«Атлантико»: Ангела Меркель и Владимир Путин, вероятно, обсудили «Северный поток — 2» на последней встрече 18 августа, однако «Уолл-стрит джорнел» написала в тот же день о подготовке в Вашингтоне новых санкций, которые призваны помешать реализации проекта. Почему США стремятся оказать противодействие проекту? Можно ли признать легитимным упомянутое стремление не допустить чрезмерной зависимости от России?

Стефан Сильвестр: Давайте вкратце вспомним, какие вопросы стоят вокруг этого проекта.

Газопровод «Северный поток» идет из России в Германию по дну Балтийского моря. Он был введен в эксплуатацию в 2011 году для поставок российского газа на север Европы (прежде всего, в Германию) в обход проблемных маршрутов через Украину и Белоруссию. В такой перспективе, он прекрасно справился с поставленной задачей. Тем не менее, несмотря на пропускную способность в 55 миллиардов кубометров в год, он не может удовлетворить все потребности Европы и в частности Германии (100 миллионов кубометров импорта в 2017 году), особенно после решения Ангелы Меркель отказаться от ядерной энергетики. Именно поэтому стороны решили в 2011 году запустить строительство «Северного потока — 2», который призван удвоить мощности первого. Работы начались в мае, а ввод в эксплуатацию ожидается в 2019-2020 году.

Как бы то ни было, администрация Трампа считает иначе. По ее мнению, огромные американские расходы на оборону Европы (порядка 5 миллиардов долларов в год) стоят закупки в обмен американского СПГ. Газовая отрасль США сильно выросла за последние годы, и страна создала условия для экспорта этой продукции. Европа представляется для нее привилегированным рынком. Именно поэтому американский Сенат принял в июне 2017 года законопроект, который предполагает санкции против европейских предприятий за участие в строительстве и даже финансировании российских газопроводов. Масштабы санкций все еще обсуждаются, а Трампу еще предстоит подписать это постановление.

Главный аргумент Трампа заключается в чрезмерной зависимости Европы от российского газа. На его долю сейчас приходится 40% всего потребления в Европейском союзе (эта доля растет), 46% в Германии и 80% в Польше. Эти цифры объективно слишком высоки, если целью стоит диверсификация источников. У Франции не так высока зависимость от российского газа (33%), но 51% ее импорта сейчас приходятся на Норвегию. То есть, в импорте природных ресурсов ты всегда от кого-то зависишь. Весь вопрос в том, от кого…

— Если санкции будут введены, как может отреагировать Европа и в частности Берлин, которого это касается в первую очередь?

— Главными жертвами станут компании, которые уже инвестировали в этот газопровод. Промышленные предприятия, вероятно, продолжат реализацию проекта, на который уже ушло 6 из запланированных 9,5 миллиардов евро. Финансовые группы в свою очередь будут намного более восприимчивы к санкциям. Как бы то ни было, они вряд ли пострадают, потому что договоренности были достигнуты до принятия американского закона. Государственные власти пытаются вести переговоры с американской администрацией. Такие контакты стали сейчас довольно частым явлением, и европейские чиновники поднаторели в них. Что касается Берлина, еще в ситуации с пошлинами на сталь было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке и не обладает большим числом рычагов. Поэтому Меркель придется искать компромисс, и она, возможно, согласится импортировать какой-то объем американского газа, однако все равно не откажется от трубопровода, что она подчеркнула на субботней встрече с Путиным.

— В чем заключаются интересы Франции в этом вопросе? Если предприятия вроде «Энджи» (Engie) участвуют в таком проекте, какую оценку можно дать энергетическим интересам Франции в реализации «Северного потока — 2»?

— «Энджи» принадлежит 9% всех инвестиций в проект. Для компании все упирается в финансы, а снабжение французского рынка не стоит под вопросом. Франция не относится к числу крупнейших потребителей газа, и ей будет не сложно обеспечить поставки. Что касается французских банков («Сосьете женераль», «Креди агриколь»), они участвовали в проекте как консультанты, а не как инвесторы.