Блокадники Ленинграда: выжить и победить
В День 65-й годовщины снятия блокады Ленинграда город на Неве примет делегации ветеранов со всей России, а также из 13 стран, в т. ч. Греции, США, Швеции, Болгарии, Израиля. Вечером все репродукторы города начнут передавать звук метронома. В блокадном Ленинграде, когда радио не работало, в эфире стучал метроном: быстрый ритм означал воздушную тревогу, медленный ритм – отбой.
В эту минуту сегодня вечером петербуржцы притушат в квартирах свет и зажгут в окнах свечи в память о подвигах защитников блокадного Ленинграда. Эта акция, получившая название «Свеча памяти», пройдет в Санкт-Петербурге в первый раз.
Сегодня Россия отмечает 65-летие снятия блокады Ленинграда. Блокады, которая стала одним из величайших проявлений силы человеческого духа не только в истории Великой Отечественной войны, но и в истории всех войн человечества.
Гитлер планировал взять Ленинград не позже осени 1941 года. Точнее, не взять, а взять и превратить в пустырь. В директиве № 1601 от 22 сентября 1941 года «Будущее города Петербурга» сказано: «Фюрер принял решение стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населенного пункта не представляет никакого интереса...».
Осада города продолжалась 871 день и закончилась для Германии стертыми с лица земли немецкими войсками, осенью 41-го затянувшими удавку на горле Ленинграда.
К исходу 27 января 1944 года войска Ленинградского и Волховского фронтов под командованием генералов армии Говорова и Мерецкова соответственно взломали в 300-километровой полосе оборону 18-й немецкой армии, разбили ее основные силы, отодвинув линию фронта на 60–100 километров от города на Неве, и перерезали главные коммуникации врага. Блокада Ленинграда была полностью снята.
Потери, которые понес город за 28 месяцев осады, нельзя даже назвать страшными – это слишком сухая оценка. По данным из различных источников, в блокадном Ленинграде погибло до 1 миллиона 200 тысяч жителей. На Нюрнбергском процессе было объявлено о 650 тысячах жертв. Из них лишь три процента погибли в результате авианалетов и артобстрелов, остальные умерли от голода.
В той же сентябрьской директиве 1941 года Гитлер указал: «…Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения». Ленинградцы не знали об этом распоряжении фюрера, но «просьб о сдаче» бывший ефрейтор в любом случае не дождался. Превратившийся в город смерти Ленинград, где люди умирали в буквальном смысле слова на ходу, где трупы лежали повсюду — во дворах и на улицах, где умереть было легче, чем продолжать жить, в итоге все-таки выжил. И победил.
В советских учебниках, книгах и фильмах о войне подвиг ленинградцев называли беспримерным. Что является абсолютной истиной: в истории нет аналогов такому сверхъестественному упорству и мужеству жителей осажденного города. Однако наиболее отчетливое и зримое представление об этой беспримерности и сверхъестественности дают все же не книги и фильмы — даже самые лучшие и правдивые из них, а рассказы людей, которые были там, в блокадном Ленинграде, все это видели и через все это прошли. Меня судьба свела с таким человеком. Зинаида Андреевна Крючкова – коренная ленинградка, ныне живущая в Москве, где я и снимал у нее одно время жилье. О блокаде она рассказывала мне часто – когда вольно или невольно заходил об этом разговор. Рассказывала не как о чем-то былинно-героическом, а как о чем-то очень страшном, но обыденном. Что, наверное, понятно: тогда, в блокаду, многие немыслимые для обычного человека вещи для ленинградцев стали обыденностью. Блокада была у них одна на всех и у каждого – своя, со своей личной историей жизни и смерти. Зинаида Андреевна рассказывала мне свою историю блокады.
Рассказывала, что могла и не попасть вовсе в осажденный город. Все решилось в несколько секунд — несколько секунд на станции Бурга Новгородской области, где размещался эвакопункт. Сюда, как и в другие эвакопункты, сразу после начала войны свезли ленинградских детей, чтобы затем отправить их еще дальше, вглубь страны — на Урал, в Сибирь, в Среднюю Азию. Была в числе этих детей и 12-летняя Зина Крючкова, лишившаяся перед отъездом из Ленинграда своих роскошных длинных кос: в эвакуации гигиена важнее красивой прически. Еще не понявшие толком, что такое война, эти дети в тот момент не ведали страха перед надвигающейся бедой, напротив, были настроены решительно: готовились брать в плен немецких парашютистов, которыми – дети в том не сомневались – вскоре будут кишеть окрестные леса.
Не догадывались о том, что уготовано в ближайшем будущем Ленинграду и его жителям, и взрослые. Многие ленинградцы самостоятельно приезжали на эвакопункт и забирали детей домой – не хотели с ними расставаться даже во время войны. А за Зиной Крючковой не приехали – не смогли: отец работал на авиазаводе, мать была с грудным ребенком на руках. И Зина вместе с подружкой, за которой тоже никто не приехал, вернулась домой сама. На станции стояли два состава – один шел на восток, в эвакуацию, другой возвращался в Ленинград. Надо было решиться и прыгнуть в какой-то один из них. Они с подружкой прыгнули в ленинградский. Все произошло мгновенно, в те самые несколько секунд. Хотя Зине очень хотелось в эвакуацию: интересно было посмотреть новые края. Но желание быть вместе с семьей перевесило. Семья у нее была большая – семь человек: папа, мама, бабушка, два старших брата, новорожденная сестра и сама Зина. Жили они в доме на Стремянной улице – в двух шагах от Невского. Через неделю после начала войны 19-летний брат Николай ушел на фронт. В семье осталось шестеро человек. А в июле 43-го года — только двое: Зина и мама. Все остальные умерли. Зинаида Андреевна помнит, как близкие уходили один за другим. Помнит, как со словами «Не хочу умирать» в туберкулезной больнице умирал 16-летний брат Шурик, спортсмен, довоенный чемпион района по лыжам. Помнит блокадный паек хлеба – 125 граммов, которые, по ее словам, были просто «кусочком грязи» — так много в этом хлебе было примесей, и так мало муки. Хотя эти «кусочки грязи» в осажденном Ленинграде были дороже всех сокровищ мира, потому что от них зависела жизнь.
Помнит смесь из горчичного порошка и разваренных пайковых макарон. Из этой смеси в ее семье делали лепешки: в те дни каждый спасался от голода, как мог. Если мог.
Помнит вой сирены во время бомбежек и музыку из оперетт Кальмана и Легара, которые актеры Театра музкомедии исполняли на сцене Театра им. Пушкина – в блокадном городе работали театры и показывали оперетты, которые Зина и ее друзья пересмотрели все по нескольку раз.
Помнит радиоцентр на улице Ракова, где школьники зачитывали письма своим отцам и братьям на фронте. Помнит детские импровизированные концерты для раненых бойцов, которых доставляли в Ленинград с передовой. Помнит как изможденные люди падали на улицах, а случайные прохожие, сами едва передвигающие ноги, совали им в рот кусочек сахару или какой-то другой пищи, найденной в кармане (если в кармане что-то было),— чтобы хоть как-то поддержать силы упавшего, вернуть его к жизни. Помнит, как похожие на ходячих мумий, дистрофики молча стояли в очереди в булочной, а потом молниеносно выхватывали из рук впереди стоящего только что полученный им по карточке хлеб и запихивали себе в рот. Помнит замерзшие трупы в сугробах и обледеневшие горы нечистот во дворах: в домах блокадного города не работали водопровод и канализация.
Помнит как зимой в классных комнатах ее школы № 216 на Фонтанке чернила замерзали в чернильницах, а на руках детей от мороза и нехватки витаминов трескалась кожа. Помнит, как упавшая бомба разворотила дом у Аничкова моста, на углу Невского и Фонтанки – совсем рядом с их школой. Помнит, как истощенную мать положили в больницу, а ее, Зину, хотели отдать в детдом, но родственники не позволили – взяли девочку к себе. Вот только день снятия блокады Зинаида Андреевна помнит не очень хорошо – не врезался в память почему-то. Зато ярко запомнилось 18 января 1943 года – день прорыва блокады. Зина вместе с одноклассниками была во Дворце пионеров, и тут по радио объявили, что блокада прорвана. Все начали кричать, обниматься, побежали на Марсово поле, где собирались толпы таких же кричащих и обнимающихся ленинградцев…
На мой вопрос, не было ли ей страшно во время блокады, когда смерть была повсюду, когда на глазах у нее, маленькой девочки, умирали ее родные, знакомые, соседи, Зинаида Андреевна неожиданно ответила: «Нет. Страшно было до начала блокады, летом 41-го, когда Ленинград яростно бомбили и обстреливали. Тогда меня преследовал страх, что немцы ворвутся в город на мотоциклах. А уже во время блокады страшно не было. Мы (она употребляла именно местоимение «мы». – КМ) верили в то, что сможем победить».
Летом 42-го и 43-го годов Зина Крючкова вместе с одноклассниками из 216-й школы, как и дети из других ленинградских школ, работала в совхозах, сначала — в Озерках, потом на Малой Охте. Школьники заготавливали овощи, которые потом распределялись среди жителей города,— пололи и выкапывали картошку, капусту, морковь, свеклу. И ели их, очистив ножами, сырыми прямо на грядках. Именно свекла с капустой, по словам Зинаиды Андреевны, и помогли им, блокадным детям-дистрофикам, выжить в те страшные дни. Бригадиры в совхозе разрешали детям во время работы есть столько овощей, сколько захотят и смогут съесть, но не разрешали брать их с собой домой. Однако школьники все же тайком набивали свои рюкзачки и в конце каждой рабочей недели (жили школьники там же в совхозах) на попутных машинах или на трамвае везли драгоценный груз домой – своим родным, для многих из которых эти посылки стали спасением. Как стали спасением собранные детьми овощи и для многих жителей города. Поэтому тех из школьников, кто работал летом в совхозе лучше всех, награждали на правительственном уровне. Наградили и Зину Крючкову – медалью «За оборону Ленинграда» указом Президиума Верховного Совета СССР. В документах Центрального государственного архива Октябрьской революции и социалистического строительства Ленинграда (ЦГАОР) в сведениях о представленной к награде ученице 216-й школы Куйбышевского района Ленинграда Зинаиде Крючковой в графе «Краткая характеристика» сказано: «Работала в совхозе два лета. Норму выполняла до 120 процентов».
Много лет спустя, в 2001 году, медаль Зинаиды Андреевны и архивная справка не произвели никакого впечатления на сотрудниц одного из районных управлений соцзащиты населения (бывших собесов) Москвы. Зинаида Андреевна пришла в управление оформлять вторую пенсию, положенную ей по закону. Согласно вступившему тогда в силу федеральному закону, к категории ветеранов-участников Великой Отечественной войны были причислены люди, работавшие на предприятиях, в учреждениях и организациях Ленинграда в период блокады и награжденные медалью «За оборону Ленинграда». Другой только что принятый закон давал инвалидам из числа таких блокадников право на вторую пенсию. Однако Зинаиде Андреевне, блокаднице и инвалиду, в оформлении второй пенсии в РУСЗН отказали.
Потребовали предъявить трудовую книжку с соответствующей записью, подтверждающей факт работы в Ленинграде во время блокады. Тот аргумент, что 13-летним девочкам в нашей стране трудовые книжки не выдают ни в военное, ни в мирное время, чиновницы пропустили мимо ушей. Сказали только: «Значит, вам вторая пенсия не положена. В совхозе вы работали в свободное от учебы время во время летних каникул (речь, напомню, идет о блокадном городе, а не о лагере труда и отдыха. – КМ). А это совсем не то, о чем говорится в законе». И еще много других контраргументов выдвинули чиновницы. Например, говорили: «В законе сказано: «…работавшие на ПРЕДПРИЯТИЯХ…». А ваш совхоз разве был предприятием? Чем докажете?» Или: «А где вообще располагался этот ваш совхоз? Точного адреса ведь не сохранилось. Может, он и не в Ленинграде вовсе находился, а, скажем, в Ленинградской области. А это уже, извините, совсем другое дело». То есть, чиновницы допускали вероятность того, что 13-летняя девочка переходила линию фронта, работала в совхозе на территории Ленинградской области, а потом возвращалась обратно в осажденный Ленинград. И так два лета. Одним словом, чиновницы просто издевались над пожилым человеком, перенесшим блокаду. Зинаида Андреевна обратилась в суд. Но он отказал ей в удовлетворении иска. Самое невероятное в том, что хороший знакомый Зинаиды Андреевны – такой же блокадник, только годом младше и учившийся в другой школе, также награжденный за ударный труд в совхозе медалью «За оборону Ленинграда», аналогичный иск выиграл: суд признал законность его прав на вторую пенсию после того, как блокадника отшили в его районном управлении соцзащиты. Правда, там суд был другой – Останкинский районный суд Москвы, а у Зинаиды Андреевны – Хорошевский. Получается, два суда, расположенных в почти соседних округах столицы, один и тот же закон трактуют по-разному. Точнее, три суда: Мосгорсуд, в котором Зинаида Андреевна обжаловала решение суда низшей инстанции, оставил его в силе. Старики, слушая приговор в зале суда, изумленно качали головой: они не могли поверить, что такое возможно. Правда, затем справедливость вроде бы восторжествовала: Зинаиде Андреевне пришло письмо из правительства Москвы – из Департамента соцзащиты. Сотрудники департамента писали, что проанализировав ее документы, сочли возможным назначить ей вторую пенсию. Пошли навстречу, так сказать. Хотя, на самом деле, чиновников, видимо, встревожил рост числа аналогичных исков блокадников в Москве (Зинаида Андреевна и ее знакомый были не единственными, кто обратился в суд). Наверное, сыграли свою роль и письменные разъяснения, которые дало столичному департаменту соцзащиты Министерство труда и социального развития РФ, куда обращалась Зинаида Андреевна. Министерство рекомендовало департаменту назначать вторую пенсию в подобных ситуациях.
Рекомендовало, но не приказывало: в каждом городе местные власти сами решали – платить или не платить блокадникам. Зинаиде Андреевне начали платить с ноября 2003 года – спустя почти три года после того, как закон вступил в силу. За те месяцы, что длились разбирательства, вторую пенсию так и не выплатили. Надо было снова идти разбираться в РУСЗН, но Зинаида Андреевна не пошла: надоело. Надоело прорывать блокаду чиновничьей черствости и бездушия, надоело унижаться ради 1900 рублей. То есть, сначала платили 1900, а потом вторую пенсию урезали до 1700. Всем. Как в свое время урезали хлебную пайку в блокадном Ленинграде. Наверное, решили, что 1900 рублей для блокадников – слишком много.
И хотя даже эти скромные деньги для Зинаиды Андреевны не лишние, она не захотела больше тратить на тошнотворные разбирательства свое время и здоровье. Они ей нужны для другого. Для друзей, которых у нее огромное количество по всему свету – от Америки до Камчатки, от Еревана до Хабаровска, и для путешествий, которые она в своем почтенном возрасте совершает регулярно – от Америки до Китая: блокадникам положены скидки на билеты, а активности Зинаиде Андреевне не занимать.
Я заметил, что такие люди, как она,— прошедшие через войну, блокаду и тяжелейшие испытания, вопреки всему сохранили внутреннюю силу и жизнелюбие, которые неведомы многим из нас, их гораздо более молодым современникам. Сегодня пережившие блокаду и дожившие до наших дней съедутся в город на Неве со всех уголков нашей страны и из-за рубежа. 27 января для них — как 9 мая: такой же великий День Победы со слезами на глазах. Об этом сказал когда-то в своих стихах и поэт-блокадник Юрий Воронов:
За залпом залп. Гремит салют. Ракеты в воздухе горячем Цветами пестрыми цветут. А ленинградцы тихо плачут.
KM.RU поздравляет всех участников героической обороны Ленинграда – бойцов Красной Армии и жителей города — с 65-летием снятия блокады.
от ОКО ПЛАНЕТЫ:
Стойкость защитников города учит не здаваться перед факторами непреодалимой силы. Вечная память Людям выстоявшим и защитившим город!
Рейтинг публикации:
|
