В третьем по величине мегаполисе Японии – Осаке – открывается очередной саммит «Группы двадцати» (G20), объединения, за которым прочно закрепился прилепленный ему ярлык «глобального экономического правительства». Надо сказать, что экономика и финансы – единственный прямо признаваемый глобалистами императив глобального управления; от участия в политическом управлении они открещиваются, как могут.

Поэтому первое, на что в связи с этим следует обратить внимание применительно именно к этому саммиту, - «шифроваться» практически перестали, видимо, не до этого. Вперед открыто ставятся именно политические управленческие вопросы. Организаторы их, конечно, без надобности не афишируют, но чтобы убедиться, достаточно взглянуть на то, о чем сообщают мировые СМИ. Ситуация в глобальной экономике – единственная, не считая торговой войны США с Китаем, готовая к обсуждению в Осаке экономическая тема. Что касается политических вопросов, то их список обширен: Корейский полуостров и денуклеаризация КНДР, обстановка в Персидском заливе и в Сирии.

Как это понимать? С одной стороны, повестка саммитов «двадцатки» формируется при активном участии принимающей стороны, то есть в данном случае Японии. Фиаско в Тегеране Синдзо Абэ, провалившего посредническую миссию, порученную ему Дональдом Трампом, побуждает его выйти за рамки экономики. Тем более что к этому располагает и связанная с этой миссией провокация с нападением в Оманском заливе на японский танкер, явно организованная оппонентами Трампа из «глубинного государства».

С другой стороны, прочности американо-японскому альянсу не придают и намеки президента США на «отсоединение» Японии от американского «зонтика безопасности». Если это произойдет в действительности, Токио придется активизировать усилия по пересмотру конституции, что в свою очередь, вызовет шквал критики соседей, породив у них вполне определенные исторические ассоциации.

И что еще важно, вот далеко не полный перечень важнейших событий и тенденций, что произошли и обнаружились на подступах к саммиту в Осаке, который таким образом становится неким рубежом современного глобального кризисного развития:

Беспрецедентная интенсивность российско-китайских контактов на высшем уровне – в Москве, Санкт-Петербурге, Бишкеке и Душанбе, закрепленная московским Совместным заявлением, в котором четко прописаны маршруты дальнейшего углубления двусторонней кооперации и «дорожная карта» их институционального оформления: взаимная поддержка проектов ЕАЭС и «Пояса и пути» с выходом на их сопряжение в Большом Евроазиатском партнерстве.

Активное вовлечение в формирующийся российско-китайский союз Индии, по мере обозначившегося охлаждения отношений Дели с Вашингтоном.

Новая динамика на Корейском полуострове: открытая поддержка КНДР Китаем в диалоге с США, опирающаяся на совместную с Россией «дорожную карту» урегулирования вокруг Пхеньяна. А также на участие в этой ситуации Южной Кореи. Квинтэссенцией этого сюжета стало послание Ким Чен Ына Д. Трампу, о котором в Сеуле узнали раньше, чем в Вашингтоне. Информированные же источники прямо намекают на ускорение межкорейской интеграции, которая если кому по-настоящему и угрожает, то, прежде всего, США и Японии.

Активизация противоречивых событий на постсоветском пространстве, особенно на его западных и южных рубежах: практически одновременная дестабилизация Молдавии, Литвы и Грузии вкупе со сложными и неоднозначными процессами на Украине, в Белоруссии, Армении и Казахстане, с одной стороны, не могут быть случайным совпадением. Но, с другой стороны, все это создает динамику и пространство возможностей для всех сторон, вовлеченных в связанное с этим геополитическое противостояние.

Постепенное вовлечение Токио в альянс по «защите свободы мировой торговли», то есть в мягкое противостояние с Д.Трампом. Последний, убывая в Осаку из Вашингтона, перечислил журналистам иностранных лидеров, встречи с которыми особенно важны ввиду роста взаимных противоречий, упомянув в этом списке и Японию.

Ситуацией вакуума безопасности, в которой рискует оказаться страна восходящего солнца без «крыши» США, как видно из первых сообщений из Японии, уже активно пользуется Китай. На встрече С. Абэ с Си Цзиньпином на полях еще не состоявшегося саммита достигнуто взаимопонимание о совместных действиях в «новую эпоху» и о государственном визите китайского лидера в Японию в начале 2020 года.

Все более суетливое поведение самого американского президента, действия которого напоминают не стратегию и даже не тактику, а набор спорадических реактивных действий, пытающихся купировать один за другим возникающие вызовы.

Но целей своих не достигающих, а только усугубляющих ситуацию, будь то новая торговая война, на этот раз с Индией, упомянутые перспективы разрыва с Японией в сфере безопасности или фиаско с нажимом на Иран, настоящие причины которого возможно кроются в итогах иерусалимской встречи секретарей Совбезов России, США и Израиля. Удовлетворения своих антииранских амбиций на ней не добились не только американцы, но и израильские контрагенты Вашингтона.

Отметим, что на самой встрече Николай Патрушев, несмотря на возражения Джона Болтона, жестко отверг американские претензии к Ирану, назвав его «союзником и партнером» России. А перед встречей в Иерусалиме глава российского МИД Сергей Лавров, а также посетившие Дамаск наши высокопоставленные дипломаты не менее определенно заявили об отсутствии альтернатив сохранению территориальной целостности Сирии. Но в это никак не укладывается сохранение американского контингента в Эт-Танфе (провинции Дэйр-эс-Зор), на стыке ее границ с Ираком и Иорданией.

Говоря же о США, следует особо подчеркнуть, что интенсивность негативной динамики вокруг них существенно возросла после недавнего визита Д. Трампа в Лондон. В сухом остатке единственное, чего ему удалось там добиться, – неофициальное согласие Букингемского дворца на выдачу американскому «правосудию» Джулиана Ассанжа. Но строго в обмен на «тормоза» Белого дома в конфликте с «глубинным государством». В частности, по некоторым неофициальным данным, Трампу было «рекомендовано» попридержать расследование ряда пикантных сторон деятельности некоторых связанных с ним криминальных сообществ.

Все это плавно подводит нас к выводу, что наиболее содержательным событием саммита окажется не обсуждение экономических вопросов в мире, который все более откровенно начинает распадаться на блоки и сферы влияния, а двусторонние встречи лидеров стран так называемого «глобального треугольника» - России, Китая и США.

Тем более что все эти встречи, после продолжительных маневров и взаимного зондажа намерений, в итоге согласованы, и нет сомнений, что они состоятся. И если брать их общий лейтмотив, то оказавшийся в реальной, а не надуманной изоляции в этом «треугольнике» Д. Трамп будет искать направление прорыва из тупика, в который зашли США, решая свои проблемы за счет окружающих.

Отсюда как информационные «утечки» о некоей «сделке века» с «разменом» интересов США на Среднем Востоке с российской заинтересованностью в преодолении «в свою пользу» украинского кризиса, так и уже полуофициальное объявление о достигнутом «перемирии» в торговой войне США и КНР, суть которого – в приостановке дальнейшего повышения таможенных пошлин до 25% на товары китайского импорта объемом в 300 млрд долларов. Вместе с импортом на 250 млрд долларов, уже обложенным повышенными тарифами, это практически весь экспорт Китая в Америку.

При этом как-то забывается, что такое «перемирие» с КНР американский президент уже объявлял в конце ноября прошлого года, в канун предыдущего саммита «двадцатки» в Буэнос-Айресе. И оно было нарушено американской стороной буквально на следующий же день после состоявшейся в аргентинской столице встречи Д. Трампа и Си Цзиньпина, когда в Ванкувере по запросу США была задержана топ-менеджер компании Huawei Мэн Ваньчжоу.

Когда возникает подобная ситуация дежавю, становится ясно, что вопрос «перемирия» - это предмет «торга» в «треугольнике» для того, чтобы вновь сорвать его, как это видимо предполагает Д.Трамп, в случае достижения договоренностей с Россией. И сохранить, если с Владимиром Путиным договориться не удастся, сделав ставку на быструю, возможно стремительную, эволюцию «перемирия» в торговое соглашение между США и КНР, которое, по версии американского министра финансов Стивена Мнучина, уже готово «на 90%».

Итак, «прорыва» в виде американо-китайского соглашения по торгово-экономическим вопросам, связанного с определенными уступками США Китаю, скорее всего можно ожидать в том случае, если Дональд Трамп не добьется уступок от Владимира Путина. Смысл очень простой. Любой ценой, даже с помощью отката на китайском направлении от санкционного режима, в том числе против Huawei, вбить клин между Москвой и Пекином.

Или сделать это на российском направлении, если удастся достичь компромисса с В.Путиным, сделав уступки, скажем, по санкциям, уже нашей стране. Ибо это и только это – либо то, либо другое – прорывает изоляцию США в «треугольнике» и возвращает Вашингтону геополитическую инициативу, а лично Д.Трампу позволяет выдать происходящее за свою «внешнеполитическую победу», что нужно ему на старте президентской компании, об участии в которой он уже объявил.

Именно поэтому очень важно то, о чем Д.Трамп собирается говорить на переговорах с российским президентом. Эти темы уже объявлены: 1) урегулирование региональных конфликтов в Сирии, Афганистане, Венесуэле, Украине, 2) иранская проблема, а также 3) вопросы стратегической стабильности. Надо понимать, что возможность «размена» по первым двум вопросам полностью исключена упомянутой встречей на уровне Совбезов в Иерусалиме, ибо Россия на такой размен не пойдет.

И по моральным соображениям, и по геополитическим: постсоветская интеграция и прорыв «петли анаконды» окружения нашей страны в южном направлении для нашего выживания безальтернативны и равноценны. Отказаться от военно-морской базы в сирийском Тартусе, например, – это запереть Черноморский флот в замкнутой акватории, обнулив приобретения от присоединения Крыма.

«Стратегическая стабильность»? Главный «подводный камень» обсуждения этого вопроса с Д.Трампом – то, что именно в такой постановке он значился в повестке прошедшей в начале июня ежегодной Бильдербергской конференции, причем, первым, то есть главным вопросом.

И выбирать здесь приходится из «двух зол», ибо сохранение существующего геополитического расклада, помимо попыток Д.Трампа прочертить вектор в Китай, замирившись в торговой войне, чревато глобалистским реваншем «глубинного государства» в самих США. А его разрушение продолжает формирование предвоенной конфигурации, в рамках которой англосаксы создают дистанцию не только с континентальной Европой, но теперь уже и с Японией, которая тоже, как видим, в такой ситуации пытается тянуться к Китаю.

Еще раз обратим внимание: широкое обсуждение мировыми СМИ этих раскладов, осуществляемое в контексте векторов внутри «глобального треугольника», практически полностью вытеснило из информационного поля собственно саммит «двадцатки», который сам по себе уже мало, кого интересует. Сравните это, скажем, с ситуацией десятилетней давности.

Тогда, в канун встречи участников G20 в Лондоне (март 2009 г.), на предстоящий саммит было заточено практически все. Включая не менее острые тогда глобальные проблемы, разрешение которых сначала ожидало арбитража «двадцатки», а затем безоговорочно подчинилось принятым на ней решениям, открывшим мировую посткризисную эпоху QE – политики так называемого «количественного смягчения» центробанков – эмитентов резервных валют.

В сложившейся ситуации в Осаке следует ожидать очень тесной российско-китайской координации, и ясно, что обсуждение итогов встреч с Д.Трампом и В.Путина, и С.Цзиньпина будет главным вопросом их двусторонних контактов, которые возможно не ограничатся лишь одной встречей.

Еще один интригующий вопрос: в какой мере Москва и Пекин готовы подключить к участию в таком обсуждении индийского премьера Нарендру Моди? Ведь уже объявлено о том, что помимо двустороннего взаимодействия России и Китая в Осаке ожидается и трехстороннее, вместе с Дели.

Более того, очень похоже, что итоги предстоящих в ходе саммита встреч станут главной темой и для участников саммита БРИКС в ноябре 2019 года, на котором к трем евразийским лидерам присоединятся бразильский и южноафриканский президенты Жаир Болсонару и Сирил Рамафоса.

Ну что ж, посмотрим, ждать развязки осталось недолго.