класс» все равно развязал бы «новую холодную войну» с Китаем. Он подробно разъясняет цель Вашингтона разыграть «последнюю битву», используя преимущества передовых баз, с помощью которых США по-прежнему доминируют в том, что Валлерстайн определил как разрушающуюся мировую систему.

Новое Движение неприсоединения

Караганов очень точен в отношении стремления России к независимости – она всегда яростно противостояла «любому, кто пытался навязать ей глобальную или региональную гегемонию: от потомков Чингисхана до шведского короля Карла XII, от Наполеона до Гитлера». В военно-политической сфере Россия вполне самодостаточна. Но не в экономической, технологической и кибер-сферах, где ей нужны рынки сбыта и внешние партнеры, которых она будет искать и находить».

В результате мечта о сближении России и ЕС остается весьма актуальной, но в прицеле «евразийской оптики».

Вот тут-то и возникает концепция «Большой Евразии», о которой я говорил с Карагановым на нашей встрече: «многостороннее интегрированное партнерство, официально поддерживаемое Пекином, основанное на равноправной системе экономических, политических и культурных связей между различными государствами», где Китаю отводится роль первого среди равных. Концепция включает «значительную часть западной оконечности евразийского континента, то есть Европу».

Вот на что, по-видимому, указывает эволюция в Великой Шахматной игре. Караганов — совершенно верно — определяет западную и северную Европу как тяготеющие к «американскому полюсу», тогда как южная и восточная Европа «больше склоняется к евразийскому проекту».

Роль России в этих рамках будет состоять в том, чтобы «уравновесить две потенциально гегемонистские силы», выступая в качестве «гаранта нового союза неприсоединившихся наций». Это указывает на выстраивание очень интересной новой конфигурации Движения неприсоединения.

Так что принимайте Россию как одного из сторонников нового многостороннего многовекторного партнерства, окончательно переходящего от статуса «периферии Европы или Азии» к «одному из фундаментальных центров северной Евразии».